Глава 39. Кто здесь настоящая Гермиона Грейнджер, шаг вперед?

Гермиона с трудом заставила себя не нестись очертя голову по школьным коридорам. Любой, увидевший ее, мог решить, что префект просто забыла о важной встрече, или о том, что ей нужно добавить еще несколько дюймов к сочинению, которое нужно сдавать утром. Им совершенно не обязательно знать, что ее мир снова в буквальном смысле вывернулся наизнанку. Она бежала, не переставая повторять про себя как молитву: Я должна вернуться в свою комнату; они не должны увидеть, как я плачу.
Он не должен увидеть, как я плачу.
Замок, казалось, был с ней заодно. Лестницы вели туда, куда ей было нужно, и ей удалось добраться до комнаты, не встретив никого, кто мог бы ее остановить или хотя бы просто бросить ей вслед любопытный взгляд. Она сняла охранное заклинание и позволила двери захлопнуться за собой. Тяжело дыша, она с закрытыми глазами прислонилась спиной к двери, находя поддержку в ее успокаивающей прочности. И только потом Гермиона позволила себе подумать о том, что она сделала в коридоре перед кабинетом директора.
Она поцеловала профессор Снейпа.
На этот раз не было никакой путаницы с тем, кого она поцеловала. Это была она, ее разум и тело, и поцеловала она его – тоже и разум, и тело.
Она поцеловала профессора Снейпа.
И это было так приятно, и казалось таким правильным, и ей хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Ей хотелось подтвердить свои воспоминания, чувства, влечение. Она хотела прикоснуться к нему, успокоить его, поблагодарить его. Она хотела узнать вкус его губ, почувствовать, как они прикасаются к ее губам, позволить его языку проникнуть…Ей много чего хотелось.
Она поцеловала профессора Снейпа.
Нет, подумала она, она поцеловала Северуса. Мужчину, а не учителя.
Это было похоже на полет.
Это было похоже на прощание.
А теперь Гермиона вернулась в свою комнату – снова в свою жизнь. Она открыла глаза. Она считала, что заслужила право поплакать, но, хотя у нее все сжалось в горле, слезы не появлялись. Она огляделась, представляя себе Снейпа, проходящего по этой комнате, пользующегося ее вещами. Она заставила себя оторваться от двери, борясь с ощущением, что это единственная вещь, которая ее поддерживает, и медленно сделала несколько шагов вглубь комнаты, заново открывая свои владения. Осторожно подойдя к столу, Гермиона пробежала взглядом аккуратно сложенные книги и свитки. Ее цветное расписание висело на своем месте, и она заметила, что Снейп сохранил ее довольно оригинальную систему пометок. После всех этих месяцев ее не должно было удивить, что он смог понять ход ее мыслей, но еще одно подтверждение их взаимопонимания причинило ей боль и добавило к остальным переживаниям чувство какой-то потери. Стол в одном месте потемнел от прикосновения рук всех тех многочисленных префектов, которые им пользовались. Гермиона рассеянно дотронулась до пятна – даже самые отчаянные усилия домовых эльфов не смогли вернуть ему блеска. Она представила себе Снейпа, сидящего за этим столом и просматривающего сделанные за день записи. Для нее сейчас было неважно, что, скорее всего, он ничего подобного не делал – большинство его работы – их работы – они выполняли вместе в подземельях. Но, представляя себе Снейпа в этой обстановке, Гермиона чувствовала себя не такой одинокой.
Отойдя от стола, она повернулась к кровати. Рыжий клубок меха по имени Косолапсус открыл сонный глаз и уставился на нее с таким видом, как будто его оставило совершенно равнодушным возвращение хозяйки в ее нормальном виде. Очевидно, они со Снейпом сумели найти общий язык за время их вынужденного сожительства, решила она, он привык к нему как к хозяину, как к хорошо знакомому человеку. По-видимому, удовлетворившись результатами своего осмотра, Косолапсус поднялся и как следует потянулся. Он подставил ей голову, ожидая, что его почешут, потом несколько раз покрутился на одном месте и снова улегся в той же позе, что и раньше. Кот закрыл глаза и, по всем внешним признакам, опять заснул.
Ее глаза все еще оставались сухими.
- Вполне понятно, - покорно сказала она. Было похоже на то, что она лишена привилегии как следует поплакать. Она вздохнула.
Гермиона подошла к своим книжным полкам, которые теперь казались ей маленькими и пустыми по сравнению с роскошной библиотекой Снейпа. Она снова почувствовала боль, не только из-за книг, но в основном из-за потери возможности обсуждать с ним прочитанное. Теперь ее собеседниками снова будут Гарри, Рон и Лаванда с Парвати. Она попыталась почувствовать себя счастливой из-за того, что снова сможет поговорить со своими друзьями, но смогла подумать только о том, разрешит ли ей Снейп по-прежнему пользоваться его библиотекой. Пробежав глазами по корешкам книг – бедный выбор – она заметила книгу, которую начала читать как раз перед тем, как все это случилось.
Не задумываясь, она потянулась к верхней полке, и растерянно заморгала, когда ее рука остановилась в нескольких дюймах от книги. Снейп был достаточно высоким, чтобы доставать книги, не вставая на стул. Гермиона такой не была и никогда не будет. Это простое практическое подтверждение произошедшей перемены вдруг заставило ее замереть и вернуться к ее первым дням в образе Снейпа.
Воспоминания, желания, ощущение потери затопили ее, и слезы наконец потекли из глаз.
__
В конце концов, Гермиона спала лучше, чем сама от себя ожидала. Ее эмоциональный срыв, который, наступив наконец, был сильным и продолжительным, помог ей освободиться от страха и напряжения, которые накопились у нее в последнее время. Она провалилась в тяжелый сон и проснулась с тяжелой головой, в подавленном настроении, но с некоторым чувством облегчения от того, что день не был выходным. Занятия должны были не позволить ей углубляться в размышления над создавшейся ситуацией. Повернувшись, она вдруг поняла, что на ней были только трусики. За месяцы, проведенные в образе Снейпа, она привыкла просто сбрасывать одежду, падать в кровать, и тут же засыпать от хронической усталости. И теперь она обнаружила, что у нее нет никакого желания разыскивать свою ночную рубашку.
Привычка заставила ее подняться с кровати и пойти в ванную, которая была меньше, чем у Снейпа, зато обладала значительно большим набором косметических и гигиенических средств. Есть вещь, по которой она уж точно не будет скучать – необходимость мыться хозяйственным мылом. Она все еще была почти раздетой и не чувствовала необходимости доставать что-то из одежды. Одной из выгод, извлеченных ею из полученного опыта, было новое ощущение комфорта от собственного тела. А если учесть то, что она делала со своим собственным телом… Не говоря уже о теле Снейпа. Она усмехнулась, сняла трусики и встала под душ.
Система подачи горячей воды в Хогвартсе работала так же хорошо, как и обычно. Она запрокинула голову так, чтобы вода падала ей на лоб, струилась по волосам, бежала по спине, а потом, разделяясь на два потока, стекала по ногам. Она протянула руку и взяла одну из простых стеклянных бутылочек, стоявших на маленькой угловой полке. Вспомнив слегка смущенное признание Снейпа о его маленьком побочном бизнесе, она открыла крышку и с любопытством понюхала содержимое. В ноздри ей ударил сильный запах трав: розмарин и тимьян, и что-то еще, что она не смогла узнать. Запах был приятным. Она вылила довольно большую порцию шампуня себе на ладонь, вернула бутылочку на место и начала втирать шампунь в волосы. Пока она эта делала, горячая вода расщепила растительные масла, окружив ее паром с ароматом трав, который не казался медицинским, но как-то прояснял и освежал ее сознание. Несколько минут она стояла с закрытыми глазами, просто позволяя воде смывать остатки шампуня, наслаждаясь тем, что первый раз с сентября может мыть голову настоящим хорошим шампунем. Если не считать нескольких случаев после Рождества, когда она все-таки потихоньку брала немного шампуня.
Даже мытье головы теперь вызывало мысли о Снейпе.
Немного поколебавшись, она выбрала бутылочку, в которой должен был быть кондиционер – кто бы мог предположить, что он задумается о необходимости кондиционера? Он был светлее, и, когда Гермиона открыла бутылочку, знакомый запах розмарина смешался с лавандой и экзотическими нотками кедра и кокоса. Она начала распределять его по волосам, разбирая спутанные пряди. Опыт подсказывал ей, что это единственный способ, помогающий ей потом как следует расчесать волосы. Но на этот раз пряди распутывались сами собой. Удивившись, она закончила втирать кондиционер и закрутила волосы узлом на голове.
Потом она с большим энтузиазмом взяла мыло и понюхала его. Запах меда, с легким оттенком миндаля – простой и чувственный, даже более чувственный, чем у кондиционера. Мыло давало обильную густую пену, с мягким, приятным, но не чрезмерным запахом. Она провела пальцами по рукам, ощущая прикосновение к своей коже в первый раз с тех пор… ну, с той ночи. Она снова закрыла глаза, представляя себе, как он каждое утро стоит в этой ванне, проводит своими руками по ее коже. Только она представила, что он был не ею, что он был самим собой; и вот он дотрагивается до нее, распределяет по ее телу нежную пену, пахнущую медом. Ее руки следовали за ее воображением – по плечам, по груди, вокруг сосков, описали круг по животу и начали подходить все ближе к маленькой горячей точке между ногами. Ощущается ли это как-то по-другому, там, внутри нее? Пальцы двигались, легко скользя по чувствительной коже, проникая в складочки, изучая, исследуя. Нет, все осталось таким же. Изменилось не ее тело, изменилась она сама. Она оперлась одной рукой об стену, чтобы поддержать себя. Ее ум, ее сердце и ее чувства были полны теми ароматами, которые он принес ее телу и ее жизни. Выдохнув его имя, как какую - то запретную мысль, она почти заставила себя поверить в то, что вода на ее лицо попала только из душа.
Через некоторое время она сидела перед зеркалом, смыв с волос остатки кондиционера, и наносила на лицо средство для увлажнения кожи – еще одно творение Снейпа, пахнущее мальвой и розами. Ее волосы послушно лежали на спине, перехваченные заколкой. Кондиционер полностью оправдал ее ожидания, волосы были блестящими и мягкими и не спутывались первый раз за восемнадцать лет. Была определенная ирония в том, что для того, чтобы этого добиться, за дело должен был взяться Снейп. Она слегка улыбнулась.
Да, именно так. Сосредоточься на иронии, на слегка грустном юморе ситуации. Представь себе лица друзей и преподавателей, если они узнают, с кем общались последние шесть месяцев. Строй свою защиту тщательно и крепко. Никто не должен ничего заподозрить, ситуация осталась почти такой же опасной, какой и была.
Последняя мысль пришла ей в голову почти неожиданно, потихоньку прокравшись в ее сознание, повторяя, что угроза еще не миновала. Если Волдеморт получит какую-то информацию о случившемся, он все еще сможет нанести тяжелый ущерб Светлым силам. Не говоря уже о самом Снейпе.
Эта мысль заставила ее почувствовать себя не в своей тарелке, к тому же она плохо сочеталась с ее прежним решением относится ко всему с юмором. Об этом ей обязательно нужно будет поговорить со Снейпом, подумала она. Но позже.
Сейчас ей казалось, что завтрак будет лучшим лекарством от утреннего приступа самоанализа. Кроме того, для нее не должно составить труда снова вернуться к тому, что она оставила. Это же ее жизнь, в конце концов, ей больше не придется никем притворяться.
__
К несчастью, Гермиона обнаружила, что возвращение в свою жизнь оказалось значительно более трудным делом, чем она ожидала. Даже такая простая вещь, как завтрак, требовала огромной сосредоточенности. И не из-за утренних разговоров – ее молчание прошло незамеченным для Гарри и Рона, которые были единственными, кто оказались рядом с ней. И это было к лучшему, потому что она рассеянно потянулась к одному из разложенных на блюде ломтиков бекона. Однако, никто не ожидал, что ее действительно заинтересует это блюдо – она же была вегетарианкой – Рон просто наклонился к ней, чтобы передать бекон Гарри. Гермиона сохранила достаточно присутствия духа, чтобы остановить движение руки и перенаправить его в сторону тыквенного сока и наполнить свой стакан.
Тыквенный сок оказался еще одной проблемой. Она пила его первый раз за шесть месяцев – Снейп достаточно ясно выразился по поводу своего отношения к этому напитку – и за эти шесть месяцев она успела привыкнуть к утренней чашке крепкого кофе. Она потягивала чай с молоком, стараясь представить себе, что это горячий и сладкий эспрессо, и напоминала себе, что ей нужно постоянно быть внимательной.
Сначала ее уроки не доставили ей особых проблем. Судя по всему, Снейп исполнял ее роль достаточно хорошо для того, чтобы теперь у учителей не появилось никаких вопросов. Арифмантика прошла без происшествий, если не считать обычное бормотание подсказок Невиллу, негромкие комментарии Гарри и гримасы Рона. Гербология была такой же спокойной, если исключить некоторое сожаление по поводу того, что она больше не могла приказать своим одноклассникам быть внимательнее, соблюдать тишину и перестать валять дурака – и заставить их это сделать. К тому времени, как звонок известил о конце урока, Гермиона подумала, что теперь она может расслабиться.
Она уселась за Гриффиндорский стол рядом с Гарри, и напомнила себе, что должна положить себе тушеных овощей, продолжая сожалеть о недоступности чашечки кофе. Она ожидала, что с другой стороны появятся Рон или Невилл, но вместо этого запах пищи был на время изгнан облаком аромата, который заставлял думать о слишком большом количестве пачули.
- Привет, Гермиона, - сказала запыхавшаяся Лаванда, - у тебя найдется для меня минутка?
Гермиона только что положила в рот полную ложку тушеных овощей, а так как мистер и миссис Грейнджер не разрешали ей разговаривать с полным ртом, она не успела ответить до того, как Лаванда торопливо продолжила.
- Просто у меня закончился лосьон для лица, а мне хотелось бы взять немного домой на Пасху и я хотела спросить, не готова ли у тебя следующая партия? А Парвати хотела бы еще шампуня.
Теперь, наконец, Гермиона проглотила овощи.
- Ну, - неопределенно сказала она, не вполне уверенная в том, что Снейп с энтузиазмом отнесется к ее желанию продолжать изготовление косметики в его лаборатории. Что он может продолжить сам этим заниматься, ей даже в голову не пришло. – Я не уверена. Можно, я отвечу тебе попозже?
- Ну да, только побыстрее, ладно? Я знаю, что другие девочки тоже хотели бы кое-что заказать, и я обещала передать им, что ты ответишь.
- Другие девочки? – спросила она, чувствуя себя полной идиоткой. И сколько же этих девочек?
- Да ты знаешь – Сьюзен, Ханна, Салли-Анна, Мэнди, Мораг – все. Ну и, конечно, Панси, Миллисент и вся эта слизеринская компания, которая боится, что кто-то увидит, что они с тобой разговаривают. – Лаванда выглядела озадаченной. – У тебя все в порядке, Гермиона? Ты сегодня сама на себя не похожа.
Гермиона опять глотнула, на этот раз, чтобы сдержать приступ истерического смеха, который подступил к горлу в ответ на этот вопрос.
- Я в порядке, - заставила она себя ответить. – Просто задумалась об уроке Трансфигурации.
Похоже, что Снейп усиленно поддерживал ту сторону ее характера, которую называют «академическая рассеянность». Лаванда мрачно кивнула и погрузилась в сожаления по поводу невероятной сложности Трансфигурации ворона в письменный стол. Гермиона закончила обедать, слушая Лаванду только краем уха, и стараясь не подаваться искушению посмотреть на учительский стол. Она с удовольствием ожидала урока Трансфигурации. Это всегда был один из ее любимых уроков, а после ее дополнительных занятий со Снейпом она не боялась, что он испортит ее отметки. Она задумчиво жевала яблоко. Возвращение к собственному обмену веществ означало, что ей снова придется быть осторожнее с едой. Снейп мог есть все подряд и оставаться таким же худым, но ей не настолько повезло.
- Так ты скажешь нам? – прервал ее мысли голос Лаванды. Она моргнула. Лаванда уже бросила жаловаться на Трансфигурацию и вернулась к более безопасной теме ухода за внешностью.
- Да, да, я скажу, - заверила ее Гермиона.
- Прекрасно. – Небольшая пауза. – Да, еще. Парвати и я подумываем над тем, чтобы устроить еще один девичник. Ты присоединишься?
Гермиона снова чуть не подавилась и уже собиралась сказать нет, но вдруг ей пришло в голову, что Снейп принимал участие в одном из подобных мероприятий. И, по-видимому, это означало, что она…
- Да, конечно. Это будет замечательно, - сказала она. – Скажите мне, когда это будет.
Лаванда радостно кивнула и исчезла.
Великолепно, подумала Гермиона. Раньше я просто изображала из себя Снейпа. Теперь я изображаю Снейпа, который изображает меня. Кто тут настоящая Гермиона Грейнджер, встаньте?
И, как будто вопрос был задан вслух, она встала. Настоящая она или нет, но на урок опаздывать не хотелось. Рядом с ней Гарри полностью погрузился в разговор с Симусом. Она прислушивалась к мальчикам достаточно долго для того, чтобы уловить слова «положение вне игры» и снова перестала обращать на них внимание.
- Я пойду к себе, что бы взять кое-что необходимое, - сказала она Гарри, который промычал что-то в знак того, что ее услышал, но не повернул головы. Ничто не могло отвлечь Гарри от серьезного разговора о квиддиче. Гермиона поймала себя на странном чувстве благодарности, потому что знакомая сцена больше всего остального помогла ей почувствовать себя дома. Снейп будет над этим смеяться, подумала она, проверяя, на месте ли ее палочка. И замерла.
Ее палочка. Или, точнее говоря, его палочка.
Прошлой ночью им и в голову не пришло обменяться палочками, и она сильно сомневалась, что какой-нибудь заботливый домовый эльф сделал это за нее, пока она спала. Она осторожно взялась за палочку, не вынимая ее. Более тяжелый вес и знакомое ощущение инерции сообщили ей, что это по-прежнему была палочка Снейпа. Она знала, что может легко преобразовать его палочку, но она не сможет работать с ней так же уверенно, как со своей. К тому же, ему тоже нужна его палочка. Тут она виновато вспомнила, что его бритва так и осталась в выбранном ею безопасном варианте. Взглянув на учительский стол, она увидела, что Снейп поднялся и собирается выходить из зала. Вдохнув поглубже, она быстро пошла наперерез ему. Но Снейп с целеустремленным видом быстро прошел мимо, абсолютно не обращая на нее внимания. Расстояние между ними увеличивалось и, если Гермионе не хотелось бежать вслед за ним, ей нужно было кричать.
- Профессор Снейп!
Он остановился, но не повернулся. Но это дало ей возможность его догнать.
- Профессор Снейп, - повторила она более спокойным голосом. – Можно с вами поговорить?
Он высокомерно изогнул бровь
- Мне показалось, что вы сейчас этим и занимаетесь. Это единственный вопрос, который вас интересует, или у вас есть другая причина для того, чтобы орать в коридоре как недобитый тролль?
Гермиона сдержала в себе тот ответ, который пришел ей голову, и просто сказала. – Палочки, сэр.
- Палочки, мисс Грейнджер?
Этим утром у него явно не возникло необходимости пользоваться палочкой.
- У вас моя палочка, - объяснила она, и была вознаграждена испуганным выражением, на какой-то миг появившимся на его лице.
- Идите за мной, - коротко ответил он.
- Можете произнести заклинание, — тихо сказал он. В отсутствие публики его тон утратил прежнюю язвительность.
Взяв назад свою палочку, она быстро сняла чары и протянула ему его палочку. Он слегка наклонил голову в знак благодарности.
- Спасибо, мисс Грейнджер. – Он повернулся, чтобы уйти, но быстро остановился. – Да, мисс Грейнджер, пять баллов с Гриффиндора, за то, что вы визжали как банши.
Ублюдок, с нежностью подумала она, глядя в след удаляющейся фигуре.
__
Вечером она отправилась в подземелье, испытывая при этом чувство очень похожее на облегчение. Усилия, которые ей приходилось затрачивать, играя роль Северуса Снейпа, не шли ни в какое сравнение с усилиями, необходимыми для исполнения роли Гермионы Грейнджер. Облегчение и расслабление явно не собирались быть частью этой игры. Ее спина болела из-за того, что приходилось тащить тяжелые книги, настроение было испорчено страстным желанием снять хоть с кого-нибудь баллы и назначить несколько взысканий. К тому же, у нее мучительно болела голова.
Ей придется выпить немного настойки валерианы и ивовой коры, которую делает Снейп, если она хочет внести хоть какой-то вклад в их вечернюю работу.
Она подошла к знакомой двери, сказала пароль и вошла, и только потом вспомнила, что ее роль изменилась, и теперь она должна была постучать. Ну да ладно, Снейп тоже редко вспоминал про это.
Сам Снейп сидел за столом. При ее появлении он поднял бровь.
- Войдите, мисс Грейнджер, - сказал он с некоторой долей иронии.
Она пробормотала что-то в свое извинение и уронила на пол сумку. Потом она пошла к буфету, мечтая найти какое-то облегчение от головной боли.
- У меня ужасно болит голова, - объяснила она, изучая полки, - и мне просто необходимо…
- это? – продолжил он за нее.
Она вздрогнула. Снейп встал из-за стола и молча подошел к ней. Гермиона посмотрела на него и обнаружила, что он протягивает ей дымящуюся чашку кофе. Запах кофе кружился вокруг нее, успокаивая нервы, обещая мир, радость и счастье. Она с благодарностью взяла чашку и сделала глоток. Знакомый вкус наполнил ее ощущением полного благополучия, граничащего со счастьем. Она закрыла глаза и опустилась в кресло.
- Ну конечно, - заметил Снейп, своим классическим профессорским тоном, - чисто психологический эффект.
Она открыла один глаз и взглянула на него.
- Мне не казалось, что головная боль, это что-то психологическое, - сказала она.
- Головная боль является следствием напряженного состояния. Я предвидел, что сегодня тебе не удастся выпить кофе. Хотя твое тело не успело привыкнуть к кофеину, твой опыт жизни в моем теле заставил твой разум ожидать того, что ты будешь чувствовать себя нездоровой - эффект, который со временем исчезнет. Это объясняет тот факт, что чашка кафе вылечила твою головную боль.
- Ты имеешь в виду то, что я переняла твою привычку к кофе?
Его губы изогнулись в полуулыбке.
- Мне так кажется, Гермиона.
Кофе, улыбка, ее имя – все это заставила ее чувствовать себя очень довольной тем, что она наконец оказалась здесь. Здесь, где она может быть собой. Она молча крутила в руках чашку, смотря в глубь себя, как Трелони во время очередного видения.
- Это оказалось труднее, чем я ожидала, - наконец сказала она. Снейп по-прежнему сидел за своим столом. Он ничего не говорил, но Гермиона знала, что он слушает. – Я думала, что мне будет намного легче снова стать собой. В конце концов, именно этим я и занималась последние восемнадцать лет – была сама собой. Но я по-прежнему чувствую себя так, как будто я притворяюсь. Я как будто играю роль Гермионы Грейнджер. Я не могу точно сказать, что я думаю или что я хочу делать, потому что это не то, что стала бы делать Гермиона Грейнджер. – Она старалась подобрать слова, чтобы точнее объяснить свои мысли. – Мне приходится думать «так сделала бы Гермиона», точно так же, как я раньше думала «так сделал бы профессор Снейп». Я не могу просто подумать «так хочу сделать я».
Снейп молчал так долго, что она решила, что он вернулся к проверке сочинений. Но потом он заговорил.
- Мы все так или иначе играем какие-то роли, Гермиона. Ты, я, профессор Дамблдор, профессор МакГонагалл, мистер Поттер, мистер Уизли, даже мистер Лонгботтом. Никто из нас на самом деле не является точно таким, каким показывает себя окружающим. Надо просто об этом не забывать. Помнить, что мы нечто большее, чем просто отражение мнения, которое сложилось о нас у окружающих.
Гермиона посмотрела на его лицо, затененное слабым светом подземельев, на котором ясно читались сила и энергия.
- Интересное мнение, – тихо сказала она.
- Да, - согласился он. – Я как-то прочитал его и довольно долго ждал случая использовать в разговоре.
Его голос был очень серьезным, но напряженность исчезла. Она негромко рассмеялась, понимая, что сейчас не подходящее время для того, чтобы продолжать эту тему.
- Понятно, - сказала она, - больше не буду волноваться, и просто постараюсь справиться с этими проблемами.
- Решение, достойное всяческих похвал, - сухо заметил он, и потом добавил, - если это поможет тебе почувствовать себя уверенней, я сегодня тоже испытывал похожее интересное ощущение. А ведь я привыкал играть роль профессора Снейпа очень долгое время.
Так как время шло, они продолжили заниматься своими старыми задачами и экспериментами, возвращаясь к знакомым формам поведения, реакциям и откликам, которые определялись личностью, а не физическим обликом. Но в то время, как они работали, Гермиона проигрывала в уме его замечание, и думала, понял ли он, насколько много он смог этим сказать. Она и сама до конца не понимала, как много это для нее значило.