Конструкт «мотив агрессивности»

Основополагающей теоретической предпосылкой для попыток соотнести вообра­жаемую агрессию (ТАТ) с фактически наблюдаемой является противопоставление тенденций к агрессии и к ее торможению. Примером может служить не так давно разработанная Ольвеусом (Olweus, X972,1979) концепция различения привычной агрессивной тенденции и тенденции привычного торможения. Он пишет:

«Привычные агрессивные тенденции индивида представляют собой предрасположен­ность оценивать определенный класс ситуаций как фрустрирующие, угрожающие и (или) вредные. Оценка, ведущая к активации, превышающей некоторый индивидуаль­ный уровень, влечет актуализацию тенденций индивида причинять вред или вызывать беспокойство. Аналогично привычные индивиду тенденции подавления агрессии представляют собой предрасположенность оценивать собственные агрессивные тен­денции и (или) реакции как опасные, неприятные, вызывающие беспокойство или неуместные; оценка, ведущая к активации, превосходящей определенный минималь­ный уровень, влечет активизацию тенденций индивида к подавлению, избеганию или осуждению проявления агрессивных тенденций» (Olweus, 1972, р. 283).

Эта концепция устанавливает приблизительную связь между тремя перемен­ными: степенью ситуационного побуждения, силой устойчивой тенденции (моти­вом) и силой сиюминутно актуализированной тенденции (мотивацией), причем значения этих переменных учитываются параллельно, как в плане стимулирова­ния агрессии, так и в плане ее торможения.

Степень ситуационного побуждения, стимулирую­щего агрессию	Сила устойчивой агрессив­ной тенденции	Сила актуализированной агрессивной тенденции
Степень ситуационного побуждения, тормозящего агрессию	Сила устойчивой тенденции к торможению агрессии	Сила актуализированной тенденции к торможению агрессии

Аналогичных взглядов придерживается Корнадт (Kornadt, 1974, 1982b), также основывающий свой анализ на двух гипотетических мотивах — агрессии и тор­можения агрессии. По его мнению, вся последовательность событий начинается с вызываемого каким-либо препятствием, угрозой или причиненной субъекту бо­лью аффекта гнева. Если в результате когнитивных процессов оценивания ситуа­ция будет воспринята как «действительно заслуживающая гнева», то актуальное мотивационное состояние расчленится на процессы постановки агрессивной цели, планирования ведущих к ней действий и предвосхищения возможных последствий достижения цели. Мотив торможения окажется при этом решающим детерминан­том в мотивационном процессе ожидания негативных последствий агрессии, таких как чувство вины или страх перед наказанием.

Прежде чем мы обратимся к анализу базирующихся на этих концепциях мето­дик измерения и полученных с их помощью результатов, стоит ненадолго вернуть­ся к ранним исследованиям агрессии на основе ТАТ, поскольку уже они указали на необходимость различения в сфере агрессии устойчивых Мотивационных тен­денций поиска и избегания. Отношения между релевантным агрессии содержани­ем рассказов по ТАТ («воображаемая агрессия») и агрессивностью, проявляемой в непосредственно наблюдаемом поведении субъекта («наблюдаемая агрессия»), первоначально составили несколько противоречивую картину. Между этими ви­дами агрессии были выявлены и позитивные отношения, и негативные, и отсут­ствие каких-либо отношений (см.: Murstein, 1963, гл. 11; Molish, 1972; Varble, 1971). Негативные корреляции отвечали широко распространенному в психоанализе представлению об обратном соотношении этих переменных: в силу социальных запретов агрессия, не имея возможности проявиться в повседневной жизни, нахо­дит замещающее выражение в фантазиях. Другие возможные объяснения обрат­ной зависимости относятся к особенностям выборки (преобладание испытуемых с тенденцией торможения агрессии), картинок ТАТ (представленные на них ситу­ации не внушают опасений), ключевых категорий анализа (охватывают главным образом тенденции торможения) или же предшествующего опыта научения испы­туемых (в какой мере они в прошлом после совершения агрессии получали соци­альную поддержку) (см.: Klinger, 1971, р. 320-321). Отсутствие корреляций позво­ляло предположить, что используемые категории анализа не различают тенденций стремления и избегания, что выборки испытуемых по своему составу разнородны и что одна часть изображенных на картинках ТАТ ситуаций представляется опас­ной для совершения агрессивного действия, а другая — безопасной. Соответствен­но позитивные корреляции могли быть объяснены ссылкой на представляющиеся безопасными изображения ситуации, подбором испытуемых со слабыми тенден­циями торможения агрессии и т. д.

Такого рода соображения несколько проясняли несоответствия в результатах. Так, Массен и Нейлор (Mussen, Naylor, 1954) разграничили воображаемую агрес­сию (все агрессивные акты героя рассказов) и страх наказания (все наказания, которые претерпел герой, и причиненный ему ущерб) и обнаружили позитивную связь между воображаемой агрессией и случаями действительной агрессии у под­ростков в возрасте от 9 до 15 лет, находящихся в исправительных заведениях. По­скольку испытуемые происходили из низших классов общества, напрашивается объяснение полученной положительной корреляции, характерной для этих слоев, слабой выраженностью тенденций к торможению агрессии. Наиболее тесной связь становилась в том случае, когда в качестве тенденции торможения агрессии допол­нительно учитывался страх наказания.

В исследовании Бандуры и Уолтерса (Bandura, Walters, 1959) лучшим диффе­ренцирующим показателем ТАТ, позволяющим различить нормальных и нужда­ющихся в исправлении подростков, оказался не страх наказания, а переживание вины. С этой же целью Мак-Кэсланд (MacCasland, 1962) развел показатели ТАТ, отражающие внутренние и внешние источники торможения. Именно признаки внутреннего, а не внешнего торможения характеризуют нормальных подростков в отличие от тех, кто совершил правонарушения агрессивного характера. В исследовании Лессера (Lesser, 1957) откровенно агрессивные действия в рассказах по ТАТ 10-13-летних подростков позитивно коррелировали с фактической агрессивно­стью, направленной против сверстников, в том случае, когда их матери поощряли агрессивное поведение (г - +0,41); если же матери отвергали агрессию, корреля­ции были негативными (г = -0,41).

Каган (Kagan, 1956) разработал серию картинок ТАТ для 6-10-летних мальчи­ков, в которой со все нарастающей интенсивностью изображались ситуации ссоры с ровесником, причем изображались именно эталонные (по оценкам учителей) формы поведения. При такой модификации ТАТ полученный с его помощью пока­затель и агрессивность, проявляющаяся в школьной жизни, коррелировали в ожи­даемом направлении. Причем корреляция была тем выше, чем более выраженной была агрессия в ситуациях на картинках ТАТ. Те школьники, которые, несмотря на картинки, стимулировавшие сочинение агрессивных историй, эти истории все же не сочиняли, характеризовались, по мнению авторов, тенденцией торможения агрессивности не только в повседневной жизни, но и в деятельности воображения.

Уже из этих результатов ясно, что, во-первых, категории анализа должны раз­личать содержания, относящиеся к тенденциям стремления и избегания, во-вто­рых, необходимо тщательно отбирать картинки по степени их побудительного вли­яния и соответствия эталонным формам поведения и, в-третьих, взаимосвязь воображаемой и реально наблюдаемой агрессии может искажаться социальным происхождением испытуемых и составом выборки.

Свидетельством решающего значения указанных выше моментов при разработ­ке методик измерения мотива может служить успешность недавних попыток тако­го рода, предпринятых Ольвеусом и Корнадтом.

Мотивы агрессии по Ольвеусу

Ольвеус (Olweus, 1969,1975) разработал опросник и проективную методику. Рас­смотрим вначале его «Опросник агрессии для подростков», состоящий из 5 отра­ботанных с помощью факторного анализа субшкал: 1) вербальной агрессии (на­правлена против взрослых, когда субъект сталкивается с несправедливым отно­шением с их стороны); 2) физической агрессии (направлена против ровесников); 3) импульсов агрессивности; 4) торможения агрессии; 5) позитивного самоотчета (для контроля тенденции к социально желательным реакциям).

Этот опросник примечателен тем, что отражает лишь те формы агрессивного поведения, которые часто встречаются и являются типичными для испытуемых выбранной возрастной группы, прежде всего подростков в возрасте от 12 до 16 лет; это вербальный протест по отношению к взрослым и физическое соперничество с ровесниками. Соответственно предсказательная способность опросника проверя­лась именно для этих видов поведения. В двух выборках школьников в каждом из классов произвольно отбирались по 4 ученика, которые оценивали своих одно­классников по склонности выступать зачинщиками драк и протестов по отноше­нию к взрослым, т. е. с точки зрения эталонных форм поведения, отраженных в двух первых субшкалах. Поскольку для рассматриваемой возрастной группы такое по­ведение не является чем-то необычным и не подвергается особо сильным наказа­ниям, исследователь ожидал получить достаточно тесные корреляции между

соответствующими друг другу показателями опросника и эталонными оценками, а также невысокую прогностическую значимость показателя подавления агрессии. Это и было установлено для обеих выборок школьников. Корреляция выше тогда, когда учитываются соответствующие друг другу прогностические и эталонные по­казатели, тем не менее вербальная и физическая агрессии также могут взаимно предсказывать друг друга. Объединение же обоих типов показателей дает коэффи­циент корреляции, равный 0,58, т. е. необычно высокий для личностных диагно­стических методик коэффициент валидности (его можно сопоставить с валидно-стью тестов на интеллект для предсказания успеваемости школьников).

Более сложной, однако вполне поддающейся анализу является ситуация, когда прогностический и эталонный показатели не настолько полно соответствуют друг другу. Ольвеус (Olweus, 1969,1972) продемонстрировал это на примере показате­ля агрессивности подростков по отношению к взрослым и эталонного показателя агрессии, направленной против своих ровесников (того же, что и в только что рас­смотренном исследовании; возраст испытуемых — 12-14 лет). В качестве средства предсказания в этом исследовании применялся не опросник, а проективная мето­дика, поскольку исходная ситуация теста (подросток против взрослого) позволя­ла в первую очередь актуализировать тенденции торможения агрессии, которые и должны были отражаться в тестовых реакциях, указывающих на открытую и за­торможенную агрессию. Стимульный материал представлял собой четыре неокон­ченных рассказа, в каждом из которых взрослый мужчина создавал для подростка (того же возраста, что и испытуемые) ситуацию фрустрации и некоторой угрозы, за что, однако, последний сам также нес определенную ответственность. От испы­туемого требовалось ответить на три вопроса, касающихся предложенной ситуа­ции, и после этого придумать окончание истории. Категории анализа содержания включали в себя ряд субкатегорий, группировавшихся в соответствии с двумя про­тивоположными мотивами — агрессивной тенденцией и тенденцией торможения агрессии. Ситуация тестирования в целом (включавшая как неоконченные расска­зы, так и определяющие контекст условия проведения теста) оказывала, по мнению Ольвеуса, одинаковое умеренно стимулирующее влияние на тенденции агрессии и ее торможения, и у большинства испытуемых обе тенденции актуализировались одновременно. Степень согласованности суждений экспертов составила г = 0,90.

Характерно, что между тестовой ситуацией и реальной ситуацией эталонного поведения (конфликт между сверстниками) в данном случае наблюдается опреде­ленное рассогласование в степени актуализации обеих тенденций-мотивов. Ведь при обычной драке между сверстниками мера актуализации агрессивной тенден­ции, как и в тестовой ситуации, оказывается примерно средней, а актуализация тенденции торможения агрессии — слабой. Отсюда следует, что тенденция тормо­жения агрессии, если она имеется, будет сильнее проявляться в тестовой ситуации, чем в ситуации повседневной жизни. Если тенденция торможения сильна, то в те­сте (но не в повседневной жизни школьников, когда агрессия направлена против одноклассников) с ростом агрессивной тенденции соответствующее ей содержание будет проявляться по отношению к взрослому все реже. Напротив, в служащих критерием ситуациях повседневной жизни школьники с сильным и слабым тор­можением агрессии вряд ли отличаются друг от друга, ибо ссора с ровесником не актуализирует тенденцию торможения. Если на основе значений проективного теста мы захотим предсказывать повседневную агрессивность, направленную про­тив сверстников, то для тех, кто обнаружил при выполнении теста сильное тормо­жение, будет иметь силу обратное соотношение, т. е. чем меньше обнаруживается агрессивных моментов в содержании фантазий, тем сильнее агрессивная тенден­ция, которая в менее угрожающих обстоятельствах (стычка с ровесниками) оп­ределяет фактическое поведение.

Рис. 10.5. Соотношение между воображаемой агрессией (направленной против взрослого)

в проективном тесте и наблюдаемой агрессией (направленной против одноклассников)

для двух групп 12-14-летних подростков (Л/ = 44), показавших в проективном тесте низкую

и высокую тенденции торможения агрессии (Olweus, 1972, р. 294)

Эти теоретические допущения Ольвеус полностью подтвердил в эмпирическом исследовании, что можно увидеть на рис. 10.5, где представлены результаты для выборки из 44 подростков, разделенной по медианным значениям прогностических показателей тенденции торможения. Прогностическим показателем (абсцисса) служила позитивная тенденция агрессии против взрослого, выделенная по резуль­татам проективной методики (сумма внутренних агрессивных порывов и агрессив­ных форм поведения главных героев рассказов) (см.: Olweus, 1969, р. 49-50).

Критерием (ордината) опять-таки выступает агрессивность по отношению к одноклассникам, оцениваемая исследованием четырех учеников из каждого клас­са. Для подгруппы со слабой тенденцией торможения агрессии коэффициент кор­реляции между воображаемой агрессией и наблюдаемой агрессивностью составил +0,64, в подгруппе же с сильной тенденцией торможения он оказался равным -0,55.

Мотивы агрессии по Корнадту

Наиболее тонким из разработанных до сих пор средств анализа содержания явля­ется проективная методика измерения агрессивности и торможения агрессии как двух устойчивых Мотивационных тенденций агрессивного поведения. Эта мето­дика была предложена Корнадтом (Kornadt, 1974, 1982а, 1984).

R качестве стимульного материала он использовал серию из 8 картинок, изоб­ражавших мужчин, причем ситуация каждого типа - нейтрально, слабо, средне и сильно стимулировавшая появление релевантного агрессии содержания — была представлена двумя картинками. Внутренняя согласованность параллельных форм

теста составляла г = 0,50, степень согласованности оценок экспертов для обеих Мотивационных тенденций приближалась к 0,90. Показатели обеих тенденций между собой не коррелировали. Анализ строился аналогично анализу мотива до­стижения (см. гл. 8) и охватывал следующие категории содержания:

Мотив агрессии. 1) Потребность в возмездии; 2) инструментальная деятельность для достижения возмездия; 3) позитивное эмоциональное состояние и агрессивные пе­реживания; 4) ожидание успеха; 5) достижение цели; 6) символы агрессии и связан­ные с ней предметы; 7) обесценивающая агрессию критика, высмеивание агрессии; 8) табуированные выражения.

Мотив торможения агрессии. 1) Потребность в избегании внешних последствий агрессии (наказание или страх наказания); 2) потребность в избегании внутренних последствий агрессии (раскаяние, чувство вины); 3) инструментальная деятель­ность для избегания внешних последствий агрессии; 4) инструментальная деятель­ность для избегания внутренних последствий агрессии; 5) переживания, релевант­ные торможению агрессии; 6) страх перед наказанием или какой-либо опасностью; 7) раскаяние, чувство вины; 8) ожидание неприятных последствий агрессии; 9) срыв агрессивного действия, его неудачное осуществление; 10) символы наказания и свя­занные с ним предметы; 11) наказание; 12) оценочные высказывания рассказчика, отрицающие агрессивность действий; 13) внезапное прерывание агрессивного дей­ствия. (Мотив торможения агрессии может быть далее подразделен на страх вины и страх наказания.)

Для проверки конструктной валидности, наряду с другими, использовался при­ем актуализации мотивации. Результаты одного из таких исследований (Kornadt, 1974) представлены в табл. 10.5. Испытуемые-студенты были разделены на экспе­риментальную и контрольную группы, уравненные (с помощью опросника Басса— Дарки) по агрессивности и по тенденции торможения. Как и ожидалось, показате­ли как агрессивности, так и торможения агрессии подвергшихся фрустрации ис­пытуемых из экспериментальной группы оказались более высокими, чем соответ­ствующие показатели контрольных испытуемых-Га блица 10.5

Средние значения полученных с помощью ТАТ показателей агрессии и ее торможения в нейтральных условиях и после провоцирующей гнев фрустрации

(Kornadt, 1976, р. 571)

Мотив	Нейтральная группа (N= 21)	Фрустрированная (Т= 21) группа	Уровень значимости различий(р)
Агрессия Торможение агрессии	2,95 1,48	5,76 2,90	0,008 0,004

В исследовании Цумкли (Zumkley, 1985) была снова использована старая па­радигма зависимости от мотива порога узнавания релевантных мотиву слов, ранее применявшаяся по отношению к мотивации достижения (см.: McClelland, Liberman, 1949). Ожидалось, что лица с ярко выраженным мотивом агрессии будут опознавать релевантные агрессии слова за более короткое время, чем нейтральный материал; для лиц же с преобладающим мотивом подавления агрессии это соотношение должно

быть обратным. Автор использовал этот эксперимент еще и для того, чтобы прове­рить постулат Мак-Клелланда (McClelland, 1981) о том, что только «оперантные» (например, ТАТ), но не «респондентные» (типа опросников) измерительные сред­ства в состоянии дать валидные показатели мотива. Для этого в группе студентов были выделены крайние подгруппы высоко- и низкоагрессивных индивидов, пер­вый раз — с помощью корнадтовского варианта ТАТ, второй раз — с помощью оп­росника агрессивности (Hampel, Selg, 1975), причем оказалось, что результаты этих методик не коррелируют между собой. Постулат Мак-Клелланда можно считать подтвержденным: лишь высокоагрессивная группа, выделенная с помощью корнад­товского ТАТ, показала более низкие пороги узнавания связанного с агрессией вербального материала (однако группа с мотивом торможения агрессии не обна­ружила повышенного порога), тогда как в группе, выделенной с помощью опрос­ника, никакой зависимости выявить не удалось.

В дальнейшем валидность проективной методики Корнадта была подтвержде­на исследованиями, связанными с гипотезой катарсиса, к которой мы сейчас и об­ратимся.

Агрессия как цель действия: гипотеза катарсиса

Катартическое, т. е. очищающее, воздействие Аристотель приписывал современ­ным ему трагедиям. Воспроизводимые на сцене аффекты, такие как страх и со­страдание, должны были облагораживать аналогичные аффекты сопереживающих действию зрителей и освобождать последних от этих аффектов. Впоследствии к по­нятию катарсиса обратились Фрейд и Брейер, воспользовавшиеся им в своем ис­следовании истерии (Freud, Breuer, 1895). По их мнению, в основе истерии лежат нереализовавшиеся переживания травматического характера. Если в состоянии гипноза пациента удастся заставить вспомнить и снова пережить их, то «ущемлен­ный» аффект получит выход и травмирующее переживание будет преодолено. Позднее эта энергетическая модель накопления и разрядки напряжения была пе­ренесена психоаналитиками и находившимися под их влиянием педагогами на понимание агрессии, и они занялись изучением возможности изживания агрессии в процессе терапии и воспитания. Сравнительно недавно Лоренц (Lorenz, 1963) попытался популяризировать такого рода понимание, не сумев, однако, убедить специалистов в его справедливости.

Уточнение гипотезы катарсиса с позиций теории мотивации

Во фрустрационной теории агрессии представителей Йельской группы (Dollard et al., 1939) гипотеза катарсиса получила иную, более конкретную и соответствен­но легче поддающуюся проверке формулировку:

«Предполагается, что подавление любого акта агрессии представляет собой фруст­рацию, увеличивающую побуждение к агрессии. И наоборот, осуществление всяко­го акта агрессии должно это побуждение снижать. В психоаналитической термино­логии такое освобождение называется катарсисом... По-видимому, само снижение более или менее кратковременно, и при продолжении исходной фрустрации побуж­дение к агрессии возникает снова (р. 50)... Всякое проявление агрессии представляет собой катарсис, снижающий побуждение к любым другим актам агрессии» (р. 53).

Из этих допущений вытекают определенные требования, выполнение которых необходимо для проверки гипотезы катарсиса. Поскольку в большинстве случаев внимание на них не обращалось, не приходится удивляться, что проведенные до сих пор исследования катарсиса в значительной мере являются противоречивыми и малоубедительными (Green, Quanty, 1977; Kornadt, 1982b; Quanty, 1976; Zumkley, 1978). Первое требование заключается в необходимости предварительно возбудить агрессивную мотивацию. В связи с этим должно быть доказано, что в результате применения соответствующих экспериментальных процедур эта предпосылка действительно выполняется. По мнению Йельской группы, это условие достига­ется только с помощью фрустрации, т. е. блокирования протекающего в данный мо­мент целенаправленного действия. Однако скоро выяснилась неприемлемость огра­ничения одной лишь фрустрацией (см.: Berkowitz, 1969), и у испытуемых стали вы­зывать гнев (Averill, 1982), оскорбляя их, возбуждая их враждебность и побуждая к агрессии. Испытуемые, не проявлявшие признаков фрустрации или возмущения, исключались из дальнейшего исследования.

Второе требование касается самой агрессии. Она должна представлять собой (хотя бы в ослабленной или непрямой, замещающей форме) целенаправленное действие, настигающее виновника гнева. Лишь если испытуемые реагируют целе­направленными агрессивными действиями, гипотеза катарсиса поддается провер­ке. После совершения такого действия агрессивная тенденция не должна исчезать полностью; по мнению представителей Йельской группы, она должна только сни­жаться. Степень снижения будет зависеть от того, насколько испытуемый достиг цели своей агрессии, а также от того, насколько адекватной представляется ему доступная в эксперименте форма агрессии, а ее сила — достаточной, если исходить из принципа возмездия.

Третье требование связано с необходимостью различать агрессивную тенден­цию (побуждение к агрессии) и агрессивные действия. Величину агрессивной тен­денции можно определить по силе переживаемого испытуемыми гнева (данные самоотчета) и по показателям физиологического возбуждения (прежде всего, по величине диастолического или систолического давления), Для подтверждения гипотезы катарсиса необходимо зафиксировать снижение обоих компонентов — как силы агрессивных действий, так и показателей аффекта гнева и физиологиче­ского возбуждения. Наконец, четвертое требование связано с необходимостью по ходу опыта прекратить действие первоначальной фрустрации и не создавать но­вых источников фрустрации и гнева.

Уточненная таким образом гипотеза катарсиса Йельской группы целиком со­гласуется с мотивационно-теоретической концепцией целенаправленного дей­ствия: как только достигается цель действия, мотивация к ее достижению исчеза­ет. С точки зрения этого общего принципа катарсис представляет собой лишь его особое проявление применительно к действиям агрессии. На это указывает и Кор-надт (Kornadt, 1974):

«Как и для любого другого мотивированного поведения, для агрессии следует посту­лировать снижение уровня активации после достижения цели. Такая ориентация на цель составляет существенную характеристику активированной мотивации; зависи­мость уровня мотивации от достижения цели хорошо известна еще со времени вы­полненных в школе Левина исследований Зейгарник и Овсянкиной» (р. 571-572).

Согласно предложенной Корнадтом концепции мотива агрессии Мотивационная система агрессии активируется, когда человек «по-настоящему рассердится», будь то вследствие фрустрирующей блокировки действия или же в результате ущемле­ния его интересов (Kornadt, 1982b). Аффект гнева может быть как врожденной или приобретенной реакцией на фрустрацию, так и условной эмоциональной реакцией. Активированная система мотивов оказывает влияние на предвосхищаемую привле­кательность последствий возмбжных агрессивных действий, направленных на источ­ник гнева, в частности на предвосхищение позитивного изменения эмоционального состояния при достижении цели агрессии и его негативного изменения в связи с возникновением чувства вины. Разумеется, решающую роль при этом (как и при оценке вероятности достижения цели) играет учет особенностей ситуации. После совершения действия вновь происходит оценивание сложившегося положения, и в случае позитивной оценки и соответствующего изменения эмоционального состоя­ния агрессивная мотивация снова деактивируется.