Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Развитие русского феодального права

Поиск

Основными источниками общерусского права в XV—XVII вв. были великое княжеское (царское) законодательство (жало­ванные, указные, духовные грамоты и указы), «приговоры? Боярской Думы, постановления Земских соборов, отрасле­вые распоряжения приказов.

Создаются новые сложные формы законодательства — об­щерусские кодексы: Судебники, Соборное Уложение, указ­ные (уставные), в которых систематизировались нормы, не вошедшие в основной текст книги Судебников: Уставная книга Разбойного приказа, указные книги Поместного и Зем­ского приказов. «Новоуказные статьи» стали промежуточ­ным этапом кодификации русского права в период между Су­дебниками и Соборным Уложением (первая половина XVII в.).

Все большее место в системе источников права начинают занимать разного рода частные акты — духовные грамоты, Договоры («ряды»), акты, закрепляющие собственность на землю, и др.

В XV—XVI вв. гражданско-правовые отношения постепен­но выделяются в особую сферу, и их регулирование осуществляется специальными нормами, включенными в различного рода сборники (грамоты, судебники и пр.). Нормы граждан­ского права одновременно отражали и регламентировали процесс развития товарно-денежных и обменных отноше­ний, а также отношений феодальной эксплуатации, основы­вающейся на различных формах земельной собственности (вотчинной и поместной). Субъектами этих отношений явля­лись как частные, так и коллективные (община, монастыри и др.) лица. Субъекты гражданского права должны были удов­летворять определенным требованиям, таким, как достиже­ние установленного возраста, социальное и имущественное положение.

Основными способами приобретения вещных прав счита­лись захват (оккупация), давность, находка, договор и пожа­лование. Наиболее сложный характер имели имущественные права, связанные с приобретением и передачей недвижимой собственности. Так, пожалование земли представляло собой сложный комплекс юридических действий: выдача жалован­ной грамоты, запись в приказной книге, «обыск», заключав­шийся в публичном отмере земли. Раздачу земли осуществля­ли уполномоченные на то приказы.

Договор в XV—XVI вв. — один из самых распространенных способов приобретения прав на имущество. Широкое рас­пространение получает письменная форма сделок, оттесняю­щая на второй план свидетельские показания. Договорные грамоты в сделках о недвижимости приобретают законную силу после их прохождения в официальной инстанции, кон­троль государства за этой процедурой усиливается после вве­дения писцовых книг.

Основными формами земельной собственности были вот­чина (наследственное землевладение) и поместье (условное землевладение). Вотчины делились на несколько видов в со­ответствии с характером субъектов (дворцовые, государст­венные, церковные, частновладельческие) и способами их приобретения (родовые, выслуженные, купленные). Для ро-' довых вотчин устанавливался особый порядок приобретения и отчуждения: эти сделки осуществляются с согласия всего рода. Но к XVI в. родовые права на имущество стали ограни­чиваться главным образом правом родового выкупа и правом родового наследования. Первоначально право родового вы­купа распространялось только на имущества, отчужденные посредством возмездных сделок (купли-продажи, залога, мены), и лишь позднее стало распространяться на безвоз­мездные сделки с родовыми имуществами (дарение, завеща­ние и др.).

Что касается купленных вотчин, субъектом собственнос­ти здесь являлась семья (муж и жена). Предполагалось, что они приобретены супругами совместно и на их общие средст­ва. Правовой статус жалованной вотчины зависел от ряда конкретных факторов: чаще всего круг правомочий вотчин­ника определялся в жалованной грамоте, которая являлась и формальным подтверждением его законных прав на имуще­ство. На практике пожалованные вотчины приравнивались к купленным.

Поместные наделы жаловались из княжеских (дворцо­вых) земель лицам, непосредственно связанным с княжеским дворцом и службой князю («слугам под дворским», княжьим мужам, дворянам). Термин «поместье» впервые был исполь­зован в Судебнике 1497 г. и вошел в обиход для обозначения особого вида условного землевладения, выдаваемого за вы­полнение государственной службы. Поскольку поместье вы­давалось за самые различные виды службы, возникла необхо­димость введения определенного эквивалента для оценки этих заслуг.

Размер поместного оклада, который пересчитывался в де­нежной форме, определялся прежде всего объемом возло­женных на помещика государственных обязанностей. Объек­том поместного землевладения являлись не только пахотные земли, но и рыбные, охотничьи угодья, городские дворы и т. п. Постепенное истощение земельного фонда, предназначен­ного для поместных раздач, заставило государство соответст­венно увеличивать денежную долю поместного оклада за счет сокращения земельных наделов.

Первоначальным обязательным условием пользования поместьем была реальная служба, начинавшаяся для дворян с пятнадцатилетнего возраста. Поступивший на службу сын по­мещика «припускался» к пользованию землей, но при отстав­ке отца поместье поступало к немуже на оброк, вплоть до его совершеннолетия. С середины XVI в. этот порядок несколько меняется — поместье оставалось в пользовании отставника-помещика до тех пор, пока его сыновья не достигали нужного возраста; вместе с тем к наследованию поместья стали допускаться и родственники по боковой линии. Женщины не уча­ствовали в наследовании поместий, наделялись землей толь­ко в форме пенсионных выплат, размеры которых поначалу устанавливались государством произвольно, а с XVI в. — нор­мирование.

Обязательственное право XV—XVI вв. развивалось по линии постепенной замены личностной ответственности по договорам имущественной ответственностью. Так, при за­ключении договора займа закон запрещал должникам слу­жить в хозяйстве кредиторов. Прослеживаются попытки за­конодателя по-новому рассматривать и договор личного найма, долгое время бывший источником личной кабальной зависимости для нанимающихся. Однако недостаточно опре­деленное положение физического лица в законодательстве сказалось на перенесении ответственности по обязательст­вам с конкретных лиц, принимающих их, на третьих лиц, прежде всего на членов семьи. Так, супруг отвечал по обяза­тельствам другого супруга, отец — по обязательствам детей, дети — за отца. Перенесение ответственности допускалось также от господина на его людей, слуг и крестьян. Закон пред­усматривал ситуации, когда третьи лица должны были всту­пать в обязательство, заменяя собой действительных участ­ников отношения. Так, судья или дьяк, получившие взятку от ответчика при рассмотрении судебного дела, сами переходи­ли в положение ответчиков по данному делу, и на них возла­гались все соответствующие обязательства. Законодательст­ву были известны случаи добровольной замены в обязатель­стве одного лица другим: кредитор имел право передать третьему лицу полученную от должника кабалу, пометив на ней акт передачи. Такая передача осуществлялась без согла­сия должника, но сам он мог передать свои обязательства третьим лицам только с согласия кредитора.

Близким к сфере обязательственных отношений был ин­ститут залога (здесь, однако, происходила передача не обяза­тельства, а прав на имущество). Залог по русскому праву XV— XVI вв. выражался в переходе на залогополучателя прав вла­дения и пользования имуществом залогодателя, но без полно­го перехода права собственности на вещь. С процедурной точки зрения залог отличался от купли-продажи еще тем, что закладная могла превратиться в купчую не в момент заключе­ния договора, а только в момент истечения его сроков, при просрочке. Само право налогополучателя пользоваться зало­женной вещью также возникало не из существа залогового отношения, а из специально оговоренного условия о процен­тах.

Одним из важнейших условий при заключении договора являлась свобода воли и волеизъявления договаривающихся сторон, однако это условие часто не выдерживалось как прак­тикой, так и законодательством. Вместе с тем закон предо­ставлял стороне, воля которой была ущемлена, возможность оспорить такую сделку в течение короткого срока. Закон при­знавал недействительной сделку, заключенную в состоянии опьянения или под действием обмана. Само понятие обмана довольно подробно определялось в законе, причем преиму­щественно с уголовно-правовой точки зрения: мог быть уста­новлен обман в отношении тождественности лица, заключив­шего сделку, права заключать эту сделку, относительно самого предмета сделки.

До середины XVI в. преобладающей формой заключения договоров оставалось устное соглашение. Допускалось судеб­ное разбирательство по договорам, заключенным «без каба­лы», т. е. письменно не зафиксированным и опиравшимся на свидетельские показания и ордалий (судебный поединок). К концу века все большее значение стала приобретать письмен­ная форма сделок — кабала. Кабала подписывалась собствен­норучно обязующимися сторонами, а в случае их неграмот­ности — их духовными отцами или родственниками (братья­ми и племянниками, но не сыновьями). Постепенно возника­ла и крепостная (нотариальная) форма сделок, первоначаль­но используемая только в договорах, связанных с продажей некоторых вещей или с кабальными служилыми обязательст­вами (ст.20 Судебника 1497 г.).

Прекращение обязательства связывалось либо с его ис­полнением, либо с неисполнением в установленные сроки, в некоторых случаях — со смертью одной из сторон. Как прави­ло, срок исполнения оговаривался сторонами при заключе­нии договора; при особых обстоятельствах он мог быть про­длен распоряжением представителя власти. Так, лицам, по­страдавшим от разбоя, выдавались «полетные грамоты», в которых устанавливалась отсрочка платежей по долгам, при­чем для должников положение менялось и в том случае, если в числе пострадавших оказывался и их кредитор.

Внешняя форма обязательства оказывала существенное влияние на его содержание. Так, договор мены, один из самых древних, стал широко использоваться в сделках с не­движимостью, когда наметилась тенденция к сближению вот­чинного и поместного землевладения. Под видом этой сделки в ХУ1 в. стали маскировать реальные сделки купли-продажи и дарения после того, как они были запрещены с целью огра­ничить процесс сосредоточения земель в руках церкви.

Купля-продажа недвижимости была связана с рядом услов­ностей и ограничений. Так, лицо, владевшее имуществом на праве условного землевладения, могло отчуждать его не иначе, как с согласия действительного собственника вещи («с докладу»). Право родового выкупа также существовало и в течение длительного времени ограничивало право собствен­ности покупателя, приобретшего родовую вотчину (наслед­ники продавца могли в течение 40 лет выкупить его приобре­тение обратно в «род»).

В сфере наследственного права в XV—XVI вв. наблюдается тенденция к постепенному расширению круга наследников и правомочий наследодателя. Наследники по завещанию могли предъявлять иски и отвечать по обязательствам насле­додателя только при наличии оформленного завещания, под­тверждающего эти обязательства («доклады» и «записи»). На­следники же по закону искали и отвечали по таким обязатель­ствам «без докладу» и «без записи».

По сравнению с предыдущим периодом в праве наследо­вания стала намечаться большая свобода воли завещателя:

завещание мог сделать любой член семьи. Такая индивидуали­зация воли наследодателя требовала соблюдения письмен­ной формы завещания. Эта форма становится обязательной при завещании имущества сторонним лицам, не наследую­щим по закону. Завещание утверждалось «рукоположительст-вом» послухов и дьяка. В XV—XVI вв. основной круг наследни­ков по закону включал сыновей вместе с вдовой. При этом в наследовании участвовали не все сыновья, а лишь те, кото­рые оставались на момент смерти отца в его хозяйстве и доме. Братья получали равные доли наследства и имущества, отве­чая по отцовским обязательствам (от лица всей семьи), и расплачивались по ним из общей наследственной массы.

При наличии сыновей дочери устранялись от наследова­ния недвижимости (ст.60 Судебника 1497 г.), однако в рассматриваемый период они постепенно начинают допускать­ся к законному наследованию вотчин. Прежде всего, прида­ное дочерям комплектовалось как «часть на прожиток» — вы­делялось из массы родовой недвижимости. Первоначально эта доля отрезалась только от государственных земель, нахо­дившихся во владении отца, т. е. поместий. Законодательство дифференцированно подходило к вопросу наследования женщинами недвижимого имущества. Строго проводился принцип недопущения вдов к наследованию родовых вотчин. При отсутствии у вдовы сыновей вотчины передаются родст-венникам умершего (по нисходящей и боковой линиям). С выслуженными вотчинами дело обстояло несколько иначе: в XV—XVI вв. практика приравнивала их к купленным, в связи с чем допускался их переход во владение пережившей супру­ги. В случае повторного брака вдова теряла права на вотчину, зато ее новому мужу выделялась земля в поместье. На куплен­ные (в том числе и у казны) вотчины вдовы имели право собственности.

Распоряжение «крестьянскими землями» было ограниче­но целым рядом факторов. Одним из важнейших была общи­на, она осуществляла передел (обмен) земельных наделов, распределяла тяжесть налогообложения и повинностей, могла стать наследницей имущества, контролировала дого­ворные и обязательственные отношения своих членов. Зе­мельные наделы передавались по наследству сыновьям, но распоряжение ими было ограничено земельными правами общины.

18. СУДЕБНИКИ ХУ-ХУ! ВВ. КАК ПАМЯТНИКИ ПРАВА. СУДЕБНИК 1550 Г.: ИСТОЧНИКИ, РАЗРАБОТКА

В первом общероссийском («великокняжеском») Судебнике 1497 г. нашли применение нормы Русской Правды, обычного права, судебной практики и литовского законодательства. Главной целью Судебника было распространение юрисдик­ции великого князя на всю территорию централизованного государства, ликвидация правовых суверенитетов отдельных земель, уделов и областей. К моменту принятия Судебника далеко не все отношения регулировались централизованно. Учреждая свои судебные инстанции, московская власть неко­торое время была вынуждена идти на компромиссы: наряду с центральными судебными учреждениями и разъездными су­дами создавались смешанные («смесные») суды, состоявшие из представителей центра и мест.

Если Русская Правда была сводом обычных норм и судеб­ных прецедентов и своеобразным пособием для поиска нрав­ственной и юридической истины («правды»), то Судебник стал прежде всего «инструкцией» для организации судебного процесса («суда»).

В Судебнике 1550 г. («царском») расширяется круг регули­руемых центральной властью вопросов, проводится опреде­ленно выраженная социальная направленность наказания, усиливаются черты розыскного процесса. Регламентация ох­ватывает сферы уголовно-правовых и имущественных отно­шений. Закрепляется сословный принцип наказаний и одно­временно с этим расширяется круг субъектов преступления — в него включаются холопы. Значительно определеннее уста­навливаются в законе субъективные признаки преступления, разрабатываются формы вины.

Под преступлением судебники понимают не только нане­сение материального или морального ущерба, «обиду». На первый план выдвигается защита существующего социально­го и правового порядка. Преступление — это, прежде всего, нарушение установленных норм, предписаний, а также воли государя, которая неразрывно связывалась с интересами го­сударства.

Усиление центральной власти обусловило развитие форм внесудебной, внеправовой расправы. Практика выработала такую своеобразную форму судебного процесса, как «облихо-вание» (ст.52 Судебника 1550 г.): если подозреваемого обвиня­ли в том, что он «ведомо лихой человек», этого было доста­точно для применения к нему пытки. Обвинение предъявля­ли 15—20 человек «лучших людей», детей боярских, дворян, представителей верхушки посада или крестьянской общины. Очевиден был внеправовой и социально ориентированный характер этой процедуры. «Облихование» порождало особо­го субъекта — «лихого человека», его появление в деле прида­вало особую значимость данному составу преступления. К «лихим», т. е. особо опасным, делам относились разбой, гра­беж, поджог, убийство («душегубство»), особые виды татьбы. Появляется понятие «крамола», т. е. антигосударственного деяния. В него, кроме перечисленных видов особо тяжких преступлений, включались также заговоры и мятежи.

Таким образом, можно констатировать появление в зако­не понятия государственного преступления, которое было неизвестно Русской Правде. К этому виду примыкает группа должностных преступлений и преступлений против порядка управления и суда: взятка («посул»), вынесение заведомо не­справедливого решения, казнокрадство. Развитие денежной системы породило такой состав преступления, как фальши­вомонетничество (чеканка, подделка, фальсификация денег). Эти новые для законодателя составы связывались с ростом бюрократического аппарата.

В группе преступлений против личности выделяются ква­лифицированные виды убийства («государский убийца», раз­бойный убийца), оскорбление действием и словом. В группе имущественных преступлений много внимания было уделено татьбе, в которой также выделялись квалифицированные виды: церковная, «головная» (похищение людей) татьба, не­отграниченные юридически друг от друга грабеж и разбой (открытое хищение имущества).

Система наказаний по судебникам усложняется, формиру­ются новые цели наказания — устрашение и изоляция пре­ступника. Целью властей становится демонстрация их всеси­лия над обвиняемым, над его душой и телом. Высшей мерой наказания была смертная казнь, которая могла быть отмене­на помилованием со стороны государя. Процедура казни пре­вращается в своего рода спектакль, появляются новые виды казней и наказаний. Для наказаний стали характерными жес­токость и неопределенность их формулировки (что также служило целям устрашения). Телесные наказания применя­лись как основной или дополнительный вид. Наиболее рас­пространенным видом была «торговая казнь», т. е. битье кну­том на торговой площади. Членовредительные наказания (урезание ушей, языка, клеймение) лишь начинали вводиться в период судебников. Кроме устрашения, эти виды наказаний выполняли важную символическую функцию — выделение преступника из общей массы, «обозначение» его.

В качестве дополнительных наказаний часто применя­лись штрафы и денежные взыскания. Как самостоятельный вид имущественная санкция применялась в случаях оскорбле­ния и бесчестья (ст.26 Судебника 1550г.), как дополнитель­ный — при должностных преступлениях, нарушении прав собственника, земельных спорах и т. д.. Размер штрафа варьи­ровался в зависимости от тяжести поступка и статуса потер­певшего.

В судебном процессе различаются две формы. Состяза­тельный процесс используется при ведении гражданских и менее тяжких уголовных дел. Здесь широко применяются свидетельские показания, присяга, ордалии (в форме судеб­ного поединка). В состязательном судебном процессе присут­ствовал широкий набор процессуальных документов: вызов в суд осуществлялся посредством «челобитной», «приставной» или «срочной» грамоты. В судебном заседании стороны пода­вали «ставочные челобитные», заявляя о своем присутствии. По решенному делу суд выдавал «правовую грамоту», с выда­чей которой иск прекращался.

Вторая процессуальная форма — розыскной процесс — применялась в наиболее серьезных уголовных делах (государ ственные преступления, убийства, разбой и др.), причем их круг постепенно расширялся. Сущность розыскного («инкви­зиционного») процесса заключалась в следующем: дело начи­налось по инициативе государственного органа или долж­ностного лица, в ходе разбирательства особую роль играли такие доказательства, как поимка с поличным или собствен­ное признание. Для получения последнего применялась пытка. В качестве другой новой процессуальной меры ис­пользовался «повальный обыск» — массированный допрос местного населения с целью выявить очевидцев преступле­ния и провести процедуру «облихования». В розыскном про­цессе дело начиналось с издания «зазывной грамоты» или «погонной грамоты», в которых содержалось предписание властям задержать и доставить в суд обвиняемого. Судогово­рение здесь было свернуто, основными формами розыска стали допросы, очные ставки, пытка. По приговору суда «об-лихованный», но не признавший своей вины преступник мог быть подвергнут тюремному заключению на неопределен­ный срок.

Решенное дело не могло вторично рассматриваться в том же суде. В высшую инстанцию дело переходило «по докладу» или «по жалобе», допускался только апелляционный харак­тер пересмотра (т. е. дело рассматривалось заново). Судебная система состояла из ряда инстанций: 1) суд наместников (во­лостей, воевод), 2) приказной суд, 3) суд Боярской Думы или великого князя.

Параллельно действовали церковные и вотчинные суды, сохранялась практика «смешанных» судов.

В централизованной государственной системе судебный аппарат не был отделен от административного аппарата.

Государственными судебными органами были царь. Бояр­ская Дума, путные бояре, чины, ведающие отраслевыми уп­равлениями, и приказы. На местах судебная власть принадле­жала наместникам, волостелям, позже — губным, земским ор­ганам и воеводам.

До XVI в. судебная власть осуществлялась княжеским судом, юрисдикция которого по первой инстанции распро­странялась на территорию княжеского домена и лиц, обла­давших тарханными грамотами (т. е. имеющих привилегию на суд князя). Круг таких лиц постепенно сужался, с середины XVII в. вводится даже уголовное наказание за непосредствен­ное обращение к царю с просьбой о судебном разбирательст­ве. Царь рассматривал дела только в случаях злоупотребле­ния судей, отказа рассматривать дело в приказе или в апелля­ционном порядке (пересуд). Царь мог перепоручать рассмот­рение дел путным боярам и другим чиновникам дворцового управления.

С XV в. Боярская Дума становится самостоятельным судеб­ным органом, совмещая эти функции с управленческими. В качестве суда первой инстанции Дума рассматривала дела своих членов, приказных чинов, местных судей, разбирала споры о местничестве. «По докладу» проходили дела, посту­павшие из наместнических и приказных судов, в этом случае Дума выступала в качестве суда второй инстанции. Дума сама могла выходить к государю с «докладом», прося разъяснения и окончательного разрешения дела.

Рассмотренные Думой приговоры, поступавшие из прика


зов, обобщались в докладной записке, которая становилась законодательным актом и именовалась «новоуказной ста­тьей». С возрастанием роли письменного судопроизводства возрастала роль дьяков, стоявших во главе приказов (с XVI в. в состав Думы вводятся думные дьяки, возглавлявшие Разряд­ный, Посольский, Поместный приказы и Приказ казанского дворца). С XVII в. в составе Боярской Думы образуется осо­бый судебный отдел (Расправная палата).

Приказы в качестве судебной инстанции выделяются уже в конце XV в., а с середины XVI в. становятся основной фор­мой центрального суда, судьи закрепляются за определенны­ми приказами.

Судебные дела должны были решаться единогласно, а в случае отсутствия такового докладывались государю. Предус­матривалось наказание как для судей, отказывающих в приня­тии жалобы, так и для жалобщиков, обращавшихся с незакон­ной жалобой или с нарушением установленного порядка.

С XVI в. появляются специализированные судебные при­казы. В 1550 г. учреждается Холопий приказ, ведавший всеми спорами о холопах, оформлявший крепостные и отпускные грамоты, кабальные записи.

В первой половине XVI в. создается Разбойный приказ, который к началу XVII в. преобразуется в Разбойный сыскной приказ, а к концу XVII века — просто в Приказ сыскных дел (Сыскной приказ). При отправлении правосудия приказные бояре и дьяки руководствовались Уставной книгой приказа, в нее же записывались приговоры думных бояр. В подчинении Разбойного приказа находились все губные старосты, цело-вальники, дьяки и тюремные сторожа. Приказ ведал делами о татях, разбойниках и «лихих людях».

Земский приказ рассматривал дела по преступлениям, со­вершенным в Москве, и осуществлял полицейские функции. Поместный приказ в Москве также осуществлял полицейские функции. Полицейский приказ осуществлял суд по всем позе­мельным тяжбам, оформлял сделки купли-продажи, мены, да­рения и наследования.

Высшей судебной инстанцией по гражданским делам был Судный приказ, образованный в начале XVII в. и выступав­ший в качестве суда второй инстанции по решениям, выне­сенным судами наместников, воевод и губных старост (его деятельность строилась по территориальному принципу). В середине XVI в. сформировался Челобитный приказ, сосре­доточивший в своих руках прием жалоб от населения. Позже он передал свои полномочия Приказу сыскных дел.

В первой половине XVII в. оформился Приказ тайных дел. В его задачу входило наблюдение за всей управленческой де­ятельностью в государстве, т. е. функции тайной полиции.

Приказ Большого дворца контролировал выполнение тягла повинностей и сборов и ведал судебными делами в мо­настырских и великокняжеских вотчинах, царских селах.

Местные судебные органы вплоть до середины XVI в. строились, как и административные органы, по системе «кор­млений». Функции суда выполняли наместники и волостели. Их юрисдикция распространялась на всю подведомственную им территорию, без их ведома рассматривались только наи­более тяжкие уголовные преступления.

Наместники и волостели назначались князем из бояр на срок или в наследственную должность. Судебные функции осуществляли княжеские или боярские тиуны, дворецкие, слободчики, приказчики, посольские, подельщики, доводчи­ки и другие чиновники. Они также получали с подсудного населения кормление, размеры и сроки которого были регла­ментированы.

Наместники и волостели, державшие кормление «без бо­ярского суда», обязаны были «докладывать» свои решения в вышестоящие суды: государю. Боярской Думе, наместнику «с боярским судом». Контроль со стороны местного населения осуществляли представители местной администрации: двор-ский и староста. Это правило о представительстве местного населения в суде наместников и волостелей было закреплено постановлением Боярской Думы в феврале 1549 г., а позже — в Судебнике 1550 г.

Судебник 1589 г. подчеркнул приоритет судей по отноше­нию к участвующим в суде представителям местного населе­ния: при принятии решения судья не отвечает ни перед со­тским, ни перед целовальником, тогда как эти последние перед ним полностью ответственны.

Наместники и волостели были обязаны являться в выше­стоящий суд по его требованию: перечень поводов для такого вызова давал Судебник 1550 г.


С 1556 г. учреждается должность губного старосты, кото­рый в качестве судьи рассматривал уголовные дела. Следст­вие и дознание по делам о разбоях и татьбе осуществляли «татинных дел сыщики», бирючи, тюремные сторожа и пала­чи. Местное население, которое оплачивало деятельность губных органов, избирало губного старосту и дьяка. Одновре­менно с ними избирались старосты десятские и «лучшие люди» (целовальники). Неурегулированность отношений между наместниками и губными органами, усиление роли вое­вод привело к отмене губного самоуправления в конце XVII в.

Воеводы, будучи служилыми людьми, назначались в горо­да государем. Разрядным приказом или по просьбе городских жителей в зависимости от значимости города. Делопроизвод­ство при воеводах вели дьяки. В компетенцию воевод не вхо­дили споры по вотчинным, поместным и холопьим делам.

В черных волостях после ликвидации системы кормлен­щиков учреждались земские судьи, рассматривавшие преиму­щественно гражданские дела. Состав этих судов утверждался в московском приказе. Наиболее важные дела рассматрива­лись земскими судами в присутствии «лучших людей» и цело-вальников. В спорах между посадскими и волостными людь­ми действовали сместные (смешанные) суды.

В вотчинах и поместьях суд на основе иммунитетных гра­мот осуществляли сами феодалы. Крестьян дворцовых вот­чин судил дворцовый суд (Большой дворец в Москве), в селах и волостях суд осуществляли посольские и приказчики.

В вотчинах суд вершили главные приказчики и «вотчин­ная съездная изба». Чернотяглые крестьяне судились земски­ми судейками или слободчиками. В вотчинном и государст­венном судах дела рассматривались в присутствии «лучших людей» (сотских, старост, судных мужей). Высшей инстан­цией для вотчинного суда были государственные судебные органы.

В практике сместных судов, рассматривавших спорные дела между подданными великого князя и удельных князей, проявилась явная тенденция к передаче большинства дел в юрисдикцию Москвы, что свидетельствовало об усилении централизации.

Наряду с государственными и вотчинными судами особня­ком стояла группа «данных», или третейских судов. Эти суды назначались властями в случаях, когда стороны просили об этом, а данное дело не относилось к числу «приказных», т. е. прямо входящих в компетенцию судебного органа. Такие суды назначались из числа низших чиновников и отрабатыва­ли только отдельные стадии судебного процесса, после чего докладывали результаты назначившему их судье, служившему в конкретном приказе. Решение принималось уже на уровне приказного суда.

Первые третейские суды появились уже в середине XIV в. Они рассматривали частные, но не казенные или государст­венные дела. Решения по спорам между частными лицами основывались на доброй воле (совести) сторон, носили миро­вой характер. Соборное Уножение 1640 г. закрепило силу тре­тейского решения правовой нормой. Устанавливались мате­риальные санкции за его нарушение, порядок оформления и ответственность третейских судей. Решение третейского суда не подлежало апелляции.

ЦЕРКОВНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-04-20; просмотров: 656; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.119.124.24 (0.013 с.)