Просвещение. Эпоха просвещения.

Отвечает на вопрос: как возник Постмодернизм, а вместе с ним и исчезли субъекты в самых важных областях жизни и исчез заказ на настоящее просвещение. Как выйти из мёртвой эпохи?

ПРОСВЕЩЕНИЕ. Эпоха Просвещения. Хотя просвещение и существовало во все эпохи, но революционные широкомасштабные преобразования в обществе, науке, искусстве, технике, промышленности произошли именно в эпоху Просвещения. Что этому способствовало? Откуда возник заказ на просвещение и просвещённых людей?

           Начиная с пещерного периода люди выделяли и начинали уважать тех, кто научил всех добывать огонь, окультуривать растения, одомашнивать животных, обустраивать жилища, делать одежду и оружие и т.д. и т.п. То есть это заказ от общества в целом, но и этот заказ был снижен при рабовладельческом строе: зачем там всяческие усовершенствования, когда есть рабы, рабочий скот в виде совершенно бесправных людей. Заказ от правящего класса вызван был тем, чтобы оформить божественное, а затем и культурное, происхождение правителей, их претензии на высокий и даже наследственный статус, их право управлять, а низам оставить только одно право – быть управляемыми. После падения рабовладельческого строя прошёл очень тёмный тысячелетний период истории, в конце которого граждане должны без рабов, сами научиться добывать средства к существованию, сами трудиться и кормить себя и возник от общества новый заказ на профессионалов, просвещённых людей, которые должны были бы обеспечить эффективную деятельность. И таких профессионалов требовалось много, то есть появился целый класс таких профессионалов и они сами сформулировали свой собственный заказ на просвещение и просвещённых людей. Этот заказ и создал эпоху Просвещения, Ренессанс. Претерпел сильные изменения и заказ от правящего класса. Теперь сначала резко снизились, а затем и совершенно исчезли утверждения о божественности происхождения. Божественная монархия постепенно превращалась в конституционную. Некоторые из тех, кто сильно возражал против этого, поплатились головой. И тогда правящий класс своё превосходство над быдлом, своё избранничество, должен оформить в виде особой, аристократической культуры: интеллектуальной, духовной, эстетической, поведенческой и т.д. и т.п. Со стороны высшего слоя возник заказ на высокую культуру, искусство, литературу, музыку и этот заказ не противоречил заказу образованного слоя, и был с радостью им исполнен, обеспечив тем самым Золотой Век во всех видах искусств, наук. Заказ от народившегося капитализма обеспечил гигантский научно-технический прогресс. В свою очередь, научно-технический прогресс сильно повлиял и на гуманитарную сферу.

           Исторически сложившиеся субъекты Просвещения сами подверглись сильному изменению, вплоть до современного состояния, где субъекты заявляют о конце эпохи Просвещения (Модерна) и о наступлении новой эпохи – Постмодернизма. Мир не обратил внимания на вывод, сделанный французским философом М. Фуко о гибели человека в ближайшие десятилетия. Гибели не физической, а волевой. А так как это было сказано несколько десятилетий назад, то мы сегодня и наблюдаем умершего человека, живой труп. Такой человек не может быть субъектом чего бы то ни было, и эпохи Постмодернизма в том числе. Сможет ли родиться, выходя из этого кризиса, новый человек с новой волей, новым разумом, новыми ценностями – это не праздный вопрос, от ответа на который зависит и жизнь и смерть и судьба его. Сегодня не только государство отделило себя от религии, экономики, культуры, но и человек. Воля человека делается всё более примитивной, и она ушла из сложных, и самых важных областей жизни. Сначала шёл процесс измельчения целей во всех этих областях, и, наконец, их сделали совсем бессмысленными, то есть довели до абсурда, а затем этот абсурд сделали предметом всех видов искусств. Не просто великие, а даже заметные личности навсегда исчезли и из политики, из экономики, из культуры, из управления. Продолжают ругать старых кумиров и это при полной невозможности всерьёз даже обсуждать современных, безличностных, скоропортящихся кумиров. Попса процветает не только на эстраде, но и в культуре, политике, экономике, управлении. Поэтому у Постмодерна нет и не будет субъекта, а значит это мёртворождённая эпоха, о которой некому и нечего сказать. Поэтому в эту мёртвую эпоху естественны ЕГЭ, болонская система, обучение не преобразующее, просвещающее, а создающее биоробота с заданным, предсказуемым поведением, не способного стать субъектом.

           Бессубъектная эпоха, в которой мы сегодня пребываем, может стать могилой человечества, а может, нахлебавшись современной мерзости, дойдя до самого дна, возненавидев эту мерзость, породить сначала хотя бы спрос на высокий интеллект, высокие чувства, высокий дух, а затем и на высокую волю, которая смогла бы создать новую, и самое главное, в высшей степени живую эпоху. Именно эта воля и создаст могучих субъектов, которые создадут новый заказ на новое просвещение. Если из прошлого мы должны брать не пепел, а огонь, то из прошлого мы должны взять вечно живую классику, а не мёртвые произведения, создавшие мёртвую эпоху. Не подражание классическим образцам, а дух, дело, цели классики должны быть усвоены и продолжены также творчески, как это делала сама классика. Её воздействие было не столько эпатирующим, что только и желают замечать современные авангардисты, сколько возвышающим, вразумляющим, одухотворяющим, воспитывающим высокого субъекта.

           Самой главной разрушительной силой в эпоху Постмодерна стали не их произведения, а наиболее употребляемые ими слова, такие как творчество, новизна, свобода, демократия и т.д. Созидание также надо начинать через изменение слов, как это предлагал ещё Конфуций, главных слов, изменением их смыслов, содержания, энергии, программ и введением новых терминов, с акцентом на созидающее творчество, созидающую волю, глубокий интеллект, высвечивающий убожество всех видов авангарда. Величие задач, которые можно осознать только через новые слова, или новое содержание старых слов, может породить и нового настоящего волевого субъекта, который и создаст новый заказ и на новое просвещение, и на новую культуру, и на новую политику, и на новую экономику. И, самое главное, это не будет мёртвая эпоха.

ПРОТЕКЦИОНИЗМ

Всё чаще на международном уровне звучащие обвинения в протекционизме исходят из стран, наиболее заражённые этой болезнью, если на самом деле это болезнь, против чего и направлен пафос статьи.

ПРОТЕКЦИОНИЗМ. В последнее время почти на всех мировых экономических форумах объявляют чуть ли не «крестовый поход» против протекционизма, против национального эгоизма. И борьбу с этими пороками возглавили как раз те, кто заражён ими в наивысшей степени. Самым последним и наглядным проявлением протекционизма является западная теория «золотого миллиарда». Правящие элиты наций, не попадающих в «золотой миллиард» мечтают попасть туда без своих народов, но это право они должны заслужить. Вот они и служат хозяевам этого миллиарда, и проявляют «понимание», и отчитываются о проделанной разрушительной работе. Странно ожидать от них, что они будут инвестировать средства в то место, которое ими же и должно быть разрушено, унижено. Русские бояре, дворяне, советская номенклатура в период застоя всегда относились к своему народу как к рабам, а превратившись в современных олигархов разве они могут демонстрировать другое поведение. При самой цветистой либерально-демократической болтовне внедряют «общечеловеческие» (ложно западные) ценности, по которым рядовой гражданин России лишён прав на образование, лечение, труд, отдых и на другие «пережитки проклятого прошлого». Владельцы и обитатели новых дворцов сделали невозможными для рядовых граждан иметь даже хижины. В нашей правящей элите почти невозможно обнаружить протекционизм, и, несмотря на это, Запад продолжает бороться с русским протекционизмом, и это находит «понимание» у наших правителей. Даже в международных законах записана норма о том, что любой народ, доведенный до нищеты, имеет право на восстание против своих правителей. Здесь надо было бы добавить «и против внешних поводырей и их слуг». И самое важное, народ, способный на такое восстание, вряд ли будет спрашивать кого бы то ни было о таком праве, или даже интересоваться какими-то международными положениями. Все эти международные положения не легитимны и долго ещё будут не легитимными. И нужна огромная работа, чтобы по-настоящему легитимные законы впервые появились в мире. Сегодняшняя мировая элита на такую работу просто неспособна.

           Чтобы ответить на вопрос: «Как в мире обстоит дело с протекционизмом?», надо разделить страны, взявшие на себя роль мировых гегемонов, и остальные, вернее, правящие элиты остальных государств.

           Во-первых, мировые гегемоны запрещают протекционизм всем странам, кроме как самим себе. Двойная мораль здесь совершенно очевидна. «Патриотизм как свойство негодяев» - это проходит в колониях, но непатриотичность в США и других странах Запада, особенно в государственных служащих, сурово наказывается. У нас слово «патриот» стесняется произносить даже оппозиция.

           Во-вторых, Россию на заседания «Большой восьмёрки», посвящённые экономике, не допускают, поскольку там идёт речь о самых важных, экономических, интересах, где российские интересы никто из них не желает учитывать. Но на цветистую, ничего не обязывающую, либерально-демократическую болтовню её допускают в качестве почётного члена. Там был бы уместен и русский ансамбль балалаечников.

           В-третьих, в нашей Конституции международное право признано выше чем национальное. Неужели народ давал верховную власть над собой ради того, чтобы поддерживать международное право, и права США и Англии. Отсутствие реального протекционизма обязательно для всех, кроме Запада, которому позволено легко нарушать любые международные права.

           В-четвёртых, требование протекционизма должно исходить из всех, и особенно из самых нижних, слоёв народа, чтобы напоминать правящей элите о её самых важных, прямых обязанностях, о которых быстро забывает всякая, замкнувшаяся в себе, элита. Как бы ни были величественны её новые хозяева, у которых она ходит в холуях, и ещё гордится своим холуйским статусом, ей надо усвоить, что её зависимость от своего народа всё равно гораздо сильнее, хочет она этого или не хочет. Что их «уважают» не потому, что они сами по себе что-то значат, а потому, что у них за спиной великий народ, и, пока ещё, могучее государство. Когда и народ и государство будут уничтожены, ваша цена опустится до нуля. Холуёв нигде не уважают.

           В-пятых, инфантильное поведение. Как годовалый младенец капризничает, грубит, бьёт тех кто его любит, и тихо, настороженно, правильно ведёт себя с чужими людьми и детьми. Такое же поведение позволяет себе и наша элита. Она хамит, презирает, пинает, злорадствует по отношению к своему народу, к единственному народу, который способен её любить, понимать, простить. В то же время, она пресмыкается перед другими народами и ведёт себя у них так, что она делается неотличимой от иностранных недоброжелателей России.

           В-шестых, социализм уничтожил не только меркантильную, но и нравственную составляющую собственности, то есть как раз то, что и делает собственность священной. Финны, лесной народ, учитывают каждое дерево не только на своей ферме, но оберегают все деревья в своей стране. Вся перерабатывающая лесная промышленность работает на привозном русском лесе. Но вот им продали на корню лесной участок в России и они выгребли из него всё что возможно и невозможно и оставили после себя безобразный лунный пейзаж. Чужое можно и не беречь. Наш бизнес относится ко всем русским природным ресурсам, как финны к чужим. И не только к природным, то есть к лесу, воде, земле, рекам, озёрам, но и к своему народу, к его культуре, истории, вере, к своим городам, деревне, к своим дорогам. И из таких людей у нас создана элита. Как из мусора нельзя создать сдобную булочку, так невозможно из материала партий и ни на что не годных людей создавать элиту. Для неё должен быть найден совсем другой материал.

           В-седьмых, холуи находят поддержку за границей, но их стремление к гедонистическому паразитизму не может быть одобрено своим народом. Они слабо понимают, что их связь с западными хозяевами такая же как связь рыбака с червем, то есть как связь с наживкой. Величественные позы наших холуёв ещё не везде у нас сделались смешными, и мешает этому их власть. Они не способны серьёзно улучшить положение народа, но способны сильно ему нагадить. При всей смехотворности их роли, относиться к ним несерьёзно нельзя. Народ давно смеётся над ними, что видно из пословицы «Загордилась свинья, что о панский тын почесалась».

ПРОЦЕССНОЕ МЫШЛЕНИЕ

исследуется на примере истории народов, цивилизаций, где накопились судьбоносные проблемы.

ПРОЦЕССНОЕ МЫШЛЕНИЕ. Простейшая модель, имеющая гуманитарный смысл, имеет три измерения – среда, время, субъект. Эта модель поможет увидеть некий гуманитарный процесс. Исторически вначале человек пытался побороть агрессию среды и языческие боги должны были помогать человеку в этом. Великие монорелигии делали акцент на субъекте, на его качестве. Религии стали основой самой высокой этики.

           Расцвет естественных наук, техники, промышленности, экономики, как показалось, убрал агрессию среды. Субъект сделал своё дело, теперь можно дать ему отдохнуть и от суровой веры (атеизм) и от интеллекта, дав ему низкий статус. Среда вновь сделалась агрессивной, а субъект бездуховным и безответственным, и он не станет обвинять в этом себя лично, а начнёт считать виноватыми урбанизм, экологию и время. Обвинять время имело бы какой-то смысл если бы среда и человеческие общества не зависели от человека, но всё выглядит строго наоборот. И среда, и все человеческие сообщества стали в очень сильной степени зависеть от человека, от его веры, от его воли. Кирпич на крыше, если бы мог говорить, сказал бы, что ему хорошо лежать на крыше, или быть в свободном полёте, но не тогда, когда он разбивается о тротуар. Здесь кирпич находится в процессе, который от него не зависит и он имеет полное право жаловаться только на время. Но человек, который может влиять на траекторию процесса, и даже изменить своё положение и сам процесс, должен понимать, что он зависит не только от времени, и меньше всего от времени.

           Этот объемлющий всё человечество процесс, в разных вариациях, повторяется в историях наций, цивилизаций, народов, племён, родов и даже семей. На первом этапе этого процесса происходит настолько большая агрессия внешней среды на человеческое сообщество, что самым важным вопросом становится вопрос о выживании этого сообщества. У некоторых сообществ появляется субъект с высоким духом, интеллектом, волей, вокруг которого создаётся консенсус и тогда делается возможным второй этап, когда сообщество смогло решить свои самые жгучие проблемы. Иногда, сразу после окончания второго этапа, иногда через длинный ряд поколений потомков, начинается третий этап, на котором потомки начинают думать, что мир, за который предки заплатили очень высокую цену, на самом деле ничего не стоит, и что этот мир, от века данное, естественное состояние. На самом деле, мир – это неестественное состояние, и человечество, пока ещё, живёт по законам джунглей. Такие потомки начинают паразитировать и проедать все материальные, духовные, интеллектуальные богатства своих предков и для них наступает соответственно цивилизационный, национальный, родовой или семейный апокалипсис.

           Каждый из трёх этапов может иметь разную продолжительность, от нескольких лет до сотен и даже тысяч лет, если говорить о человечестве. На разных этапах доминирующими являются разные психологии, разные кумиры, разные идеологии.

           На первом этапе доминируют страх, отчаяние, которые слабые народы не выдерживают, и они исчезают как народы, а сильные народы закаляются в этих испытаниях, и выходят из них ещё более сильными. В этот период они мечтают уйти от голода, холода, смерти. В России это монгольское иго продолжавшееся 250 лет и Смутное Время, продолжавшееся 25 лет. В разных слоях народа могут быть свои представления о том, как выйти из катастрофы, и там ещё какое то время продолжаются интриги, но реальное освобождение происходит тогда, когда появляется субъект, в которого верит весь народ, интриги прекращаются, и наступает второй этап.

           На этом этапе происходит общенародный консенсус. Весь народ начинает высоко ценить ум, совесть, справедливость, волю. Никаких признаков бюрократического лежбища, то есть тёплых мест в управлении нет. Доступ мерзавцам и бесталанным людям во власть сильно ограничен по сравнению с мирным временем. В этот момент решается много таких проблем, которые в мирное время решить было бы совершенно невозможно. Чтобы сохранить эти высокие качества и уважение народа к таким качествам, мудрые сообщества создают институт дженльменства, как в Англии, институт монашества, как в христианстве, или в обществе в течение столетий вырабатывается психология служения, как в России. Если этого нет, то через два, максимум через три, поколения наступает третий этап. То есть все эти институты позволяют выиграть время, и в этот момент на время никто не жалуется.

           Появляется поколение, которое совершенно не понимают, что такое голод, холод, прямая угроза жизни. Плюс к этому молодёжь может бесплатно получить самое дорогое лечение, образование, а также вполне реально получить и бесплатную квартиру. Плюс к этому полное отсутствие безработицы. Низкий уровень криминала, межнациональной напряжённости, показатель самоубийств самый низкий в Европе. Население хотя и медленно, но растёт. Все дети обеспечены детскими домами, низкими ценами на детские игрушки, одежду, книги. Продолжительность жизни в среднем выше 70 лет. То есть все проблемы, связанные с выживанием, худо-бедно решены и новое поколение начинают беспокоить проблемы, связанные с комфортом: у нас в дефиците колбаса, джинсы, качественные промтовары, автомобили, туалетная бумага, которые в изобилии демонстрируют западные соседние страны. Меняется и психология народа, происходит переоценка ценностей. Все жизненно важные проблемы вдруг оказываются неважными, и на первые места выступают излишества, или, выражаясь мягче, не такие важные проблемы как здоровье, образование, право на труд, жилище и социальную защищённость. Новое поколение жалуется на тяжёлую среду, на сталинские репрессии, которых оно совершенно не знает, и легко сравнивает их с брежневскими и андроповскими репрессиями, и чаще всего жалуется на время. Скоро они поймут, что они жили как раз в самое счастливое время. Но это понимание придёт к ним опять же не через голову, а, как у самой тупой скотины, через среду, которая в очередной раз станет агрессивной.

           Проблемы отцов и детей не так остры, когда отцы из первого этапа, а дети из второго, как тогда, когда отцы из второго, а дети из третьего. Горький опыт и интеллектуальные достижения отцов и дедов, решивших тяжелейшие проблемы, производят всё меньшее впечатление и влияние на потомков, потерявших и способность и желание решать такие проблемы.

           Итак, из всех трёх этапов, человеческие сообщества только на втором этапе ищут разума, воли, то есть вынуждены поступать как «человек разумный». На других этапах, первом и третьем, он поступает как животное. На первом этапе, когда агрессия среды принимает катастрофический характер, реакция человека чисто животная. Он, как и волки, сбивается сначала в примитивные стаи, но человеческий интеллектуальный потенциал даёт ему другую, более богатую перспективу, когда человеческие сообщества могут на многие годы вперёд решить свои основные проблемы полностью. Потомки волков не могут отказаться от интеллектуальных достижений своих предков, так как будут тут же наказаны, и у них третий этап невозможен, то есть у них невозможен апокалипсис. Животное никогда не может себе позволить роскошь физически и интеллектуально расслабиться, так как физический и интеллектуальный потенциал их невелик, и не позволяет им решить их жизненные проблемы на длительный срок.

           На третьем этапе человек отказывается от своих главных преимуществ перед животными ради того чтобы уйти от всяких тягот, физических, духовных и интеллектуальных, что и вызовет атрофию соответствующих способностей, его деградацию. Лютый враг или жестокий деспот может заставить народ взяться за ум, если же пытаться эту проблему решать с помощью разума, то разум этот должен быть процессным, то есть никогда не зацикливаться на одном этапе, как бы он ни был важен. Народы и цивилизации, доминировавшие в мире последние 300 лет, сегодня находятся в самой опасной стадии третьего этапа. Другие же народы с большими проблемами пытаются убежать от этих проблем, вместо того чтобы решить их.

           На вопрос: «Как может человечество выйти из этого третьего этапа с честью?» может дать хороший ответ только настоящие гуманитарные науки. Количество учёных в этой сфере за последние 100 лет увеличилось в десятки раз, и во столько же раз снизилось количество и качество значимых открытий. И для того чтобы дать более-менее адекватный ответ на этот вопрос необходимо процессное мышление со следующими особенностями.

1. Адекватное восприятие исторического процесса может дать только процессное мышление, то есть мышление, которое анализирует не столько проблемы в разные исторические эпохи, сколько весь процесс рождения, процветания и гибели народов, цивилизаций. История одного и того же народа совершенно по-разному оценивается историками эпохи рождения, эпохи процветания и эпохи загнивания. Своё прошлое человек должен изучать не для того, чтобы им гордиться, а для того, чтобы верно оценить наследство, полученное от своих предков, опасности и трагедии, с которыми справились предки, и новое поколение пожелает этот успех зафиксировать и продлить, и тем самым продлить время своего существования. А также воспитать субъекта, который бы спроектировал и создал новую эпоху, новый успешный исторический процесс. Если этого не произойдёт, то среда вновь сделается агрессивной, не окажется достаточного времени для решения вновь возникших проблем, а все субъекты будут только жаловаться на среду, и на время, но никогда на самих себя.

2. Диалектический подход к изучению природных процессов может быть в какой-то мере полезен, но он не сможет объяснить суть исторических процессов, а тем более найти источники развития человеческих обществ. В диалектике изучаются изменения среды во времени, но полностью отсутствует субъект развития. Деградация субъекта в человеческом обществе: деградация индивидуальная, личностная, экономическая, политическая, нравственная, приведёт это общество в упадок. И этому не сможет помешать ни самая благоприятная, комфортная среда, ни очень продолжительное время без каких-либо катаклизмов.

3. «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку» - жаль, что это очень древнее утверждение до сих пор остаётся непонятым. Живые, и особенно человеческие процессы нелинейны. Исторический процесс одного и того же народа в разные эпохи подчиняется разным законам, и новый созидаемый процесс будет развиваться совершенно по-новому, и будет также уникален. Могут сказать «значит ничей опыт, ни западный, ни опыт своего народа нам совершенно непригоден?». Неверно, но пригоден только хорошо осмысленный опыт, а не трафарет. Самые опасные люди те, кто требует «Не изобретать велосипед», и тогда обществом начинает управлять бездумная, бессмысленная его часть.

4. «Заложишь привычку – пожнёшь характер, заложишь характер – пожнёшь судьбу». Человеческие сообщества это системы, и для того чтобы изменить судьбу этих сообществ необходимо менять системы. Судьба всех бюрократий в мире почти одинакова, и судьба народов, в которых окончательно победила бюрократия, также одинакова. Народ, в котором победила бюрократия, переживает не свою уникальную судьбу, а судьбу гниющей бюрократии. Как тело, поражённое раком, развивается не по своим законам, а по закону болезни. Поэтому бюрократию надо заменить на более адекватное управление не потому что это не процесс, а потому что это совершенно другой процесс, ничего общего не имеющий ни с каким здоровым общественным процессом.

ПСИХОЛОГИЯ

Кризис психологии, о котором говорил Выготский, не преодолён и сегодня. Произошло не излечение от болезни, а привыкание к ней. В статье попытка наметить путь развития и прогресса в психологии

ПСИХОЛОГИЯ. 80 лет назад Выготский пытался исследовать кризис в психологии и пути выхода из него. К сожалению, почти все проблемы, связанные с этим кризисом, сохранились и по сей день. И сегодня, по выражению Выготского, «психология хочет быть естественной наукой о неестественных процессах». Признав, что материальные инструменты очень мало или почти ничего не могут дать настоящей психологии, с необходимостью возникает вывод о том, что действенные инструменты здесь надо искать не в материальной сфере, а в интеллектуальной, чувственной. То есть в психологии решающую роль играет теоретическая деятельность. Ярким примером такой строго теоретической, строго интеллектуальной науки является математика. Хотя математические методы и истины мало что могут дать психологии, но как пример успешной теоретической науки, он очень полезен. Математические достижения были бы невозможны, если бы у математиков отсутствовала высочайшая интеллектуальная, логическая дисциплина и высочайшая точность, содержательность математических терминов. Без этих качеств невозможен прогресс ни в какой теоретической деятельности, и в психологии в том числе. И начать надо с точной терминологии, со словаря. Выготский считал слово теорией факта, таким образом качество слова определяется качеством теории. Слово должно появляться не в начале, а в конце, в результате исследования, и наиболее точно отразить достижения этого исследования. Выготский восторженно отозвался об академике Павлове, который в своей лаборатории наказывал штрафом тех сотрудников, которые употребляли новые бессодержательные слова. Слова могут быть не только орудием истины, но и орудием лжи. Сначала в результате то ли некачественной теоретической деятельности ложь проникает в слова, то ли кто-то агрессивно оболгал хорошие слова, в дальнейшем начинает лгать уже сам язык, в котором эти слова присутствуют. Таким образом, самый честный, порядочный человек, с уважаемыми честными намерениями, пользуясь таким языком, может стать бессознательным проводником лжи.

           Ещё в 60-х годах один английский учёный указал на снижение теоретического уровня физики, то есть в эпоху наивысшей моды на физиков. Физики в это время требовали всё более дорогостоящие установки для проведения одноразового эксперимента всего-навсего для того чтобы подтвердить или опровергнуть новую гипотезу. Парадокс, но прибор, с помощью которого было сделано самое большое количество открытий в физике, это обыкновенный мыльный пузырь. До этих открытий доросли прежде всего теоретики, блестящие умы. Не блестящие, не высокие умы, такого рода пузыри, пусть не мыльные так водяные, тупо наблюдали тысячелетиями и совершенно бесплодно.

           В психологии эта проблема ещё более удручающая. Мало того, что объект изучения гораздо сложнее мыльного пузыря, открытие, конечный результат исследований в психологии нельзя увидеть, пощупать, а только понять разумом, принять чувством и душой. Теоретически неразвитый человек в психологии не сможет не только сделать открытие, но даже воспринять готовый результат. Но самым удручающим является то, что в гуманитарную сферу устремляются люди, потерпевшие в школьные годы фиаско именно в теоретической деятельности в таких предметах как математика, физика. Отсюда в гуманитарных науках считается извинительной, вполне допустимой, теоретическая, логическая расхлябанность, делающая невозможным никакой прогресс в них.

           Для исправления этого положения вначале полезны даже административные меры, которые в дальнейшем надо совершенствовать. Надо организовать очень узкий Совет из людей с очень высокой теоретической культурой и провести экспертизу не только диссертаций в гуманитарных науках, но и образовательных учебников и программ гуманитарных предметов в школах, ВУЗАХ. Необходима обширная программа переподготовки преподавательских и воспитательных кадров в детских садах, школах, ВУЗАХ. У нас жалуются на то, что ВУЗЫ не выпускают хороших экономистов, менеджеров и т.п., и не жалуются на то, что у нас нет хороших соответствующих учителей. Положение с этим на Западе не намного лучше. Решать эту проблему нам никто не поможет.

           Так как объектом изучения в гуманитарных науках является не только изучаемое, но и изучающий, а это, в свою очередь, в наивысшей степени относится к психологии, то и издержки в этих науках наносят самый большой вред не только объекту, но и субъекту изучения. С выводами гуманитарных наук необходимо обращаться также осторожно как и со змеиным ядом в медицине, где он может быть как радикальным спасительным средством от болезни, так и стать причиной смерти.

           Особенностью теоретической деятельности в гуманитарной сфере должно быть свойство системности, которое не является обязательным ни для физики, ни для математики. Изучаемые гуманитарные феномены, качества являются свойствами систем и добраться до сущности этих феноменов не системным образом невозможно в принципе.

           В свою очередь, и системные инструменты должны обладать ещё одной особенностью, они должны помогать нам изучать динамичные системы, то есть процессы. Как бы ни были эффективны сегодня методы, идеологии, представления, они в очень недалёком будущем окажутся неэффективными, устаревшими и очень глупо их ругать, и тратить на эту ругань силы. Процессное мышление заставит людей искать новые методы, идеологии, взгляды. В психологии, на самом деле, оказываются динамичными не только чувства, мысли, представления, отношения, но даже храбрость, мужество, и даже воля.

           Не существует общей психологии, а вместо неё имеется сумма психологий, борьба между которыми прекратилась и возникла их толерантное отношение друг к другу. Но ни борьба на поражение, когда каждое психологическое направление стремится завоевать статус психологической парадигмы, ни их равнодушное отношение не смогут породить такую парадигму. Общая психология может возникнуть только в результате консенсусного диалога, при котором не произойдёт потери ни одной из истин, содержащемся в каждом из психологических направлений. Как это ни странно, но психологи далеки от разработки и внедрения такого диалога даже внутри себя. Самое страшное то, что они не чувствуют в этом никакой нужды, разбрелись по своим норам и чувствуют себя вполне комфортно. Конфликтология, которая не может развиваться без психологии, не доросла до понятия консенсуса, и высшей целью считает достижение компромисса.

           Гуманитарии дружно выступают против нормативного подхода и используют только дескриптивный, то есть описательный. Дескриптивный подход пытается ответить на вопрос: каков предмет изучения на самом деле. Нормативный подход отвечает на вопрос: что надо сделать, чтобы предмет изучения изменил свои качества к лучшему. В первом случае одни исследователи описывают одни качества предмета, другие исследователи описывают что-то другое, но всех их совершенно не интересует сущность изучаемого. Нормативный подход без понимания сущности совершенно невозможен. Нельзя изменить предмет к лучшему не понимая сущности. Кто только не жалуется на бюрократизм, но ни один гуманитарий в мире не ставит задачу создания организационных структур, в которых начисто отсутствует бюрократизм. Проблема лидерства современными психологами понимается также как и три тысячи лет назад, а может даже и 20 тыс. лет назад пещерными людьми. Если не требовать нормативной работы, то понимание это сохранится и на последующие 20 тыс. лет, при дескриптивном подходе общеизвестные вещи оснащаются учёной терминологией, чем достигается видимость новизны взгляда, и гуманитарного прогресса. Острота ума, высокий интеллект не приносит никакого практического результата и лишь служит украшением для учёных статей, диспутов, книг.

           Кризис в психологии, на который указывал Выготский, так и остался кризисом, по сегодняшний день не только не разрешённым, но даже не изменившимся за последние 80 лет. К этому кризису привыкли, и прекрасно в нём себя ощущает современный учёный бомонд. Кризисы, проблемы перестали беспокоить, они могут даже давать хлеб с маслом. На них можно паразитировать, как на модной борьбе с бюрократизмом, с коррупцией. Это заставляет сделать вывод о том, что имеет место не столько кризис психологии, сколько кризис психологов. Психологические науки забюрокрачены, а погоня за учёными званиями стала играть такую же пагубную роль, как и «Фабрика звёзд» в эстраде. Это скорее не болезнь науки, а болезнь научного социума, которая должна быть подвергнута, в том числе, и психологическому изучению.

           Итак, для возникновения психологии как настоящей науки необходимы следующие шаги.

1. Создать консенсусную культуру общения хотя бы в своей собственной среде, то есть среди учёных психологов.

2. Научиться признавать факты, где бы они ни возникали, и чему бы они не противоречили. В психологии пока отсутствует заслуживающая уважения парадигма, а это создаёт благоприятную среду для творческого подхода.

3. Не допустить того, чтобы из психологии выбросили человеческую душу, ибо тогда предмет её перестанет соответствовать даже её названию.

4. Настроить учёных на решение проблем и кризисов, а не на благополучное и комфортное проживание с этими проблемами.

5. И, наконец, самое главное и наименее очевидное. Необходимо повысить интеллектуальный, логический, рефлектирующий уровень психологических исследований. Уровень рассуждений многих, даже известных психологов, вполне сопоставим с уровнем представителей богемы. При невысокой интеллектуальной культуре нельзя даже надеяться на какие-то достижения в науке о высших психических функциях человека.

6. Необходима организация психологов, перед которой можно ставить проблемы и требовать их решения. Психологи на сегодняшний день совершенно свободны от социального заказа. Беззаботная, почти богемная среда.

РАБСТВО.

К сожалению примеры рабства даёт нам самая высшая элита, политика, экономика, искусство и т.д., где мы до сих пор не имеем своих собственных мыслей и интересов

РАБСТВО. Расхожее определение рабства, как крайняя физическая несвобода, сегодня не работает. Получив всяческие права и свободы, современный человек не избавился от ощущения рабства, и обвинение современников в рабской психологии отнюдь не преувеличение. Нынешнюю проблему рабства нельзя осознать, не дав ему более глубокого определения, и такое определение можно найти даже у древних, например, у Аристотеля. По Аристотелю «Раб может понять любые мысли, но не может иметь своих», т.е. самые страшные цепи не внешне физические, а внутренние, интеллектуальные, духовные. Ксанф, хозяин Эзопа, гораздо больший раб, чем Эзоп. Мысли, идеи Ксанфа вращаются в очень маленьком круге, выход за пределы которого, где собственно и возможны его собственные, присущие только ему мысли, невозможны из-за духовных, интеллектуальных цепей. Эзоп имеет внешние оковы, но внутренне он свободен. Внешние обстоятельства, внешнее рабство, вызывает в нём болезненную реакцию, поскольку давит и на его внутреннюю свободу, давит, но не уничтожает.

           Люди, не сумевшие усвоить культуру своего собственного, родного ему народа, как они могут усвоить, оце