Новая аграрная реформа 90-хгг.

 

В 1989 г. в публицистике возникла тема принципиально новой аграрной реформы. В начале 1990 г. ЦК ЦПСС были создана Комиссия по вопросам аграрной реформы под председательством М.С. Горбачева. Весной 1990 г. в дискуссиях на комиссии началось обсуждения замены колхозов и совхозов хозяйствами фермерского типа и, главное, перехода к частной собственности на землю. Вопросы “всеобщей фермеризации” сельского хозяйства стали обсуждаться и в прессе, и в научных учреждениях. С достаточной убедительностью говорилось об отсутствии современной техники для хозяйств фермерского типа, об отсутствии инфраструктуры, о необходимости многообразия хозяйственных форм в соответствии с местными условиями и волею тружеников деревни, о поэтапной перестройке отношений между государством и сельскохозяйственным производителем. Говорилось и о том, что всеобщая “фермеризация” в современных российских условиях будет с неизбежностью означать одновременно и падение производства, и социальное расслоение, сопровождаемое выбрасыванием из сельского хозяйства огромной массы тружеников, теряющих одновременно и землю, и работу. Однако все эти голоса оказались “гласом вопиющего в пустыне”.

Обращаясь к осуществляемой ныне аграрной реформе, нужно прежде всего сказать о том, что ее сущность определяется и даже исчерпывается заменой одних форм социальной организации сельского хозяйства другими, задачи же роста сельскохозяйственного производства и обеспечения населения продовольствием вообще не ставились. Новая реформа началась 27 декабря 1991 г.с президентского указа “О неотложных мерах по осуществлению земельной реформы в РСФСР”, которым предписывалось колхозам и совхозам до 1 марта 1992 года принять решения о замене общественной собственности на землю на частную в любой ее форме – индивидуальной, кооперированной, акционерной… Волна крестьянских протестов и на этот раз заставила пересмотреть отведенные сроки и даже разрешить (!) колхозам и совхозам сохранить по воле трудовых коллективов свой правовой статус до следующей зимы…

Зима 1992/1993 гг. должна была стать решающим этапом аграрной реформы. 13 января 1993 г. газета “Известия” опубликовала короткую статью с длинным, но очень выразительным заголовком – “Последний месяц, когда крестьянин еще может сделать выбор: стать хозяином земли или отказаться от этого права”. Статья объявляла начало новой атаки на мужика. Напоминалось, что срок для “переоформления документов на землю” закончился в ноябре 1992 г., что продленный Верховным Советом срок истекает 1 февраля 1993 г. и, следовательно, у крестьян “остаются считанные дни”. Колхозные и совхозные коллективы, отказавшиеся “принять от государства землю в собственность”, на этом прекращали свое существование. Открытое давление на работников сельского хозяйства, прямая угроза беспощадного обезземеливания тех, кто еще не “одумался”, само по себе обнаружило сущность земельной реформы, подчиненной задачам первоначального капиталистического накопления и проводимой средствами традиционного бюрократического радикализма. Очередная атака на мужика была вновь прервана Верховным Советом, что сыграло свою роль в противостоянии с президентской властью и в осенних событиях 1993 г.

К этому времени многое прояснилось. Нагляднее всего выявились разрушительные последствия общей экономической политики. “Обвальная” реформа, по рецептам “чикагской школы”, означала катастрофический распад всех отраслей народного хозяйства, но тяжелее всего она ударила именно по сельскому хозяйству: освобождение цен на товары и услуги не только не устранило, но еще больше усилило неэквивалентность обмена между городом и деревней. Это обнаружилось срезу же. За 1992-1993 гг. закупочные цены на мясо возросли в 45 раз, на молоко – в 63 раза,… а на бензин – в 324 раза.., на трактор К-700 – в 828 раз, на трактор Т-4 – в 1344 раза… Исторические оковы на сельском хозяйстве России не только не снимались, но неизмеримо потяжелели. Все формы сельского хозяйства стали убыточными. Начался катастрофический спад производства. Перед обществом возникла проблема выживания, когда никакие реформы невозможны.

Казалось, признанием провала и стремлением исправить ситуацию явился указ от 27 октября 1993 г. “О регулировании земельных отношений и развитии аграрной реформы в России”. Об этом говорило прежде всего признание “… многообразия форм собственности на землю, равноправного развития различных форм хозяйствования, самостоятельность сельских товаропроизводителей и усиления государственной поддержки агропромышленного комплекса”. Соглашались и с тем, что выделение земельных участков для новых форм хозяйства должно проводиться “с учетом требований рационального и компактного землепользования…”. Можно было бы сказать: “Наконец-то реформа обретает “человеческое лицо”! Наконец-то работники сельского хозяйства становятся творцами новых форм жизни!”.

Однако указ этот был скроен по модели “троянского коня”, ибо его сердцевина, его сверхзадача состояла именно в разрушении объявленных равноправными различных форм хозяйства. Указ объявлял: “Каждому члену кооператива..., которому земля принадлежит на праве общей собственности… выдается свидетельство на право собственности на землю… с указанием площади земельной доли…”. Этим свидетельством член коллектива может воспользоваться в любой момент “без согласия других собственников” для ведения индивидуального хозяйства, “сдачи в залог и аренду”, обмена, получения “стоимостного выражения” (продажи?) и многого другого. Весной 1994 г. началось осуществление в качестве образца “нижегородской модели” ускоренного проведения аграрной реформы: выдача свидетельств о праве собственности на доли…, аукцион как способ распределения общего имущества на доли по свидетельствам и, сразу же, передача аукционного “выигрыша” в натуре собственникам. В апреле-июне правительство России приняло ряд постановлений, направленных на повсеместное осуществление именно “нижегородской модели” – “О практике аграрных преобразований в Нижегородской области”, “О реформировании сельскохозяйственных предприятий с учетом практики Нижегородской области”, форсирующих передачу земли в торговый оборот. Все эти потуги не нашли активной поддержки в деревне, поскольку их разрушительное воздействие на сельскохозяйственное производство проявилось сразу и самым грубым образом. Не удивительно, что уже к 1995 г. понятие «нижегородская модель» вышло из употребления и скоро забылось.

Вот сведения официальной статистики, дающие в целом весьма смягченную картину происходящего. Поступление машинной техники упало так сильно, что речь идет о ликвидации современной материально-технической базы в сельском хозяйстве, созданной с таким трудом за 50-60 лет. В 1990 г. сельскохозяйственное производство получило 143,7 тыс. тракторов, в 1995 – 9,7 тыс., поступление грузовых автомашин сократилось за это время с 97,6 тыс. до 4,7 тыс., зерноуборочных комбайнов – с 39 тыс. до 4,4 тыс., картофелеуборочных комбайнов – с 4 тыс. до 0,2 тыс., доильных установок – с 23,6 тыс. до 0,4 тыс. Использование минеральных удобрений, в которых всегда испытывался недостаток, уменьшилось с 9,9 млн тонн в 1990 г. до 1,5 млн тонн в 1994 г. Соответственно изменились и показатели производства земледельческой продукции: валовые сборы зерновых упали с 116,7 млн тонн в 1990 г. до 63,4 млн тонн в 1995 г., сахарной свеклы – с 32,3 млн тонн до 19,1 млн тонн, льна-волокна – с 102 тыс. тонн до 69 тыс. тонн… И только картофель дал прирост: с 30,8 млн. тонн в 1990 г. до 39,9 млн тонн в 1995 г. Радоваться этому росту не приходится – увеличение производства “второго хлеба”призвано возместить растущее недопроизводство зерновых. Характерно, что увеличение производства картофеля происходит на фоне практически полного прекращения использования картофелеуборочной техники. Главным орудием труда в картофелеводстве стала опять лопата.

Наибольшими были потери в животноводстве и производстве мясо-молочной продукции. Поголовье крупного рогатого скота уменьшилось с 57 млн на 1 января 1991 г. до 39,7 млн на 1 января 1996 г., поголовье свиней –с 38,3 млн до 22,6 млн, поголовье овец и коз – с 58,2 млн до 28 млн. Соответственно сократилось производство мяса – с 10,1 млн тонн за 1990 г. до 5,8 млн тонн за 1995 г., молока – с 55,7 млн. тонн до 39,2 мл. тонн, яиц – с 48,5 млрд. штук до 33,8 млрд.

Последующие годы не принесли перемен в лучшую сторону. Напротив, продолжалось дальнейшее падение всех показателей сельскохозяйственного производства, а, следовательно, и дальнейшее ухудшение питания и здоровья населения, рост смертности и снижение рождаемости, депопуляция, то есть вымирание населения.

Попыткой новой и, казалось, решительной реализации земельной реформы явился указ «о реализации конституционных прав на землю» от 7 марта 1996 г. Органам государственного управления сверху донизу было предписано принять меры «к завершению в 1996 г. выдачи… собственникам земельных долей свидетельств на право собственности»; «заключение в течение 1996 г. договоров пользователей земельных участков со всеми собственниками земельных долей, проводить разъяснительную работу среди сельского (!) населения о правах собственников земельных долей и способах их использования», включающих не только передачу по наследству и выделение земельного участка в натуре для ведения собственного хозяйства, но и право «продать земельную долю, подарить…, обменять.., передать в аренду» и т.п. предписывалось, в частности, за один месяц со дня публикации указа, т.е. к 12 апреля, «направить всем собственникам земельных долей извещения о порядке получения …свидетельств на право собственности на земельные доли…». При практическом осуществлении этих прав органы власти обязываются «в месячный срок» обеспечивать решение всех вопросов, связанных с выделением земельных долей. Затаенная угроза содержалась в определении времени сохранения за сельскохозяйственными организациями «невостребованных земельных долей, на которые не поступили заявления на получения свидетельств…», двумя трехлетними сроками.

Указ снимал также какие бы то ни было ограничения в размерах концентрации сельскохозяйственных земель в одних руках. Пока это относилось к арендным землям, однако органам местной власти разрешалось скупать земельные доли «в целях пополнения фонда перераспределения земель и передачи (продажи) юридическим лицам и гражданам РФ для производства сельскохозяйственной продукции» (без каких-либо ограничений в размерах земельной собственности).

Наконец, - и это, пожалуй, особенно интересно и важно, - специальный пункт Указа (7) разрешал «руководителям и специалистам сельскохозяйственных органов», сельскохозяйственных организаций (колхозов, совхозов и др.) «получить земельные участки в собственность бесплатно для ведения крестьянского (фермерского хозяйства и использования и иных (!) целях…», причем эти земельные участки, не ограничиваемые по размерам, могли формироваться «за счет свободных земельных паев (?) хозяйств и фонда перераспределения земель». Новые собственники земли, особенно из сельскохозяйственной администрации, отнюдь не становились фермерами. Они прекрасно знали, что за один 1995 г. разорилось более 60 тыс. фермеров, что около 10 млн гектаров сельскохозяйственных земель России уже оказались запущенными, не обрабатывались и зарастали сорняками и кустарниками…

Возникшие в небольшом числе частные хозяйства совсем не похожи на фермерские и не стали реальной альтернативой колхозно-совхозному производству. Их удельный вес в производстве сельхозпродукции в 1999 г. составлял всего 2,5%. Провал аграрной реформы не привел к разработке новых программ восстановления и развития производства.

Иногда можно слышать, что положительным результатом аграрной реформы является рост мелкого индивидуального производства (личные подсобные хозяйства колхозников и работников совхозов, садово-огородные участки горожан и проч.), ставшего очень заметным источником снабжения населения картофелем и овощами. По данным на 1999 г., индивидуальных земельных участков на территории Российской Федерации насчитывалось 34,7 млн., тогда как в 1927 г. число индивидуальных крестьянских хозяйств составляло всего 17 млн. Конечно, 70 лет назад крестьянские хозяйства давали почти 100% сельскохозяйственной продукции, теперь земельные клочки дают 57,2% (главным образом, картофель, овощи, мясомолочные продукты). Нет ничего хорошего для развития общества в том, что каждый его член должен выращивать для себя и своей семьи картофель, овощи… это своеобразное проявление «окрестьянивания» является свидетельством откатывания общества назад.