Заключительное суждение о мифометафоре

Подведем теперь некоторые итоги того, что мы обсудили выше.

Для человека традиционной культуры как члена праксеологического и практического сообщества реальный мир был преддан в виде мифологического знания. Это могло быть знание о явлении божества, как грозного, так и милостивого, о таинстве творения мира (вспомним гимн Насадил о сотворении мира), о путешествии души в запредельном, во время сна, после смерти и т. д. Мифологическое знание могло быть представлено не только в экстатических кульминациях, как в "Гите", но и в лирической форме, как, например, в буддийской танке:

 

Дорога вся в лунном серебре,

Родиться бы еще сосною на горе.

 

Важно осознать, что это знание о мире в принципе не могло быть понято до конца, так как в своей основе оно являлось мистико-эзотерическим знанием, хотя и могло быть объяснено, усвоено, использовано.

 

===

223

===

 

Я хочу подчеркнуть: это знание объяснялось, усваивалось, использовалось и тем не менее не понималось. Знание было преддано в мифе, поэтому мир не нуждался в исследовательском осознании, как, например, это происходит в научном поиске знания о мире.

Стратегия выбора человеком своего места в мире зависела от того, каким способом он расшифровывал это мифологическое знание, как он встраивался в систему взаимоотношений, приданных сакральным символам традиции, общности, власти, которые кодировали мифоэзотерическое знание о мире. Человек через ряд опосредовании соотносил себя и свое место в мире с мифоэзотерическим комплексом, который он не понимал до конца, но тем не менее усваивал, использовал, объяснял.

С практической точки зрения для человека традиционной культуры это означало, что ему необходимо было сделать свое поведение максимально валентным по отношению к признанным ритуальным образцам, к поведению нормативного идеала. Для "Гиты" человек не абстракция, не набор формальных качеств. Для "Гиты" человек — это конкретно Арджуна, герой-кшатрий, который должен бесстрастно и справедливо выполнить свой долг. Именно такое понимание человека воспроизводит через ряд опосредовании мифоэзотерическая кульминация "Гиты".

Обобщенно говоря, человек рассматривался традиционной культурой как человек только будучи хорошим, достойным человеком, т. е. как нормативно-ценностный субъект. Мир же осваивался человеком как мир его мифологической роли, например, как мир образцового кшатрия или образцового ванапрастха и т. д.

В свою очередь, это означало, что при общей целостности культуры миры нормативно-ценностной субъектности были различными мирами: мирами слуг, жрецов, воинов, монахов и т. д. Человек же был человеком, становясь или оставаясь воином, жрецом, слугой и т. д.

Весь этот целостно-дискретный космос поддерживался мифом как его внутренней формой и, если пользоваться метафорой, крепился на серебряной нити эзотерического знания.

Здесь, в дискретной целостности традиционной культуры, кроется ключ к пониманию парадоксальности традициума как открытой пластично-ригидной системы — авторитарной и демок-

 

===

224

===

 

ратичной, закоснелой и динамичной, с жесткими правилами и правилами нарушения правил.

Таким образом, если вернуться к первоначальным тезисам наших рассуждений, необходимо сказать, что имманентная способность человека организовывать окружающее пространство в разумно-духовное целое проявлялась как закрепление в виде ценностей определенных объективно-человеческих качеств в различных мирах традиционной культуры. Само закрепление этих качеств строилось по мифоэзотерическому образцу отношения к действительности, в основе которого лежал нерасчленный гносеологический комплекс вера-знание-ценность.

Миф, являясь внутренней формой культуры, фиксировал ее в пространственно-временном континууме, эзотерическое знание мифа представляло его невидимый центр, точку опоры мифа, удерживая целостность этой формы.

Если в этой связи можно говорить об энтелехии культуры, то энтелехия традиционной культуры заключена в постоянном поддержании трансцендентного, в гарантировании необходимого уровня мифоэзотерического воображения. В каждый конкретный момент энтелехия могла находиться как бы на периферии конкретного культурного процесса, например процесса сельскохозяйственных работ. Вместе с тем весь этот процесс — аграрные работы, военные действия, матримониальные ритуалы и т. д. — был подчинен не самому себе, а энтелехии традициу ма, т. е. поддержанию в нем необходимого уровня трансцендентного с его средостением — мифоэзотерическим знанием о мире и человеке.

Война в "Махабхарате" в конечном итоге идет ради некоторой священной войны, т. е. войны мифоэзотерической, хотя эта война совершенно реальна и конкретна.

Образ священной войны есть мифоэзотерическое знание кшатрия убивать и быть убитым в честном бою, включающее всю глобальность мифологического закона, разобранного нами выше. Это знание проявляется, видится традиционному человеку в экстатической метафоре Вишварупы, "включающей" поведенческую парадигму нормативного воина-кшатрия.

Для последующей традиции почитания Благого Бога такая метафора, конечно, не нужна, поэтому Прабхупада пишет, что она несущественна. Но для кшатрийской общности, т. е. для мира воинов, этот мифоэзотерический образ является самым

 

===

225

===

 

важным, так как учит воина выполнять свое дело-карму правильно, правильно решать проблему бытия и долженствования.

Миф выражает именно эзотерическое знание в наиболее концентрированном виде и заставляет его "работать" как в субъективной процессуальности, так и объективно, в пространстве культуры.