Утургуры и Кутургуры Прокопия и Агафия

 

Писатели VI века, каковы Прокопий, младший его современник Агафий и продолжатель Агафия Менандр, совсем не употребляют имени Болгаре, а называют их Утургурами и Кутургурами. Подобное тому явление представляет Аммиан Марцелин, который, повествуя о нашествии Гуннов на Готские народы, не знает Иорнандовых Остроготов и Визиготов, а называет их Грутунгами и Тервингами; Прокопий, хотя и современник Иор-нанда, также не знает Остроготов и называет их Тетракситами. Имя Болгар точно так же не было неизвестно во время Прокопия, ибо о них упоминают и западные или латинские летописцы VI века, каковы Комис Марцелин и Иорнанд¹. В этом случае мы находим замечательную аналогию с именем Русь. Византийские писатели упот­ребляют это имя только с IX века; между тем как запад­ные упоминают его ранее, например тот же Иорнанд и потом географы Равенский и Баварский. Как Русь у

¹ Некоторые другие случаи древнейшего упоминания имени Болгар см. в исследовании г. Дринова: Заселение Балканского полуострова Славянами (Москва, 1873 Год, стр. 90), а также в Romanische Studien von Roesler (Leipzig 1871 г., стр. 234 и 235). Из византийских источников первый употребляющий имя Бол­гар, вместо Гуннов, есть Феофилакт Симоката. А он писал в первой четверти VII века, следовательно был почти современник Менандра.

 

старейших византийских писателей скрывается под име­нами Антов, Скифов, Тавроскифов и пр.; так и Болгаре долгое время скрываются под именем Гуннов и другими указанными выше, преимущественно же под названия­ми Утургуров и Кутургуров с их вариантами. Хотя никто из последователей Тюрко-Финской теории собственно не отвергает родства Болгар с Кутургурами и Утургурами Прокопия или Агафия¹; однако, повторяю, никто из них не обратил внимания на противоречия между сказа­ниями Феофана и Никифора о приходе Болгар на Дунай в VII в. и известиями Прокопия. Последние говорили о событиях им современных, а потому должны служить проверкою для писателей более поздних. Обратимся к этим известиям.

Вот сущность того, что сообщает Прокопий о начале Болгарской истории (О Гот. войне кн. VI, и О постройках кн. III и IV):

За Танаисом, между Понтом и Меотидой, обитают «Утургуры, когда-то называемые иначе Киммерияне»; да­лее к северу живут «безчисленные племена Антов»; а там, где открывается пролив Киммерийский, находятся Готы, «по прозванию Тетракситы». Некогда великий на­род Гуннов или Кимериян повиновался одному царю; но по смерти его два сына, Утургур и Кутургур, разделили между собой народ: и по их именам одна часть назвалась Утургурами, а другая Кутургурами. Киммерияне или Гун­ны обитали по ту сторону Меотиды; а по сю сторону жили Готские народы, «которые некогда скифами назы­вались». После того как некоторые из этих народов уда­лились, именно Вандалы в Африку, а Визиготы в Испа­нию, однажды — «если только молва справедлива» — не­сколько киммерийских юношей, гоняясь за ланью, пере­брались через Меотиду, и таким образом открыли брод. Киммерияне воспользовались этим открытием; они тот­час вооружились, перешли на другой берег, напали на

¹ Они даже прямо отождествляли Котургуров и Утургуров с Болгарами, например: Шлецер (Allgem. Nord. Geschichte, 358), Тунмань (32—34), Энгель (253), Чертков (О переводе Манансиной летописи. 47) и Реслер (236).

Готов и многих побили; остальные спаслись бегством¹. Последние ушли за Дунай и получили от Римского импе­ратора жилища во Фракии; часть их вступила в римскую службу под именем федератов; а другая часть потом под начальством Теодориха двинулась в Италию. Места, где прежде обитали Готы, теперь заняты были Кутургурами. Хотя они ежегодно получают большие дары от императо­ра (Юстиниана), однако не перестают переходить Истр и делать набеги на римские провинции, в качестве то союз­ников, то неприятелей. Между тем Утургуры воротились на берега Меотиды; здесь они вступили в борьбу с остав­шимися в том краю Готами Тетракситами. Наконец по обоюдному согласию оба народа разместились на проти­воположных берегах пролива, соединяющего Меотиду с Понтом, причем Утургуры заняли свои прежние жилища. Там, за Таврами и Тавроскифами, на границах Римской империи, лежат приморские города Херсон и Боспор, которых стены, пришедшие в ветхость, император Юсти­ниан перестроил вновь. Кроме того, он построил крепос­ти Алустон и Горсувит (ныне Алушта и Гурзуф). Особен­но он укрепил город Боспор, разоренный варварами и находившийся некоторое время в их руках, но возвра­щенный императором под власть Римлян. А другие два города, Кипы и Фанагурию, с давнего времени принадле­жавшие Римлянам, соседние варвары недавно взяли и совершенно разорили. «Страну же между Херсоном и Боспором держат в своих руках варвары, преимуществен­но Гунны».

Мы привели из сочинений Прокопия наиболее суще­ственные данные для истории Болгар. Но при этом необ­ходимо заметить, что его географические указания мо­гут быть принимаемы только в общих чертах; так как в своих частностях они не отличаются большою точнос­тью и заключают в себе некоторую сбивчивость и про­тиворечия. Он писал о том крае, очевидно, по слухам, а сам его не видал и ясного географического представле­ния о нем не имел. Например, Готы Тетракситы или

 

¹Басню о лани, показавшей Гуннам путь через Меотиду, Иорнанд относит к первому нашествию Гуннов на Остготов, т. е. ко временам Германриха.

Остроготы по смыслу его известий прежде обитали где-то на западной стороне, Меотиды, т. е. Азовского моря, откуда были изгнаны Гуннами Кутургурами и Утургура-ми на Балканский полуостров; причем Кутургуры заняли их места. Но Утургуры, возвращаясь из похода, натолк­нулись опять на Готов Тетракситов; следовательно, не все Остготы были изгнаны из Южной России Болгара­ми, которых он называет общими именами Гуннов и Киммериян (последнее, вероятно, по их жительству око­ло Киммерийского Боспора). После упорной борьбы противники заключили мир и разместились по обоюдно­му согласию; причем Готы поселились в Тавриде; а Утугуры заняли опять свои прежние жилища по ту сторону пролива, т. е. на устьях Кубани. Таким образом на осно­вании Готской войны Прокопия можно заключать, что Тетракситы и Утургуры в его время отделялись друг от друга Боспорским проливом. Но в ином его сочинении, О постройках, он сообщает, что Тетракситы занимали приморскую страну Дори; а эта страна совсем не лежала на берегу пролива. Она находилась в самой южной час­ти Крыма, где, благодаря гористому положению, Готы долго сохраняли свою народность. С другой стороны из слов Прокопия о поселении варваров, преимущественно Гуннов, между Боспором и Херсоном ясно, что не все Утургуры перешли обратно на Кубань, но что значитель­ная часть их обитала в восточных краях Таврии, и здесь-то она действительно находилась в тесном соседстве с Готами Тетракситами. Это соображение подтверждается тем же Прокопием. Он говорит, что Тетракситы и Утур­гуры, заключив мир, жили потом в дружбе и союзе друг с другом; но в ином месте сообщает данное, не совсем подтверждающее искренность этой дружбы, по крайней мере со стороны Готов. А именно: в двадцать первом году Юстинианова царствования Тетракситы, бывшие христианами, прислали к императору четырех послов с просьбою назначить им епископа на место недавно умершего. Опасаясь Гуннов Утургуров, послы на торже­ственном приеме объявили только одну эту причину по­сольства; а потом в тайных переговорах они объяснили,

какую пользу может получить империя, если постарает­ся питать раздоры между соседними варварами. (О Гот. войне, кн. IV, гл. 4.)

Точно так же неясно, кого собственно Прокопий под­разумевал под именем Тавроскифов, говоря, что «при­морские города Боспор и Херсон лежат за Таврами и Тавроскифами» (О пост. кн. III, гл. 7). В другом месте (О Гот. в кн. IV, гл. 5) Прокопий толкует о том, что равнину около Меотийскаго озера занимают Гунны Кутургуры, что часть ее принадлежит Скифам и Таврам, отчего и называется Таврикой; а затем говорит об известном хра­ме Дианы, в котором была жрицею Ифигения. Вообще обычай византийских историков к своим известиям о Скифских странах примешивать басни древних писате­лей, поддерживать запутанность и сбивчивость этих из­вестий. Впоследствии византийцы под именем Тавроски­фов разумеют преимущественно Руссов; а в упомянутом месте Прокопия это имя может быть отнесено и к Готам Тетракситам, и к Гуннам-Утургурам, которые жили по обеим сторонам Боспора. Собственные же Руссы, без сомнения, скрываются у него между теми «бесчисленны­ми племенами Антов», которые обитали к северу от стра­ны Утургуров. Последнее название, как мы сказали, зак­лючает в себе тот же корень, как Анты и Вятичи; в данном случае этот корень может намекать и на общее происхождение этих народов. Самая борьба с готами и изгнание их из Южной России были общим делом Гун­нов и Антов, т. е. Болгар и Руссов; ибо и последние также были некогда соседями Готов. На это совокупное дей­ствие против них со стороны Славянских племен, как увидим впоследствии, прямо указывает современник Про­копия Иорнанд.

Несмотря на указанные нами некоторые неточности в сочинениях Прокопия, известия его для нас в высшей степени драгоценны и должны служить исходными пунктами для разрешения тех вопросов, о которых идет речь. Во времена Юстиниана I Гунны, Склавины и Анты почти ежегодными нашествиями опустошали Ил­лирию, Фракию, Грецию, Херсонес Фракийский и всю

страну от Ионийскаго моря до предместьев Константи­нополя; вследствие истребления и пленения жителей, в этих провинциях можно было видеть «почти скифские пустыни» (Hist. Arcana с. 18). В своей истории о Готс­кой войне Прокопий изображает целый ряд этих наше­ствий, предпринятых то Склавинами и Антами отдель­но, то в соединении с Гуннами Кутургурами. (У Феофа­на же и других более поздних историков при рассказе об этих войнах вместо Кутургуров Прокопия упомина­ются или просто Гунны, или Болгаре.) Юстиниан стро­ит непрерывный ряд укреплений по Дунаю, чтобы за­щитить империю против неукротимых варваров. Но это не мешало последним переходить реку, когда она за­мерзала. Однако, благодаря принятым мерам, варвары, обремененные добычею, нередко подвергались пораже­ниям на своем обратном походе из византийских про­винций. Их нападения особенно усилились к концу Юстинианова царствования, когда император, по сло­вам одного писателя (Агафия), устарел и когда ослабла его энергия в учреждениях воинских. В это время по отношению к варварам он усвоил себе политику, осно­ванную преимущественно на хитрости и вероломстве, т. е. старался истреблять их, возбуждая между ними раздоры и вооружая их друг против друга. Такая поли­тика была, конечно, плодом его собственной опытности и изворотливости, а не явилась вследствие совета Готов Тетракситов, о котором повествует Прокопий. Юстини­ан платил ежегодную дань соседним с империей Кутургурам; но так как этою данью не удерживался от напа­дений народ, находившийся под властью многих и ред­ко согласных между собой князей, то император ста­рался частыми подарками приобрести дружбу Утургуров. Последние по своей отдаленности были почти бе­зопасны для византийских провинций на Балканском полуострове; но они могли быть полезными союзника­ми против своих родичей.

В 551 году 12 000 Кутургуров, предводимые князем Хиниалом, с помощью паннонских Гепидов переправи­лись за Дунай и начали производить свои обычные гра-

бежи и разорения. Тогда Юстиниан отправил послов к князьям Утургуров. Посольство упрекало варваров в том, что они, предаваясь праздности, позволяют другим разорять своих союзников Римлян. Оно ловко затронуло жадность варваров, указав на Кутургуров, которые не довольствуются ежегодною денежною данью, а еще гра­бят римские провинции; причем по своему высокоме­рию не думают делиться добычею с Утургурами; так что последним нет никакой пользы от этой добычи. Подоб­ные коварные внушения сопровождались, конечно, боль­шими дарами и обещанием еще больших. Утургуры под­дались на эти речи, собрали дружину и присоединили к ней еще 2000 своих соседей Готов Тетракситов. Под предводительством князя Сандилха они напали на жили­ща Кутургуров, разгромили их и увели с собой множе­ство их жен и детей. Этим погромом воспользовались тысячи римских пленников, находившихся в рабстве у Кутургуров, и бежали в отечество,- никем не преследуе­мые. Между тем сами же Римляне поспешили известить Хиниала о бедствии, постигшем его страну. Это извес­тие также подкреплено было порядочною суммою золо­та. Тогда Кутургуры поспешили заключить мир с Римля­нами и без всякого полона отправились на защиту соб­ственного отечества.

В мирный договор включено и такое условие: те Ку­тургуры, которые будут не в силах отстоять родную зем­лю, возвратятся в Римские пределы, император даст им землю во Фракии с обязательством защищать ее от втор­жения варваров. В силу этого условия действительно часть Кутургуров, побежденная Утургурами, с своими женами и детьми удалилась к Римлянам и получила зем­лю во Фракии. В числе ее предводителей был Синнио, тот самый, который сражался под знаменами Велизария против Вандалов как один из начальников наемных гунно-славянских отрядов. Слух о таком обороте дела при­вел Сандилха в сильное негодование: мстя за обиду Рим­лян, он выгнал собственных родичей из их страны; а они после того нашли себе убежище в Римской земле, где пользуются гораздо большими удобствами, чем в пре-

жних жилищах, изобилуя вином, дорогими тканями, зо­лотом, и сверх того имея возможность наслаждаться рим­скими банями, между тем как Утургуры, несмотря на свои труды и заслуги, продолжают обитать в бесплодных пустынях. В этом смысле утургурские послы изложили свою жалобу императору, впрочем не письменно, а по обычаю варваров изустно; причем речь свою произнесли «как по писанному», замечает Прокопий. Но византийс­кое правительство сумело, конечно, льстивыми увещани­ями и богатыми дарами успокоить негодование своих союзников.

Почти то же самое, только еще больших размеров, повторилось спустя лет семь или восемь, о чем подробно повествует продолжатель Прокопия Агафий¹. (Agathiae hist. L. V.) Это было знаменитое нашествие Кутургуров на Византийскую империю под начальством их князя Забергана в 559 г. Полчища их разделились: одна часть пошла на Грецию, другая на Херсон Фракийский, а сам Заберган с 7000 отборной конницы подступил к Констан­тинополю. Чтобы спасти столицу, император вызвал из уединения престарелого Велизария, и последний с гор­стью наскоро собранного войска действовал так удачно, что Заберган был принужден отступить. Отряд, послан­ный на Грецию, воротился, будучи не в состоянии про­рваться сквозь Фермопилы. Те, которые осаждали Фра­кийский Херсонес, также не успели им овладеть. Из подробностей последней осады обратим внимание на одно обстоятельство. Потерпев неудачу с сухого пути, варвары довольно искусно устроили лодки из тростника и на этом легком флоте попытались сделать нападение с моря. Начальник греческого гарнизона Герман вовремя принял свои меры, и попытка неприятелей осталась без успеха. Но она подтверждает, что Кутургуры не были угорское племя, как известно, не способное ни к каким морским предприятиям; эта попытка указывает на пон-

 

¹Так же, как Прокопий, и Агафий вместо Болгар употребляет общее название Гунны и делит их на Котригуров и Утигуров; но к этим двум прибавляет еще два племени: Ультинзуров и Буругундов.

 

тийских Славян, которые с одинаковою отвагою действо­вали и на суше, и на море¹.

Когда все отряды собрались, Заберган повел их на­зад; но он это сделал не прежде, как получил от Римлян значительный выкуп и заставил их выкупить также пленников, угрожая в противном случае избиением последних. Юстиниан насколько можно старался удов­летворить алчности варваров, лишь бы побудить их к удалению из своих пределов. А между тем он отправил послание к князю Утургуров Сандилу. В этом послании император опять укорял его в лености и беспечности, с которыми тот допускает грабить Римлян и брать у них золото, назначавшееся для союзников; он грозил на бу­дущее время прекратить обычную плату Утургурам, а отдать ее Кутургурам и заключить с ними союз, как с народом более отважным и сильным. Подобные укориз­ны и угрозы как нельзя лучше достигли своей цели. Сандил немедленно собрал войско, разорил жилища Кутургуров, а потом подстерег последних, возвращаю­щихся из-за Дуная с огромною добычею, разбил их и отнял у них добычу².

Агафий прибавляет, что эта ловкая политика Юстини­ана воздвигла между варварами такие междоусобные вой­ны, которые довели их почти до взаимного истребления. Хотя известие об истреблении слишком преувеличено, однако жестокие междоусобия двух главных Болгарских народов принесли обычный плод: они так ослабли, что вскоре подпали под иго других варваров, которые явля­ются под именем Авар. А что Кутургуры далеко не были истреблены, видно из следующего. По словам Менандра, в царствование Юстиниана II, в 574 году аварский каган Баян послал 10 000 Кутургуров разорять Далмацию; он

¹ По поводу именно этого нашествия Кутургуров Кедрен выра­зился: «Гунны или Стлавины»; а современник самого события африканский епископ Виктор Туннуненский называет их вместо Кутургуров просто Болгарами. Roncal. Vet. lat. Chron. II. 377.

² Замечательное сходство в описаниях обоих нашествий, 551 и 559 гг., заставляют подозревать какое-либо недоразумение. Оба писателя, Прокопий и Агафий, не повествуют ли, в сущности, об одном и том же событии?

 

требовал от императора той же дани, которую получали от Юстиниана Кутургуры и Утургуры, так как оба эти народа покорились теперь Аварам. Впрочем, под аварс­ким игом находилась собственно западная ветвь Болгар, т. е. Кутургуры; а восточная ветвь или Утургуры, спустя несколько лет, по известию того же Менандра, встреча­ется в зависимости от новых завоевателей, которые по­явились одновременно с Аварами; мы говорим о Турках, называемых Хазарами.

 

 

III