Черносошные крестьяне России первой половины XVII в.

 

В центральных уездах Русского государства черносошное крестьянство почти исчезло к концу XVI в. Последний наиболее крупный очаг его — черные волости Белоозера были розданы помещикам в 1613—1615 гг. В первой половине XVII в. и в последующее время основной массив черносошных земель находился на севере и северо-востоке страны. На севере таким районом было Поморье. Оно не было однородным в природно-хозяйственном отношении. Историки Сибири, изучая приток насе­ления из русского Поморья в Сибирь, выделяют четыре основных района Поморья: Северное Поморье (Двинский, Мезенский, Кеврольский, Пустозерский уезды), Центральное Поморье (Вологодский, Тотемский, Устюжский, Сольвычегодский, Важский уезды, Устьянские волости), Западное Поморье (Каргопольский уезд, Чарондская округа и Заонежские погосты), Восточное Поморье (Соликамский, Пермский, Кайгородский уезды и Вятская земля).

 

В XVII в. завершается процесс освоения большинства естественно-пригодных для сельского хозяйства земель Поморья. В земледельческой зоне Поморья, в том числе в Подвинье, господст­вующей была трехпольная паровая система земледелия. Наряду с нею с различной степенью распространения в зависимости от естественно-геог­рафических условий имели место двухполье, подсека и местами лесной перелог.

В качестве основных орудий обработки почвы в Подвинье и многих других местах применялись плуги и разные типы борон и сох — соха с полицей, а также соха-косуля, приспособленная для лесной почвы. Сущест­вовали различные виды конструкций этой сохи, которые варьировались по местностям.

Поземельные акты говорят о тщательной обработке почвы. Троекратное вспахивание поля было широко распространенным явлением. В порядные XVII в. включалось условие: «пары орати летом четыреж­ды». Значительное внимание уделялось удобрению почвы — навозом и торфом. Этому способствовал и выпас скота летом по пару, а осенью - по убранному полю. В результате многовекового крестьянского опыта и ряда местных агротехнических мер был выведен северодвинский сорт ячменя, отличавшийся коротким вегетационным периодом, что крайне важно для Севера. Определился и состав технических культур: лен, ко­торый высевался на подсеках, но кое-где и на полях; конопля и го­рох - в небольших размерах почти повсеместно. Из огородных культур наибольшее распространение имела капуста, лук, чеснок, морковь. В больших количествах высевалась репа, не только в огородах, но и в пару.

Урожаи хлебов были низкие: сам-2, сам-3 и лишь в лучшие годы (обычно первый урожай на подсеке) сам — 4-5. На новинах урожай­ность была выше, чем на старопахотных землях даже при внесении удобрений. На монастырских землях — выше, чем на крестьянских. Наиболее высокие сборы давал ячмень. В целом, уровень земледельческого производства на душу населения в Поморском крае в первой половине XVII в. был относительно высоким.

Другой отраслью хозяйства черносошных крестьян, тесно связанной с земледелием, было скотоводство. Известная на Севере порода холмогорского скота генетически восходит к XVI—XVII вв. Появление такой породы прежде всего в Двинской земле связано с богатыми заливными лугами края и прогрессивными методами содержания скота — теплые помещения в зимнее время, подкормка ячменем и ржаной мукой, необходимый солевой рацион. В среднем на крестьянский двор приходилось по одной - две лошади и по две коровы, не считая молодняка, овец и сви­ней. Однако наблюдалась заметная неравномерность владения скотом — зажиточные крестьяне имели от 4 до 10 лошадей, средние — две-три ло­шади, маломощные — по одной.

Видную роль в экономике Поморья, в том числе и в крестьянском хо­зяйстве, играли промыслы — охота, рыболовство и связанное с наличием рассола и богатых лесов, главным образом на Крайнем Севере, солеваре­ние. Охота была распространена повсюду, но к концу XVI в. местами наибольшего промысла стали Пинега и Мезень. Предметом охоты были в основном пушные звери и птица. Повсеместным было и рыболовство, по­лучившее широкий размах при наличии большого числа рек и озер. Рыба шла главным образом на потребление самих крестьян. Наибольшей то­варностью отличалось солеварение в силу специфики самого продукта и в силу того, что Двина и Северное Поморье оказались одним из круп­нейших очагов солеварения для значительной части Русского государства.

Северная черносошная деревня отличалась малодворностью, хотя число дворов в деревнях по различным уездам могло существенно рас­ходиться. Общее чис­ло тягловых дворов в сельской местности Поморья достигало 83 тыс. Основу поселений составляла территориальная община, в состав которой входили различные общинные угодья (леса, покосы, воды) и индивидуаль­ные наделы пашенной земли, находившиеся в личном владении крестьян. В северной деревне продолжало сохраняться складничество, вызванное потребностями обработки новин коллективными усилиями, и возникшая на этой основе долевая форма землевладения.

Черносошные земли были собственностью феодального государства. Процесс становления крепостного права в общегосударственном мас­штабе затронул и черносошное крестьянство. Крестьяне прикреплялись к своим наделам и общинам, а в случае побега подвергались сыску и возвращению на прежние места. Указом 23 июля 1641 г., принятым в ответ на челобитную дворян и детей бояр­ских об отмене урочных лет сыска беглых крестьян, устанавливался десятилетний срок сыска, а предписание о сыске черносошных и дворцовых крестьян было поставлено на первое место, из чего очевиден примат го­сударственного интереса над частным. Ликвидация урочных лет свя­зана с Уложением 1649 г. Оно окончательно прикрепило черносошных ичастновладельческих крестьян к земле на основе писцовых и переписных книг первой половины XVII в. И здесь закон о прикреплении черносошных крестьян и сыске беглых поставлен на первое место.

Черносошные крестьяне находились в непосредственной зависимости от крепостнического государства, которое возложило на них основное бремя прямых налогов. Тягло черносошных крестьян состояло из денежных и натуральных платежей и отбывания личных служб. Это так называемые четвертные доходы (данные и оброчные) вместо ямских денег которые выплачивали частновладельческие крестьяне, черносошные отбывали ямскую гоньбу в натуре. Ямская повинность была крайне обременительной. Во втором десятилетии в течение семи лет производился набор чрезвычайных пятинных денег, в большей своей массе приходившихся на торговых, посадских людей и черносошных крестьян. Постепенно этот сбор превратился в дополнительный налог. В первой четверти XVII в. было введено другое новое обложение — хлебные запасы на жалованье служилым людям, или стрелецкие хлебные запасы. Поморье выплачивало этот сбор деньгами. В 40—60-е годы XVII в. оклад стрелецких денег был повышен. Окладной единицей, как и ранее, была соха. На черных землях общая сумма сборов с сохи составляла от 48 до 200 руб. Высокий удельный вес промыслов в хозяйстве черносошных крестьян Севера России, относительная свобода обращения земельных наделов и высокий уровень товарно-денежных отношений привели к тому, что уж с XVI в. наблюдается значительная имущественная дифференциации среди черносошного крестьянства.

Классификация холопства

 

Хо­лопство бывало: (1) наследственное, не в первом поколении (старинное); (2) пол­ное, также передававшееся потомкам до самого позднего времени; (3) докладное, для привилегированных холопов, в частности для управляющих поместьями; (4) долговое, отбываемое несостоятельными должниками и преступниками, неспо­собными уплатить штраф в размере 5 рублей в год со взрослого мужчины, 2,5 руб­ля в год с женщины и 2 рублей в год с ребенка десяти и более лет; (5) жилое или договорное, в которое человек продавал себя на определенное количество лет, по истечении которых должен был быть освобожден часто с деньгами, а иногда и с женой и имуществом; (6) добровольное, в которое человек, проработавший на ко­го-либо от трех до шести месяцев, мог быть обращен по просьбе нанимателя; (7) кабальное, которое представляло собой холопство по договору ограниченной продолжительности и до 1586-1597 гг. было годичным самозакладом. При невоз­можности расплатиться оно превращалось в самопродажу или полное холопство, а после этих лет стало самопродажей на время жизни покупателя; (8) военнопленные.

 

Докладное холопство

 

Докладное холопство, похоже, было предназначено, в основном, для «холопьей аристократии»; Закон требовал, чтобы облеченные доверием компетентные люди были холопа­ми - «по ключи холоп». Институт этот воз­ник в конце XV в., а последний документ о холопстве относится к концу XVII в. Указ царя Василия Шуйского Холопьему приказу от 21 мая 1609 г. связал доклад­ное и кабальное холопство в том отношении, что оба они должны были прекра­щаться со смертью хозяина, на чье имя была составлена грамота. Признавая за­висимое положение, в которое холопство ставит большинство людей, закон идет дальше и указывает, что докладные холопы, отпущенные на волю по смерти хо­зяев, свободны, подписать кабальную грамоту, с кем хотят, и что будут призна­ваться именно эти документы, а не те, что принадлежали покойным хозяевам.

Исчезновение докладного холопства отчасти может быть связано со сниже­нием роли холопьей аристократии в русском обществе. К важнейшим факторам, обусловившим это снижение, следует отнести превращение центральной власти из княжеского двора (обслуживаемого и управляемого в основном холопами) в администрацию, управляемую назначенными чиновниками, ставшее заметным в середине XV в.

Следующим фактором стала отмена системы кормлений в управ­лении провинциями. Наместники перепоручали свою работу управляющим - приставам, которыми подчас бывали и холопы. В середине XVI в. эта система преобразовалась в местное самоуправление, в котором участвовали конные луч­ники - поднимающийся средний слой служилых людей, горожане и зажиточные крестьяне, купившие себе право самостоятельно решать некоторые свои дела и, таким образом, избегнувшие произвола наместников и приставов.

Третьим фак­тором был быстрый упадок в правление Ивана IV больших родовых владений (вотчин), требовавших большого числа слуг. Им на смену во все большем коли­честве приходили меньшие по размеру выслуженные владения (поместья), кото­рые все чаще управлялись выходцами из среднего слоя служилых людей, жив­шими непосредственно в поместьях. Это нашло отражение в Судебнике 1550 г.: если раньше требовалось, чтобы слуга был непременно холопом, то теперь хо­лопство по согласию предусматривалось только для сельских слуг, городские же вообще не могли быть похолоплены. (Это, в свою очередь, могло быть вызвано, по крайней мере, отчасти, бурным и разносторонним экономическим подъемом первой половины XVI в.).

Четвертым фактором упадка холопьей аристократии было снижение числа холопов, сопровождавших своих хозяев на войну «конно и оружно». Это произошло довольно быстро. Рост вооруженных сил Московии сопровождался увеличением спроса на военных слуг, что привело к росту цен на людей, желавших продаться на эту роль. В результате в 1550 г. стоимость кабального, и это важно подчеркнуть, холопа была ограничена пятнадцатью рублями. Прежде признавались и более дорогие сделки по кабальному холопству, если они были креплены боярской печатью и подписью дьяка; не оформленные таким образом купчие могли быть опротестованы в судебном порядке. Важный импульс конкуренции за обладание военными слугами придал закон 1556 г., потребовавший вставлять одного вооруженного конного воина от каждых ста четвертей (400 акров) земли одного поля. Эта система была окончательно уничтожена пороховой революцией, превратившей кавалерию во второстепенный фактор в военном деле. Однако снижение роли холопов в коннице было ускорено широким участием холопов в беспорядках Смутного времени: и Хлопко, и Болотников были, вероятно, беглыми военными слугами; важную роль сыграли холопы и при осаде Тулы. Это показало власти, что холопы, обученные военному делу, несут угрозу установленному порядку, и поэтому так быстро, как только было возможно, холопы были переведены в охрану обозов. Снижение роли военных слуг в коннице завершило упадок холопьей аристократии как значимой социальной группы Московии.

Докладное холопство продолжало существовать как законная возможность и XVII в.; можно предположить, что некоторые управляющие поместьями относились именно к этому типу холопов, но прямых документальных подтверждений этому у меня нет. Некоторые управляющие поместьями известны как кабальные холопы. Можно также предположить, что упадок докладного холопства явился следствием не только сокращения холопьей аристократии, но также и враставшей в Московии бюрократизации управления. Теоретически, докладная грамота была личным докладом монарху, но с созданием Холопьего приказа и остом потока бумаг это становилось и затруднительным и нежелательным. Более того, Холопьему приказу было гораздо легче иметь дело с одной формой холопства для русских - кабальным холопством. Так, в конце концов, и получилось.

 

Добровольное холопство

 

Добровольное холопство было, наверное, самым причудливым видом похолопления людей в Московии. В указе 1555 г. оно упоминается лишь косвенно. На протяжении большей части XVI в. было вполне возможно служить хозяину без официального оформления отношений холопа и хозяина. Первоначально, по-видимому, именно такие люди и назывались добровольными холопами - они служили хозяевам, не будучи формально обращенными в холопство. Указ 1555 г. касался возможности наказания добровольного холопа по суду за кражу хозяй­ского имущества и лишал хозяев права возбуждать подобные иски. Если человек был настолько бестолков, чтобы позволить кому-нибудь служить ему добро­вольно и не получить на него холопьей крепости, он не мог преследовать за кра­жу ушедшего от него холопа в судебном порядке; проступок этот, как утверждал закон, мог лишь служить поводом заставить слугу вернуться. Возлагая ответст­венность на помещика за то, что он оказался так глуп, что рискнул держать непохолопленных слуг, власть молчаливо санкционирует сложившуюся практику. Правительство приказало включить этот указ в приложение к Судебнику 1550 г. и разослать выборным головам провинциальных городов, чтобы они использо­вали его как основу при рассмотрении подобных дел.

Добровольное холопство расцветает после указа 1586 г., изменившего усло­вия кабального холопства и сделавшего его менее привлекательным. Между 1586 и 1597 гг. добровольное холопство, вероятно, было довольно популярным, за­мещая кабальное и вызвав временное снижение числа людей, желающих стать кабальными холопами.

Положение меняется в 1597 г., когда Уложением о холопстве было установлено, что свободные люди, добровольно прослужившие кому-нибудь больше шести ме­сяцев, могли быть превращены нанимателем в кабальных холопов. Первоначально кабальные грамоты на таких людей должны были быть оформлены не позднее первого февраля 1598 г. Обоснование этого постановления стоит процитировать:

«А кто, скажет, послужил у ково добровольно с полгода и болши. а кабалы на себя дати не похочет, а сыщут, что тот добровольный холоп у того человека служил с пол­года, - и на тех волных холопей служивые кабалы давати и челобитья их в том не слушати, потому что тот человек того доброволного холопа кормил и одевал и обувал».

Соображения, лежавшие в основе этого установления, напоминают о Су­дебнике 1497 г., который установил, что все слуги должны быть холопами. Текст этой статьи ясно показывает, что в отношении слуг власти исходят из предположения, что домашняя прислуга и другие лакеи не отрабатывают расходов на свое содержание и по сути являются нахлебниками в доме владельца. Вероятно, до четверти кабальных холопов конца XVI в. сначала были добровольными.

В намерения правительства почти наверняка поначалу не входило применение указа о добровольных холопах к тем, кто служил за жалование, и оно не могло предвидеть отдаленные последствия этих решений для рынка труда. Вероятно, од­ним из последствий этого указа было то, что он позволял хозяевам превращать нужных им мастеровых в кабальных холопов, запрещая им уходить в течение пер­вого полугода работы. Строгановы применяли эту норму (в сочетании с цепями, надежно обеспечивавшими преодоление этого временного рубежа) для расшире­ния своих мастерских и особенно для удержания высокоценимых иконописцев.

Каковы бы ни были намерения властей, указ о добровольных холопах оказался определенно направленным против низов, поскольку потенциально он позволял похолопить любого человека, не имевшего достаточных средств. Это было осознано во время знаменитого восстания Болотникова в Смутное время, и 7 марта 1607 г. царь Василий Шуйский отменил обязательность применения этого закона. Это означало, что любой человек, служащий кому-нибудь, имел право по­проситься к нему в кабальные холопы, но если человек не хотел быть похолоплен, «прослужи он полгода, год или больше», он не мог потерять свободу.

Вопрос о добровольных холопах, однако, был не из тех, что решаются легко, он снова встал в мае 1609 г., когда царь Шуйский в своем указе Холопьему при­казу писал, что люди служат хозяевам по пять, десять и более лет без кабальных грамот. Он писал, что намерен обсудить этот вопрос с боярами, а пока решение не принято, такие люди по прошению хозяев должны им возвращаться. Не­сколькими месяцами позже вопрос был решен. 12 сентября 1609 г. указ 1607 г. был отменен, что привело к восстановлению норм Уложения о холопах 1597 г. Этот возврат показывает, что отмена указа 1607 г. была вызвана страхом перед Болотниковым. В 1609 г. предельное время было сокращено до пяти месяцев, а Уложение сократило его до трех. (Аналогично этому дети кабальных холопов тоже становились холопами: «а будет те холопи из воли кабал дати не похотят, и на них кабалы дати и в неволю, потому что они живут у них бескабално многие годы».) Почему сокращалось время перехода добровольных холопов в кабаль­ные, не было удовлетворительно объяснено, но, по крайней мере, две причины ка­жутся возможными: (1) после того, как в результате бедствий правления Ивана IV экономика оказалась разрушенной, рост вознаграждения за свободный труд, очевидный вплоть до времени Ливонской войны, прекратился; (2) с формирова­нием кастового общества вознаграждение стало основываться на четко опреде­ленном месте человека в социальной структуре - свободный налогоплательщик-тяглец, служащий, церковнослужитель или холоп.

Долговое холопство

 

Другой вторичной формой холопства в Московии было долговое, возможно, наиболее хорошо знакомое подавляющему большинству обществ. Долговое раб­ство часто было связано с различными формами карательного рабства, поскольку отказ платить по обязательствам рассматривается как форма воровства.

Судебник предписывал похолопление для первично осужденных преступни­ков, не имевших средств для возмещения пострадавшему нанесенного ими ущер­ба. Если же злоумышленник наказывался кнутом, он ни в коем случае не мог быть превращен в холопа истца. Это установление обнаруживается в Судебниках 1550 и 1589 гг. с уточнением, что холопство это - временное, до тех пор, пока положенная истцу сумма не будет отработана; более того, истец должен был дать обязательство, что он освободит холопа, как только тот отработает необ­ходимую сумму. Эта форма холопства обнаруживается и в «Новоуказных стать­ях о татебных, разбойных и убийственных делах» 1669 г., 22-я статья которых разрешает обращать преступника (но не его жену) в долгового холопа, чтобы возместить нанесенные потери отработкой до пяти рублей за год.

1 октября 1560 г. правительство запретило кредиторам получать полные и док­ладные грамоты на должников и дало должникам, чьи дома были разрушены по­жаром 17 июня 1560 г., пятилетнюю отсрочку платежей. В следующее правление, 8 февраля 1588 г. было установлено пятнадцатилетнее ограничение сроков предъявления исков о взыскании невозвращенных ссуд. Эти меры создают впечатление, что «программа» властей направлена на сокращение долгового холопства.

Литовский Статут 1588 г. предписывал, чтобы те, кто продал себя или членов своих семей во время голода, считались временными долговыми холопами, а не вечными рабами (как это было принято в Московии). Когда голод кончался, они должны были вернуть деньги или каким-то образом отработать их по установленной таксе и тогда быть освобождены.

По Уложению 1649 г. человек, неспособный расплатиться по признаваемым законом обязательствам (долги, штрафы, оплата исков о краже собственности), мог быть вытребован своим кредитором на время, необходимое для отработки долга: пять рублей за год для мужчин, два с половиной рубля для женщин и два рубля для ребенка старше девяти лет. Устанавливая запрет, бывший, похоже, нормой и в других рабовладельческих обществах, русские провозгласили, что «недоросли меньше десяти лет... в таковы лета не работают». Если кредитор умирал прежде, чем долг был выплачен, и сам должник, и его обязательства передавались наследникам покойного вплоть до окончательной расплаты. Хотя специальные нормы для этой формы холопства были созданы лишь в 1560 г., сам принцип этот гораздо старше. Если человек становился должником не по не­брежности, а из-за несчастного случая (ограбление, пожар), такой должник мог быть похолоплен максимум на три года. Подобное установление, включавшее и кораблекрушение (что довольно странно в сухопутной Московии), известно еще в киевский период. Вероятно, в 1630-х гг. была сделана попытка, используя Ли­товский Статут 1588 г., превратить долговое холопство (предположительно предпочитая его кабальному) в средство благотворительности в голодные вре­мена: голодающий человек мог отработать стоимость предоставленного пропи­тания (по сильно завышенным ценам?) в соответствии с вышеприведенными нормами, а не становиться холопом до смерти своего кредитора. Не знаю, ис­пользовалось ли на самом деле долговое холопство как форма благотворитель­ности, но, учитывая живучесть кабального холопства, можно предположить, что холоповладельцы не слишком стремились использовать формы порабощения, дававшие им меньше преимуществ.

 

Жилое холопство

То, что здесь называется жилым холопством, было старинной формой вре­менного порабощения, известной еще по Русской Правде. Жилое было возрождено в XVII в., когда более старые формы утратили гибкость. По Русской Правде жилой работник (закуп) был, как и в других местах, полусвободным человеком. Во время службы он выступал в некоторых случаях представителем своего хозяина, а временами и от собственного лица. Хозяин не мог обвинить своего жилого холопа в краже. В то же время жилые холопы отвечали перед хозяевами за небрежность (статьи 57 и 58). С другой стороны, у жилых холопов были некоторые права в отно­шении своих хозяев. Хозяин не мог отобрать собственность работника, про­дать жилого третьей стороне или в холопство (статьи 59-61). Более того, за дело хозяин мог подвергнуть холопа телесному наказанию, но если он делал это без оснований, работник мог получить компенсацию (статья 62). Особенно важно, что Правда определяла санкции против жестокости хозяев и настаивала на праве работника жаловаться князю или другим представителям власти в случае жестокости хозяина по отношению к нему. И, напротив, - если жилой работник убегал, хозяин мог его похолопить (статья 56). Знаком упадка жило­го как института к 1500 г. стало невключение статьи 56 в Краткую Правду. Санкции же статей 59-62 были сохранены.

Жилая или житейская запись была возрождена в поздней Московии как фор­ма рабства, в некоторых отношениях близкая долговому холопству. Его достоинства с точки зрения холо­па состояли в том, что жилое обычно ограничивалось определенным временем, и освобождался он с деньгами (от 25 до 200 рублей). Учи­тывая общую нехватку рабочей силы в Московии, трудно понять, как могло конкурировать с жилым кабальное холопство. Возможно, кабальное холопство оставалось убежищем для убогих, в то время как жилое было дорогой, открытой для тех, кто не хотел биться за выживание на свой страх и риск (или желал избе­жать приписки по городскому или крестьянскому состоянию), но способен был управлять хозяйством для кого-нибудь, желающего взять его к себе холопом. В законодательстве жилое выглядит средством, позволяющим родителям освободиться от детей, не продавая их в другие формы холопства; документ, упомянутый выше при обсуждении долгового холопства ради спасения от голода, тоже назывался записью, что указывает на сходство между этим видом долгового холопства и жилым. Другим показателем их сход­ства является общее происхождение от Литовского Статута 1588 г. Выпоротый публично должник мог продать себя в жилое третьей стороне, желая сразу получить деньги, чтобы расплатиться с истцом. Такое жилое могло быть не ограничено сроком (бессрочная жилая запись) и могло потенциально превра­титься в возрожденную форму полного холопства, наследуемого и постоянного. Другая мера, датируемая 1641 г., ограничивала жилое пятью годами в тех случа­ях, когда хозяин не являлся налогоплательщиком (тяглецом). Эта мера касалась низших чинов церковной иерархии (священников и дьяконов) и монастырских слуг, которым было запрещено иметь кабальных холопов, но разрешалось иметь жилых (более высокие, нежели простой священник, церковные иерархи и архи­дьяконы могли иметь кабальных холопов). Последняя статья касается родите­лей, продающих своих детей в жилое на время, и требует, чтобы они гарантиро­вали качество работы своих детей. Подобным образом мог выступить гарантом по жилому и не родитель, но тогда он и должен был отвечать по суду за работу детей. Беглый жилой холоп мог быть привлечен к суду, как и любой другой хо­лоп, вплоть до истечения срока договора.

Московский жилой холоп также освобождался по завершении контракта, но имел возможность снова продать себя, на этот раз в кабальное холопство. Освобождение с деньгами или собственностью создавало им существенно лучшие условия для независимого выживания, чем большинству других холопов, освобождавшихся без того и другого.

 

Старинное холопство

 

Старинным холопством называлось, как правило, состояние тех, чьи родители были холопами. Документами, подтверждавшими чье-либо старинное холопство в соответствии с Судебником 1550 г., были духовные грамоты или «иные записи». В Уложении 1649 г. список таких документов расширен и включает духовные, дан­ные, приданые, рядные и правые грамоты. Когда такие холопы передавались как часть приданого, а жена умирала без потомства, вдовец должен был вернуть холо­пов (с их супругами) роду покойной жены, давшему ей приданое. Очень большая доля, возможно, до половины всех холопов были старинными.

Вряд ли намеренно, во всяком случае, поначалу, но, начиная с 1597 г. москов­ское право обнаруживает желание покончить со старинным холопством. Хотя, вероятно, и вопреки намерениям властей, старинное холопство было еще очень распространено в течение всего XVII в. Более того, во многих отношениях оно оставалось первой по значимости формой холопства, поскольку владелец с наследственными притязаниями на холопа имел преимущества перед любым другим претендентом. Единственное исключение составляли случаи, когда старинный холоп бежал, а затем перепродавался в кабальное холопство кому-нибудь другому. В соответствии с Уложением 1649 г., если истец по делу об этом беглом основывал свои притязания на дедовой купчей, и эта купчая не устанавливала, что холоп(ы) и его (их) потомство были куплены вплоть до внуков, такой беглый передавался от­ветчику, имеющему на него кабальную грамоту. В то время как полное холопство для первого поколения холопов к 1649 г. стало анахронизмом, оно могло служить основанием для похолопления «правнуков», доживших до этого времени. Каковы бы ни были намерения правительства, в конце XVII в. старинные хо­лопы продолжали существовать и передаваться из рук в руки.

 

Полное холопство

 

Полное холопство возникло еще в домосковский период. По Русской Правде (статья 110) известны три источника полного холопства: (1) самопродажа не менее чем за полгривны, в присутствии свидетелей, с уплатой пошлины представителю власти; (2) женитьба свободного человека на холопке, если до свадьбы ее хозяину не было предъявлено условие сохранения свободы за ее будущим мужем; (3) поступление в услужение или домоправителем без заранее оговоренного условия сохра­нения свободы. В московский период полное холопство стало почти исключитель­но самопродажей в бессрочное рабство. Самопродажа является единственным источником полно­го холопства и по закону 1550 г. Исследователи, похоже, согласны в том, что договор о полном холопстве (полная грамота) прекратил свое существование к середине XVII в. Несколько реально действовавших норм Уложения 1649 г. признавали толь­ко старинных и кабальных холопов, но в других указах упоминаются и полные хо­лопы. Возможно, это делалось для того, чтобы учесть потомков полных холопов. Статья 7 главы 20 Уложения может быть истолкована как запрещающая впредь об­ращение в полное холопство, поскольку в ней в качестве возможности похолопления упоминается лишь одно кабальное холопство. Полное и кабальное холопства, несмотря на их юридические различия, в других отношениях очень похожи - они охватывали одни и те же типы людей и выполняли сходные функции: для хозяи­на - подъем его социального статуса и работа на него, для холопов - выход из трудного положения.

Кабальное холопство

 

Выражение «кабальное холопство» имеет в основе термин «кабала», что означа­ет «письменный контракт». Оно появляется в письменных доку­ментах Руси в конце XIII в. Предполагают, что оно попало в Московию через та­тар. Пер­вые упоминания об этом явлении появляются к концу XV в. в духовных членов правящего дома, в которых они приказывают отпустить на волю кабальных лю­дей.. За какое время выплачивался долг, установить хоть с какой-нибудь степенью точности не представляется возможным, поскольку после выплаты хозяин дол­жен был вернуть холопу документ, служивший единственным доказательством его статуса должника. Тем не менее имеющиеся свидетельства показывают что расплатиться удавалось редко. Так, из двадцати четырех изученных документов в одном упоминается человек, сумевший выплатить к моменту своей смерти 40 % долга, в другом - сын, сумевший выплатить 60% долга покойного отца, сделан­ного за 13 лет до этого, 9 кабал содержат пометки, что должники умерли, ничего не заплатив. Единственный зафиксированный случай полной расплаты связан с именем Ивана Ивановича Жилина, который, продаваясь вместе с женой и доче­рью в кабалу в 1596 г., отметил, что раньше уже был в кабале, прослужил около трех лет, расплатился и получил назад свою кабальную грамоту. После этого Жилин никому не служил. Это печальная история, поскольку в 1596 г. ему было 40 лет, а впервые он продался, вероятно, задолго до 1586 г., в возрасте около 20 лет. Как будет показано ниже, выплата ссуды была маловероятна не только по­тому, что трудно было собрать необходимые средства, полный день работая на другого, но также потому, что холопство порождало синдром зависимости, де­лавший выход из этого состояния (например, после смерти хозяина) трудным и почти неприемлемым. Выплата долга нигде не была легкой.

Законодательство 1586-1597 it. не только запретило самому холопу выпла­чивать ссуду, но по сути запретило и кому бы то ни было другому расплатиться за него, то есть холопу запретили продать себя другому хозяину до истечения оговоренного срока (одного года) после заключения договора. Мы уже видели, что возврат ссуды самим холопом был редким явлением, но покупка его кем-нибудь другим упоминается более часто. По странной прихоти законодательства 1597 г., значение которой не вполне понятно, кабальный холоп мог «получить повышение», став докладным или полным холопом. Он, вероятно, мог захотеть этого по денежным соображениям, но это лишь предположение, поскольку ни одного дела о таком «повышении» не сохранилось. Разрешение «повыситься» могло быть дано только постельничим или наместником московской трети, первый из которых принадлежал к числу царских приближенных, а последним часто бывал один из братьев царя. Если же сам холоп обращался в Холопий приказ с просьбой «повысить» его холопский статус, просьбу должно было отклонить, а самого его, как кабального холопа, отправить обратно. После 1586 г. (или 1597 г.) холоп, заняв деньги, отрабатывал проценты, но не мог вернуть ссуду. Внешне это выглядело реставрацией полного холопства, од­нако новая форма холопства все же оставалась ограниченной, на этот раз - жиз­нью хозяина. Более того, хозяин не мог никаким образом отчуждать кабального холопа после 1586 г. (или 1597 г.), что составляло другое важное отличие этого вида холопства от полного. По сути хозяин холопа был частично ущемлен в правах. На протяжении остального времени существования кабального холопст­ва власти жестко и последовательно настаивали на том, чтобы его срок ограни­чивался сроком жизни одного хозяина и чтобы по его смерти холоп был освобо­жден. В 1690 г. правительство по аналогии распространило эту норму на дворо­вых - потомков крестьян, взятых от полевых работ на работу в доме хозяина.

 

Закрепощение

 

По проблеме закрепощения существуют «указная» (С.М.Соловьев) и «безуказная» (В.О.Ключевский) теории. Ученик Ключевского Н.Рожков выделил три источника закрепощения. Главную причину происхождения крепостного права он видит в переходе от натурального хозяйства к денежному. Крестьянин заключал с землевладельцем особый договор, так называемую «порядную грамоту», по которой он получал от владельца имения ссуду или подмогу для хозяйственного обзаведения на новом месте. Например, вот что мы читаем в одной порядной конца XIV века: «Я, Федор Игнатьев сын, порядился в вотчину Николаевского Вяжицкого монастыря и взял у игумена с братиею на подмогу денег 5 рублей». Такими займами были обременены ¾ всех крестьян. Уходя от одного землевладельца к другому, свободный крестьянин арендатор чужой земли был обязан расплатиться: возвратить ссуду и, сверх того, заплатить еще «пожилое» - определенную сумму денег за пользование двором и хозяйственными строениями. Но русский крестьянин второй половины XIV – XVII вв. в подавляющем большинстве случаев был маломощным, оказывался несостоятельным должником. Неоплатная задолженность крестьян и была первым элементом крепостного права. Дело в том, что крестьянский выход, вследствие неоплатной задолженности крестьянского населения, делался невозможным и вырождался в вывоз крестьян одними землевладельцами от других. Таким образом, вторым элементом закрепощения явилась нужда землевладельцев в рабочих руках. Крестьяне уже на деле лишились возможности свободно переходить от одного землевладельца к другому. Для образования настоящего крепостного права не доставало лишь одного: идеи о том, что невозможность уплатить долг делает человека крепостным. Эта идея была реализована в виде кабального холопства. В 1597г. был издан указ, по которому кабальные люди получали свободу по смерти господина, но зато при его жизни они теряли право уплачивать долг, и следовательно не могли уже прекратить зависимость по своей воле. Это делало кабальных людей крепостными людьми. Итак, кабальные холопы по закону не могли уплачивать долг, а крестьяне не могли расплатиться на деле, вследствие несостоятельности. Землевладельцы распространили на задолжавших крестьян идею, что долг делает человека крепостным: они стали вносить в крестьянские порядные условие, по которому крестьянин обязывался не уходить от владельца, например: «я государю своему крепок безвыходно». Влияние кабального холопства и было третьим элементом крепостной неволи.

Таким образом, крепостное право на крестьян выр