Год К.С. 22-й день Весенних Ветров

 

 

1

 

– Мы сделаем все возможное, но война начинается не только здесь, – подвел итог фок Варзов. – Тяжело придется всем.

Очень тяжело. У талигойских армий за спиной больше нет Талига. Отбиваться от кесарии и гаунау всю весну и не меньше половины лета придется собственными силами. Раньше Дорак вряд ли разберется с безобразием в столице и двинется на помощь сражающемуся Северу. А что успеет за это время Бруно?

Жермон в политике ничего не смыслил и не пытался смыслить, но знающие люди сходились на том, что в Эйнрехте от фельдмаршала ждут не просто решительных действий, но весомых результатов, причем быстро, пока смута в Олларии еще играет кесарии на руку. Если Бруно ничего не добьется, это ослабит его позиции при дворе, значит, старый вояка нацелится на ту добычу, которую сможет заполучить в ближайшие месяцы. Захватить всю Придду и Южную Марагону у него вряд ли выйдет, но несколько ключевых крепостей, которые дадут Дриксен преимущество хоть на мирных переговорах, хоть при продолжении войны в следующем году…

– Мы тоже делаем все возможное. – Резкий голос Креденьи возвращал в расписанный турами и дубовыми гирляндами кабинет. Слишком роскошный для привыкших к палаткам и крестьянским домам вояк. – Как только Бруно подойдет к Хербсте, армия станет получать повышенное жалование. Средства на это изысканы.

– Это очень своевременная и обнадеживающая новость, господин тессорий. – Вескости Райнштайнера хватило бы на четверых маршалов. – Тем не менее защищать Талиг – долг большинства из нас. Армия, за исключением наемников из Улаппа и Ардоры, может и должна сражаться за обычное жалование, но армия не может сражаться, не будучи должным образом обеспечена.

– Я знаю, – глаза Креденьи почти смеялись, – я ведь подвизался в главных интендантах и не какой-нибудь армии, а Северной. Тогда ее еще не разделили на две. Поверьте, на вашем снабжении увеличение жалования не скажется. Дополнительные расходы герцог Ноймаринен возложил на тех, по вине кого началась война, а именно на Гайифу, Дриксен, Гаунау, Агарис и их союзников, а также на некоторые талигойские семейства. Привезенные мною деньги получены из последнего источника, так как средства, изымаемые нашими доблестными моряками у враждебных Талигу стран, пока еще не доставлены.

– Не думайте, что мы не ценим ваши усилия, – проявил вежливость фок Варзов, – просто мы ждем от флота другого. Если Альмейда не вынудит кесаря отозвать значительные силы из Придды для защиты побережья, нам придется очень тяжело, какое бы жалование нам ни платили.

– Это очень важно, – оживился Креденьи. – Я достаточно понимаю в снабжении, чуть меньше в политике и еще меньше в делах сугубо военных, меня для этого слишком хорошо защищали. Так хорошо, что казалось, это будет длиться вечно. Нет, господа, вас я не упрекаю. Виноваты те, кто допустил то, что случилось, то есть придворные. В том числе и ваш покорный слуга. И вот теперь я хочу понять, чего мне ждать от вас и от принца Бруно. Поверьте, это не праздное любопытство. Тессорий должен знать, каких убытков следует ждать от этой кампании, а убытки прямо зависят от того, что здесь произойдет.

– Смотрите! – Фок Варзов отодвинул вазу с яблоками и убрал лишние грифели, открывая карту. – У меня вместе с новонабранными, ноймарами и гарнизонными частями чуть больше шестидесяти тысяч. Почти треть из них приходится держать в крепостях вдоль Хербсте, в крупных городах, у всех более или менее удобных переправ. Бруно богаче меня в полтора раза и все силы пока держит в кулаке.

Нам известно, что дриксы двинулись с места девятого или десятого Весенних Ветров. Осенью они дошли от границы до реки за девять дней, но сейчас земля для марша недостаточно просохла, так что даже идущему налегке авангарду потребуется гораздо больше времени. Полагаю, что передовые части Бруно выйдут к Хербсте в первую неделю Весенних Волн. Что он станет делать дальше, я и знаю, и не знаю. Если фельдмаршал решит не изменять канонам и собственным привычкам, жди методичных и постепенных захватов важнейших крепостей. Сперва на Хербсте, потом – на основных дорогах, ведущих к Аконе. Кампанию завершат ее осада и штурм.

Именно так дриксы действовали, вернее – пытались действовать раньше, но если фельдмаршал спешит, он может сосредоточить свои усилия на более узком участке: на дороге Доннервальд – Пирольнест – Акона.

Пирольнест – очень привлекательная цель. Во-первых, он расположен ровно на полпути между Хербсте и Виборой. Во-вторых, там, как и в Мариенбурге, сходятся несколько дорог, идущих с востока на запад. Захватив сперва Доннервальд, а затем Пирольнест, Бруно создаст себе надежную базу для наступления на Акону, заодно отрезав Западную армию от Ноймаринен и Старой Придды.

Все это Жермон уже слышал, обдумывал, даже видел во сне. Он знал Бруно не так долго, как Вольфганг, но достаточно, чтобы признать правоту маршала, и все равно боялся. Опасения казались надуманными, нелепыми, противоречащими всему, что было известно о дриксах и их фельдмаршале, но успокоиться Ариго не мог. Ойген, с которым генерал делился своими опасениями, шутил, что Герман больше думает, как форсировать Хербсте, чем как этому помешать. Бергер опасался другого. Того, что днем казалось очевидным суеверием, а ночью чем-то действительно важным, но слишком непонятным, чтобы ломать над ним голову. У бергера и талигойца были разные страхи, но пакостей от кампании и от года ждали оба.

– Теперь мне есть над чем подумать, – торжественно объявил Креденьи. – Как ни странно, я все понял. Видимо, потому, что вы не сказали главного, но я не настаиваю. Разрешите откланяться.

– Я приглашаю вас на обед.

– Вынужден отказаться, – вздохнул тессорий, несомненно, обрадовав маршала, не держащего разносолов. – Последнее время я вожу свою пищу с собой и пью только молоко. К тому же чем быстрее я буду в Хексберг, тем быстрей из Улаппа придут новые пушки.

– В таком случае я не только не могу вас задерживать, но и не хочу, – усмехнулся фок Варзов. – Генерал Райнштайнер обеспечит вас должным эскортом. Я доверяю своим людям, но охранять тессория и будущие пушки следует бергерам. Генерал Ариго, вы согласны съесть то, что предназначалось нашему гостю?

– Согласен, – заверил Жермон и понял, что и в самом деле голоден.

 

2

 

Издали «Сытый дракон» ничем не отличался от других заведений, подстерегавших на большой дороге беспечных путников, но только издали. Разглядев обладающую роскошным дамским задом и еще более роскошным пузом гребенчатую тварь, Марсель понял, что батюшке мимо такого не проехать. Пусть Рокэ сколько душе угодно чует руины, предательства и прочую пакость, Валмоны тоже не без таланта и никогда не пропустят достойную кухню, что много приятней.

– Заворачиваем! – приказал виконт разогнавшимся спутникам. Кэналлийцы могли сутками ехать вперед, по изящнейшему выражению покинутого Шеманталя, «не спамши и не жрамши». Марсель тоже мог, но не хотел. Алва отлеживался в Савиньяке, Ракан развлекал закатных кошек, и к виконту вернулась любовь к удобствам, хоть и несколько изменившаяся. Марсель нынешний без крайней на то нужды нипочем бы не напялил тряпки, в которых щеголял прошлой весной, а щипцы для волос зашвырнул бы в ближайшую канаву. Что уцелело от былого Валме, так это отвращение к утренним пробуждениям и сухомятке. Фамильное.

Солнце приближалось к полудню, а граф Валмон еще почивал. Батюшкин камердинер, не сразу признавший в предводителе дюжины кэналлийцев надежду рода, всплеснул руками и замер у стены в позе любимого светильника Коко, но с платяной щеткой вместо фонаря. Виконт ловко подхватил стоящий на столе бритвенный прибор и вступил в заполненную батюшкой спальню. Разумеется, лучшую в трактире.

– Кушать, то есть, простите, бриться подано, – возгласил он.

Батюшка приоткрыл правый глаз и дал знак подойти. Марсель подошел. Ухоженный палец коснулся воды и взмыл вверх.

– Слишком горячо. Пусть остынет.

Вода была ровно такой, как нужно, но Валмон раз и навсегда запретил себе и домочадцам совмещать туалет с важным разговором, а любопытство не позволяло ждать окончания процедуры. Марсель пощупал тазик и деланно вздрогнул.

– Убийственно! Дави наконец-то дозрел до покушения на вашу жизнь… Господин член регентского совета, разрешите доложить! Господин Первый маршал Талига желает видеть вас в замке Савиньяк.

– После обеда, – отрезал папенька. – Приглашаю вас попробовать новорожденного ягненка.

– Благодарю. Между прочим, рэй Эчеверрия, отбывший в Савиньяк, не только не дожидаясь обеда, но и презрев ужин, вас раскусил. Он утверждает, что вы меня прокляли без должной страсти, соответственно, проклятие не действует. Еще он утверждает, что я вправе требовать у кэналлийцев все, что хочу. Мне нужно с дюжину сапфиров, немного кружев, пару книг и алую ройю, но я могу добыть что-нибудь и для вас. В Кэналлоа наверняка водятся астры…

– С самого начала, – потребовал папенька, окончательно отвергая тазик. – Вы явились в столицу в начале зимы, а герцог Алва, вопреки вашим бодрым заверениям, оказался на свободе только сейчас. Хотелось бы понять, чем вы все это время занимались.

– Я боялся! – мстительно признался Марсель. – За ваши цветы. Озеро на месте Валмона казалось мне излишней роскошью, тем более – соленое. Видели бы вы Гальбрэ! Там не растет даже полынь и эти, забыл, как они называются, но Готти, пока не стал львиной собакой, был ими буквально облеплен. Их приходилось вычесывать…

– Я утратил нить вашей мысли. – В голосе графа послышались громовые раскаты. Пока еще отдаленные.

– Я говорил об астрах, – охотно напомнил Марсель, – то есть о том, что они вымрут, если рядом будут соленые озера.

И папенька не выдержал. Он проревел именно те слова, которых добивался Марсель. Дальше пошло, как в любимой с детства песенке.

– Озера могли бы появиться, – несся вперед наследник, – если б я нарушил присягу. Присягу я бы нарушил, убив короля. Короля я бы убил, чтобы освободить от присяги Первого маршала, а Первый маршал сидел в Нохе, чтобы в Кэналлоа не было озер.

– Бред, – вынес вердикт отец.

– Не бред, – не согласился сын, – кошмар. Надорский. Оруженосец Окделл осудил своего господина. На шестнадцатую ночь случилось озеро. На месте замка. Озера я пока не видел. Видел гальтарскую маску у Капуль-Гизайлей. Символ возмездия… Так выразился барон, пока виновник торжества созерцал кошмары. Молодой человек был пьян, как родовой символ, а это способствует блужданию духа. Или витанию? Короче, Повелитель Скал видел, что случилось с его оплотом. Конечно, замок был развалюхой, но и там люди жили…

Марсель перевел дух. Произнесенные вслух слова перестали быть смешными, зато вспомнилась гальтарская рожа. Маска падала в ночь гибели Надора. Маска падала в день смерти Альдо. Маска падала в день его коронации. А если она грохнется снова? В четвертый раз?

– Вы надоели сами себе, – удовлетворенно произнес родитель. – Тем не менее поздравляю. Ваши выводы о причинах странного поведения герцога Алва не лишены остроумия.

– Он сам об этом говорил, – с непонятной усталостью отмахнулся Валме. – Еще в Фельпе. Мы ждали боя, и Алва вдруг вспомнил, почему вместо клятвы на крови стали клясться честью. В древности клятвопреступников пожирали какие-то твари, вот самые дошлые и придумали честь. Правда, о родичах и владениях речи вроде не было, но позже я узнал про Гальбрэ…

– Вы узнали, что все жители города поголовно поклялись кровью?

– Я видел озера, – огрызнулся Марсель. – Не помню, как в Надоре с солью, но с предателями там все в порядке. Было.

– До такой степени в порядке, что замку следовало рухнуть во время мятежа, – отец все схватывал на лету, иногда это раздражало, но не сейчас, – хотя постойте… Обращать и наставлять Эгмонта после встречи с Вороном смысла уже не имело. Соответственно, не имело смысла уничтожать замок. Что ж, виконт, напрашивается вывод, что вы имели возможность спасти Надор, но не сделали этого. Не думайте, однако, что я вас порицаю. Это тот редкий случай, когда незнание оправдывает полностью. Трудно сказать, завалило бы Окделла, живи он в собственном доме. Тот, кто уничтожил Надор, мог счесть дарственную узурпатора недействительной.

– Как и мои верительные грамоты, – вздохнул бывший посол. – Сохранить урготское имущество и загубить Валмон было бы не по-хозяйски, но Гальбрэ-то снесло полностью. Со всеми окрестностями. То ли за верность самозванцу, то ли за что-нибудь еще… Лично мне проверять не хочется, разве что Ворона спросить. Видели бы вы, как он глядел на эти озера… А потом как примется жертвовать собой. Вы бы бросили астры, нас и отечество ради Фердинанда?

– Нет. – Отец казался чуть ли не оскорбленным. – Если б речь шла о Фердинанде как таковом.

Иди речь лишь о Фердинанде, Алва бы и не оглянулся. Он не оглянулся бы даже на Вейзеля с фок Варзов. Сделал бы дело, а после напился и швырнул бы в огонь очередное письмо. Чтобы сгорело…

– Сильвестра Алва любил, – задумчиво произнес виконт, – а короля – нет, но даже для Сильвестра… Нет, дело не в чувствах, а в присяге. Я ее разыскал. Это тоже подсказал Ворон. Не мне, Придду, когда возвращался в Ноху. Алва велел Спруту, когда тот станет приносить маршальскую присягу, хорошенько подумать. Окделл это слышал и рассказал. Подумать ему и в голову не пришло, а я попробовал. Все сошлось, и вдруг Надор! Я хорошо помню присягу оруженосца, сам приносил…

– «Честь моего господина – моя честь…» – подсказал папенька. – Боюсь, в юности вы восприняли это обязательство слишком буквально. Графиня Рокслей костлява.

– Не очень. Не понимаю, как присяга оруженосца, тем более отмененная самим же Алвой, могла угробить Надор, но она угробила. В Нохе Алве ничего не грозило, и я решил подождать. Я вертел все свои присяги и так, и эдак. Они казалась бескровными и безвредными, но в Надоре не уцелел никто, а вы слишком хорошо управляете Валмоном. Графство стало излишне многолюдным для землетрясений.

– Разумеется, – проворчал папенька и вновь попробовал воду. – Теперь может быть, но осадок мне не нравится. Пусть заменят… Виконт, вы меня удивляете. Неужели так трудно сообразить, что этот Окделл вдобавок к клятве оруженосца поклялся в чем-нибудь еще? На этот раз именно кровью.

 

3

 

– Не представлял, что тессорием может стать не Манрик, – улыбнулся Жермон, – но Креденьи, на мой взгляд, не хуже.

– Старый плут, – согласился фок Варзов, – и всегда был плутом, но без пороха мы не останемся. Я не стал ему говорить, что дриксы за зиму подготовили осадный парк, который позволит занять Доннервальд быстрее, чем хотелось бы нам.

– Если Бруно навяжет нам сражение, – Райнштайнер отодвинул то, что осталось от гуся. Жаль, не того, что нацелился на Доннервальд, – исход его вряд ли будет приемлемым.

– Согласен, – кивнул Вольфганг, и Жермон внезапно решился:

– Мне не дает покоя сражение в самом начале кампании. – Все, главное сказано! – У нас треть армии в гарнизонах, у Бруно она, как вы сами только что сказали, собрана в кулак. Да, что-то он оставит для охраны Гельбе, что-то отрядит в Марагону и дальше на запад, но тысяч семьдесят у фельдмаршала будет при любом раскладе. Если мы на них нарвемся, ничего хорошего не выйдет, а наш разгром развяжет дриксам руки. Они смогут орудовать тут куда как спокойней и уверенней… Думаю, Бруно это очевидно.

– Это очевидно мне, и это было бы очевидно Фридриху! – Варзов то ли хмыкнул, то ли хрустнул послеобеденным яблоком. Раньше, то есть до известий об Алве, он позволял себе пару стопок, теперь как отрезало. – Если «гуси» вздумают бегать за нами по всей Придде, нам же лучше. Мы и до осени проманеврируем, только вряд ли в Эйнрехте ждут докладов о маршах и переходах… Нет, Бруно гонять ветер в поле не станет.

– Нам следует как можно сильнее затруднить дриксам форсирование Хербсте, – подал голос Ойген, – а потом донимать со всех сторон, не ввязываясь в крупные сражения.

– Именно, – живо откликнулся фок Варзов. – И тебе, дорогой командующий авангардом, придется заняться коммуникациями. Свои магазины Бруно защитил и укрепил, но возить оттуда припасы ему придется. Вот и подпортишь «гусям» кормежку.

– Дриксы могут выбрать и другое направление. – Ойген задумчиво жевал, смотря в тарелку, словно на карту. – Я бы на месте фельдмаршала Бруно ударил через Мариенбург прямо на Пирольнест, тем самым разрубив провинцию пополам.

– Не исключено. – К куче яблочных огрызков прибавился еще один. – Нельзя забывать и про Южную Марагону, это у дриксов больное место. Узнаем, когда Бруно заявится к Хербсте, но действовать все равно придется на один манер.

– А что, если Бруно разделит армию пополам и ударит сразу в двух местах? – поделился своим вторым кошмаром Ариго. – Обе половинки для нас будут слишком сильны, поодиночке не разделаешь…

Маршал взглянул на яблоко, потом на Жермона, потом вновь на яблоко.

– Бруно у них один, – решил он. – Худшему, чем он сам, генералу он армию не доверит – не рискнет. Отдельный корпус еще выделить может, но это будут вспомогательные силы, не для серьезных задач.

– С началом боевых действий положение начнет меняться. – Ойген с удовольствием промокнул губы салфеткой. – Бруно придется оставлять гарнизоны в занятых городах, беречь переправы… Его коммуникации растянутся, сил на их защиту придется выделять все больше. Мы же, теряя в пространстве, сможем собрать воедино бо́льшую часть армии. При условии, конечно, что нас не перебьют по частям.

– И при условии, что это будет не Марагона, – добавил фок Варзов. – Пустить дриксов в Марагону то же, что пустить их в Бергмарк…

– Вариты в Бергмарк не войдут никогда, – Ойген бросил салфетку, – но я сейчас был не прав. Военная выгода не всегда является главным. Отдать Южную Марагону даже на несколько месяцев будет предательством тех, кто поверил нашему обещанию и начал спокойно сеять свой лен. Ландмилиция будет ожесточенно сопротивляться, даже если армия покинет провинцию. В ответ дриксы будут действовать со свойственной им беспощадностью. Если вы примете решение отойти к Аконе, я буду просить оставить мой корпус для защиты Южной Марагоны.

– Знаете, чем вы оба отличаетесь от Фридриха? – Глаза фок Варзов стали лукавыми и при этом грустными. – «Гусь» смакует недобытые победы, а вы – неслучившиеся поражения. А надо просто делать то, что нужно, и видеть то, что есть. Рокэ так и поступал… Этому я его все-таки научил… Доедайте спокойно, а я уже сыт… и меня ждут.

Старика никто не ждал, просто он не желал их больше видеть. Ни Жермон Ариго, ни Ойген Райнштайнер, ни Савиньяки не заменяли Рокэ Алву. Для Талига они еще могли что-то сделать, но не для Вольфганга…

 

Глава 5

Западная Кадана