Уменьшение познавательного диссонанса

 

Для уменьшения познавательного диссонанса существуют три пути.

Один путь состоит в том, чтобы поверить в то, во что верят другие. Родители часто видят как меняются дети, когда они начинают ходить в школу. Дети очень пластичны и быстро воспринимают групповые ценности, в связи с чем им становятся нужными какая-то определенная обувь, специфическая стрижка, именно эта видеоигра, а если этого у них нет, им кажется, что они умрут от горя. Эта поведенческая особенность не является простой причудой. Потребность соответствия, конформности социальной среде или совпадения индивидуума с окружающей общественной средой настолько развита в маленьких детях, что отсутствие подобной конформности они воспринимают как физическую боль. Поэтому студент колледжа, после нескольких встреч с профессором-скептиком, вскоре будет думать точно также, как и он и полагать, что все те, кто верит в psi или душевнобольные люди или дураки.

Второй путь состоит в том, чтобы как-то повлиять, надавить на тех «отщепенцев», которые осмеливаются думать по – другому. Это объясняет, почему обычные ученые сторонятся индивидуалистов, изучающих psi и почему так плохо финансируют исследования psi. В тоталитарных режимах еретики просто выслеживаются и устраняются. Группы людей могут использовать почти любые средства, чтобы достичь внутреннего согласия и избежать сверлящей боли познавательного диссонанса.

Третий путь уменьшения познавательного диссонанса состоит в том, чтобы превратить человека, который придерживается другого мнения, в нечто совершенно отличное от себя. Поэтому на таких особенных людей надо прежде всего нацепить метку «еретика» или «псевдоученого». Еретики всегда глупы, злонамерены, нечестны и бессовестны, так что их точка зрения не имеет никакого значения. К тому же эта точка зрения аппелирует к сверъестественному, имеет подозрительные аргументы и вообще неправильна.

Мрачное средневековье, когда уничтожали еретиков, или более современные «этнические чистки» напоминают нам, что охота на ведьм всегда существовала под покровом цивилизации. Человеческая душа боится перемен, новых идей и всегда борется за сохранение status quo [376]. Борьба за «единственно правильную» интерпретацию мира появилась в тот момент, когда люди научились рассуждать. Сейчас мы забываем стоимость такой борьбы и старые споры выглядят в новое время смешными. Однако, убили сотни людей в споре по поводу вопроса - имеют ли Бог Отец и Бог Сын одинаковую или близкую природу [376].

 

Познавательный диссонанс и Psi

 

Когда мы верим в какую-нибудь принятую обществом идею, то нельзя даже думать о том, что могут быть свидетельства, противоречащие этой идее. Таких свидетельств просто не может быть. Общественная насмешка увеличивает дискомфорт познавательного диссонанса и почти каждый человек будет отвергать сомнения и факты, указывающие на возможную истинность противоположной точки зрения. Поэтому скептиком и критиком быть намного проще, чем ученым, который изучает необычные эффекты. Если же, в конце концов, скептику докажут, что он был неправ, то он только улыбнется и ответит: «Да, видимо, я был неправ. Жаль!» Напротив, ученых, находящихся на переднем крае науки, постоянно атакуют с разных позиций, как будто бы они являются носителем опасного вируса, от которого нужно найти защиту любой ценой.

Общественная поддержка раздувает огонь познавательного диссонанса и осложняет продвижение новых гипотез. Поэтому многие ученые отклоняют свидетельства psi, даже не пытаясь изучить их. «В науке», - сказал Томас Кун, занимающийся философскими проблемами науки, - «новые идеи пробивают себе дорогу с большим трудом, поскольку общее научное мнение настроено против них. Первоначально изучаются только обычные, ожидаемые вещи, а аномалии в их поведении не замечаются.» [377].

Таким образом на начальных этапах нового открытия, многие ученые пропускают или не замечают новых явлений. Мы должны изменить наши внутренние установки, наше ожидание, чтобы увидеть новое явление. Когда один ученый утверждает, что он видел что-то необычное, другой ученый, даже заинтересованный новым явлением, может его не увидеть, потому что он не верит в него. Томас Кун проиллюстрировал этот научный консерватизм на примере открытия планеты Уран сэром Уильямом Гершелем. С 1690 г. по 1781 г. планету Уран наблюдали, по меньшей мере, семнадцать раз. Однако, все наблюдатели считали эту планету звездой, до тех пор пока Гершель не показал, что «звезда» двигается по планетной орбите. После этого сдвига в восприятии, обусловленного новым мышлением, в старых наблюдениях каждый внезапно увидел планетную орбиту [377, 374].

То же самое произошло при изучении подсознательного восприятия в 1950-х годах. Никакая теория не могла объяснить необычное утверждение, что что-то может быть замечено без понимания того, что надо заметить. Поэтому большинство экспериментаторов пропускали это явление. Но как только были разработаны компьютерные модели обработки информации, то способы подсознательной обработки информации вдруг стали вполне приемлемы и эффекты, подтверждающие это, стали замечаться [378].

В 1986 г. неожиданно обнаружилось явление высокотемпературной сверхпроводимости. Вскоре после этого, потоком пошли сообщения о высокотемпературной сверхпроводимости, ранее считавшейся категорически невозможной. То же самый произошло с лазерами. Нужны были целые десятилетия, чтобы заставить заработать первый лазер. Но вскоре после его открытия лазеры стали делать чуть не в каждой лаборатории. Потребовались десятилетия для того, чтобы сделать первую голограмму. Вскоре после этого, голограмма появляется на каждой пачке с овсянкой. Естественно, что продвижение вперед не могло бы быть без понимания фундаментальных принципов, но это понимание пришло только после того, как изменились ранее принятые мыслительные установки.

Еще один пример представляет нам теория немецкого метеоролога Альфреда Вегенера. В 1915 г. Вегенер выдвинул «несерьезную» теорию о том, что разобщенные в нынешнее время континеты Земли некогда представляли собой единое целое. Он сказал, что миллионы лет назад единственный котинент распался на несколько частей, которые постепенно удаляясь друг от друга, пришли в настоящее положение. Теория Вегенера, получившая название «континетального дрейфа», была основана на определенных геологических доказательствах, но его американские и европейские коллеги назвали идею невозможной и высмеяли ее. Вегенер умер интеллектуальным изгоем в 1930 г. Прошли годы и теорию Вегенера изучают в средней школе и каждый школьник, подойдя к карте мира, говорит, что теория Вегенера самоочевидна.

 

Эффекты предвкушения

 

Я знаю, что я не вижу вещи такими, какие они есть, я вижу вещи такими,

какими я хочу их видеть.

Лаурел Ли

 

Социолог Гарри Коллинз пытался понять, почему серьезные ученые так яростно критикуют исследования psi. В результате он установил, что критика спорных научных тем, в которых даже существование явления стоит под вопросом, почти полностью определяется предшествующим мнением. Другими словами, критика новых явлений фактически несвязана с фактическими результатами новых экспериментов. Например, Коллинз показал, что при поиске гравитационных волн (гипотетических сил, которые являются причиной гравитации), оценка компетентности экспериментов рецензентами, зависела полностью от ожиданий рецензентов. Иначе говоря, надо было только подтвердить то, что они на самом деле думали [379]. Психологи Ли Росс и Марк Леппер наблюдали эффект предвкушения результата на основе экспериментов. Они установили, что абсолютно те же самые эксперименты интерпретировались рецензентами по разному, в зависимости от их первоначальных позиций. Исследования, которые соответствовали мнениям рецензентов, интерпретировались более правильными, тщательно выполненными, имеющими важные выводы. Исследования, менее конформные мнениям рецензентов, получали более низкую оценку в отношении их качества и степени доказанности заключительных выводов. Звучит знакомо?

Этот «тормозящий эффект» сильно мешал развитию парапсихологии. Коллинз и социолог Тревор Пинч сообщили, что когда они написали в одной статье, что их позиция в отношении psi – нейтральна, то получили раздраженное письмо от одного известного фокусника-скептика. Он призывал изменить отношение к исследованиям psi: «Я был в шоке от вашей статьи… Неужели такие серьезные ученые, как вы, не видите некомпетентности стронников psi? Я думал, что наука больше, чем отдельные выборочные сообщения». Предубеждения рецензентов всегда проявляются в научных спорах. Они в особенности видны, когда спор идет о важных этических проблемах. Наука смыкается с политикой при решении проблем безопасности атомной энергии или возможности лечения раковых заболеваний с помощью трав или определения уровня безопасной концентрации бензола и асбеста на рабочем месте.

При этом на рецензента часто оказывает влияние положение экспериментаторов. Если о результатах каких-то экспериментов сообщают профессора Принстонского университета, то они считаются более истинными, чем результаты экспериментов, проведенных младшим научным сотрудником Восточного Колледжа. Качество самого эксперимента играет второстепенную роль. В конечном счете, оказывается, что научная «правда», в отношении, по крайней мере, спорных тем, определяется не выполненными экспериментами или оценкой воспроизводимости этих опытов, как пишут об этом в учебниках, а зависит от ненаучных факторов. Они включают риторику, личностную критику, борьбу за фонды, политику институтов. Короче говоря, ученые тоже люди. Предположение, что действия ученых отличаются рациональностью, когда они встречаются с экономическими или интеллектуальными трудностями, являются ошибочным.

Социолог Гарри Коллинз назвал одну сторону этой проблемы о получении «истины» в спорных и важных вопросах экспериментальным регрессом. Так, чтобы решить вопрос, когда результаты предсказываются надежной и принятой в научной среде теорией, изучаются результаты практически единственного эксперимента. При этом, если эксперимент подтверждает принятую теорию, то эксперимент считается правильным, а если не подтверждает, то он считается ошибочным.

Однако, при изучении проблем парапсихологии дело обстоит по-другому. Чтобы знать, как был выполнен эксперимент – хорошо или плохо, мы вначале должны твердо знать, что psi существует. Но чтобы узнать, существует ли psi, мы должны вначале выполнить первый эксперимент. Но для выполнения первого эксперимента нам нужна принятая теория. Но… и так далее. Получается бесконечный, замкнутый цикл или петля. Причем эту петлю невозможно прорвать, несмотря на применение строгих научных методов. Именно в этот сложный период становления новых идей, скептики часто говорят, что изучаемое проблемное явление не существует. Но надо понимать, что при своем утверждении, скептики допускают ненаучную или недопустимую критику, потому что существуют эмпирические факты, свидетельствующие о возможной истинности противоположной точки зрения. Тактику скептиков трудно разбить, если плохо знать все стороны изучаемой проблемы. Коллинз заметил, что без философского осознания социальных особенностей науки, трудно понять, насколько далека научная практика обсуждения спорных проблем от идеальных научных моделей [360].

 

 

Ошибки суждения

 

Акты восприятия и познания, которые, как кажется, непосредственны и самоочевидны, включают огромные количества разнообразной сенсорной информации и мысленно создают устойчивую и согласованную мировую модель. Несоответствие между реальным миром, как он есть на самом деле, и нашей умственным, «виртуальным» миром ведет к постоянным, предсказуемым ошибкам в наших суждениях о том или другом мировом явлении. Эти ошибочные суждения непосредственно влияли на оценку реальности явления psi.

Когда группу опытных клиницистов, например, физиологов, терапевтов или психиатров, просят высказаться по поводу здоровья какого-нибудь пациента, то они обычно уверены, что их оценки будут правильными. В конце концов, эти врачи за годы работы приобрели громадный опыт, позволяющий им не ошибаться в сложных случаях. Они думают, что тысячи предшествующих диагнозов, которые они поставили, отточили их интуитивные способности до такой степени, что никакая автоматизированная процедура не может быть им конкурентом. Но в этом они ошибаются.

Психолог Дэл Гриффин из Стэнфордского университета, по просьбе Национального Исследовательского Совета, занимался разбором собранных доказательств по поводу существования psi. Он рассмотрел особенности того, как производятся интуитивные суждения и указал, что для оценки доказательств важно применять объективные методы, подобные мета-анализу, но не полагаться на персональную интуицию. Но Совет не обратил большого внимания на работу Гриффина.

Начиная с 1950-ых годов, исследователи начали изучать опытную интуицию в сравнении с предсказаниями, основанными на упрощенных математических правилах. В таких исследованиях информация о личности давалась в виде результатов различных тестов. На основе этой информации экспертов просили предсказать вероятные способности человека в отношении пригодности его к определенной работе или дать медицинское заключение о его здоровье. Предсказания экспертов сравнивались с математическим прогнозом и фактическими результатами. Оказалось, что математические предсказания были значительно достоверней интуиции экспертов. Мало того, оказалось, что степень профессионализма экспертов, которые делали интуитивный прогноз по каждой личности, никак не связана с фактическими результатами, которые показывала та или другая личность. Кроме того, математические модели для построения математического прогноза не были сложные и представляли собой, главным образом, сумму баллов по каждому тесту [380]. Большой объем дальнейших исследований по этой проблеме, показал, что даже простые математические предсказания почти всегда лучше, чем профессиональная интуиция опытных врачей или психиатров в отношении предсказаний успехов в колледже или исхода какого-либо заболевания. Такой результат для опытных врачей был удивителен.

Сегодня, когда мы оцениваем сложные доказательства, основанные на большом количестве экспериментальных данных, мы применяем более развитый метод по сравнению с теми первыми математическими моделями - количественный мета-анализ. Поэтому эксперты Национального Исследовательского Совета, которые при оценке явлений парапсихологии полагались на свою интуицию, возможно, будут озадачены, как и врачи-профессионалы, что их субъективные мнения могут быть неправильны.