Глава 35. Огонь совершенства. 
";


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Глава 35. Огонь совершенства.



Гермиона выбежала из сада. По крайней мере, она помчалась по коридорам быстрыми широкими шагами — Снейп никогда не бегал, и ей хватило присутствия духа понять, что декан Слизерина не может нестись по школе, как истеричная девушка. На один вечер Хогвартс мог поддерживать дисциплину и без профессора Снейпа. Ей было чертовски необходимо добраться до своих комнат, чтобы в тишине привести мысли в порядок и понять, что же именно она только что сделала.
Она повернула в хорошо знакомый коридор, ведущий к темницам, хмуря брови, чтобы не выходить из роли. Воздух вокруг нее буквально сгустился от энергии, волнения и воспоминаний. Она могла испугать любого студента, который оказался настолько глуп, чтобы не ускользнуть от обычного Снейповского обхода. Ирония заключалась в том, что за каждой статуей могла скрываться Хаффлпаффская оргия, и она понятия не имела, что с ней делать — настолько ее захватили собственные переживания.
К счастью, какая-то милосердная богиня хранила ее. Гермионе не пришлось игнорировать нарушение правил по дороге в свои комнаты. Это вызвало бы больше разговоров, чем все, что она могла сделать. Ну, возможно, кроме того, о чем она именно сейчас собиралась подумать.
Она сняла защитные чары и почувствовала знакомое облегчение, когда за ней захлопнулась дверь. Школа отпустила ее, и Гермиона подошла к камину, передвигаясь в комнате так, как будто это было истинно ее жизненное пространство. Огонь приносил в комнату живительное тепло, и Гермиона подошла ближе, прислонилась к каминной полке и глубоко вздохнула, пытаясь справиться с февральским холодом и кружащимися в голове мыслями.
Ее мантия все еще хранила запах ночи, и это внезапно напомнило ей о разговоре в саду. Она пригласила его к себе после бала. Или, по крайней мере, посоветовала проверить эксперимент. Как он ее понял? Он услышал простое приглашение продолжать работу или увидел за этим нечто большее? Допустим, она его неправильно поняла… Допустим, она ошиблась… Допустим…
Гермиона энергично потрясла головой, как будто это могло поставить на место ее мысли, словно ртуть в термометре. Она вздрогнула и сказала себе, что это от холода. Что он просто заглянет в класс Зельеварения и проверит котлы. Что он не придет — не может прийти. Что это было бы слишком сложно. Что ей все равно. Она провела рукой по волосам, взъерошив их сильнее, чем обычно, и отошла от огня, но мысли продолжали преследовать ее. Гермиона снова запустила руку в волосы и остановилась. Было бессмысленно убеждать себя, что ей все равно, когда тяжесть в груди, в горле, в паху говорила совсем о другом.
Гораздо важнее, изменит ли он свое решение за время, прошедшее с их встречи в саду до конца бала?
Даже одной этой мысли было достаточно, чтобы у нее перехватило дыхание и глаза защипало. Она закусила губу, злясь на себя за эту подростковую драму. Когда — Если, — сказала она себе — он придет, она спокойно предложит ему чаю, они сядут и, как взрослые люди, все обсудят и примут решение.
Она снова подошла к огню, уже в третий раз испортив свою прическу, и начала быстро прокручивать в голове все, что должна сказать.
Гермиона уже наполовину разработала свой план, когда почувствовала его присутствие. Легкое движение воздуха, тонкий, почти неуловимый аромат — подсознательное понимание того, что он здесь. Она повернулась к нему, вертя на языке предложение попить чаю, и вдруг поняла, что другие инстинкты — глубже и сильнее, чем разум — одержали верх, и ноги уже несли ее через комнату. В нескольких шагах от него она посмотрела на его лицо — бледное с горящими щеками. Он слегка приоткрыл губы и быстро облизал их, его глаза были затуманены. Когда они встретились, Гермиона обняла его, нашла губами его губы, и все мысли о спокойном диалоге были сметены новым желанием.
И в центре комнаты она прижалась к нему, потерявшись в ощущении его губ, открывшихся для нее. Язык касался ее рта нежно, осторожно, как будто спрашивая разрешения. Она ответила ему так же осторожно, скользя своим языком в его приоткрытый рот, как когда-то показал ей Виктор. Мысль об этом промелькнула и исчезла. Остался лишь вкус, прикосновения, запах, которые завладели всеми ее чувствами и заставили всю кровь прилить к тому месту между ее ногами. Снейп следка передвинулся, и ее пронзила вспышка удовольствия. Гермиона невольно замычала. И поняла, что она весьма возбуждена.
Она не знала, заметил ли он ее возбуждение, или же его внимание привлек ее стон, но Снейп сделал шаг назад и, просто глядя не нее, осторожно поглаживал ее по плечам. Он раскраснелся и тяжело дышал, но, похоже, не собирался ничего говорить. Гермиона знала, что именно сейчас все можно остановить. Она могла сказать ему, чтобы он ушел, и он бы просто отступил. Или он мог уйти, бормоча смущенные извинения, и она не попыталась бы его остановить. Но она не хотела делать этот шаг — не хотела отступать первой, возвращаясь к спокойствию и разумности.
Снейп погладил ее по лицу, проведя рукой по щеке и губам. Она поймала его руку, поднесла к губам и пробежала языком по кончикам пальцев. На мгновение он закрыл глаза.
Очевидно, что он хотел прекратить это не больше, чем она.
Гермиона подняла руку и прижала к его щеке. Она показалась ей более гладкой, чем она помнила, и более незнакомой, чем она ожидала. Снейп снова облизал губы.
— Гермиона, — тихо сказал он с вопросительной интонацией.
— Все в порядке, — сказала она, чувствуя, что ему нужен ответ, и начиная ощущать неудобство от давления в паху.
Он прижался лицом к ее ладони и поцеловал ее. Гермиона почувствовала, как он пробует языком ее вкус, как она его до этого.
И больше им не нужно было слов. В молчаливом согласии они добрались до спальни, не разрывая объятий. Гермиона пробормотала единственное слово, и комнату залил мягкий свет. Она повернулась к Снейпу и почувствовала нелепую неуверенность, вспомнив, что произошло между ними всего минуту назад. Сейчас, когда они прошли через критический момент, она не знала, что делать дальше, как сделать следующий шаг и не ошибиться. Впервые в жизни она не знала, как задать вопрос, даже если бы и смогла это сделать. Она нервно сглотнула, рассуждая, должна ли она что-то сказать или сделать, и существовало ли неписаное правило, по которому мужчина всегда должен делать первый шаг. Снейп, с другой стороны, не говорил и не делал ничего, чтобы ей помочь. Он просто стоял и смотрел на нее так же пристально, как на свои зелья. Трение одежды между ног и сухость во рту вернули ее к реальности, и она неуверенно прижалась к его губам.
И как будто что-то сломалось между ними. Снейп снова обнял ее, и Гермиона утонула в поцелуе. Но на этот раз его губ было недостаточно — ей нужно было все тело — ее тело. В конце концов, именно об этом она мечтала все последние месяцы. Не прерывая поцелуя, лишь чуть отодвинувшись, она нащупала пуговицы на его пиджаке и вздрогнула от его прикосновения, когда он потянулся, чтобы помочь ей. Вместе им удалось расстегнуть пуговицы, и Гермиона провела рукой по шелковой жилетке, обхватив его грудь. Под гладкой тканью она нащупала что-то упругое — его сосок. Гермиона всегда наслаждалась прикосновением мягких тканей к своей коже, и сейчас догадалась, что Снейп разделяет ее пристрастие, учитывая его любовь к кашемиру. Она осторожно ущипнула сосок через одежду, и услышала его невнятное мычание, которое, похоже, достигло непосредственно ее паха. Она вздрогнула в ответ и сделала шаг, потянув его к кровати.
Ему больше не нужно было намеков. В короткий промежуток времени между вертикальным и горизонтальным положением тела Гермиона умудрилась скинуть с себя преподавательскую мантию, жакет и ботинки. Снейп лег рядом с ней, и она поняла, что он тоже избавился от жилетки и брюк.
А потом она потеряла голову, лаская и исследуя его тело — руки и губы, скользящие по его лицу, шее, плечам… Одной рукой она стянула с него топ, и он был не против — напрягшиеся под тонкой тканью бюстгальтера соски говорили ей об этом. Гермиона слегка провела пальцем по твердому бугорку. Снейп вздрогнул и всем телом подался к ней. Она улыбнулась.
На летних каникулах после четвертого класса Гермионы был некоторый опыт международных отношений с Виктором Крумом. Но это было лишь коротким эпизодом, который не повторялся впоследствии — потребность спасти жизни Гарри и Рона была для нее важнее. Однако потом ее исследования собственного тела дали ей хорошее представление о том, что такое удовольствие. Гермиона обхватила ладонью его грудь и слегка сжала. Когда он приподнялся в ответ на ее прикосновение, другая ее рука скользнула под его спину, нащупывая застежку бюстгальтера. Годы практики дали о себе знать, и она ловко расстегнула ее, обнажая его грудь.
Она провела пальцами по обнаженной плоти, и он застонал. От этого звука напряжение в паху стало еще сильнее, и она подавила желание прикоснуться к себе там. Гермиона не хотела заканчивать все так быстро. Она снова погладила Снейпа, покружив вокруг соска, захваченная ощущением знакомого тела, зная, что он сейчас чувствует — и все же не зная, вынужденная судить по его реакции, а не по своим непосредственным ощущениям. У нее был опыт с Виктором, но они никогда не продвигались далее поцелуев и ласк, то есть она была девственницей. Но у нее было множество идей по поводу того, каким должен быть ее первый раз, и сейчас она была потрясена осознанием того, что может воспроизвести собственные эротические фантазии. Волна страсти накатила на нее, когда она посмотрела на свое тело, вдруг желая узнать обладать им, изучить его так, как никогда уже не сможет после созревания мандрагор.
Гермиона наклонила голову и поцеловала его мягкую грудь, ощущая вкус кожи. Еще несколько поцелуев — и она обхватила губами сосок, кружа языком по упругой шишечке в центре этой мягкости. Она гладила обнаженную кожу, и поняла, что никогда и не представляла, что ее тело такое мягкое.
Руки Снейпа теперь забрались под ее рубашку, лаская спину. Он крепко сжал ее, когда Гермиона начала сосать его грудь, и резко вздохнул, когда она подула на влажный сосок. Она передвинула голову, чтобы взять в рот другой сосок, и Снейп зарылся руками в ее волосы, притягивая ее ближе к себе. Трение одежды становилось невыносимым, и она почувствовала необходимость от нее избавиться. Ей бы пришлось сделать это в любом случае, если она хотела воплотить в жизнь свои фантазии.
Она приподнялась и расстегнула пуговицы на рукавах. Ворот рубашки почему-то оказался уже расстегнутым, и она просто стянула ее через голову. Гермиона наклонилась, собираясь продолжить то, что начала, но ее остановили руки Снейпа, коснувшиеся ее груди и сосков и…ох! — как будто по телу пробежал электрический разряд, закончившись где-то между ее ног. Она рефлекторно двинула бедрами. Гермиона закрыла глаза, пока он продолжал ласкать ее руками, губами, и застонала, когда ее сосок оказался во влажной теплоте, которая дразнила и ласкала.
Ощущения в паху стали почти болезненными, и ее сознанием постепенно завладело мужское начало, требовавшее разрядки. Бессознательные движения ее тела в ответ на ласки Снейпа говорили ей, что она должна как можно скорее скинуть остатки одежды, если только не хочет попасть в глупое положение. Одной рукой она начала расстегивать свои брюки. Заметив это, Снейп стал ей помогать. Наконец, ее член получил свободу — темный и твердый, и Гермиона удивилась, что он не пульсировал явно. Управляемая своим желанием и горячей мужской страстью, уверенная в том, что она собирается делать, и в том, что она сделает это хорошо, Гермиона наклонилась к Снейпу, еще раз поцеловала его грудь и провела рукой вдоль его живота к темным завиткам внизу. Вот как это должно быть, подумала она, поглаживая и лаская его живот и спускаясь все ниже, ища пальцем точку, которая была там, она знала это…
Да, вот она — еще один твердый бугорок во влажном мягком тепле. Она погладила его, зная, что он должен чувствовать, что нарастающее довольствие кружит ему голову, как и ей. Она больше не осознавала разницы между ним и собой, учителем и студенткой — и кто есть кто в это запутанной ситуации. Она была Северусом? Или Гермионой? Или обоими сразу?
Она ускорила свои уверенные поглаживания, играя с ним и чувствуя реакцию его тела. Снейп издал протяжный звук, казавшийся странным — она никогда не вызывала в себе такой реакции. Это чуть не заставило ее потерять самоконтроль, несмотря на желание продлить момент, чтобы получить от него как можно больше.
Подчиняясь больше инстинкту, чем знаниям, она легла так, что оказалась сверху, глядя в его зрачки, такие широкие, что глаза казались почти такими же черными, как и ее собственные. Она закрыла глаза, пытаясь совладать с дыханием и обрести контроль над телом.
— Гермиона? — вопрос прозвучал глухо, тяжело, как будто ему было трудно говорить. Она открыла глаза и встретилась с его неуверенным взглядом. — Ты… в смысле… я…? — он умолк, смутившись.
У нее перехватило дыхание от того, что он хотел спросить. Потом она поняла, что в данный момент это важнее для него, чем для нее.
— Да, — прошептала она. — Будет немножко больно. Все будет хорошо. Я обещаю.
Она понятия не имела, правда это или нет, но, похоже, он успокоился. Тут ей в голову пришла другая мысль. Она знала о своем опыте, вернее, его отсутствии, но не о Снейповском, и сейчас был не тот момент, чтобы расспрашивать его, учитывая его явный дискомфорт. Она допустила, что в его возрасте у него точно должен быть определенный опыт, хотя не хотела даже думать, где и как он его получил. Его тело должно вспомнить то, чего не знала она, как в случае с танцами и полетами.
— Это как кататься на велосипеде, — подумала она с ощущением нереальности происходящего. — Этого никогда не забудешь.
— Я никогда не катался на велосипеде, Гермиона, — послышалось в ответ.
Он немного испугал ее — она не знала, что стала думать вслух. Страсть слишком захватила ее, чтобы размышлять сейчас над его словами, в голове только мелькнуло, что он, наверное, понял ее буквально. Гермиона снова пробормотала что-то ободряющее, и поцеловала его. Она решила, что ее тело само знает, что делать. Ее бросило в жар, когда Снейп прикоснулся к ней, направляя туда, где она хотела быть.
Это уверенное и мягкое прикосновение лишило ее контроля — момент, когда физическая потребность заглушила все разумные мысли. Инстинкт и страсть взяли верх, и она двинулась вперед, в тесное влажное тепло, преодолевая сопротивление и едва услышав вскрик Снейпа, когда она вошла в него. Потрясающее ощущение пронзило ее, ничего похожего на ее одинокие исследования — более сильное, более захватывающее, более… Ощущая тело, обхватывающее ее, не в силах больше сдерживаться, она продвинулась в темноту, уже не осознавая, где заканчивается она и начинается он. Гермиона чувствовала, как колотится ее сердце, как кровь пульсирует в голове, как он царапает ее спину и двигается с ней в такт, принимая ее в себя. А потом не было уже ничего, только он и она, звук, вкус, и прикосновения, взрыв и разрядка.

 


Глава 36. Близость, опьяняющая любого, делая слабым.

О, да. Ооох…….дададададададададададададададададада…….оооооооох….о да. Она никогда не получит обратно свое тело. Не сейчас, когда оно дает такие ощущения…

Снейп не был уверен, не терял ли он сознание. Сейчас он просто дремал в объятиях Гермионы. Она, как и все мужчины во все времена, уснула. Он не особо удивился — в конце концов, ей удалось продержаться дольше, чем он бы смог на ее месте.

Это было безумие вечера — чувство за чувством, с головой окунаясь в омут страсти. От двери его – ее - комнаты до спальни — вальс чувств, прикосновений, смелости, обожания — и все это почти не думая. Значение разума явно переоценивается. Снейпу едва хватило ума пробормотать одно из тех заклинаний, которые не входили в обязательную программу.

Он подумал, что Гермионе не понравилось бы получить назад свое тело с растущим в нем дополнением.

Движение ее груди под его головой, ровное биение сердца пробуждало воспоминания, заставляющие его улыбаться. Теплота тела под ним, вокруг него успокаивала и возбуждала, и Снейп задумался, когда же она проснется. И как она проснется. На мгновение он подумал, что она может раскаяться, но потом вспомнил ее уверенность и более чем активное участие. Вряд ли она будет сожалеть.

Да, активное участие. Воспоминания — хотя и весьма смутные — позволили ему понять, насколько она была возбуждена, когда он вошел в комнату. Снейпу хотелось прикоснуться к ней, почувствовать вкус ее сосков — чувствительность его теперешнего тела подсказывала, что он что-то упустил в исследованиях своего собственного.

По опыту (вернее, по его отсутствию), Снейп знал, насколько возбужденной сделали Гермиону его гормоны. Коснуться ее в угоду собственному любопытству — означало заставить ее кончить в одиночестве. Он был слишком эгоистичным, чтобы это допустить. По крайней мере, в начале.

Это было странное ощущение — разделение и участие, и то, как Гермиона отнеслась к этой ситуации. Он был удивлен, ощутив на себе все ее внимание и тягу к исследованиям. Ему хотелось — все еще хотелось — вернуть ей это ощущение. Этого требовало его любопытство, но кроме этого еще и желание увидеть, как она реагирует, зная, что он делает это для нее.

Он смотрел на спящую расслабленную Гермиону, которая бессильно растянулась на кровати, запутавшись ногами в одеяле. Черные волосы рассыпались по подушке. Левой рукой она обнимала Снейпа, прижимая его к себе. Он приподнял голову, только для того, чтобы рассмотреть ее, а затем снова вернулся в ее тепло и объятия.

На мгновение, единственное короткое мгновение, он подумал, что, возможно, он был не таким ужасным, каким себя считал. Возможно, Алиса Лакок не так уж заблуждалась. В то же время он не верил, что кто-то мог находить его привлекательным. Тем не менее, было очень странно чувствовать большее возбуждение от своего отражения в зеркале, чем от тела, которое он обнимал в постели. Снейп на мгновение задумался, мог ли еще кто-то ощущать подобное. И рассмеялся.

Только один человек. Гилдерой Локхарт.

— Что тебя так рассмешило? — спросил сонный хрипловатый голос. Снейп почувствовал, как по спине побежали мурашки, и поморщился, вспомнив, каким неопытным было его тело всего полчаса назад. Гермиона уже проснулась и вопросительно смотрела на него. Снейп изучающе посмотрел на нее, он не увидел никаких признаков сожаления. Он улыбнулся.

— Я просто подумал, насколько странно, когда твое отражение в зеркале возбуждает тебя больше, чем… — он замолчал, пытаясь придумать, как можно закончить предложение, чтобы не оскорбить Гермиону. Похоже, он устал сильнее, чем думал, раз начал предложение, не зная, чем оно закончится. — В любом случае, — закончил он. — Мне пришло в голову, что есть только один человек, кроме нас, который может думать так же.

— Локхарт! — рассмеялась Гермиона. — Неудивительно, что ты смеялся. Наверное, я должна почувствовать себя оскорбленной, если в постели со мной ты думаешь о другом мужчине.

Снейп присвистнул, и тут же поморщился снова. Он чувствовал боль.

— О! — Похоже, Гермиона поняла причину его гримас. Она приподнялась, взяла рубашку и намочила ее в стоящем рядом с кроватью стакане с водой. Снейп удивленно поднял бровь.

— Не смотри на меня так. Тебе должно быть больно, правда? А это отстирается — я еще не видела пятна, с которым бы не справились домашние эльфы.

Он неохотно кивнул, и зашипел, когда Гермиона присела рядом с ним и отвела его колено в сторону. Она осторожно поглаживала его. Влажная ткань была прохладной и приятной. Снейп откинулся на подушку и закрыл глаза. Постепенно ощущение изменилось, превратившись из легкой боли в возбуждение. Он закусил губу, стараясь не стонать. Сейчас он не был готов получить что-то и чувствовал благодарность хотя бы за то, что она не убежала из комнаты, проснувшись. Если он покажет, что заинтересован в продолжении опыта, это может стимулировать такой побег, а он не хотел рисковать.

Гермиона остановилась, и Снейп подумал, что он все же не сдержал стона. Он приподнял голову и увидел, как она смотрит на него с блеском в глазах, который одновременно испугал его и возбудил.

Потом она улыбнулась, и остатки страха испарились перед нарастающим желанием. — Это, конечно, неплохо, но мне кажется, что традиционные способы лучше. Хочешь, я тебя поцелую?

Снейп сглотнул. Ее голос послал новую волну дрожи по позвоночнику, заставляя все нервы гореть.

Вопрос был явно риторическим, и Гермиона склонилась над ним. Снейп снова откинулся на подушку, когда почувствовал прикосновение ее губ. О, дааааа… и он мог подумать, что пальцы — это приятно? Он благодарил всех богов, которые вселили в Гермиону страсть к исследованиям собственного тела.

Эта благодарность родила новый поток бессвязных мыслей, пока все его внимание было сконцентрировано на прикосновениях Гермионы, и тут он понял…

Не одна Гермиона в этой комнате испытывала любопытство — и не один он был возбужден. Он закусил губу, глядя на ее эрекцию. Всего лишь немного передвинуться и…

Это пробудило в нем воспоминания. Прошло лет десять с тех пор, как на него накладывали Imperio для чьего-то удовольствия, но унижение и отвращение все еще были живы в памяти. И все-таки… все-таки ему было любопытно. К тому же Гермиона вряд ли будет силой удерживать его голову, если он решится на это.
И, черт побери, это же его тело, хотя временно оно и принадлежит Гермионе.


Оооооох….

Он вздрогнул от одного особо удачного движения Гермионы, и улыбнулся, увидев радость на ее лице. Она наслаждалась этим так же, как и он. Ему пришло в голову, что она наслаждалась собой, но следующие ее слова изменили его мнение.

— Я подумала, что тебе это понравится, Северус…

Прикосновение ее губ и языка — ласкающих, лижущих, сосущих и… черт побери, о чем он думал? Разум …ооох… переоценивается. Даже очень переоценивается. Он изогнулся, прижимаясь к ее губам, желая большего… просто большего… и потом было только это большее, и он в экстазе вцепился руками в простыню, переполняясь удовольствием.

Когда мир вернулся, Снейп обнаружил, что рядом лежит Гермиона и наблюдает за ним.

— Все нормально? — осторожно спросила она. — Я не… не слишком далеко тебя завела? — ее голос звучал обеспокоенно, и Снейп подумал, что, наверное, она ожидала от него такой же реакции, что и он от нее в начале.

— Можешь заводить меня так далеко, как хочешь, — успокоил он ее. В ответ Гермиона усмехнулась. Усмешка могла встревожить его, но вместо этого послала по телу волну мурашек. Определенно, традиционные средства всегда лучше. Боль прошла. По крайней мере, сейчас. Он подумал, каково будет проснуться завтра утром. Или, вернее, сегодня утром. Снейп потерял счет времени, но сейчас это его не особо беспокоило. Одно из преимуществ префекта. Никто не скучал по нему сегодня вечером в гриффиндорской башне, а завтра не было уроков, на которые нужно было бы просыпаться с утра.

Снейп пристально посмотрел на Гермиону. У них было время… много времени. Прежняя мысль снова вернулась, и он решил действовать, прежде чем вслед за ней вернутся воспоминания. Он провел пальцами по мягкой коже ее члена, который был почти болезненно напряжен. Снейп посмотрел на нее и увидел на ее лице выражение крайнего экстаза, когда провел ногтем по головке.

— О Боже! О!

Снейп снова улыбнулся, потом передвинулся в постели и взял его в рот. Солено-кислый вкус… вкус Гермионы. Это не могло быть ее вкусом, но он чувствовал себя так, как будто это вкус мысли о ней, и он провел языком по выбухающей вене. Это было странно. Более странно, чем просто ласкать ее. Он легонько задел зубами самый кончик, и быстро приласкал языком — и услышал в ответ ожидаемый им вздох и дрожь. Он знал, как вызвать такую реакцию, и почти чувствовал это вместе с ней, продолжая сосать, гладить, ласкать. Каждое прикосновение к ней рождало бурю воспоминаний о собственных руках на этой коже.

Когда Гермионины вздохи и стоны стали почти непрерывными, он стал сосать, лаская ее руками там, где не мог достать ртом, наслаждаясь ее реакцией, тем, как она стонет его имя. Она кончила ему в рот, и все ужасные воспоминания пропали, сменившись новыми ощущениями.

— Все нормально? — спросил он, когда она, наконец, открыла глаза, выпустив зажатую в кулаках простыню. — Я не слишком далеко тебя завел? — ему не удалось сказать это с той же интонацией, что и она, но он был близок. Гермиона улыбнулась в ответ.

— Ммм… дай-ка подумать… а, да… можешь заводить меня так далеко, как хочешь, — ответила она, поднимаясь на локте, чтобы поцеловать его. Это был неторопливый поцелуй, в котором они снова пробовали вкус друг друга — и свой вкус.

— Ты раньше это делал? — спросила она, и Снейп почти засмеялся над выражением ужаса на ее лице, когда до нее дошло, о чем она спросила. — Я имею в виду… ты просто… о, боже. — Она закрыла лицо руками, потом подняла голову и слабо улыбнулась ему. Снейп рассеянно подумал, приходилось ли ему когда-либо улыбаться так же часто, как ей сегодня.

— Я… ты… просто это было так хорошо. Я не спрашиваю о твоих предпочтениях…

— Полагаю, ты имеешь право спросить, учитывая, где мы и чем занимаемся, — сухо сказал Снейп, зная, что она примет это как шутку. — Что касается вопроса — да, я делал это раньше, — добавил он, стараясь, чтобы его голос не звучал холодно. — Но это не было моим выбором. И это было не в нормальных обстоятельствах.

Слава разуму — ему больше ничего не пришлось объяснять. Гермиона просто спросила — Imperio? — и точно поняла, что он имел в виду. — Ты не должен был… — добавила она.

— Но я хотел… и я сделаю это снова. Для тебя.

И только для тебя, осталось невысказанным.

Комната погрузилась в тишину. Шел снег, накрывая Запретный лес и стены замка. За окнами виднелись пролетающие хлопья, освещенные золотистым светом. Снейп и Гермиона лежали, обнявшись, сердца стучали все спокойнее, пока они погружались в сон. Снейп не знал, кто уснул первым. Он смотрел на ленивые снежинки за окном. Гермиона лежала, закрыв глаза и улыбаясь. Только легкое поглаживание ее пальцев по его спине говорило, что она не спит. Снейп незаметно для себя уснул.

Он проснулся позже от более уверенных прикосновений. Гермиона провела пальцами по его лицу, касаясь губ. Похоже, она наблюдала, как он просыпается.

— Ты прав, — прошептала она. — Насчет Локхарта. Это… странно. Как будто занимаешься любовью с двумя людьми — с тобой и со мной, вместе и отдельно. Я хочу знать, как я это почувствую, но вместе с тем хочу увидеть твою реакцию.

Снег кончился, и за окном была непроглядная мгла. Снейп медленно кивнул. Она осторожно провела пальцами по его щеке, слегка потерев кожу. Ему было тепло, их ноги переплетались, и Снейп почувствовал, что она снова сдерживает себя. Он рассеянно подумал, сколько же сейчас времени. Было бы нечестно, если Гермиона могла лучше восстанавливать силы в его теле, чем он сам. Хотя, возможно, это было его привычкой — засыпать после этого. Он обнаружил, что упражнения такого рода действуют лучше, чем Зелье Для Снов Без Сновидений. Он приподнялся на локте, чтобы взглянуть на часы.

Три часа ночи. К счастью, жизнь была не такой уж нечестной штукой. Он хотел уже лечь обратно, когда Гермиона воспользовалась преимуществами своего положения и потянула его на себя. Он лежал у нее на груди, подперев голову руками, и смотрел на нее. Давление, которое он ощущал до этого бедром, теперь оказалось между ними.
— Тебе все еще больно? — спросила она. Скрытый смысл ее вопроса повис в воздухе, почти осязаемый. Снейп не мог сдержать улыбку, начиная возбуждаться. Надежда и желание на Гермионином лице сводили с ума.

— О, со мной все будет в порядке, — протянул он. — А как ты? Я знаю, что ты не привыкла… — Он замолчал и поднял бровь. — Если ты только не развлекалась в моем теле?

Гермиона покраснела, и Снейп едва не рассмеялся. Он и не знал, что его тело на это способно. Он думал, что перерос это еще в юности. Однако Гермиона покраснела не надолго, и тут же съязвила в ответ, — Надеюсь, ты не упустил возможности сделать то же самое — это довольно забавно.
Она немного порозовела, говоря это, и Снейп вдруг понял, что она совершенно восхитительна — смесь понимания, смущения и самоосознания.

— Я сомневаюсь, что сделал что-то, чего не делала ты, — ответил он, усмехнувшись. Гермиона рассмеялась и приподнялась, чтобы его поцеловать.

— Я тоже, — пробормотала она. Снейп на мгновение забылся в ощущении ее губ, и мягко застонал, когда Гермиона двинула бедрами ему навстречу, прижимая к нему свой член. Он слегка приподнялся, почувствовав вдруг отчаянное желание снова ощутить ее внутри себя. Он почувствовал пальцы Гермионы на своих влажных складочках. Одно движение — и они снова были вместе, замерев на мгновение.

— Оооох… — все, что он смог сказать, когда почувствовал, как она заполняет его, горячая и твердая.

Казалось, Гермиона на этот раз больше контролировала себя, не поддаваясь влиянию гормонов. Она наблюдала за ним, и ее растущее возбуждение не помешало ее любопытству.

— На что это похоже? — спросила она, когда он открыл глаза, упираясь руками ей в грудь. На мгновение он задумался, пытаясь выразить ощущение словами.

— Что-то заполняющее меня, и очень необходимое. Как будто часть, которую я потерял, и снова обрел.

Возможно, он выбрал не лучшие слова, чтобы объяснить — Гермионе удалось не показать, что ее позабавил его комментарий, и он был благодарен ей за это, пожав плечами в ответ на искорки смеха в ее глазах. Потом они оба рассмеялись, и он наклонился, чтобы поцеловать ее, задохнувшись от восторга от того, как затуманились ее глаза перед тем, как их губы соприкоснулись.

Когда они отстранились, тяжело дыша, их тела продолжили двигаться в ритме их губ. Снейп пытался сдержаться, продлить момент, чтобы что-то сказать… он вспомнил вопрос Гермионы.

— На что это похоже? — спросил он. Это было сказано не для того, чтобы оттянуть время. Он действительно хотел знать.

— Упругое и теплое — как будто пульсирующий и нежный кулак, — ответила Гермиона, замедляя ритм. — Что-то вроде этого. Я не знаю, как описать. Ты же знаешь, о чем я говорю.

Снейп покачал головой.


На ее лице появилось понимание. — Ты не знаешь… ты же должен был… ой. Ты не имел в виду велосипед, да?

— Не больше, чем ты, — ответил Снейп.

— Прости, — выдавила Гермиона. — Я не знала… я думала…

— Не извиняйся, — быстро сказал Снейп. — Я не хотел останавливать тебя. Мне пришлось полностью сконцентрироваться, чтобы проверить, была ли ты – собиралась ли… Я не хотел, чтобы кого-то из нас испугало то, что обнаружится через секунду

— По крайней мере, ты мог сконцентрироваться, — грустно пробормотала Гермиона. Снейп рассмеялся.

— С трудом.

Разговор угрожал превратиться в слишком глубокий. Никакие разговоры не могли ничего изменить, и им лучше думать о том, что они могут сделать, а не на том, что сделали. Он наклонился, чтобы еще раз поцеловать ее. Гермиона радостно встретила его, и он успокоился от того, как она застонала, когда прижался к ней.

Поцелуй и разговор закончились, в комнате стало теплей, пламя свечей мерцало в темноте. Они двигались в унисон, встречаясь и расставаясь снова и снова, и каждое движение сопровождалось шепотом и стоном, которые нарастали, пока, наконец, Снейп не простонал ее имя, изогнувшись всем телом, дрожа. Через мгновение он почувствовал, как она взорвалась внутри него, задрожав и выкрикнув его имя.

Снейп лег на нее, стараясь, чтобы она не выскользнула из него. Ему хотелось продлить этот момент соединения. Он почувствовал ее руку в своих волосах и посмотрел на нее. Гермиона обняла его за шею и приподняла голову, чтобы его поцеловать. Это был мягкий медленный поцелуй, сонливый и усталый, и от этого еще более сладкий.

— Все в порядке? — спросила она, поцеловав его еще раз, прежде чем откинуться на подушку.

— Ммм, — сонно ответил Снейп, не в силах сформулировать слова. События этого вечера пробегали в его памяти, драгоценные для него. — А ты? — спросил он, наконец, думая, уснула ли Гермиона.

— Да, — ответила она после паузы. — Да, все будет в порядке. Почему нет?

Снейп посмотрел на нее — ее ответ был немного странным. Он, видимо, предвидела такую реакцию, потом что приложила палец к его губам.

— Все хорошо — я просто подумала, будут ли какие-то различия в классе, но их не будет, — сказала она. — Это, — она указала на них — два переплетенных тела — одно бледное и другое еще более бледное, на которых играли отблески золотистого света, — Это форма, а не содержание. Не будет никаких различий. Если бы все должно было измениться, оно уже изменилось бы. Я не стану заложником судьбы — не после всех этих месяцев.

Снейп кивнул, поцеловал приложенный к его губам палец, и еще раз кивнул.

И, наконец, они уснули.

 

Глава 37. Последние дни.

После счастливых минут всегда приходится сталкиваться с трудностями.

Только в фильмах у магглов, размышляла Гермиона, счастливые главные герои скрываются в золотых лучах заходящего солнца. В реальной жизни все далеко не так гладко, не так понятно и привлекательно. В реальной жизни приходится делать уборку после вечеринки.

Они заснули в объятиях друг у друга, удовлетворенные, опьяненные опытом и утомленные страстями. Она проснулась с первыми лучами солнца, подчиняясь распорядку, к которому привыкло ее тело, и уже потянулась к Снейпу, как подсказывала ей память и легкое возбуждение в паху, как вдруг поняла, что для него последствия этой ночи могли быть более ощутимыми, чем для нее. Снейп сонно повернулся к ней и его полупротянутая рука замерла в воздухе, в то время как заметная гримаса боли пробежала по его лицу.

Гермиона ощутила приступ чего-то, что объединяло чувство вины, удовлетворение и срочно подавленную вспышку облегчения при мысли, что не ей, а ему пришлось пройти через эту часть потери женской невинности. Мужской опыт явно был менее болезненным, хотя почти полная потеря высших функций головного мозга приводила в некоторое замешательство, по крайней мере, в первый раз, когда это случилось.

- Тебе очень больно, - спросила она с некоторым сожалением.

Снейп осторожно повернулся на спину.

- Достаточно, - признал он через секунду.

- А, - ответила она, не вполне понимая, что она должна делать в подобной ситуации. При свете дня, при большем контроле над своими гормонами, наиболее затруднительные стороны их первого опыта начали проявляться с полной силой. От самоанализа ее отвлекло знакомое ощущение давления в паху. Она бросила взгляд на Снейпа и была совершенно не удивлена, когда заметила промелькнувшую на его лице понимающую ухмылку.

- Я так и думал, - сказал он немного насмешливо.

- Все нормально, - пробормотала она, - Я и не ожидала, что ты сейчас захочешь чего-то еще.

Против ее ожиданий, Снейп молчал, и она удивилась, увидев, как он прикусывает губу. Ей хотелось бы знать, понимает ли он, что перенял этот привычный для нее жест. Он внимательно изучал потолок, но со странным выражением лица.

- Ты не очень обидишься, если я действительно скажу нет, - наконец сказал Снейп, все еще не глядя на нее.

Она приподнялась на локте и повернулась так, чтобы лучше его видеть. У него было бледное лицо. Гермиона погладила его по щеке, провела рукой по губам, и почувствовала, как напряглись мышцы у него под кожей, выдавая его напряженность даже сильнее, чем это сделал его голос. Наклонившись, она осторожно прикоснулась к его губам.

- Конечно же нет, - мягко сказала она. – Веришь или нет, я действительно могу представить, как ты себя чувствуешь.

Это заставило его лицо расслабиться, и его рот снова изогнулся в усмешке.

- Да, думаю можешь, - признал он. Помолчав немного, он добавил с необычной для него неуверенностью в голосе, - но если хочешь, я могу помочь тебе другим способом.

Она поняла, что он имеет в виду, и отодвинулась, чтобы получше рассмотреть его лицо, не желая, чтобы он оказался вынужден делать то, что считал неприятным. В его глазах было что-то, говорящее скорее об ожидании, чем об отвращении. Но тем не менее…

- Ты уверен, - немного нерешительно спросила она, - я не хочу заставлять тебя делать что-то…

Он прищурил глаза.

- Мисс Грейнджер, - он говорил медленно, подчеркивая слов<



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-06-07; просмотров: 73; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 52.207.218.95 (0.026 с.)