Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Тмутраканское княжество и его судьбы

Поиск

 

Константин Багрянородный сообщает нам некоторые любопытные географические подробности о Болгаро-Тмутраканской области, а также и вообще о Северном Черноморье.

Вот что говорит он в 42-й главе своего сочинения «Об управлении Империей».

«Пацинакия ограничивает всю Русь и Боспор до са­мого Херсона, а также до Серета и Прута. Морской берег от Дуная до Днепра (Днестра?) заключает 120 миль (milion — тысяча шагов, следовательно, около на­шей версты). Днестр от Днепра отстоит на 80 миль, и этот берег называется Золотым». «От Днепра до Херсо­на 300 миль; по середине встречаются гавань и озера, в которых Херсониты добывают соль. Между Херсоном и Боспором расстояние в 300 миль; тут лежат города Кли­матов. За Боспором находится устье Меотийского озе­ра, которое по его величине все называют морем; в него впадают многие и великие реки. Так, на севере он имеет Днепр реку, из которой Руссы отправляются в

Черную Булгарию, Хазарию и Сирию. Залив Меотиды достигает до Некропил, отстоящих от Днепра на четыре мили, и соединяется с ним там, где древние переплыва­ли море каналом поперек Херсона, Климатов и Боспора на расстоянии тысячи или более миль. Но с течением времени путь этот засыпался и обратился в густой лес, и теперь существуют две дороги, по которым Печенеги отправляются в Херсон, Боспор и Климаты. С восточ­ной стороны Меотийское озеро принимает в себя мно­гие реки, каковы Танаис, который идет от Саркела, и Харакул, в котором ловится рыба берзетик (berxhticon), кроме того — реки Баль, Бурлик, Хадырь и многие дру­гие. Устье Меотиды, изливающееся в Понт, также на­зывается Бурлик; здесь есть город Боспор; а напротив его лежит город, называющийся Таматарха. Это устье простирается на 18 миль, и посреди его находится боль­шой, низменный остров, называемый Атех. От Таматархи на расстоянии 15 или 20 миль есть река, именуемая Укрух, которая отделяет Зихию от (области) Таматархи. Зихия простирается на расстоянии 300 миль от Укруха до реки Никопсис, на которой находится город того же имени. Выше Зихии лежит страна Папагия, выше Папагии Казахия, над Казахией Кавказские горы, позади Кавказа Алания. Морской берег Зихии имеет острова, один большой и три малых, между которыми есть и другие острова, населенные и возделанные Зихами, то есть Турганерх и Чарбагани; кроме того, еще остров при устье реки, и еще около Птелеев; на последний спасаются Зихи во время нападения Аланов. От Зихии, то есть от реки Никопсиса, до города Сотериополя по морскому прибрежью лежит Авазгия на протяжении 300 миль».

Излишне было бы ожидать от подобных известий полной ясности и точности. Очевидно, северные берега Черного моря и особенно страны, лежащие к востоку от Азовского моря, были известны любознательному императору в общих чертах, и только местами он мог сообщить некоторые верные подробности. Наиболее темные и запутанные сведения относятся к какому-то

древнему каналу, который шел поперек Херсона, облас­тей и Боспора и потом обратился в густой лес с двумя сухопутными дорогами. Мы предложим следующий вопрос: в этом месте у Константина не скрывается ли отголосок древнейших преданий, вспоминающих о том времени, когда Крым был островом, и когда суда, на­пример из Ольвии, то есть Днепровско-Бугского лима­на, могли проходить в Азовское море и следовать до Боспора вдоль северных, а не южных берегов Крыма? А что касается до двух сухопутных дорог, ведущих в Крым из Печенежских степей, то здесь, может быть, подразумеваются Перекопский перешеек и Арбатская стрелка, которая только узким Геническим проливом отделяется от северного берега Азовского моря. После­дним путем, как мы замечали, по всей вероятности, происходили сухопутные сообщения Днепровской Руси с Тмутраканской областью, и, конечно, им пользова­лись в особенности при движении конницы. Далее из слов Константина можно понять, что сам Днепр как бы соединялся (каким-то протоком) с Азовским морем, и Русь ходила этой дорогой на судах в Черную Болгарию; Хазарию и Сирию. В этом представлении, повторяем, заключается подтверждение того, что действительно между Днепром и Азовским морем существовало вод­ное сообщение посредством Самары, Миуса и их при­токов, при небольшом волоке. Что касается до рек, впа­дающих в Азовское море с восточной стороны, то опять повторяем, под Харакулем можно разуметь се­верный рукав Кубани или так называемую Черную Протоку, Бал, Бурлик и Хадырь, по всей вероятности, суть не что иное, как другие рукава той же реки или протоки, наполнявшие Кубанскую дельту. Не забудем, что в X веке Тамань имела несколько иной вид, нежели в настоящее время: некоторые протоки заволокло пес­ком и землей, другие, вследствие засыпавшегося устья, обратились во внутренние лиманы; таким образом Ку­банская дельта получила характер полуострова. Но в X веке, по всей вероятности, она представляла еще груп­пу островов. Боспорский или Керченский пролив у

Константина называется устьем Меотиды, и действи­тельно его можно так назвать вследствие течения из Азовского моря в Черное. Упомянутый посреди этого пролива низменный остров Атех, конечно, есть не что иное, как часть южной Таманской косы, в те времена еще представлявшая совершенно отдельный остров. Области, лежавшие по восточному берегу Черного моря, то есть Зихия и Авазгия, обозначены верно; но те, которые находились далее внутрь страны, очевидно, в своем взаимном отношении определены только при­близительно, то есть Панагия, Казахия и Алания. Ала­ния будто бы находилась над Кавказом, а Казахия под Кавказом; выходит, что между ними лежал Кавказ. Но тут заключается явная неточность, и можно понять так, что они были разделены какими-либо отрогами Кавка­за. Судя по тому, что Алане могли заграждать сообще­ние Каспийско-Волжским Хазарам с Кавказскими, то есть с Кабардою или Папагией и Казахией, а также затруднять сообщение с Саркелом, надо полагать, что Алане были ограничены той горной областью, в кото­рой обитают предполагаемые их потомки, то есть ны­нешние Осетины1.

Нельзя также не обратить внимания на некоторые названия рек с их филологической стороны. Один из рукавов Кубани, именно самый южный, назывался Ук­рут, а другой рукав и вместе сам пролив именовался Бурлик — эти слова, очевидно, славянские и принадлежа­ли к названиям болгаро-русским. В Каракуле мы узнаем Кара-Ингуль или Черный (Карий) Ингуль (может быть, то же, что впоследствии Черная Протока); название Хадырь (Cadhr) представляет также славянскую форму. А слово Бал и до сих пор в польском языке означает бревно (у нас в уменьшенной форме балка), если же греческое b произносить как в, то получим другое славянское слово,

 

1Иосафат Барбаро, путешественник XV века, указывает на древние жилища Алан недалеко от восточного берега Азовского моря рядом с Черкесами Кабардинцами, которые жили на Кубанс­кой плоскости. Алане, по его словам, называли себя Ас (главы 1 и 10); это Ясы наших летописей, ныне Осетины.

«вал», которое могло означать первоначально вал или волну, а потом уже и земляную насыпь1.

В 53-й главе того же сочинения, в главе, посвященной рассказам из истории города Херсона и его борьбы с Боспорскими царями, Константин дает еще следующие подробности о Тмутракани и соседних с ней областях:

«За городом Таматархою находятся многие источни­ки, которые после питья производят сыпь во рту. Так­же и в Зихии, подле места, называемого Пагис, около Папагии, существует девять источников, производящих сыпь во рту. Но они имеют не одинаковые цвета: один красный, другой, желтый, третий темный. В Зихии, в месте, называемом Папага, по соседству с округом, именуемым Сапакси (Sapaxu), что значит «грязь», есть источник, который также возбуждает сыпь: существует и другой подобный источник в округе, называемом Хамух, по имени своего основателя Хамуха. Это место отстоит от моря на один день конного переезда. В обла­сти Дерзинес, подле двух округов, из которых один называется Сапикий (Sapiciou), а другой Епископий (Episcopiou), есть тоже производящий сыпь источник, а также и в области Чиляперт (Tziliapert) в округе Срехя-баракс (Sreciabarax)».

Очевидно, Константин описывает здесь вулканичес­кие грязи и источники Таманского полуострова и со­седнего Кавказа. Не заметно, однако, чтоб эти источни-

 

1 Как в X веке Киммерийский Боспор по имени рукава Кубани, а вместе и по характеру своему, назывался у славянских туземцев Бурлик (то есть Бурливый), так в XII веке встречаем название Балван, напоминающее другой рукав Кубани, то есть Бал. Мы разумеем тут известное место в Слове о Полку Игореве: «Дивъ, кличетъ верху древа, велитъ послушати земли незнаеме, Влзе и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, Тмутраканский балван». Много было сделано разных догадок для объяснения последнего выражения; но все они принимали слово балван в том смысле, в котором оно теперь у нас употребляется. Мы думаем, что ключом к разъяснению этого выражения может служить польское balwan, доселе употребляемое в смысле волны. Отсюда приходим к тому заключению, что Тмутраканский балван Слова о Полку Игореве просто означает «Тмутраканский пролив», в пере­носном значении «Тмутраканский край». (См. наши соображения о том в издании Москов. Общества Древности 1874 г.)

ки были известны в то время своими лечебными свой­ствами, так как Константин знает о них только то, что они для питья не годятся, ибо производят во рту сыпь. Интересны некоторые местные названия, здесь приве­денные. Представляем объяснение их знатокам кавказ­ских языков и обратим внимание только на слово Сапакси. (Следующее затем название Сапикиу, может быть, происходит от одного с ним корня.) Предложим вопрос: не есть ли это слово в несколько искаженной передаче славянское сопки, то есть именно вулканы, извергающие из себя грязные потоки? Далее: девять разноцветных источников где-то за Таманским полуост­ровом на западном конце Кавказа — это число не нахо­дится ли в какой-либо связи с названием «Девяти Ха­зарских климатов» (ta ennea clhmata thV CaVariaV), о которых Константин упоминает в 10-й главе того же сочинения?

Хазарские климаты или окрути надобно различать от климатов Греческих, которые лежали в юго-восточном углу Таврического полуострова, по соседству с Херсонс­кой областью. Мы говорим: надобно их различать, пото­му что у Константина иногда упоминание о них доволь­но сбивчиво. Например, во 11-й главе он говорит, что Алане могут преграждать Хазарам путь «в Саркел, Кли­маты и Херсон». Здесь под климатами в географическом смысле могут быть понимаемы и те, и другие, если взять в расчет, что те и другие лежали между Саркелом и Херсоном; но соображаясь с внутренним смыслом, на­добно здесь разуметь климаты Хазарские, о которых Константин говорит в предыдущей главе. В этой после­дней он объясняет, что девять Хазарских округов лежат по соседству с Аланией, и если Алане подвергали их опустошениям, то наносили тем большой вред Хазарам, так как из этих девяти округов Хазары получали все нужное для жизни. Очевидно, область этих округов ле­жала в западной части Кавказа около Кубанской дельты, то есть там, где находились упомянутые выше девять источников; по-видимому, то была часть Зихии и Папагии, подвластная собственным Хазарам, то есть Касогам

или Черкесам — Кабардинцам. Эта в сущности неболь­шая область была дорога для них, ибо, по словам Кон­стантина, отсюда они получали все нужное для жизни. Это все нужное, конечно, доставляла им торговля с Гре­ками и Руссо-Болгарами при помощи гаваней Азовских и Черноморских, из которых товары шли в Хазарию при посредстве области, прилегавшей к Кубанской дельте. Кроме греческих тканей и металлических изделий они получали отсюда хлеб и рыбу. Последняя особенно в изобилии ловилась в Кубанских лиманах. Так, Феофан преимущественно указывает на булгарскую рыбу ксист, а Константин на берзетик (по весьма вероятному мне­нию г. Бруна, это одна и та же рыба; но он не мог узнать, какая порода тут подразумевается. См. зап. Од. Общ. V. 147).

Берзетик ловился именно в Карагуле, то есть в север­ном рукаве Кубани. А страна, прилегавшая в этому рука­ву в те времена, может быть, еще не была отвоевана Руссами от Хазар, и следовательно, обитавшая здесь часть Черных Болгар еще платила дань Хазарам и, конечно, платила естественными произведениями. Вот почему в случае опустошения Аланами девяти округов Хазарам грозил голод. Это известие подтверждает нашу мысль, что тут надобно разуметь Хазар Кавказских, а не Волжс­ких. У последних, по известию Ибн-Фадлана, главной пищей служили рис и рыба; но рыбой снабжала их Каспийско-Волжская ловля; и рис они получали или от бли­жайших покоренных племен, или от торговцев, особенно восточных. Одним словом, нет вероятности, чтобы Волж­ские Хазары питались хлебом и рыбой, доставшимися с устьев Кубани или с Западного Кавказа. По всем призна­кам, Константин не имел ясного представления о поло­жении в разных частях Хазарского государства: он сме­шивал Хазар Волжских с Черкесами или Кавказско-Крымскими. Его известия могут быть отнесены по преимуще­ству к последним, тогда как арабские известия того же века относятся преимущественно к первым.

Итак, мы можем положительно сказать, что около первой половины X века Алане уже возвратили себе

независимость от хазарских государей и тем нарушили связь Каспийско-Волжской Хазарии с Западным Кавка­зом или Кабардою. Но источники не дают определенных указаний на то, в каких отношениях последняя находи­лась к Итилю. Мы можем только догадываться, что Черкесия или собственная Хазария во времена Константина еще сохраняла вассальные отношения к Итильским кага­нам. Но без сомнения, она также стремилась к независи­мости, и восстание воинственных Кабаров, о котором вспоминает Константин, вероятно, повторилось не один раз. Во второй половине X века, когда Хазарское госу­дарство ослабло под ударами Алан, Печенегов и особенно Руссов, которые разорили Саркел, тогда и собственные хазары, то есть Крымские и Кавказские Черкесы, по-видимому, возвратили себе самостоятельность и отдели­лись от Турок-Хазар Каспийских. Указанием на это об­стоятельство могут служить войны Руси и Греков в пер­вой половине XI века с Черкесскими князьями Георгием Чулом и Редедею1.

Теперь в коротких словах доскажем дальнейшую судь­бу Тмутраканской Руси.

Киево-русские князья, чтоб упрочить за собою обла­дание Тмутраканским краем, не раз должны были возоб­новлять борьбу с Хазарами-Кабардинцами, а иногда и с их соседями Аланами. Так, Святослав, по словам нашей летописи, воевал с Касогами и с Ясами. Затем мы имеем известие византийского писателя Кедрена опредприятии Греков против Хазар при императоре Василии И. В 1016 году он послал к Хазарии флот под начальством Монга; последний, «вспомоществуемый Сфенгом, братом

 

1Мы уже упоминали, что часть Кабаров ушла к Уграм и соеди­нилась с ними, и что хусарская конница, по всей вероятности, получила свое начало от этих Черкесов-Хазар. Точно так же и уланская конница ведет свое происхождение от кавказских Алан. У Татар под названием улан разумелось сословие благородных, что свидетельствует об их уважении к воинственным Аланам. Отличи­тельным оружием гусар, как известно, служит кривая сабля, аулан — копье; вероятно, это вооружение отличало и самые племе­на Касогов и Ясов. О кривой хазарской или гусарской сабле упоминает и наша летопись, противополагая ее русскому обоюдоо­строму мечу.

 

Владимира, того самого, который женился на сестре им­ператора Василия, покорил эту страну, взяв в плен в первой же битве князя ее Георгия Чула». Известие это, по всем признакам, не совсем точно; по крайней мере оно не совсем согласно с русской летописью, которая не знает у Владимира никакого брата с именем Сфенга. Далее, не ясно, о какой Хазарии здесь говорится, во всяком случае не о волжской, куда греческие войска не проникали; притом имя Георгия показывает, что он был христианин, а Итильские каганы исповедуют иудейскую веру. Здесь, по всей вероятности, речь идет о каком-либо Хазарско-кабардинском владении, которое уцелело до начала XI века в Тавриде, по соседству с Корсунской областью (может быть, там, где лежат развалины Мангупа и Черкес-Кермена). Русские помогали тогда Грекам и в этой стороне, конечно, так же, как помогали им в борьбе с Болгарами Дунайскими (вследствие родственно­го союза с Греческими императорами).

Вскоре потом, именно под 1022 годом, наша летопись помещает известие о войне с Касогами Владимирова сына Мстислава, которому отец назначил в удел Тмутракан. Эти Хазары-Касоги были соседями Тмутраканской Руси с восточной стороны, и, конечно, между ними происходили споры за границы. Но не видно, чтобы в эти споры вмешивались каганы Итильские; следовательно, Касоги-Кабардинцы в то время были уже самостоятельны и не имели политической связи с Хазарами Каспийско-Волжскими. Мстислав, как известно, одолел в единоборстве Касожского князя Редедю и заколол его; после чего, по условию, взял его семейство и наложил дань на Касогов, а по возвращении в город Тмутракан, исполняя обет, построил церковь Богородицы. Эта церковь стояла еще во время летописца, то есть в XII веке. Как сильно было в ту эпоху Тмутраканское княжество, показывает успех Мстислава в борьбе с старшим братом Ярославом. С своей руссо-болгарской дружиной и хазаро-черкесской конницей он победил Ярослава и заставил уступить себе восточную сторону Днепра. Мстислав перенес свою ре­зиденцию в Чернигов, где и умер (в 1036 году); не остав­ляя после себя детей, он все свои земли передал брату

Ярославу. Последний при разделе Руси между своими сыновьями отдал Тмутракань второму сыну, Святославу, то есть причислил ее к уделу Черниговскому. С тех пор она, за небольшим исключением, и оставалась в роде Черниговских Святославичей.

Святослав отдал Тмутракань в удел своему сыну Гле­бу. Деятельность Глеба Святославича в этом отдаленном конце древней Руси засвидетельствована дошедшим до нас камнем с следующей надписью: «В лето 6576 индикта 6 Глеб князь мерил море по леду от Тьмутороканя до Керчева... сажени»1. На этой надписи мы впервые встре­чаем болгаро-русское название Корчево или Корчев, от­куда явилось сокращенное Керчь. Это название заменило греческие «Пантикапея» и «Боспор», так же как имя «Тмутракань» сменило древнее «Фанагория». По-видимо­му, эти два города, лежавшие друг против друга на бере­гах пролива, уж успели несколько оправиться от разоре­ний, причиненных им во времена гунно-болгарского и потом турко-хазарского завоевания. Керчь-Пантикапея не достигала уже никогда своего прежнего блеска; одна­ко сохраняла свой торговый характер, благодаря выгод­ному положению на торном пути между Русью и Хазарией, с одной стороны, и Византийской империей, с другой. О торговом характере Тмутраканской Руси, как мы гово­рили, особенно свидетельствуют арабские известия. Тмут­ракань в это время имел верх над Корчевом, ибо был стольным городом княжества.

Отдаленное от Киевской Руси положение, смешанный, разноплеменный состав населения и соседство варварских народов, готовых доставлять наемные дружины всякому предприимчивому вождю, делали беспокойным и доволь­но шатким положение Тмутраканских князей, когда нача­лись междоусобия в потомстве Ярослава I. Положение это сделалось особенно шатким с того времени, как из-за Дона, около половины XI века, надвинулись в южнорус­ские степи новые орды кочевников, дикие Половцы, кото-

1 Камень этот найден был в 1792 г. на острове Тамани. Он имеет вид плиты, и надпись высечена на боковой ее стороне; хранится в Петербурге в Императорском Эрмитаже. Число сажен (лнд) подвер­гается разночтениям: по одним это 8054, по другим — 1400.

 

рые мало-помалу стали отрезать Тмутраканскую землю от остальной Руси и затруднять между ними сообщение.

Один из внуков Ярослава, Ростислав Владимирович, после смерти отца своего Владимира Новгородского, про­живал в Новгороде без удела. Этот смелый воинственный князь, вместе с Вышатою, сыном посадника Остромира, ушел на юг, набрал дружину и изгнал из Тмутраканя своего двоюродного брата Глеба Святославича. Отец пос­леднего, Святослав, явился было на помощь сыну и воз­вратил ему Тмутраканский стол (в 1064 г.). Но едва отец отправился назад в свой Чернигов, как Ростислав снова выгнал Глеба и снова занял Тмутракань, где и княжил до своей смерти. Но княжение это было кратковременно: оно продолжалось только два года. Храбрый Ростислав сделался грозен для своих соседей, то есть для Корсунских Греков и Кавказских Касогов; последние платили ему дань. Греки тяготились соседством такого воинственного князя и решились извести его. Летопись наша рассказы­вает, что какой-то греческий начальник или катапан при­ехал к Русскому князю, подольстился к нему и потом отравил его в то время, когда он по обыкновению пиро­вал с своей дружиной (1066 г.). Предание, записанное русским летописцем, прибавляет, будто катапан, успев­ший бежать в Корсунь, был побит камнями от самих Корсунцев, когда Ростислав умер; но последнее известие едва ли вероятно, так как, по словам той же летописи, сами Греки подослали его к Ростиславу. Этот князь по­гребен в том же каменном храме Богородицы, который был построен Мстиславом Владимировичем.

После Ростислава Тмутраканский удел снова перешел во владение Черниговских Святославичей. Там мы встре­чаем опять Глеба, потом его брата, Романа Святославича. Когда умер их отец Святослав Ярославич, наступили изве­стные междоусобия братьев его Изяслава и Всеволода с племянниками Святославичами, которые хотели воротить себе отцовскую часть, то есть Черниговскую землю. В 1078 году знаменитый Олег Святославич убежал к брату Роману в Тмутракань, куда еще прежде явился двоюрод­ный брат его Борис Вячеславич, тоже обделенный своими дядьями. Здесь эти беспокойные князья вошли в связи с

варварами, особенно с Половцами, и с их помощью начали ряд своих попыток против дядей. Олегу и Борису не по­счастливилось, и последний пал в битве на Нежатиной ниве. Тогда Роман с новыми толпами Половцев пошел на помощь Олегу, чтобы добыть Чернигов. Но варвары изме­нили братьям и заключили союз с их дядей Всеволодом, конечно, склоненные к тому золотом. Мало того, на обрат­ном походе варвары убили Романа. Олег, по смерти брать­ев сделавшийся наследником Тмутраканского стола, был схвачен и отправлен за море в Царьград (1079 г.). По поводу этих событий в нашей летописи упоминаются тмутраканские Хазары: они подговорили Половцев убить Ро­мана, они же схватили Олега и выдали Грекам (см. Ипатскую летопись, новое издание, 143—144). Итак, мы имеем ясное свидетельство, что часть населения в Тмутраканском княжестве, и, конечно, часть влиятельная, состояла из Хазар или Черкесов — Кабардинцев, которые прежде владели этим краем. В данном случае туземные Хазары, очевидно, действовали в согласии с великим князем Все­володом, то есть, по всей вероятности, были подкуплены деньгами или обещанием каких-либо льгот. По крайней мере после удаления Олега в Грецию мы видим в Тмутракани Всеволодова посадника Ратибора, но не надолго. В следующем году здесь явились два новые искателя уделов, Давид Игоревич и Володарь Ростиславич; они схватили Ратибора и завладели Тмутраканью. Все эти быстрые пе­ремены, конечно, делались не без участия все того же влиятельного элемента в Тмутракани, то есть Хазар.

Между тем наследственный Тмутраканский князь Олег Святославич из Константинополя был отправлен далее на остров Родос, где провел два года. Об этом пребывании его на Родосе упоминает известный палом­ник игумен Даниил при описании своего хождения в Иерусалим. В то время на византийском престоле цар­ствовал Никифор Вотаниат, который, конечно, был в со­юзе с врагами Олега; кроме того, Греки, вероятно, опаса­лись найти в нем такого же беспокойного соседа, каким был Ростислав Владимирович. Но когда Вотаниат был низвержен и на престол вступил знаменитый Алексей Комнен, обстоятельства, очевидно, изменились в пользу

Олега. В 1083 году он снова появляется в Тмутракани, которую, по всей вероятности, воротил себе с помощью прежних неприятелей, а теперь новых союзников — Гре­ков. Володаря и Давида он отпустил на свободу, но строго наказал крамольных Тмутраканских Хазар, предав смерт­ной казни своих главных врагов1.

После того, в течение целых десяти лет, ничего не слышно об Олеге. По-видимому, он в это время спокойно княжил в Тмутракани. Но в 1093 году умер Всеволод. Тогда Олег снова выступил на сцену: он опять явился с наемными Половцами добывать Чернигов у Владимира Мономаха, и на этот раз достиг своей цели. Может быть, к тому же десятилетнему периоду относится один вещественный па­мятник Олегова княжения в Тмутракани. Мы говорим о серебряной монете, которая несколько лет тому назад най­дена на Тамани. На одной стороне ее видно довольно неясное лицевое изображение, а на другой надпись: «Гос­поди, помози Михаилу». Олег Святославич в крещении назван Михаилом, и некоторые исследователи с большой вероятностью приписывают ему эту монету (см. Древности, издание Моск. Археолог. Общества, т. III, вып. II).

С переселением Олега Святославича в Чернигов в летописи нашей прекращаются все упоминания о Тмутраканском крае. Можем только догадываться, что этот край в XII веке был наконец оторван от Руси Половецкой ордой. Но Чернигово-Северские князья не забывали о нем и делали иногда попытки воротить его в свое владе­ние. На эти попытки указывает знаменитое Слово о Пол­ку Игореве. Оно прямо говорит, что Игорь Северский и его брат Всеволод Трубчевский предприняли поход на Половцев с целью «поискати града Тмутороканя». Вооб­ще это Слово не один раз и с заметным сочувствием упоминает о Тмутракани. Известно обращение поэта к «Тмутраканскому балвану». Мы уже имели случай пред­ставить свои соображения о том, что под словом болван тут не скрывается какой-то воображаемый идол, но что

 

1 Очень может быть, что именно к этим Тмутраканским Хаза­рам и соседним Касогам, платившим дань, относятся известные слова нашей летописи о том, что «володеют Русские князья Хаза­рами и до сего дня».

 

это значит пролив, а в переносном смысле здесь надобно разуметь весь Тмутраканский край. Какого-либо поло­вецкого идола нельзя здесь разуметь и потому, что этот край, оторванный от Руси, во второй половине XII века снова подпал господству Византии.

Византийская историография XIII, XIV и XV веков мимоходом бросает некоторый свет на дальнейшие судь­бы Тмутраканской Руси. В первой половине XIII века вместе с соседними Зихами, Абасгами и Готами она была покорена Татарами Чингисхана, по известию Никифора Грегоры (он называет здесь Черноморских и Азовских Руссо-Болгар Тавроскифами и Бористенитами). Писатель второй половины XIII века Георгий Пахимер говорит, что Алане, Зихи, Готы и Россы, покоренные Татарами, мало-помалу стали усваивать себе их нравы, а вместе с одеждой стали употреблять и их язык, будучи принуждены постав­лять Татарам вспомогательные войска. Одежда, а отчасти и нравы завоевателей довольно легко переходят к поко­ренным народам. Под этой переменой нравов, конечно, надобно разуметь постепенное огрубление и одичание, которому подвергались Тмутраканские Болгаро-Руссы под игом диких монголо-татарских орд, наводнивших юго-вос­ток Европы, Кавказ и Закавказье. Но что касается до языка, то он не так скоро утратился из народного употреб­ления и заменился языком господствующего народа. О Готах мы знаем, что они долго еще сохраняли свой язык. То же можем предположить и относительно Азовско-Черноморских Руссо-Болгар, пока христианство не было у них вытеснено мусульманством. По крайней мере во второй половине XIII века христианская церковь еще вполне со­блюдалась, судя по известию Кодина о том, что архиепис­коп Зихи и Метрахов был возвышен в сан митрополита.

В начале XV века Болгаро-Руссы еще раз упоминают­ся по поводу войны Тамерлана. По известию Дуки, в его полчищах находились дружины Тавроскифов, Зихов и Авазгов.

Открытие новых исторических источников и особен­но местные изыскания, может быть, дадут впоследствии более подробные сведения о судьбах этой Азовско-Чер-номорской Руси.

 

ОТВЕТЫ И ЗАМЕТКИ

I



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-07-14; просмотров: 377; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.145.55.25 (0.012 с.)