Метафорическое понимание в традиционной культуре

Текст традиционной культуры свидетельствует об аутентичности, незаменимой подлинности метафоры и метафорического понимания мира.

В "Лекциях о науке языка" Макс Мюллер высказал мысль: "Человек независимо от его желания был вынужден говорить метафорически, и вовсе не потому, что не мог обуздать своей поэтической фантазии, а потому, что должен был напрячь ее до крайней степени, чтобы найти выражение для всевозрастающих потребностей духа. Древняя метафора была следствием необходимости. Было невозможно освоить внешний мир, познать и осмыслить его, постигнуть и назвать его реалии без этой базисной метафоры, этой универсальной мифологии, этого вдувания нашего собственного духа в хаос предметов и воссоздания его по нашему образцу. Все делалось посредством этого слова, т. е. называлось и познавалось, и без него ничего нельзя было бы сделать из того, что сделано"¹.

 

Шлока 1.15 как пример древней метафоры

В качестве примера такой древней метафоры мне бы хотелось привести, а потом и прокомментировать одну из начальных шлок хорошо известного индийского религиозно-философского текста "Бхагавадгита".

 

===

037

===

 

Это стих из первой главы "Гиты", в которой рассказывается о подготовке к битве двух царских родов — пандавов и кауравов. С точки зрения информации этот стих очень прост. Перед началом битвы три воина — Кришна, Арджуна и его брат Бхима — начинают дуть в свои боевые раковины. Литературный перевод этой шлоки, выполненный B.C. Семенцовым, звучит так:

 

В Девадатту трубил Арджуна

В Панчаджанью дивную — Кришна,

Волчье брюхо, убийца свирепый

дул в гигантскую шанкху Паундру².

 

Этот перевод, адаптированный к нашему пониманию, необходимо тем не менее расшифровать: "Девадатта" и "шанкха Паундра" — названия раковин, а "Волчье брюхо, убийца свирепый" — прозвище третьего воина, брата Арджуны Бхимы.

Если же мы посмотрим текст на языке оригинала, то увидим, что из девяти слов шлоки восемь являются метафорами именно в том древнем, первородном смысле слова, о котором говорит М. Мюллер.

Буквально шлоку можно перевести следующим образом:

 

(В) Панчаджанью — Хришикешо (эпитет Кришны),

(В) Девадатту — Дханамджая (эпитет Арджуны),

(В) раковинищу — Паундру дул Бхимакарма-врикодара (эпитет брата Арджуны)³.

 

По существу только одно слово в этом стихе, а именно "дадхмау", т. е. "дул", является "нормальным", обычным с современной точки зрения словом. Если мы попробуем расшифровать этот стих, то шлока утратит свою цельность и возникнет довольно обширный комментарий, в котором нужно объяснить происхождение всех метафор, т. е. в данном случае эпитетов Кришны (Хришикешо, букв. "Взъерошенный"), Арджуны (Дханамджая, букв. "Завоеватель богатства"), брата Арджуны (Бхимакарма-врикодара, букв. "Ужасный в деле", "Волчье брюхо"). Сюда же нужно включить и названия раковин, пояснив, что одна была отнята у демона, другая подарена богами и т. д.

Если мы мысленно сложим все эти значения, то у нас на первый взгляд получится что-нибудь вроде текста из фильма про индейцев: Чингачгук Большой Змей говорит Верной Руке, другу индейцев: "Да, белолицый брат мой!" Действительно, при бук-

 

===

038

===

 

вальном переводе традиционных текстов нам, воспитанным в логико-дискурсивной манере восприятия, становится непонятной метафорическая насыщенность и этой конкретной шлоки, и всей "Бхагавадгиты". Причем если у нас хватит терпения прочитать хотя бы треть эпоса "Махабхарата", в который "Бхагавадгита" входит как относительно небольшая часть, то мы увидим, что данная шлока не является исключением: эпос, с современной точки зрения, переполнен метафорами.

В чем же состоит необходимость древней метафоры, почему, как считает Мюллер, без нее ничего нельзя было сделать, т. е. освоить и познать окружающий мир?