Творчество В. С. Соловьева в истории Русской литературы второй половины х1х века.

Вл. Соловьев по праву считается крупнейшим философом России XIX в. Его творчеству присущи исключительная широта и многообразие тематики, особая теоретическая глубина. С. сознательно поставил цель разработки самостоятельной философской системы, посвятив делу ее создания всю свою жизнь.

Влияние С. на русскую культуру конца XIX - XX веков было очень сильным. Этим влиянием С. обязан не только своей философской, но и литературной одаренности. Его публицистика, литературно-критические статьи, а особенно его поэзия во многом определили направление художественных исканий начала века, и прежде всего - творчество символистов: Блока, Белого, Вяч. Иванова, Мережковского, З. Гиппиус и др. С. воспринимался символистами не только как философ, но как поэт-пророк, как «провозвестник...событий, которым надлежало развернуться в мире» (Блок)

В 1881 г. 28 марта прочел публичную лекцию в которой он призывал помиловать убийц Александра II. Поступок С. был продиктован наивным, искренним и вполне честным его убеждением в необходимости христианского всепрощения. Александр III счел С. "чистейшим психопатом", удивляясь, откуда у "милейшего" его отца, С. М. Соловьева, такой сын, которого К. П. Победоносцев именовал "безумным". И дело осталось без серьезных последствий.

Несмотря на обширные философские знании и редкую научную выучку, С. чувствовал, что в его жилах билась кровь проповедника, публициста и вообще оратора, литературного критика, поэта, иной раз даже какого-то пророка и визионера и вообще человека, преданного изысканным духовным интересам. Быть профессором было для него просто скучно. На этих свободных от казенных форм путях деятельности С. целиком отдается написанию произведений чисто церковного характера, которые уже были подготовлены его философско-теоретическими раздумьями. Он задумывает трехтомный труд в защиту католицизма, но по разным причинам цензурного и технического характера вместо этих запланированных трех томов вышла в 1886 г. работа "История и будущность теократии", а в 1889 г., уже на французском языке, в Париже, "Россия и вселенская церковь". В связи с этим в области богословия у С. появилось много врагов и неприятностей, вплоть до запрещения ему печатать труды на церковные темы. Но опять-таки и здесь С. нашел для себя выход. Глубокий ум и широкая натура философа обеспечили ему работу не менее интересную, чем богословие, а именно работу литературно-критическую и эстетическую. Впрочем, в последние годы своей жизни и особенно с 1895 г. он возвращается к философии. С. был "бездомный" человек, без семьи, без определенных занятий. Человек он был экспансивный, восторженный, порывистый и, как мы сказали выше, живал большей частью в имениях своих друзей или за границей. Говоря о личности и судьбе С., крайне важно понять мотивы его творчества. Иначе говоря, ответить на вопрос о том, в чем заключалась его главная жизненная установка, определившая и его судьбу, и направленность его философии. Без ответа на этот вопрос С. останется непонят, а его философия неизбежно предстанет в искаженном свете. С одной стороны, для понимания С. необходимо учесть особенности эпохи, в которую ему выпало жить, и то, как эти особенности воспринимались самим мыслителем. Творчество С. и свидетельства современников, как и обширная литература о философе, позволяют с достаточной определенностью ответить на эти вопросы. Историческое развитие конца XIX в. характеризовалось исключительным динамизмом. Как на Западе, так и в России наблюдается ранее небывалый взлет научно-технических достижений, происходит интенсивный рост промышленности, возникают новые отрасли производства, ширятся контакты между народами. Христианское человечество (т.е. те страны, в которых христианство в той или иной форме было издавна господствующей религией) ощущает небывалый подъем. Все более растет и укрепляется надежда на приближение новой эры, обещающей скорое решение важнейших социальных и человеческих проблем. Становятся популярными социалистические и иные проекты построения «земного рая». Вместе с тем нарастает и настроение тревоги. Это настроение и связанные с ним опасения перед лицом неизвестного будущего скрыты под поверхностным оптимизмом массовых иллюзий. Его выразителями являются одиночки — отдельные мыслители. Именно к их числу принадлежит С.

Творчество С. свидетельствует об отчетливом ощущении им того, что в развитии христианской цивилизации наступает критический момент. Ощущением тревоги за грядущие судьбы мира пронизаны практически все произведения мыслителя. В них ярко выражены опасения, что за внешними достижениями, которых добились народы христианского ареала, назревает глубокий кризис. Это кризис человечности. Увлеченный прогрессом техники, опьяненный материальным» успехами человек все больше уходит от понимания духовных основ жизни. Обществу угрожает массовое огрубение и озверение. Человек боится жизни, себя, других людей и вымещает свой страх, насилуя природу и все менее задумываясь перед применением насилия к ближнему. Кризис человека сопровождается глубоким кризисом государства, общества, церкви. Состояние церкви волновало С. особенно. Именно с христианской церковью и ее обновлением связывал он надежды на предотвращение кризиса. Именно с обновленным христианством связывал он и свою личную миссию. С. считал, что христианство в его нынешнем состоянии не способно ответить на вызовы времени. Дело не только в том, что церковь давно превратилась в формальный институт, озабоченный более собственными, а не социальными и общечеловеческими интересами. По С., причина еще и в том, что недостаточно развита «теоретическая сторона» христианства. Под ней он понимал раскрытие внутреннего содержания христианских догматов в разумной, ясной и систематической форме. Это означало, в том числе, и освещение животрепещущих вопросов жизни с христианских позиций. Фактически С. противопоставил свой подход тому распространенному в христианской среде взгляду, согласно которому истины христианства не нуждаются в постоянном и творческом обновлении — достаточно читать Евангелие, произведения святых Отцов церкви, исправно ходить в церковь и исполнять соответствующие обряды. Но такой взгляд, по мнению мыслителя, имеет множество негативных последствий. По меньшей мере некоторые из них вполне очевидны. Отказ от развития теоретической стороны христианства, во-первых, ведет к превращению веры в мертвую схему, оторванную от жизни. Христианин, не способный вникнуть во внутренний смысл вероучения и найти ответы на текущие вопросы жизни с позиций вероучения, превращается лишь в слепого исполнителя церковных обрядов. Вера сводится к бессмысленному исполнению церковных обрядов. Безжизненное христианство дискредитирует веру и церковь в глазах людей сомневающихся и неверующих. Подчеркивая значение христианского мировоззрения, С. одновременно настаивал на религиозной свободе и веротерпимости, на праве человека самостоятельно решать, какую религию исповедовать или не исповедовать никакой. Главной опасностью он считал бездуховность или нигилизм, т.е. такое мировоззрение, которое сводит человека к винтику социального механизма или уподобляет животному-скотине.

С. оставил значительное стихотворное наследие. Поэтика С. традиционна — на линии Тютчева и Фета, А. К. Толстого (хотя в ней есть начатки новой, специфически символистской образности, напр., в области цветового эпитета). Вместе с тем поэзия С. освещена духовно-личным напряжением, искренностью и подлинностью (уникальная мистико-философская исповедь). В лирике С. с заклинательной страстностью выразилось стремление вырваться из-под власти вещественного и временного бытия, «злой жизни» («мир веществен лишь в обмане», «все, кружась, исчезает во мгле, неподвижно лишь солнце любви»; ср. также стихотворение «Милый друг, иль ты не видишь…»), запечатлелась жажда беспредельной свободы («только в безмерном отраден покой»), которая была волевым нервом его философии. Особую известность приобрели стихи «софийного» цикла («Вся в лазури сегодня явилась…», «У царицы моей есть высокий дворец…», «Под чуждой властью знойной вьюги…», «Око вечности», «Das Ewig-Weibliche», поэма «Три свидания», 1898, и др.), посвященные мистической возлюбленной — «Подруге Вечной». Антитетический, «двумирный» строй этого цикла оказал сильное влияние на поэзию А. Блока. В духе своей космогонии С. многообразно варьирует символический пейзаж («Земля-владычица!..», цикл о финском озере Сайма), знаменующий борьбу света с тьмой, умиротворение красотой хаотически-стихийного начала в одушевленной природной жизни. Недостаточность поэтических ресурсов С. нередко низводила до уровня рассудочной аллегории его попытки выразить посредством символических образов глубинное переживание «всеединства». Но в целом строй стихов С. с их «восходами», «зорями», «туманами» и «лазурью» передает его отношение к поэтическому слову как к знаку или намеку на тайну («всякое познание держится непознаваемым, всякие слова относятся к несказанному…») — отношение, усвоенное русским символизмом. Соловьев высмеивал и пародировал «старших» символистов (гл. обр. В. Я. Брюсова) как «декадентов» и «оргиастов» («Русские символисты», 1895). Однако в н. 1900-х символисты (особенно «младшие») признали С. своим учителем и именно сквозь призму его поэзии и личности восприняли его мистическое почитание «вечной женственности» («Стихи о Прекрасной Даме» Блока), его космическое представление о «мировой душе» (сб. А. Белого «Золото в лазури»), его учение о «теургической» и пророческой миссии художника (Вяч. Иванова) и, наконец, его «порубежные» катастрофические предчувствия. С. принадлежат переводы (Платон, «Энеида» и эклоги Вергилия, Петрарка, Гофман), а также юмористические стихи и шуточные пьесы, среди которых «Белая лилия» (1893) выделяется романтической иронией и элементами автопародии, вообще характерными для парадоксального духовного облика С.. Статьи С. на литературные темы обладают достоинством философской критики. Однако С.-критик не чувствителен к личности художника, который «прозревает» мир объективного идеала именно в облике собственного неповторимого мира. Погруженный в мистическое созерцание запредельного совершенства, С.-критик мало интересовался выражением трагических коллизий человеческого существования в современной прозе, расценивал Л. Толстого как бытописателя-натуралиста, в Достоевском видел гл. обр. религиозного мыслителя, не постигая его художественной новизны («Три речи в память Достоевского», 1881—83). Откровением человеческой души в ее созвучии с живой душой природы, с мировым строем С. считал лирику (цикл статей об А. А. Фете, Ф. И. Тютчеве, А. К. Толстом, Я. П. Полонском). Основные темы «чистой лирики» (природа и любовь) раскрыты Соловьевым в соответствии с его учением о вечной женственности, всеединстве и переосмысленной им платонической философией Эроса («Смысл любви», 1892—94). Поэтически-художественная одаренность С. выразилась в ряде его философских творений, особенно предсмертных («Жизненная драма Платона», 1898, «Три разговора…» и «Краткая повесть об Антихристе», 1900), в которых мироощущение С. приобретает напряженно-катастрофический, эсхатологический характер.

Значение С. чрезвычайно велико и в истории русской философии, как таковой. Помимо того что его литературный талант приблизил труднейшие философские темы к широким кругам русского общества, он для целого ряда поколений был вождем в определенном философском направлении. С. не поставил новых тем перед русским философским сознанием (даже в наиболее оригинальной части его системы — в софиологической доктрине — лишь усваивает новое имя комплексу проблем, не раз до него поставленных русскими мыслителями), но он с поразительной силой и, бесспорно, с огромным талантом поставил на первый план вопрос о системе философии. В том, как он сам строил свою систему, было много недостатков и слабых мест, но систематическая задача философии была им утверждена с исключительной силой. Очень рано осознав свою жизненную задачу и оставаясь верным ей всю жизнь, С. постоянно находился в поисках средств для ее решения. В разные периоды жизни в качестве таких средств он рассматривал те или иные. В связи с этим принято выделять три периода в творчестве С.: теософский, теократический, теургический. В первый период (до 1882 г.) интересы мыслителя сосредоточивались в области теософии (богомудрия), т.е. христианской философии. Во второй (до 1890 г.) — в области теократии (боговластия). В этот период С. возлагает надежды на преобразование человечества через создание справедливого государства и справедливого общественного порядка, в которых будут осуществлены христианские идеи. Наконец, в третий период его внимание привлекает то, что он называл теургией. Теургия — религиозное искусство, призванное воздействовать на жизнь для внедрения в нее христианских ценностей. С. принадлежит к числу тех мыслителей, которым удалось создать самостоятельную целостную и всестороннюю философскую систему — учение, охватывающее все области философского знания при единстве подхода, логической последовательности и взаимосвязи основных идей. Как правило, в системе наличествует небольшое число исходных принципов, из которых логически выводятся все остальные идеи и положения. Философская система — это теория, позволяющая решать все философские вопросы с единой позиции, с единой точки зрения. Обобщая философские идеи самого разного происхождения, С. стремился к разработке самостоятельного учения. Его философия — совершенно своеобразное и неповторимое явление в истории мысли. В основу своей философской системы он положил принцип о всеединстве. Особый смысл принцип всеединства приобретает для С. при рассмотрении духовной жизни. Философия С. — это искание единства духовной жизни. В ней ярко выражено стремление найти способ избегнуть всякой односторонности, всякой ограниченности. Окончательная цель человечества, по С. состоит «в образовании всецелой жизненной организации». Учение о Софии ярко выражает своеобразие философии С.. София — образ, придающий философским взглядам русского мыслителя романтическую приподнятость и поэтическую возвышенность. В образе Софии наглядно обнаруживается особое, утонченно-трепетное, отношение С. к миру, характерное также для его философии. Учение о Софии — типичное метафизическое учение, т.е. представляет собой умозрительную гипотезу, которая не может быть ни доказана, ни опровергнута методами естественных наук. Мысля Софию как философское понятие, С. одновременно представлял ее совершенно наглядно — в виде прекрасной женщины. Она трижды в течение жизни являлась ему в видениях, о чем он рассказал в стихотворении «Три свидания». Можно сказать, что образ Софии был для него своеобразной музой, вдохновлявшей его. Одновременно София — важнейшее понятие философской системы. При помощи столь ненаучного понятия, которое гораздо ближе стоит к области поэтического творчества, чем к науке, С. сознательно стремился избегнуть односторонне-рационалистического характера своей философии. Понятие Софии прямо или косвенно фигурирует во всех произведениях С. Это означает, что без него философ не мог обойтись при решении самых разнообразных вопросов.

С. принадлежит заслуга в постановке и разработке проблемы «русской идеи», она как бы является конкретным выражением принципа всеединства. Национальная идея — это определенное задание, данное Богом; это долг народа, объединенного в государстве, перед Богом. «русская идея» в понимании С. — это миссия России в составе мирового сообщества. С. полагает, что следует использовать мощь российского государства не для узконациональных целей, а во благо христианского человечества. Россия как крупнейшее государство должна стать инициатором и главной опорой духовного объединения христианских стран.

Величие творчества и личности С. было очевидно многим его современникам и непосредственным преемникам, на которых мыслитель оказал значительное влияние. Творческое наследие С. огромно и еще не оценено по достоинству. Помимо уже названных диссертационных работ, которые были изданы в виде отдельных книг, его перу принадлежит большое число философских произведений. Назовем лишь крупнейшие из них: «Философские начала цельного знания» (1877), «Чтения о Богочеловечестве» (1877-1881), «Исторические дела философии» (1880), «Духовные основы жизни» (1882-1884), «Теоретическая философия» (1897—1899), «Оправдание добра» (1899) и многие другие. О масштабе его творчества можно судить по тому факту, что только для энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, где он возглавлял философский раздел, им написано свыше двухсот статей.

Место и значение творчества С. в истории русской мысли определяются тем, что он явился завершителем и систематизатором русской философской классики. Его система — вершина русской классической философии. Без творчества С. едва ли мы вообще имели бы возможность говорить о русской классической философии как о реальном факте культуры. Реализуя принцип всеединства, он стремился к максимальному теоретическому обобщению опыта предшествующего философского и культурного развития. В его философии нашли отражение в переосмысленном виде идеи едва ли не всех выдающихся западноевропейских и русских мыслителей. Общим для С. и западноевропейской философской классики явилась и постановка в центр философствования вопроса об идеале. Классическую философскую мысль интересует не столько вопрос «что есть», сколько «что должно быть». Идеал определяется христианским мировоззрением, поэтому вполне очевиден и не требует особых усилий, чтобы быть понятым. Это гармония души и тела, братство и солидарность людей, любовь, сострадание и милосердие, стыд, совесть, благоговение перед высшим и другие ценности христианского мировоззрения. Но почему наблюдаемая действительность столь далеко отстоит от идеала? Уверенность в конечном торжестве идеала над уродствами и безобразиями видимого мира лежит в основе ощущения прочности бытия, его незыблемости перед лицом возможных катастроф и потрясений. Ничто не может нарушить поступательного движения мира в целом, а следовательно, общественного развития, истории человечества. Историческая закономерность пробьет себе дорогу. Поэтому катастрофы и неурядицы носят временный, преходящий характер. В этом же русле развивается основная тенденция философского творчества С.