Эстрадный клоун потому еще и мим, что практически не прибегает к слову, все его действия выражены преимущественно движениями.

Следовательно, в сценарий номера должна быть заложена такая ситуация, которая будет понятна без словесного действия, без мо­нолога или диалога. Иногда все же возникает потребность что-то сказать, объясниться. Если словесное объяснение трансформирует­ся в объяснение жестами — это безошибочный признак того, что драматургия неверна и не соответствует специфике жанра.

Сам сюжет в клоун-мим-номере редко представляет самостоятельную ценность. Он должен быть основой, которая логично связывает коми­ческие трюки, гэги. Сюжетная линия должна вести от гэга к гэгу (жела­тельно в развитии, по нарастающей). Только в этом случае сюжет отве­чает специфике жанра.

Фабула номера должна быть очень проста, однолинейна, лучше всего, если она «вертится» вокруг какого-то одного события. Это, однако, не означает, что клоун-мим не может создать глубокого и емкого образа (достаточно вспомнить пантомимы-клоунады Л. Ен-гибарова).

Сложность и особенность жанра в том (и в первую очередь для сцена­риста), что емкий философский образ вырастает в результате из очень простых действий, буквально, — из пустяков.

Таким образом, сюжет должен быть очень прост и предельно по­нятен, не допуская никаких других толкований. Здесь уместно вспомнить М. Твена, который новые рассказы в первую очередь чи­тал своей кухарке. Если она чего-то не понимала, он переделывал написанное. И в этой шутке есть огромная доля правды, которая подчеркивает демократизм клоунады, то есть понятность ее самым широким слоям публики, а не только высокоинтеллектуальной эли­те общества.

И, конечно, как и в любом номере, особое внимание следует уде­лить финалу. Финал клоунского номера — это всегда трюковой фи­нал, сюда ставится самый эффектный трюк. Но важно, чтобы это был не просто эффектный трюк сам по себе. Нужно, чтобы он подчерки­вал основное содержание всей клоунады. И здесь иногда имеет смысл перемонтировать фабулу, чтобы финальное событие могло быть выражено эффектным финальным трюком, вслед за которым должен следовать эффектный уход с эстрады.

Стр.170

Но все-таки без текста иногда бывает очень трудно обойтись. И здесь уместно вспомнить два классических приема клоунады, ко­торые применяются для его замены.

Первый — звуковой, или шумовой диалог. Этот прием очень час­то и успешно использовали и используют «Лицедеи», когда ведут «разговор» при помощи свистков-пищалок разных тембров. «Аси-сяй разыгрывает вариант традиционного для пантомимы сюжета о Давиде и Голиафе, — рассказывает Н. Тихонова. — Его герои спорят за обладание воздушным шариком, пришпиленным к занавесу. Пан­томимически и интонационно (артист обозначает речь персонажей с помощью двух различного тембра свистков) они пугают друг дру­га всевозможными вариантами расправы, а в результате шарик ло­пается, повергая в неизбывное горе обоих (исполнитель имитирует плач на двух свистках одновременно)»⁷.

Второй прием — разговор на тарабарском языке. Бессмыслен­ные звукосочетания, соединенные в якобы слова и предложения, только усиливают комический эффект, подчеркивают условность происходящего. И в первом и во втором случае объяснение ведется при помощи тембров, тесситуры, интонации, смены ритмов. А фан­тазия зрителей превращает тарабарщину в осмысленный диалог.

Несколько слов о частном, но важном аспекте в ремесле клоу­на — подсадке, который необходимо учитывать уже на этапе созда­ния драматургии номера.

Подсадкой называют артиста, который сидит в зрительном зале, «маскируясь» под обыкновенного зрителя. В нужный момент его вы­зывают для участия в репризе, чтобы подыграть клоуну. А чтобы пуб­лика не догадалась о подсадке, такому артисту обычно отводится роль застенчивого, смущающегося человека, которого против его воли случайно вытащили на манеж.

Подсадка — преимущественно цирковой прием, на эстраде она ис­пользуется гораздо реже. Дело в том, что подсадной в цирке иногда помогает в исполнении того или иного циркового трюка, а это требу­ет специальной подготовки и срепетированности. На эстраде клоун-мим к цирковым трюкам прибегает гораздо реже, чем циркач. Поэто­му, если для номера требуется человек из зрительного зала, то артист выбирает настоящего зрителя, а комические трюки клоуна в этот мо­мент обыгрывают неловкость вышедшего на эстраду человека.

Планируя по ходу номера вызов зрителя из зала, драматург должен построить клоунаду так, чтобы ему досталась органично-

Стр.171

пассивная роль, а клоун берет на себя основную активную функцию в общении с ним. Надо выстроить ситуацию со зрителем таким об­разом, чтобы его поведение могло быть только таким, какое необхо­димо по задуманному движению сценария номера.

Но, конечно, клоун в такие моменты должен быть готов импро­визировать, так как возможны всякие неожиданности в поведении вызванного на эстраду зрителя.

· · · · · · · ·

Отдельная разновидность клоунады на эстраде — музыкальная эксцентрика.

В музыкальной клоунаде соединяется искусство эстрадного клоуна-мима и музыканта-инструменталиста. В музыкальной эксцентрике важ­ны обе составляющие, но все-таки ведущим выразительным средством является музыка. Поэтому значительную роль начинают играть прин­ципы музыкальной драматургии.

И прежде всего — огромное значение имеет выбор репертуара для музыкально-эксцентрического номера.

Музыкальная клоунада не терпит серьезной и сложной классической и современной музыки.

Если же музыкальные клоуны и прибегают к классическим про­изведениям, то это чаще всего так называемая «облегченная» клас­сика. Правильнее, конечно, называть — «популярная» классика, но среди артистов бытует рабочий термин «облегченная». Это произ­ведения достаточно короткой (малой) музыкальной формы, обяза­тельно популярные, знакомые и любимые. Такие произведения от­личает ярко проявленной мелодизм, выразительные, простые, запо­минающиеся музыкальные темы. В музыке очень четко должен быть выражен характер: расслабляющий, зажигающий, и т. д. Может быть, поэтому музыкальные эксцентрики, к примеру, так любят вторую Венгерскую рапсодию Ф. Листа. Очень хороши для репертуара му­зыкальных эксцентриков популярные танцевальные мелодии. И, ко­нечно, золотой фонд репертуара музыкальной эксцентрики состав­ляет народная музыка, а также популярные песни и романсы.

Особенно важно подчеркнуть — любая музыка в музыкальной клоунаде должна быть узнаваемой публикой. Популярная мелодия сразу же объединяет клоуна со зрителем. Скоротечность номера, -

Стр.172

необходимость быстро выявить его сюжетно-действенное содержание не позволяют концентрировать внимание публики на погружении в новую, сложную, незнакомую музыку. Популярность музыки дает зрителю возможность сосредоточиться собственно на происходя­щем — на клоунаде.

Важно, чтобы выбор музыкального материала давал возмож­ность клоуну продемонстрировать виртуозность игры на музыкаль­ном инструменте. Бывают очень сложные для техники исполнения произведения, но эта сложность понятна только специалистам, она, что называется, «не выставлена па продажу». Виртуозность музы­кального клоуна другого порядка.

Исполняемое музыкальным эксцентриком произведение может быть и средней технической трудности, но должно производить впе­чатление виртуозного владения инструментом.

К таким произведениям, которые очень часто используют музы­кальные эксцентрики, относится, например, «Чардаш» В. Монти.

 

· · · · · · · ·

Существует несколько основных приемов, на которых строятся номера музыкальной эксцентрики:

- использование в качестве музыкального инструмента совершенно неподходящих, часто обыденных предметов;

- использование эксцентричных и необычных, малоизвестных
музыкальных инструментов;

- использование трюковых музыкальных инструментов;

- борьба с «непокорным» музыкальным инструментом;

- игра на музыкальных инструментах необычным способом;

- музыкально-инструментальный диалог;

- человек-оркестр.

В качестве музыкальных инструментов эксцентрики использу­ют дрова (вариант ксилофона), пилы, трости, метлы, бокалы с раз­ным уровнем воды (что дает возможность тональной настройки), большие шахматные доски (каждая клетка — нота, и на доске может возникнуть танец, вызывающий мелодию и одновременно сопровож­даемый ею), детали сценических костюмов (звучащие башмаки, шляпы, и т. д.), музыкальные пуговицы (каждая при нажатии изда­ет определенный тон) и многое другое.

Здесь — огромное поле для фантазии драматурга. Найти новый, ранее не использованный предмет, который можно приспособить

Стр.173

в качестве музыкального инструмента, — основа успеха музыкаль­ной клоунады при использовании этого приема.

«Однажды, что-то мастеря, Петров (музыкальный эксцентрик С. Петров, исполнитель уникального номера „Музыкальные ролики", где соединялись элементы фигурного катания на роликах и вибриру­ющие звуки, издаваемые этими роликами. — И. Б.), сбросил с напиль­ника дюралюминиевое кольцо, и оно, пролетев, пропело в воздухе ноту. «А почему бы на этом принципе не сделать инструмент?» — подумал пытливый артист, и вот уже в номере появился новый реквизит «Пою­щие кольца». Перебрасывая от партнера к партнеру с зазубренных ме­таллических палочек, наподобие игры в серсо, кольца, трое артистов исполняют довольно сложные музыкальные пьески»⁸.

Играть можно на всем, даже — на костях. Так однажды автором с артистом Г. Ветровым был сделан музыкально-эксцентрический номер «На приеме у невропатолога». В костюм клоуна были неза­метно для зрителей вшиты пластины ксилофона. И когда больной приходил к врачу, а тот начинал проверять его рефлексы, ударяя молоточком по разным частям тела, — возникала мелодия. Хочется обратить внимание на следующее.

Прием применения в качестве музыкального инструмента необычного предмета сам по себе важен, но он позволяет использовать его в музы­кальной клоунаде только тогда, когда дает возможность на этой осно­ве создать сюжет, комическую сценку, то есть проявить игровую ситуа­цию на основе музыки.

Так при работе над номером «На приеме у невропатолога» трю­ковое использование ксилофона явилось толчком к созданию номе­ра. Но номер стал номером только тогда, когда родился эксцентри­ческий сюжет. В качестве проб Г. Ветров делал трюковой костюм человеческого скелета и пытался играть на обнаженных ребрах; был вариант с гусарским костюмом, когда музыкальные пластины вши­вались в гусарский мундир... И все было, что называется, «мимо». А когда появились персонажи — клоун-больной и клоун-доктор (Ю. Гальцев), появилась возможность выстроить их взаимоотноше­ния, оценки, конфликт (по классическому ходу доктор оказывался таким же, как и больной, — он тоже начинал «звучать»).

В финале номера артисты скидывали с себя костюмы больного и врача, открывался трюк, но номер на этом не заканчивался. Далее

Стр. 174

следовал дивертисмент (бисовка), когда артисты виртуозно исполня­ли «на самих себе» фрагмент Второй Венгерской рапсодии Листа.

Дивертисментное построение финала присуще многим номерам музыкальной эксцентрики, использующей прием превращения не­обычных предметов в музыкальный инструмент. Это позволяет на­глядно продемонстрировать зрителям высокий уровень исполни­тельского мастерства без всяких скидок на шутки.

Так поступали, например, замечательная пара музыкальных экс­центриков Е. Амвросьева и Г. Шахнин в знаменитом номере, постав­ленном М. Местечкиным: в финале номера они на тромбоне и рояле без всяких скидок блистательно исполняли фрагмент... Второй Вен­герской рапсодии Листа.