Путаница народных имен у средневековых летописцев

 

Вопрос о происхождении Руси естественно наводит исследователя на вопрос о происхождении и других на­родов, обитавших когда-то в нашем отечестве и находив­шихся в более или менее близких отношениях к нашим предкам. Между такими народами едва ли не первое место принадлежит Болгарам. Поэтому мы сочли необхо­димым посвятить им особое исследование, т. е. по воз­можности тщательно проверить те основания, на кото­рых сложилось господствующее о них мнение. В настоя­щей монографии предлагаем вниманию образованной публики результаты этой проверки.

Что такое Болгары? Где их родина? К какой семье племен они принадлежат?

Ответ на эти вопросы уже давно сделан: Болгаре — говорят нам — была финская орда, соплеменная Уграм, пришедшая с берегов Волги на Дунай, здесь смешавша­яся с Славянами и принявшая их язык. Так решила Немецкая наука в лице Энгеля, Тунмана, Клапрота,

Френа и некоторых других, касавшихся этого вопроса¹. За ними в том же смысле высказалось большинство Славянских ученых, и во главе их знаменитый Шафарик. Но были и другие ученые, которые считали древ­них Болгар чистыми Славянами. Не буду говорить о писателях прошлого столетия, каковы, например, Сум и Раич, оставившие после себя труды почтенные, но мало удовлетворительные для нашего времени. Перейду пря­мо к известному Венелину. Этот талантливый карпато-росс в своем сочинении Древние и нынешние Болгаре (М. 1829) горячо восстал в защиту Славянского проис­хождения Болгар против Татаро-Финской теории Энгеля и Тунмана, которую можно поставить в параллель с Скандинавской теорией Байера и Шлецера по отноше­нию к Руси. Сочинение Венелина в свое время произ­вело довольно сильное впечатление и нашло себе усер­дных последователей, особенно между Болгарскими патриотами. Но ученые авторитеты отнеслись к его мнениям весьма неблагосклонно. Шафарик отверг его выводы, как порожденные «страстию к новосказаниям и особенным понятиям о народной чести и славе» (Сла­вян. Древн. т. II. кн. I). Тот же приговор подтверждали до сих пор и другие писатели-славянисты, касавшиеся этого предмета.

А между тем Венелин был близок к истине, но затем­нил ее, отдавшись порывам своего пылкого воображения. Впрочем, его «Древние и нынешние Болгаре» есть произ­ведение еще молодого и довольно неопытного ученого (ему было только 27 лет, когда эта книга явилась в печа­ти). Впоследствии более спокойные изыскания, вероятно, заставили бы его отказаться от некоторых крайних выво­дов; это можно предполагать из его дальнейших трудов. Смерть похитила его слишком рано (в 1839 году, 37 лет от роду).

Венелин видел, что Тюрко-Финская теория о проис­хождении Болгар находится в явном противоречии с их

¹ Tunmann — Untersuchugen ueber die Geschichte der oeslichen Voelker. 1774. Engel— Geschichte der Bulgaren. 1797. Klaproth — Tableaux histor. 1726. Fraehn— Die aelt arab. Nachr. uber die Wol-ga — Bulgaren в Mem. de 1'Academie. VI, Ser. T. I.

 

историческою жизнью; он догадывался, что в основе этой теории должны быть разные недоразумения; но от него ускользнуло самое существенное из этих недоразумений. У некоторых средневековых писателей Болгаре называ­ются смешанно то Гуннами, то Болгарами, и это обстоя­тельство послужило важнейшим основанием для Тюрко-Финской теории. Чтобы доказать славянство Болгар, Ве­нелин начал доказывать, что сами Гунны с Аттилой вклю­чительно были племя Славянское. Но он тем не ограни­чился: Хазары, Авары, а кстати Готы, Гепиды, Франки и т. д. — все это, по его мнению, не кто иные, как Славяне. Понятно, что такое увлечение должно было вызвать су­ровое отрицание¹.

Так как доводы, на которых основана Тюрко-Финская теория, яснее и логичнее других писателей сведены и изложены в бессмертном труде Шафарика, то мы при их разборе будем держаться преимущественно того поряд­ка, в котором они сгруппированы у автора «Славянских Древностей».

Первое основание, на котором построена означенная теория, есть наименование Болгар у средневековых ле­тописцев Гуннами. А Гунны, по мнению многих ученых, будто бы составляли одно из племен Восточнофинской или Чудской группы и принадлежали к ее Угорской вет­ви. Гунны издревле обитали в степях Прикарпатских между Уралом и Волгою, по соседству с Скифскими на­родами Арийской семьи, и совсем не были каким-то новым народом, пришедшим в Европу прямо из глубины Средней Азии от границ Китая во второй половине IV века. У Птолемея, следовательно во II веке, они уже упоминаются как народ соседний с Роксаланами (он го­ворит, что они жили где-то между этими последними и Бастарнами. Lib. III. cap. 5). Аммиан Марцелин заметил, что о них слегка упоминают старые писатели. (Lib. XXXI. с. 2.) Но после победы над Готскими племенами и

 

¹Из последователей его укажу на сочинение г. Крьстьовича: История Блъгарска. ( Ч. I. Цариград. 1871) и на любопытную диссертацию Серг. Уварова De Bulgarorum utrorumque origine. (Dorpati, 1853.) К сожалению, последний не довел этого вопроса до надлежащей степени ясности и критики.

покорения большей части Восточной Европы это скром­ное и едва известное дотоле имя сделалось громким; по обыкновению оно распространилось на покоренные на­роды, как родственного, так и совершенно чуждого про­исхождения, т. е. распространилось в известиях инозем­ных писателей; но сами народы обыкновенно держатся своего родного имени, которое меняют весьма редко и весьма туго. Так, византийские историки иногда причис­ляют к Гуннам готское племя Гепидов (Пасхальная хро­ника), или употребляют название Гуннов и Славян без­различно («Гунны иначе Склавины», выражается Кед­рин, рассказывая об их нашествии на Фракию в 559 г.). А Прокопий замечает, что Славяне в обычаях и образе жизни имеют много общего с Гуннами. Сходство быто­вых черт немало способствовало смешению разных вар­варских народов под одним общим именем, и от средне­вековых летописцев менее всего можно требовать точ­ного этнографического распределения на основании языка. После того как Авары в VI веке наложили свое иго на некоторые Славянские племена, обитавшие по Дунаю, эти племена называются иногда Аварами и при­том в эпоху, когда Аварское иго обратилось уже в пре­дание. («Склавы, которые и Аварами называются», гово­рит Константин Б. в своем соч. «Об управлении импери­ей», гл. 29).

Известно, что имя господствующего народа нередко переходило на чуждые племена. Пример тому в особен­ности представляет название Гунны. У византийских и латинских писателей под общим или родовым названием Гуннов встречаются многие видовые имена: Акациры, Буругунды, Кутургуры, Савиры, Сарагуры и пр. и пр.¹. Почти каждое из этих названий имеет еще свои вариан­ты. Со стороны историографии едва ли не было ошиб­кою все означенные народы считать ветвями одного и того же Гуннскаго поколения. К Гуннам причисляются иногда чуть не все обитатели Дунайской и юго-восточ­ной Европейской равнины; но если бы все эти народы были действительно Гунны, то куда же они исчезли и

 

¹См. Memoriae Populorum. I. 451.

 

откуда на их место явились народы совершенно другие? Ясно, что под этими названиями скрываются иные пле­мена, и преимущественно Славянские. Одним словом, в известный период времени слово Гунны употреблялось вообще для обозначения варваров Южной России и приобрело почти географическое значение; оно замени­ло собою прежнее слово Скифы. Впрочем, последнее название пережило Гуннов, и сами Гунны нередко в источниках называются Скифами. На это географичес­кое значение, между прочим, указывает Иорнанд, кото­рый говорит, что страна к северо-востоку от Дуная на­зывалась Гуннивар¹.

Что касается до окончания народных имен на уры, гуры или гары, то это окончание нисколько не означает народов Тюркских или Финских; оно отбрасывалось или прибавлялось, не изменяя коренного смысла в названии. Возьмем, например, у Прокопия название Утургуры или Утигуры с его вариантами, у Агафия и Менандра Утригуры и Витигуры, а в передаче Иорнанда Витугоры. Если отбросим окончание, то получим коренное название Уты или Виты, а, взяв в расчет древнее юсовое произ­ношение (Жты), будем иметь Онты или Анты — столь известное название восточных Славян. Витичи или Вяти­чи нашей летописи есть только вариант того же назва­ния (собственно Ванты или Вантичи); в связи с ним находится имя древнего города Витичева на Днепре. Точно так же Кутургуры Прокопия, Котрагиры или Котригуры Агафия и Менандра имеют форму Котраги у Феофана и Никифора, следовательно коренное название будет Куты или Кутры (м. б. то же, что Скуты или Скифы?). У Иорнанда встречаем Сатагаров или просто Сатагов, народ Сарматский или Аланский; а известно, что Сарматы-Алане не были Гуннами. Приск в числе народов, подчиненных Гуннами, называет Амалзуров; но тут, очевидно, подразумеваются Остроготы, у которых был княжеский род Амалов. Напомним также название одного Германского племени Гермундуры, и пр. Следо-

 

¹В этом исследовании о Болгарах я старался по возможности рассматривать их отдельно, не решая пока вопроса о народности Гуннов вообще. Решение его см. ниже. Позд. прим.

 

вательно, окончание на гуры и гары не принадлежало никакой определенной группе.

Итак, кроме своего настоящего имени Болгаре явля­ются у средневековых писателей под весьма разнообраз­ными названиями, например: Гунны, Гунногундуры, Гун-нобундобулгары, Киммеряни, Массагеты, Скифы, Котраги, Мизы и даже Влахи¹.

Важная ошибка историографии заключается в том, что она излагала первоначальные судьбы Болгар на осно­вании только этого имени в источниках и упускала из виду многие известия, в которых Болгаре являются под другими именами. Главным исходным пунктом в исто­рии Болгар обыкновенно принималось сказание о разде­лении их на пять частей между сыновьями Куврата и о поселении Аспаруховой части на Дунае только во вто­рой половине VII века. А вся их предыдущая история являлась в виде нескольких отрывочных свидетельств, т. е. таких только, в которых упоминается слово Болгаре. Под этим именем они встречаются особенно у поздней­ших писателей (Феофана, Кедрина, Зонары); но встреча­ются у них уже в рассказах о второй половине V века, т. е. об эпохе, наступившей после нападения великой Гуннской державы. Болгаре начали производить в то время нашествия за Дунай во Фракию, и вскоре сдела­лись так страшны, что император Анастасий в начале VI века построил длинную стену от Мраморного моря до Черного, чтобы обезопасить от них столицу. Но как же могло случиться, чтобы Болгаре, если верить хронике Феофана, только во второй половине VII века передви­нулись на Дунай из-за Танаиса и Меотиды, если почти за два века они, по известию, между прочим, того же Феофана, уже являются во Фракии, и столица Византий­ской империи огораживается новою стеною для защиты от этих варваров? Над такою несообразностью не оста­новился доселе никто из славянских ученых, касавшихся Болгарской истории. Повторяю, главное недоразумение заключалось в названиях. Только довольно поздние ви­зантийские летописцы стали употреблять имя Болгар, и

 

¹См. Memoriae Pop. II. 442.

 

начальная их история до сих пор основывалась преиму­щественно на известиях Феофана и Никифора, писате­лей первой половины IX века, и еще более поздних компиляторов, каковы Кедрин и Зонар. При этом их сбивчивые рассказы о Куврате и его пяти сыновьях, поделивших между собою Болгарский народ, принима­лись буквально, т. е. без всякой критики.

А между тем более ранние византийские писатели сообщают нам довольно обстоятельные сведения о судь­бах Болгар до второй половины VII века, только под другими именами.

II