Доказательства филологические

VII

Филологические приемы турко-

И финно-манов. Разбор некоторых личных

Имен и отдельных слов

 

Теперь перейдем в область тех доказательств, на ко­торых Тюрко-Финская система в особенности думала ос­новать свои выводы, т. е. в область филологии, собствен­но в область личных имен. По поводу вопроса о проис­хождении Руси мы уже не раз имели случай указывать всю несостоятельность и всю произвольность подобных доказательств. Филология тогда только может делать точ­ные выводы, когда она имеет перед собой язык народа с достаточным количеством лексического материала и грам­матических форм. Если филологическая наука сделала огромные успехи в области сравнительного языкознания, то она еще слишком слаба, чтобы решать этнографичес­кие вопросы из области веков давно прошедших, на ос­новании кое-каких отдельных слов, подобно тому как наука палеонтология на основании кое-каких кусков от костей иногда определяет объем и строение допотопных животных (впрочем, не всегда достоверно).

Личные имена, конечно, отражают в себе корни и характер словопроизводства в народном языке. Но что­бы добраться до этих корней и уяснить характер сло­вопроизводства, прежде всего надобно восстановить народное произношение или фонетику данных имен; а это редко бывает возможно, потому что речь идет обыкновенно об именах, уже несуществующих в жи­вом употреблении и дошедших до нас в иноземной, искаженной передаче, притом иногда в нескольких ва­риантах. Далее, личные имена и прозвища нередко пе­реходили из одного народа в другой по причине близ­кого соседства, политической зависимости, родствен­ных союзов и т. п.; следовательно, могут попадаться и такие, которые хотя чужого происхождения, но не оз­начают, чтобы лица, их носившие, принадлежали к это­му чужому племени. Наконец, в истории всякого наро­да могут попадаться лица иноплеменные, находившиеся на службе туземных государей или близких по каким-либо другим причинам. При всех этих соображениях посмотрим, однако, насколько справедливы слова Шафарика, будто «следующия имена всякому безпристрастному языкоисследователю представляются как внут­ренним, так и внешним своим видом ничего не заклю­чающими в себе славянского»¹.

 

1. Куврат или Кубрат. Каким образом слово, которо­го основной слог есть врат или брат не может быть славянским? Разве рязанец Евпатий Коловрат или чешс­кая аристократическая фамилия Коловратов не Славяне? Тот же корень встречается и в начале некоторых славян­ских имен, напр. Вратислав или Братислав (откуда Брячислав). Самое Куврат может быть сокращено из Колуврат, т. е. Коловрат. В Росписи болгарских князей (Обзор Хроногр. А. Попов. I. 25) оно встречается еще в более

 

¹Куврат, Батбай, Котраг, Алтицей, Алзеко, Кубер, Аспарух, Тербель. Кормезий, Телец, Сабин, Паган или Баян, Умар, Токт, Чериг, Кардам, Крум, Мортагон, Пресиям, Борис, Алм, Ахмед, Талиб, Мумин, Боил, Чигат, Мармес, Книн, Ицбоклия, Алогоботур, Конартикин, Булий, Таркан, Калутеркан, Кракрас, Елемаг, Кавкан, Боритакан, Ехаций, Дебет, Била, Боксу, Гетеи и др. (Славян. Древн. т. II. кн. I. 269—270).

 

сокращенной форме Коур'т. Почти ту же форму находим у патриарха Никифора, именно Курат (Kouratoõ). Но и этим не ограничиваются его варианты; так у Феофана оно встречается в форме Кробат или Кроват. А Кроватами византийцы называли Хорватов — название, как известно, славянское. Упомянем и о форме Курбат, имею­щейся в наших старинных актах и происшедшей оттуда фамилии Курбатовых. (Не забудем, что личные имена и фамильные прозвища нередко сохраняют слова, давно вышедшие из народного употребления.) Наконец, если предположим в данном имени древнее юсовое произно­шение (Кжврат), тогда получим почти то же, что Кунрад или Конрад, встречающееся не у Финнов, а у Немцев и Поляков.

2. Батбай. Легенда о разделении Болгар называет так старшего сына Кувратова. Но это имя встречается не один раз в истории, хотя и с легкими вариантами. У Иорнанда мы имеем Бабая, князя Придунайских Сармат, которых победил Теодорих Остготский (cap. LV). По всем признакам эти Сарматы были те же Болгаре, кото­рые в то время уже появились в придунайских странах, куда часть их последовала за Остготами. А Сарматами Иорнанд очевидно называет славянские народы, и во всяком случае не тюркские. Данное имя было остатком очень далекой древности. Еще Геродот говорит, что у Скифов главный бог, соответствующий греческому Зевесу, назывался Папай (Papaioz). Корень этого слова нат или бат общеарийский и присутствует в словах, означа­ющих отца, каковы санскр. pitar, зенд. patar, греч. paphr, латин. pater и пр. Он и доселе сохраняется в нашем слове батя, женское баба. А у Сербов бабо и теперь значит отец. Напомним еще, что по известию Иорнанда отец императора Максимина, в III веке, был Гот, по имени Мекка, а мать Аланка, по имени Абаба. Следова­тельно, каким же образом это имя должно быть не сла­вянское, а непременно турецкое или финское? Что каса­ется до вариантов, то патриарх Никифор в одном месте называет старшего Кувратова сына Базиан, а в другом Баян.

3. Котраг, по легенде второй сын Куврата. Это имя подтверждает только тожество Болгар с Котрагами, Котрагурами или Кутургурами. Укажу на старое чешское имя Кутра. (См. Славянский Именослов — Морошкина) и на речку Котру в Литовской Руси («География началь­ной летописи» Барсова. 36).

4. Аспарух, четвертый сын Куврата. В упомянутой росписи Болгарских князей он назван Исперих или Исперик. А этот вариант указывает на славянские умень­шительные, оканчивающиеся на ик или ко. Почему же это имя должно быть тюркское, когда сам же Шафарик считает его персидского происхождения? Но персидс­кий язык, как известно, принадлежит к арийским, а в древности был близок к Славянскому. Что это имя дей­ствительно не финское и не турецкое, доказывает суще­ствование его у Алан. А именно в V веке у Приска в числе аланских вождей упоминается Аспар, помощи ко­торого император Лев I был обязан престолом (Mem. Pop. IV. 336. Кроме того, имя Гаспар существует и у Немцев). Асперих, Исперик, конечно, есть не что иное, как уменьшительная форма от Аспар (как Рюрик от Руря). Это обстоятельство подтверждает ту нашу мысль, что Болгаре и Алане были близкие сарматские племена. Asparuc можно читать не Аспарух, а Аспарих (Скифия и Скуфия). Но если оставим форму Аспарух или Аспарук, то и эта форма отнюдь не чужда славянскому язы­ку. Разве в словах: петух, пастух, барсук и т. п. суффикс не славянский?

5. Тербель или Тервель, преемник Аспаруха. Мы не видим никакого основания, отвергать подобно Шафарику, в этом имени присутствие славянского корня. В при­мер сомнительных филологических толкований знамени­того слависта приведем следующее. Константин Багря­нородный в своем сочинении «Об управлении импери­ей» (гл. 34) говорит, что название области Тервуния или Тербуния по-славянски значит «укрепленное место» (твердыня). Кажется, ясно. Но из современного славянс­кого языка нелегко объяснить такое значение, и Шафа­рик преспокойно отвергает его. Он утверждает, что Кон­стантин в этом случае «очень ошибся»: так как в другом

его сочинении (об обрядах Византийского двора), «пере­деланном впрочем в XI веке», читаем Травуны, ав серб­ских грамотах Травунийская земля. Отсюда Шафарик заключает, что это слово есть собственно иллиролатинское Трансвуния, в славянском переводе Захлумъе; что во всяком случае современное название этой области Требине «никоим образом не может означать твердь, как это толкует Константин». (Славян. Древ. т. I, кн. 2, стр. 445). Между тем в данном толковании, кажется, более прав византийский император X века, нежели славянс­кий филолог XIX. Шафарик, во-первых, не взял в расчет столь обычную перегласовку, вследствие которой Тербу­ния (при полногласии Теребуния) обратилась в Требину. Во-вторых, он упустил из виду одно место русской лето­писи, именно под 1114 годом. «И рече Володимер: требите (вариант теребите) путь и мостите мост». Здесь «те­ребить путь» очевидно употреблено в смысле приготов­лять, расчищать, устраивать. В древней России устрой­ство дорог собственно ограничивалось вырубкой просек, построением мостов и проложением гатей по топким, непроходимым местам. Слово теребить существует у нас до сих пор. Следовательно, Константин приблизи­тельно верно объяснил значение древней Тербунии или нынешней Требине в переносном смысле тверди¹. Мо­жет быть, и личное имя Тербель (Тервель по росписи Болгарских князей) одного корня с названием Тербуния, и соответственная ему форма в древнерусских именах была бы Тербило или Теребило, вроде нашего летопис­ного Твердило. (Теребиха, см. Именослов Морошкина).

6. Кормезий, в росписи болгарских князей Кормисош. Опять не вижу причины, почему бы имя Кормеш или Кормисош было не славянское? Почему, например, он не может быть одного корня с словами кормило и корм­чий?

7. Телец. Доказывать, что это слово чисто славянское, было бы излишне. Укажем еще на имена Теле по влахо-болгарским грамотам и Теля по Писцовым книгам (см. у

 

¹В Ипат. лет. под 1276 г. тоже употреблено слово «отеребить» в смысле расчистить, приготовить место для города или крепости. Позд. прим.

 

Морошкина). К тому же корню относится, конечно, имя и другого болгарского князя, жившего в VIII веке, Телерика (по другому известию Чериг). Этот Телерик и выше приведенный Эсперик подтверждают, что имена на рик принадлежали не одним Немцам, но и Славянам, в чем доселе сомневались норманисты. (Шафарик забыл при этом о собственном имени.)

8. Баян. Принадлежность его языку восточных Славян засвидетельствована Словом о Полку Игореве, и корень этого имени по всей вероятности один и тот же с глаго­лом баять, говорить, вещать; следовательно, баян то же, что вещун. Оно было в употреблении на Руси еще в XIII веке (см. Морошкина). То же имя носил один из аварс­ких каганов; что может указывать на славянскую при­месь у Авар или на родство каганов с славянскими князь­ями. Подобно Аварам, некоторые славянские имена встречаются также у древне-угорских князей.

9. Умар, по росписи Оумор. Мы имеем довольно имен славянских и немецких на мир или мар; однако Шафа­рик сближает его с арабским Омаром; но и в таком случае это не доказательство тюрко-финского его проис­хождения.

10. Крум с его вариантами Крумн и Крем. Почему бы мы не могли сблизить это имя, по его корню с нашими названиями: Кромы, Кремль, кремник и кремень¹?

11. Борис или Богорис. Считать подобное имя не сла­вянским, а финским было бы ни с чем несообразно. Это одно из самых употребительных славянских имен; на его распространение указывает и обилие вариантов, которые встречаются в источниках: Борило, Борко, Борик, Борич и пр. Интересно, что, кроме Бориса, у Болгар встречает-

¹ Позволяю себе не соглашаться с ученым автором Филологи­ческих Разысканий, который считает кремль и кремень словами не одного корня: на том основании, что кремень есть название твер­дого камня, а кремль первоначально был деревянной крепостью. (I. 256.) Но кремль очевидно означал вообще крепость или твердь; а известный камень получил название кремня именно по своей твердости или крепости. Относительно имени Крум есть еще вари­ант: в Белградском синаксаре 1340 года оно пишется КрЖг т. е. Круг (сл. Гильфердинга. I. 37) — слово, надеюсь, совершенно сла-

 

ся, в X веке, и другое обычное древнерусское имя Глеба (Glabas, см. Mem. Pop. II. 628).

12. Алогоботур, один из военачальников царя Симео­на. Это имя передано византийцами не совсем точно: настоящее его произношение конечно есть Алобоготур. Совершенно такую же перестановку встречаем мы у Симеона Логофета: вместо Богорис он пишет Гоборис. Албоготур есть, конечно, слово сложное из ал или ар, и боготур или богатырь. Следовательно, мы имеем здесь прозвание вроде Яртура Всеволода в Слове о Полку Игореве¹.

Чтобы не утомлять внимание читателей, ограничимся примером этих 12 имен из числа тех, которые Шафарик объяснил «незаключающими в себе ничего славянскаго». В числе остальных, им упомянутых, есть такие, которые принадлежат не Дунайским, а Камским Болгарам (Альм, Агмед и пр.), и, следовательно, совсем не идут к данному вопросу. Иные имена, по их искажению или просто по трудности найти их смысл, едва ли могут быть объясне-

¹Почему-то у нас существует мнение, что слово богатырь не славянского происхождения, а заимствовано нами у Татар, и в доказательство приводят, что до Татарского владычества оно не встречается в письменных памятниках. Но, во-первых, есть мно­жество других слов, несомненно употреблявшихся народом и случайно не попавших в немногие дошедшие до нас памятники до-Татарской эпохи. Во-вторых, слова бог и тур несомненно славянские; почему же, будучи сложены вместе, они дадут та­тарское слово? В-третьих, слово богатырь есть у западных Сла­вян, т. е. у Поляков и Чехов. А приведенное здесь имя болгарс­кого военачальника показывает, что это слово задолго до Татар­ского владычества существовало и у южных Славян. Следова­тельно объяснение его татарским влиянием было основано на недостаточном изучении. Мне уже случалось указывать на то, что у нас продолжает господствовать очевидная наклонность всякое слово, сколько-нибудь трудное для объяснения, толко­вать иноземным влиянием, и что в лексиконе татаро-финских народов много общего с лексиконом народов арийских, особен­но восточно-славянских. Не надобно забывать исконное и тес­ное соседство этих народов еще в древней Скифии и средней Азии. Следовательно, лексикон той и другой группы народов отражает влияние времен еще доисторических, и скорее можно предположить влияние арийских народов, как более одаренных и ранее развившихся, на соседние народы Северной или Урало-Монгольской группы.

 

ны из какого-либо языка (вроде Ицбокля, Ехаций и т.п.). Наконец некоторые имена могут быть действи­тельно чужие, что весьма естественно и нисколько не нарушало принадлежности Болгарского племени к Сла­вянскому корню. Тут имели влияние бывшее господство Авар, соседство Угров и Валахов, родственные связи княжеских фамилий того и другого народа, кроме того, в числе бояр и дружины, как и у нас на Руси, были по всей вероятности люди действительно угро-тюркского или другого какого происхождения. Наконец Иорнанд прямо говорит: «Всем известно, что многая (чужия) име­на усвоиваются народом чрез употребление; так Римля­не часто заимствовали у Греков, Сарматы (Западные Славяне) у Германцев, Готы у Гуннов» (гл. IX. Он, оче­видно, смешивает вместе имена действительно заимство­ванные с именами общими по родству корней). Точно так же имена славянские встречаются у Авар и Угров (Баян, Лебедий, Вологуд и др.).

В своих статьях о норманизме мы уже замечали, что напрасно было бы между древними именами у разных славянских народов искать непременно таких, которые оканчиваются на слав. Последняя приставка начинает входить в моду только с IX века. Многие древние имена у всех почти славянских народов не поддаются славянско­му словопроизводству (Чех, Бех, Гериман, Мун, Бальде, Гатальд, Мик, Крок и пр.). А туранский оттенок особенно сильным должен был явиться у восточных Славян, т. е. Русских и Болгар. (Относительно русских имен см. выше статью «Еще о норманизме».) Впрочем Древнеболгарская история не чужда и таких имен, которые носили обще­славянский оттенок, каковы имена на мир: Драгомир в VIII веке, Добромир в X; в числе предшественников Богориса имеем Владимира, а в числе его преемников Властимира. По рассказу о св. Баяне, или Нравоте, этот после­дний был дядей Владимира; другой его дядя назывался Маломир, а отец Zvynitzes, следовательно вроде Звонимира или Звенислава. В упомянутой росписи Болгарских князей, кроме тех имен, которые мы уже приводили, с славянским оттенком встречаются: Гостун (напоминаю­щий нашего легендарного Гостомысла и князя Бодричей

исторического Гостомысла IX века), Безмер и Севар (пос­леднее, вероятно, одного корня с именем славянина Сваруны у Агафия, а этот Сваруна то же, что русский Сварно или Шварно), Ирник (с обычным у Славян уменьши­тельным окончанием). Роспись говорит, что Ирник жил 108 лет; чем он напоминает Остготского Ерманарика, который когда-то господствовал над народами Южной России, и, по словам Иорнанда, умер на сто девятом году своей жизни.

Кстати, о Готах. Для тех, которые любят выводить имена древнерусские и древнеболгарские из чуждых языков, я предлагаю ряд готских имен из книги Иорнан­да: Гальмал, Унильт, Аталь (чуть ли не Атель, т. е. Атила), Ансила, Мекка, Книва, Респа, Ведуко и пр. Пусть озна­ченные любители потрудятся объяснить мне эти имена из немецкого языка или найти такие же имена у других германских народов. Если же они не в состоянии сде­лать ни того, ни другого, то по их логике придется объя­вить Готский народ не принадлежащим к Немецкой группе¹.

К числу болгарских княжеских имен можем отнести и те, которые встречались нам в истории Гуннов-Кутургуров и Утургуров, каковы Синнио, Заберган и Сандил. Первое напоминает уменьшительную форму Синко в Иго-ревом договоре. Заберган или его вариант Заберга может быть сближен по корню с Beurgus, аланским князем V века, о котором упоминает Иорнанд. Относительно име­ни Сандил и его варианта Сандилх, если возьмем в рас­чет древнее носовое произношение (СЖдил), то получим чисто славянское имя Судило или Судилко (и сложное Судислав).

Если обратим внимание на тех Болгар, которые встре­чаются в дружинах Велизария и обозначены у Прокопия

¹Для тех, которые относят имена болгарские к татарским или финским на том основании, что они им кажутся неславянскими, не арийскими, укажу еще на следующий пример. В Ипатьев, лето­писи встречается ряд имен литовских вождей, каковы: Давъят, Юдьки, Бикши, Кинтибут, Рукля, Репекья, Бурдикид и пр. С перво­го взгляда они также звучат какими-то татарскими или финскими и вообще не арийскими; а между тем очень хорошо известно, что Литва племя арийское, родственное Славянскому.

 

под общими названиями Гуннов и Массагетов, то и здесь также можно усмотреть славянскую стихию. Во-первых, несколько раз упоминается один из предводителей кон­ницы Айган или Айга, родом Массагет. А у Менандра имеем Анагая или Анангая, предводителя Утургуров на берегах Меотиды (по-видимому, одного из преемников Сандила); вероятно, это имя есть вариант Прокопиева Айгана, хотя лицо не одно и то же¹. Далее в «Готской войне» Прокопия между начальниками конных дружин встречаются Массагеты Дзантер, Хорсоман и Эшман, имена чисто арийские, а не тюрко-финские. Дзантер напоминает известного скифского царя Дантура или Идантура. Эшман, вероятно, имя тожественное с болгар­скими Сисманами или Шишманами. Хорсоман, с его ва­риантом Хорсомант, очевидно, произошло от славянско­го божества Хорса. (А мант соответствует окончанию немецких имен на мунд, литовских на мунт, славянских на мут и мид.)

Этот Хорсомант был настоящий славянский богатырь как по силе и мужеству, так по излишней отваге и при­страстию к крепким напиткам. («А Массагеты суть вели­чайшие пьяницы из всех смертных» — заметил Прокопий, De Bel. Vand. К. I. с. 12.) Однажды, когда Готы осаждали Велизария в Риме, Хорсамант с несколькими византийскими всадниками наткнулся на 70 неприятелей и гнал их до самого лагеря. Несколько времени спустя он был ранен в левую голень, так что не мог сесть на коня. Эта рана приводила его в гнев, и он грозил жестоко отомстить Готам. Когда ему стало лучше, то раз, по обы-

¹В Росписи Болгарских князей при их именах большей частью повторяется, что они были из рода Дуло. Нет ли чего общего между этим родоначальником и означенным утургурским князем Сандилом? Точно так же утургурского Анангая позволим себе сблизить с упоминаемым в той же росписи родом Угаин, к которому принадлежал князь Телец. О Гостуне в росписи сказано, что он был наместник из рода Ерми. Это Ерми напоминает первую поло­вину в имени того же готского Ерманарика. Впрочем, у Алан также существовало подобное имя: в числе сыновей упомянутого выше Аспара был Ерминарик. А что имя Ермана или Германа не было чуждо Славянам, указывают древнечешское Гериман и древ­нерусское Ермак.

 

чаю своему напившись за обедом в полпьяна, он объявил, что идет на неприятелей один и пеший. Дойдя до Пинчианских ворот, он сказал страже, что имеет поручение от Велизария в неприятельский лагерь. Стража, зная распо­ложение к нему Велизария, пропустила его. Неприятели почли его сначала перебежчиком; но когда он стал пус­кать в них стрелы, то на него бросились 20 человек. Хорсомант побил их и пошел вперед. На него бросились новые толпы; наконец, окруженный со всех сторон, он пал, избив порядочное количество врагов. Да, это истори­ческое событие, засвидетельствованное Прокопием, яв­ляется как будто отрывком из наших богатырских былин! Вот еще пример из «Готской войны». Анкона едва не была взята Готами, если бы в крепости на тот раз слу­чайно не присутствовали два витязя, Улимун Фракиец и Вулгуду Массагет: они приняли участие в сражении, сво­ими мечами отразили неприятелей, но воротились в го­род сильно израненные. Вторая половина имени Вулгуду напоминает Гуды Олегова и Игорева договоров. С носо­вым звуком оно будет оканчиваться на гунд или ганд, и действительно в той же Готской войне встречается Гунн Ольдоганд и кроме того Гунн Улдах (с придыханием оно должно было произноситься Вулдах или Вулдай). Мало того, у Агафия из той же эпохи имеем Регнаря. Это имя, конечно, то же, что готское Рагнарь, о котором упомина­ет Прокопий в Готской воине; однако Регнарь Агафия не Гот: он родом Гунн из племени Витигоров (т. е. Утур­гуров). Ясно, что под именами Гуннов и Массагетов скрываются в данных случаях все те же Славяне-Бол

гаре.

Довольно об именах. Тюрко-Финская теория усмат­ривает и другие следы угорских наречий в языке Болгар, например слова: боиляды, таркан, аул. Но каким обра­зом слово «боиляды» (boilades) может быть доказатель­ством угорского происхождения, когда его совсем нет в финских языках? Означает ли оно былей Слова о полку Игореве или просто Русское боляре, во всяком случае оно должно быть поставлено в числе доказательств именно славянского, а не финского происхождения Бол-

rap. Константин Багрянородный в своем сочинении «О церемониях Византийского двора» упоминает о «шести великих болядах», как о высших сановниках при болгар­ском государе. Эти великие боляды как нельзя лучше соответствуют тем Русским «великим (или светлым) боя­рам», о которых говорится в Олеговом договоре. Тот же Константин приводит болгарские титулы Конартикина и Вулия Таркана (ibid. о KonarticeinoV cai d BouliaV TarcanoV); эти титулы, по-видимому, носили старшие сы­новья болгарского государя. Конартикин м. б. есть ис­порченное в греческой передаче слово, вместо Контаркан (в X в. в числе болгарских послов в Византии встре­чается Калутеркан), т. е. вторая половина слова та же, что в титуле Вулий Таркан. А последнее, конечно, озна­чает: Велий (великий) таркан. Не беремся объяснить происхождение слова «таркан». Предположим, что оно действительно принадлежит восточным языкам; но и в таком случае это не доказательство финского или турец­кого происхождения Болгар. Известно, что титулы легче всего заимствуются у других народов (наши титулы царь, император, граф и т. п. разве славянского проис­хождения?). Притом само слово «таркан» никем не объяснено филологически из финских языков; а что в нем заключено слово хан, по толкованию Шафарика, то и это толкование довольно произвольное; да нам и не известен титул хана у народов собственно финских. Шафарик считал Болгар Финнами. А слова на кан, хан и ган встречаются в различных языках. Для примера укажу на персидского полководца Нахорагана в VI веке и визан­тийского патриция Теодорокана в X. Последователи тюрко-финской теории хазаро-аварский титул кагана или хакана отождествляют статарским ханом; но такое тожество еще не доказано. Вообще филология при объяснении подобных слов нередко доказывает свой произвол и свою несостоятельность в решении вопросов историко-филологических, если она не ищет поддержки в строгой исторической критике.

Что касается до слова аул-дворец, будто бы тоже­ственного с киргизским аиl или мадьярским ol, то здесь,

 

по всей вероятности, кроется какое-либо недоразуме­ние. Некоторые византийские писатели (Феофан и Зонара) упоминают, что Греки в 811 г. взяли Крумову авлу (aulhn): «так Болгаре называют жилище своего госуда­ря» — поясняет Зонара. Но каким образом слово «авла» можно относить исключительно к татарским или финс­ким языкам, когда оно существовало и в греко-латинс­ких наречиях? Очень может быть, что оно от Греков же перешло к некоторым варварским народам, если не при­надлежит к элементам общим лексикону Туранской и Иранской группы. Сверх того представляется вопрос: нет ли в означенной фразе какого пропуска у византий­ских писателей или собственно у Феофана, у которого заимствовали другие компиляторы; а он выразился сжа­то: «Крумову так называемую авлу». Может быть, следо­вало сказать: Крумову авлу или так называемый (двор? терем? палату? и т. п.).¹

Вообще разве это научно-филологический прием: отыскать у Болгар несколько слов, похожих на татарские, и на этом основании утверждать, что они не Славяне? Между тем как Болгаре жили когда-то в соседстве имен­но с Урало-Алтайскими народами. В их лексиконе могло оказаться и несколько финно-тюркских элементов; осо­бенно эти элементы могли отразиться в личных именах, в названии высших титулов и т. п. На таком основании и древних Руссов можно было бы отнести к племенам тюркско-финским. Не говоря уже об эпохе после-татарской, оставившей некоторые следы в нашем лексиконе; но и в дотатарскую эпоху мы встречаем немало имен и слов, имеющих сходство с финскими и тюркскими, что совер­шенно естественно при давних и близких отношениях Восточных Славян к своим северо-восточным и юго-вос­точным соседям.

¹ Это исследование наше напечатано было в 1874 г. (Русс. Архив, № 7). После того я встретил некоторое подтверждение своему предположению в «Филологических розысканиях» Я. К. Гро­та. Он приводит выписку Востокова из одного хронографа, где именно по поводу данного события местопребывание болгарских государей названо двором и кремлем. «Царь Никифор на болгары поиде... и победи их крепко, яко и глаголемаго двора князя их, иже есть кремль, пожещи его» (т. I. 254. Изд. 2-е).

VIII