Глава 30. Живой огонь, который лишь смерть способна погасить.

Снейп свернулся в кресле перед камином в общей гостиной Гриффиндора. Долгая практика в качестве студента, затем как преподавателя, а потом снова как студента, позволяла ему блокироваться от беспорядочно кружащихся вокруг него слов – шуток, сплетен, вопросов, оскорблений и бормотаний. Согревая ноги около огня, он погрузился в загадочные тексты книги, которую он заново открыл для себя в библиотеке. По его смутным воспоминаниям, эта книга по Трансфигурации оказалась очень полезной для него, когда он первый раз учился на седьмом курсе. Он был абсолютно уверен, что мандрагора им поможет, и он не окажется перед необходимостью сдавать ТРИТОНов этим летом. Абсолютно уверен. Но, тем не менее, книга перекочевала сначала в его сумку, а потом и в его руки.
Если бы кто-то увидел его в нормальном виде читающим книгу по Трансфигурации, эта история и сопутствующие ей слухи мгновенно разлетелись бы вокруг школы – совы проиграли бы любое соревнование на скорость с Хогвартскими сплетнями. Северус Снейп был хорошо известен, как человек, едва признающий за Трансфигурациями право называться наукой. Однако, вид Гермионы Грейнджер, читающей книгу по Трансфигурациям, не заставлял никого удивленно поднимать брови и не вызывал даже слабого намека на разговоры. Было бы гораздо заметнее, если бы она не читала книгу. Любую книгу.
Немногие осознавали, что тоже самое можно сказать о Снейпе.
Сосредоточенность - и стремление автора преобразовать всю среднюю Англию– были причиной того, что Невиллу Лонгботтому пришлось некоторое время постоять около кресла, ожидая, пока его заметят. Хотя это, несомненно, было то, к чему мальчик привык, подумал Снейп, когда окончательно осознал, что кто-то стоит рядом с ним.
Так или иначе, в последние несколько месяцев он с основном ухитрялся за пределами класса держаться подальше от Лонгботтома. Неважно, насколько он привык быть Гермионой, приняв образ и особенности характера 18-ти летней девушки. Он был абсолютно уверен, что он никогда не привыкнет иметь дело с Невиллом Лонгботтомом. В качестве оправдания, он почти заставил себя поверить, что и сама Гермиона к этому не привыкла.
Шесть лет постоянной помощи мальчику на уроках по Зельям, несомненно, не могли приучить ее к нему и к его бестолковости. Снейпу приходилось удерживать себя от того, чтобы не веселиться над ее рычанием на Лонгботтома с самого начала всей этой неразберихи. То, что ее, после случившегося инцидента, раздражал этот мальчишка, было неудивительно – было бы очень подозрительно, если бы она обращалась с ним с большим хладнокровием. А вот то, что она продолжала ругать мистера Лонгботтома себе под нос и после занятий, его удивило. Он не задавал ей вопросов, но и так было ясно, что Гермиона не относит Невилла к числу приятных ей людей.
Снейп заставил себя смириться с неизбежным.
- Невилл, - сказал он наконец, оторвавшись от своей книги, - я могу тебе чем-то помочь?
Эти слова заставили его непроизвольно сжаться. Он принял необходимость быть Гермионой с дрожью – страх за чью-то жизнь прекрасная мотивация – и, в целом, приспособился к этой проклятой ситуации лучше, чем сам мог ожидать. Эго это даже тревожило. Если бы у него было больше времени подумать об этом… хотя даже хорошо, что он этого не делал.
К несчастью, ничто не заставило Невилла уйти и, несмотря на заданный вопрос, Снейп прекрасно знал, чего хочет мальчик.
Дополнительных занятий.
Это было, несомненно, худшим моментом в том, чтобы быть Гермионой Грейнджер. Даже менструальный цикл докучал ему меньше – хотя и не намного.
- Ну…. Гермиона, ты не могла бы разобрать со мной то, что мы делали сегодня на Зельях? Я не совсем понял, о чем говорил профессор Снейп. Я почти совсем не понимаю, что он объясняет.
Ирония этого утверждения не прошла мимо Снейпа, но он захлопнул книгу и заставил себя смириться с потерянным вечером. Последний урок был посвящен достаточно простому зелью – Усиливающему зелью, включающему в себя минеральное масло, омелу, нарезанную золотым серпом и омара. Это было одно из нескольких зелий, которые были приемлемы на вкус.
Гермиона продолжала развивать тему нескольких последних уроков – замену ингредиентов. В данном случае, проверялась эффективность замены свекольного сока на минеральное масло. В этом не было ничего особенно трудного, и само зелье не было необычным. Оно давало кратковременный прилив физической силы тому, кто его использовал – не настолько эффективно, как могло бы быть, потому что зелье на какой-то момент заставляло выпившего светиться. Это раскрывало тайну, предупреждая любого, находящегося поблизости, что человек только что выпил это зелье.
Снейп обычно не останавливался на этом зелье – оно было не практичным, а времени всегда не хватало – но Гермиона аргументировала свое решение тем, что это очень запоминающийся способ объяснить замещения. У студентов надолго останется в памяти опыт, во время которого они видели, как кто-то засветился. Он неохотно уступил, предупредив ее, что будет следить за тем, чтобы она не позволила уроку превратиться в развлечение.
Неохота была в основном маской, за которой он скрывал острую зависть из-за того, что сам не подумал об этом раньше. И он подозревал, что Гермиона поняла это. Она понимала его слишком хорошо, возможно настолько хорошо, что ему это даже не нравилось. Сейчас было определенно неподходящее время для того, чтобы развивать эту мысль. Невилл все еще стоял рядом со стулом и ждал его.
Сегодня мальчишка вынес на себе – впрочем, как и обычно – основную тяжесть Гермиониного сарказма. Он был абсолютно неспособен сделать хоть что-нибудь правильно. Снейпу хотелось бы знать, как все проходит через голову мальчика, ни на секунду там не останавливаясь. Давнишнее негодование за инцидент, в результате которого он сидел сейчас перед камином в общей комнате Гриффиндора в теле 18-тилетней девушки, не улучшало его мнения о мистере Лонгботтоме.
Снейп поднял это тело из удобного кресла и встал перед Невиллом. Даже в этом обличии он все еще был выше его. Надо было, конечно, что-то сделать со смущением мальчика, но Снейп подозревал, что смущение было частью его характера, и не зависело от того, кто перед ним стоял.
- Ладно. Где ты хочешь заниматься? Здесь или в одном из классов? – Он знал, что Невилл предпочитает общую гостиную, хотя обычно они уходили в один из классов, когда шум в гриффиндорской башне становился слишком сильным.
Невилл кивнул в ответ – В одном из классов. Сейчас закончится тренировка по квиддичу.
Прекрасная причина убраться из гостиной. Такое количество адреналина и тестостерона – от девочек из команды не меньше, чем от мальчиков, как ему казалось – делало окружающую обстановку не подходящей для того, чтобы вбить хоть сколько-нибудь знаний в голову мистера Лонгботтома.
- Как насчет классной комнаты по зельеварению? – предложил Снейп, скрывая за невозмутимостью лица удовольствие от ужаса, промелькнувшего в лице Невилла. Он продолжил до того, как Невилл успел возразить. – Это дало бы мне возможность заняться заодно моим исследовательским проектом. И еще мы сможем разобрать твои вопросы на практике, а не только в теории.
Невилл сглотнул. – А не будет … а Снейп не будет возражать?
- Я думаю, он ничего не скажет. Он разрешил мне свободно входить в класс в этом году, чтобы я могла работать над проектом. – Снейпу хотелось бы знать, заметил ли Невилл, что он увильнул от прямого ответа.
Так или иначе, Невилл все еще выглядел совершенно неуверенным в благоразумности вторжения в класс зельеварения вне занятий. Тем не менее, он не высказал протеста вслух, и потащился за Снейпом, когда тот направился мимо Толстушки разбираться с сегодняшним расположением лестничных проемов.
Наконец, их встретила лестница в подземелье, так надежно неподвижная в полутьме, и Снейп направился к классной комнате. Он быстро постучал, прежде чем открыть дверь. Достаточное время, чтобы предупредить Гермиону о том, что он входит, а стук предупредит ее о том, что он не один.
Она подняла взгляд, когда он вошел в комнату, с недовольным и озадаченным выражением на лице. Снейп удивило, в чем была проблема – Гермионы не было на обеде, и его неожиданно расстроило ее отсутствие. Он решительно отбросил мысли о том, что слишком много думает о Гермионе.
- Мисс Грейнджер, мистер Лонгботтом. Чему я обязан за удовольствие от вашего общества?
Мрачный сарказм, ну конечно же. Снейп подавил усмешку, больше забеспокоившись из-за режущего оттенка…чего-то в ее голосе.
- Мне нужно работать над проектом, профессор – основное зелье сегодня необходимо перемешать, а Невилл попросил помочь ему кое в чем.
- И почему же меня это не удивляет? Хорошо, мистер Лонгботтом, по крайней мере, будьте любезны не развалить класс. Что же, вы знаете, где находится все необходимое.
Снейп кивнул и повел Невилла через комнату к лаборатории с правой стороны. Она была полуосвещена мерцающими на стене канделябрами. В это время года солнце садилось так рано, что подземелья оставались в темноте большую часть дня, несмотря на большие окна, выходящие на сторону обрыва.
Несколько котлов разных размеров стояли на огне, красно-оранжевые языки пламени танцевали в полумраке комнаты. Этот контраст уменьшился, когда Снейп произнес заклинание полного освещения. Котлы стали похожи не столько на адские пасти, сколько на кастрюли с обеденным супом.
Невилл, моргая, рассматривал комнату, без сомнения пораженный видом работы, которая здесь производилась. Снейп полагал, что у него еще не было возможности увидеть эту комнату, - или полностью развернутый процесс эксперимента. Он оставил на будущее появившуюся у него идею. Он сомневался, что Гермионе будет удобно включить в учебный план технологию проведения экспериментов, так что это будет перспективой на будущее. Но учебный план будет в чем-то изменен. Студенты может быть этого и не оценят, но такие занятия будут отличаться от того, что стало слишком предсказуемой рутиной.
Снейп поймал себя на том, что чуть не рассмеялся, и превратил это намерение в покашливание. Невилл очень странно посмотрел на него. Предсказуемая рутина…о, да, настолько предсказуемая, что он постоянно обменивается телами со студентами-семиклассниками. Какое несчастье, он был слишком погружен в себя. Странная это вещь, подростковые женские гормоны.
- Извини, в горле что-то запершило.
Невилл, кажется, принял это объяснение за чистую монету, и Снейп вернул свое внимание к котлам, стоявшим перед ним. Он потратил несколько минут на то, чтобы сделать необходимые приготовления, потом повернулся к Невиллу.
- Хорошо, давай сначала вот с чем разберемся. Скажи мне, что ты понял из урока. – Это несомненно будет быстрее, чем выслушивать, что он не понял.
Они медленно разбирали вопросы. Снейп знал, что Гермиона время от времени смотрит на них, поднимая глаза от бумаг на своем столе. Невилл, наверно, думал, что это выставление оценок. Снейп знал, что это домашняя работа по Арифмомантике, которую он должен был сдать завтра. С оценками ему еще предстояло разбираться. Все затянется до поздней ночи, потому что ему еще нужно будет просмотреть Гермионину домашнюю работу. Не проверять – она в этом вряд ли нуждалась, а просто для того, чтобы знать, что в ней. Это была не синекура – он мог и не учиться, по существу, но в качестве Гермионы он имел намного меньше свободного времени, чем в собственном обличии.
Остаток вечера прошел в потоке объяснений в полголоса, закончившихся обсуждением соответствующих качеств золота и серебра, которые благодаря Снейпу все-таки отложились у Невилла в голове. Однако, это должно было укрепить его понимание того, что именно золото необходимо, чтобы измельчить омелу для усиливающего зелья, даже если он не вполне понял влияние молекулярной структуры золота на химический состав омелы.
И – если посмотреть правде в глаза – Снейп прекрасно понимал, что Невилл Лонгботтом никогда в жизни после того, как закончит Хогвартс, не попытается приготовить какое-нибудь зелье. Если он знает достаточно, чтобы справиться со сдачей ТРИТОНов, это будет все, что ему необходимо знать. Печально, но факт.
Невилл сбежал, как только они закончили заниматься, и направился обратно в гриффиндорскую башню после символической попытки уговорить «Гермиону» пойти с ним. Он с готовностью принял объяснение Снейпа, что ему необходимо еще поработать над проектом, допуская, что преодолеть его природную склонность пытаться защитить женщину как биологический вид.
После ухода Невилла Снейп спокойно крутился вокруг котлов, успокоенный их тихим шипением и бульканьем. В привычной обстановке напряжение постепенно отступило, и наконец он повернулся к Гермионе.
Он воздерживался от тесных контактов с ней после того неожиданного поцелуя в начале семестра. О некоторых вещах лучше было не задумываться. Это скорее всего было ошибкой. Он не знал, что делает, а ее реакция не могла быть такой, как ему показалось. Но все же какая-то часть его сознания напоминала ему, что он думал о своих действиях. Видел ли он больше, чем отражение собственных желаний в глазах Гермионы, было отдельным вопросом. Он не может – и не будет набираться достаточной самоуверенности, чтобы поверить в это.
Все это не останавливало вспышек мысленных картин, которые появлялись в его мыслях в самое неподходящее время – впрочем, в более подходящее время они тоже появлялись. Сцены с участием двух людей: высокого худощавого темноволосого мужчины и девушки с длинными слегка вьющимися волосами. Их изображения переплетались, и, если он давал им волю, вились и изгибались над тонкими белыми простынями с таким эротическим зарядом, который мог заставить – и заставлял – его тяжело дышать в спокойной безопасности его спальни, потерявшись между воображением и реальностью.
Когда Снейп вернулся в классную комнату, заперев и зачаровав за собой дверь, он заметил, что Гермиона рассеянно потирает руку. Левую руку.
- Все в порядке? – осторожно спросил он. Существовало несколько вопросов, которые он боялся задавать, и несколько ответов, которые он надеялся никогда не услышать.
- Ммм?- Гермиона подняла голову. – Да, все нормально. А почему вы спрашиваете?
- Вы – вы терли руку. – Высказанное в таком виде, это звучала странно.
- Что-то чешется – и горит слегка. Должно быть на нее что-то попало. Сегодня хаффлпаффцы были не так осторожны, как следовало бы.
Снейп почувствовал, как внутри у него похолодело и по телу пробежала дрожь, но сумел привести себя в чувство с помощью глубокого дыхания.
- Могу я взглянуть? – наконец спросил он. Лучше убедиться, чем дрожать в неведении.
В ответ Гермиона с легким удивлением посмотрела на него, это выражение на его лице выглядело странно. Потом она пожала плечами, сняла мантию и закатала рукав на своей левой руке, предъявив ему эту руку для осмотра. Она смотрела на него, и Снейпу показалось, что она думает о чем-то своем. Его самомнение подсказывало, что она может думать о нем – но это было вопросом, который можно было обдумать в другое время.
Тишина. Он не произнес ни слова, и внезапно повисшее молчание притянуло взгляд Гермионы к ее руке. Снейп не слышал ничего, даже окружающих их звуков готовящихся зелий и тысячелетней школы. Или даже тяжелого дыхания Гермионы.
На руке Гермионы, четко контрастируя с голубовато-белой кожей, чернел контур черепа со змеей вместо языка.