Третья фаза (1545–1581, 3 Англия)

 

Уникальность правления Генриха VIII в том, что он не только захватил 36 лет второй фазы, но сумел одним глазком заглянуть и за грань своего времени. Сталин, умерший день в день, час в час, сумел в третью фазу заглянуть лишь во сне (1952 – замена Политбюро Президиумом, переименование ВКП(б) в КПСС), также Петр I и Василий I, отстоявшие вторую фазу день в день. Генрих VIII вымолил, лишний год, и в историческом смысле это то же самое, что присутствовать на собственных похоронах. (Слабой аналогией такого присутствия может быть положение Горбачева в 1990-м и в начале 1991 года.)

«В 1546 году Джон Блэдж, которого Генрих VIII дружески называл «свиньей», был обвинен в злоречивых отзывах о литургии. За такое преступление обыкновенно наказывали сожжением на костре, но король приказал прекратить производство уголовного дела» (Э. Лависс, А. Рамбо). Так же поступил он относительно Кранмера – подозвал его, показал донос на него, но в обиду не дал.

Однако стать настоящим третьефазником ему было не дано: 27 января 1547 года Генрих VIII умер. Ему было всего лишь 55 лет. «Лорд-канцлер плакал, сообщая эту новость парламенту, члены которого также стали проливать слезы... Впрочем, «скоро ободрились, помышляя о добродетелях нового короля, сына Генриха VIII и Анны Сеймур, Эдуарда VI...» (Э. Лависс, А. Рамбо).

Смерть тирана мгновенно включила новые механизмы власти. Раздав пятую часть всех земель Англии, Кромвель и Генрих VIII создали новую знать из креатур двора... и эта знать хотела властвовать. «Руководящее участие новых пэров в событиях, следовавших за смертью Генриха, придало всему сословию новую силу и свежесть...» (Дж. Грин.)

Разумеется, для трансформации власти нашлись и «объективные» причины – ослабление власти и переход ее от одного диктатора к аристократии в целом объяснялось «малолетством Эдуарда и непопулярностью Марии» (Дж. Грин). Эдуарду VI действительно было немного – 9 лет, он был слаб здоровьем и участия в государственных делах не принимал. (Нам он известен с детства как герой повести Марка Твена «Принц и нищий».)

Граф Гертфорд (Эдуард Сеймур), дядя малолетнего короля, «возвел сам себя в сан герцога Сомерсета и присвоил себе звание регента под именем протектора» (Э. Лависс, А. Рамбо). Во второй фазе он стал бы диктатором, но теперь все решал правящий класс и угождать надо было ему, а не королю или народу, а классу Сомерсет угодить не смог. «Дворяне не любили его, потому что он обходился с ними высокомерно и потому что он обнаруживал демагогические влечения, он выдавал себя за защитника крестьян, разоренных владельцами больших поместий» (Э. Лависс, А. Рамбо). В английской исторической литературе Сомерсет обычно изображается как первый либеральный политический деятель Англии. Им «был отменен статут, приписывающий распоряжениям короля силу закона, а из свода законов были вычеркнуты некоторые новые преступления и измены, изобретенные Кромвелем и применявшиеся им с таким страшным успехом» (Дж. Грин). Ну и т.д. лам все это должно напоминать приход к власти Хрущева, также признанного многими «первым либералом».

Однако простоял «первый либерал» значительно меньше, чем Хрущев. Пытаясь остановить восстание Роберта Кета (1549, 4-й год фазы) обещанием уступок, успеха не добился и окончательно потерял свое политическое влияние. «Совет (! – Авт.) заставил его отказаться от власти, и она перешла к графу Уорвику» (Дж. Грин). «Его борьба с Уорвиком была соперничеством "новых лордов", вышедших недавно из джентри (нетитулованное среднее и мелкое дворянство. – Авт.) и ожесточенно боровшихся друг с другом за политическую власть» (В. Семенов). «Сам Уорвик, стремившийся к созданию марионеточной монархии, в которой он играл бы роль главного кукловода, торжествовал недолго: непримирившаяся знать (! – Авт.) обвинила его в измене и приговорила к смертной казни на плахе» (Ч. Поулсен). Такова третья фаза: ищется лидер, устраивающий знать, способный защищать именно ее интересы.

6 июля 1553 года, не дожив до 16 лет, умирает Эдуард VI. «Лишь только Эдуард VI испустил дух. Жанна Грей была провозглашена в Лондоне королевой, но английская нация не была подготовлена к одобрению такого скандального захвата верховной власти. Армия герцога Нортомберлендского разбежалась без боя, а сам он стал кричать на Кембриджской рыночной площади, бросая вверх свою шапку: «Да здравствует королева Мария!» При этом, как рассказывает один из его современников, он был так весел, что у него текли от радости слезы по щекам» (Э. Лависс, А. Рамбо).

Народное ликование не помешало Марии предпринять попытку католического разворота. Но история не ходит назад, попытка, по сути, провалилась. Впоследствии протестантские историки очень старались сгустить краски в описании ужасов католического управления, однако, думается, католический перегиб времен Марии был не сильнее, чем протестантский перегиб времен Эдуарда VI. «Нельзя не заметить, что число жертв не было так велико, как можно было ожидать ввиду строгости нового статута и ожесточения королевы» (Э. Лависс, А. Рамбо).

Как знать, может быть, по своему духу Мария Тюдор и была деятелем второй фазы, ведь она прожила во второй фазе 30 лет, но время для неограниченной тирании прошло, не те палачи, не тот народ. «Растущая независимость парламента сказалась в отвержении одной за другой ряда мер, предложенных короной. Предложение лишить Елизавету права наследования нельзя было даже внести в Палаты... Палаты отвергли все предложения вернуть духовенству церковные земли» (Дж. Грин). (Тут уже затрагивались классовые интересы.)

«Епископы (и даже лондонский епископ Боннер, которого осыпали проклятиями протестантские историки) выказывали себя сравнительно умеренными. Многие из обвиняемых спаслись от смертной казни посредством отречения от своих заблуждений» (Э. Лависс, А. Рамбо). Как известно, при Генрихе VIII такое было невозможно. Тут принципиальное различие между второй и третьей фазами. Во второй фазе и протестанты, и католики, и даже англикане могли попасть на плаху, ни один человек не мог получить гарантий... В третьей фазе если не совесть, то уж жизнь-то спасти можно. (В этом разница и между брежневскими и сталинскими временами.)

Есть основания полагать, что тьма католического террора обернулась своей противоположностью – мученическим триумфом протестантов. «Террор вовсе не достиг тех целей, ради которых проводился. Под влиянием преследования снова проснулся старый дух вызывающей смелости и неистового веселья. Один протестант вместо четок повесил священнику на шею связку колбас. Восстановленные иконы подвергались грубому надруганию, на улицах снова стали слышны старые насмешливые баллады» (Дж. Грин). Так, с восьмого по двенадцатый год фазы сочетаются духовный подъем народа и политический мрак. В аналогичном периоде советской истории (1961–1966) соседствовали расстрел в Новочеркасске и расцвет в науке и культуре, «съедение» Хрущева и невероятный всплеск народного образования. Более точный аналог указанного периода в российской истории – это период (1733–1738) (Анна Иоанновна, Бирон).

Таким образом, первые 12 лет третьей фазы ушли на раскачку страны, влево, вправо... При всем ужасе этой раскачки есть в ней очень полезное для империи содержание. Разочарование в крайних вариантах заморских идей позволяет народу высвободить место для зарождения сугубо национальной, имперской идеи. Также и после разоблачения «культа личности» и почти сразу идущего разоблачения волюнтаризма у нашего народа слегка поехала крыша, и он вообще плюнул на политику.

Марию можно, конечно, проклинать, но можно и пожалеть: вышла замуж в 38 лет, из кожи вон лезла, чтобы угодить мужу (Филипп II), но муж ее покинул, подданные ненавидели, всюду заговоры, оскорбления. Только своевременная смерть (в векторный год) спасла ее от общенационального восстания (17 ноября 1558 года). «Взрыв восторженной радости приветствовал вступление на престол Елизаветы» (Дж. Грин).

«Никогда положение Англии не было хуже, чем в момент вступления Елизаветы на престол, страна была унижена поражением (война 1557–1559 гг. в союзе с Испанией против Франции. – Авт.) и доведена до восстания казнями...» (Дж. Грин). Грозили Франция и Шотландия, нет союзников, нет ни армии, ни флота, ни денег, все надежды связаны лишь с личностью самой Елизаветы.

Говоря о гении Елизаветы, обычно говорят о свершениях четвертой фазы, пока же не до гениальности, необходимо было строить национальную политику, строить тихо, чтобы никто ни о чем не догадался. «Это была политика не гения, а здравого смысла. Ее цели были просты и ясны: сохранить свой престол, избавить Англию от войны, восстановить порядок гражданский и церковный Она со смехом отвергала предложение протестантов объявить ее «главой веры» и «владычицей морей». Ее холодный, критический ум никогда не увлекался ни энтузиазмом, ни страхом до преувеличения или преуменьшения ее опасностей и сил. Такая политика самоограничения, практичности, опыта всего более соответствовала не только Англии того времени, ее слабым средствам, ее переходному положению политическому и религиозному, но и личным талантам Елизаветы,– так пишет Дж. Грин о начале правления Елизаветы и продолжает: – Она восторгалась "обходами" и "кривыми путями" Она играла с важными кабинетами, как кошка с мышью, чисто по-кошачьи наслаждаясь недоумением своих жертв. Следя за дипломатией королевы по тысяче депеш, мы находим ее неблагородной и невыразимо скучной, но она достигла своих целей. Она выиграла время, а каждый выигранный год увеличивал силы Елизаветы».

Что касается противостояния католиков и протестантов, то Елизавета его, по сути, заморозила. «К суеверию католика и набожности протестанта она относилась одинаково с рассудочным пренебрежением. Если можно сказать, что Елизавета любила что-нибудь, так это Англию» (Дж. Грин). С самого начала она вернулась к системе Генриха VIII: «Я хочу следовать примеру отца». «Акт о единообразии» (1559) примирил католиков и протестантов, как брежневская политика примиряла сталинистов и хрущевцев. Народ устал как от безрассудства протестантов при Эдуарде VI, так и от католической реакции. «Поэтому умы были подготовлены к одобрению, по меньшей мере на некоторое время, той веротерпимости, которая была продуктом общего утомления... между меньшинством горячих протестантов и большинством упавших духом католиков» (Э. Лависс, А. Рамбо):

Первый период правления Елизаветы (второе 12-летие фазы) называют периодом «устроения». Мир с Францией (1559), уплата внешнего долга, восстановление твердого денежного курса, «Акт об испытании» (1563), требовавший от всех чиновников присяги на верность королеве, и отречение от светской власти папы (реакция на запрет папы католикам (1562) посещать англиканские церкви). Интенсификация сельского хозяйства, зарождение промышленности постепенно поглощали людей, вытесненных с земли, «праздных» принуждали к работе, бродяг к оседлости (замена ГУЛАГа обязательной пропиской и трудоустройством у нас в 3-й фазе). Начинается быстрое развитие английской торговли, сделавшей англичан всесветскими посредниками. (Окончательно торговое преобладание Лондона утвердится после разорения Антверпена герцогом Парским (1585). Но это уже будет в четвертой фазе).

Второй период правления Елизаветы называют периодом «заговоров». Начинается период с 1569 года (24-й год фазы), у нас в этом месте (1977) начался «застой». «Жестокие меры, сопровождавшие подавление восстания 1570), были первым отступлением от мягкости управления Елизаветы» (Дж. Грин).

Постепенно атмосфера сгущается, политика выжидания, компромисса и сдерживания становится все менее эффективной. Враг набирал мощь и обретал все более зримые контуры. «В правление Елизаветы верность королю все более становилась среди англичан страстью, Папа стал врагом нации. С каждым днем для католика становилось труднее примирять католицизм с верностью королеве и преданностью стране» (Дж. Грин). Ужасы Варфоломеевской ночи (1572), казней Альбы (1567–1573) создавали в стране все более тревожные настроения. С другой стороны, католический мир уже 20 лет напрасно ждал поражения ереси в Англии. Папа уже в 1570 году отлучает Елизавету... и передает права на престол Марии Стюарт. «Жестокая религиозная борьба уже началась, но все чувствовали, что за ней последует еще более жестокая борьба политическая» (Дж. Грин).

Не оказание помощи Вильгельму Оранскому и даже удержание Франции от помощи ему все ближе придвигали Англию к политическому позору, а тут еще очередной кризис в Ирландии. Третья фаза исчерпала все свои резервы, кризис могло разрешить лишь пришествие новой политики, пришествие нового времени.