Роман Достоевского Братья Карамазовы

Последний роман Достоевского «Братья Карамазовы» является как бы художественным итогом всего его творчества 70-х годов. В этом романе с наибольшей силой выражены философские размышления и художественные искания писателя в последний период жизни. По широте охвата жизни, по значительности нарисованных образов и глубине поставленных вопросов «Братья Карамазовы» принадлежат к наиболее выдающимся произведениям Достоевского.

Роман создавался в годы назревания в России второй после 1859—1861 годов революционной ситуации, в годы усилившейся борьбы крестьянства против помещиков и наивысшей политической активности революционеров-народовольцев. Хотя Достоевский стоял далеко от демократического лагеря, хотя он враждебно относился к революции, он всё же остро чувствовал тот кризис, который переживал существующий порядок вещей, атмосферу глубокого идейного брожения в стране. Это позволило Достоевскому дать в своем последнем романе яркое и сильное отражение многих явлений общественной жизни, сообщило огромную энергию и страстность лучшим его страницам.

«Братья Карамазовы» были задуманы Достоевским как первая часть романа, главным героем которого должен был стать младший из трех братьев — Алексей Карамазов. Однако вторая часть романа не была осуществлена писателем. О замысле ее мы можем судить лишь по намекам, рассеянным в первой части, и свидетельствам мемуаристов. Из них видно, что герой Достоевского, Алексей Карамазов, поступивший юношей в монастырь в качестве послушника и уже в первой части романа покидающий монастырь, чтобы узнать радости и тревоги мирской жизни, должен был во второй части стать революционером и атеистом.

В отличие от других романов Достоевского, действие в «Братьях Карамазовых», так же как в «Бесах», происходит не в Петербурге, а в провинции. Местом действия здесь является небольшой уездный городок Скотопригоньевск с близлежащим монастырем, где живет духовный «пастырь» Алеши — старец Зосима.

Стоящая в центре романа семья Карамазовых представляет собой вариант излюбленного Достоевским «случайного семейства». Глава этой семьи — Федор Павлович Карамазов — в молодсти шут и приживальщик, разбогатев под конец жизни, отдается во власть своих порочных и развратных наклонностей. Привычка к шутовству, укоренившаяся у него в молодости, совмещается в нем с безграничным цинизмом и моральной распущенностью. По характеристике М. Горького, Федор Павлович — «душа, бесформенная и пестрая, одновременно трусливая и дерзкая, а прежде всего — болезненно злая». В Федоре Павловиче объединены черты таких более ранних, во многом противоположных друг другу героев Достоевского, как Фома Опискин, человек «из подполья» и Свидригайлов. Деспот и шут, богатый помещик, ростовщик и приживальщик в одном лице, он сочетает в себе черты вырождающейся помещичьей среды с чертами разбогатевшего лакея и выскочки, который ни на одну минуту не может забыть о своем прошлом и, сотрясаясь от внутренней злобы, хочет на старости лет отплатить другим за унижения, испытанные в молодости.

Все три сына Федора Павловича были в детстве брошены отцом на произвол судьбы и воспитаны старым слугой Григорием, а затем оказались на попечении родственников. Столкнувшись с отцом уже взрослыми людьми, они не могут не испытывать к нему презрения и временами в душе желают его смерти. От презрения к отцу и осуждения его не может освободиться даже младший из Карамазовых — Алеша, несмотря на свои евангельские идеалы. С этим отношением братьев Карамазовых к отцу связана нравственная проблематика романа.

Старший из братьев Карамазовых, Дмитрий — человек страстный и увлекающийся, неспособный владеть своими страстями, но великодушный и благородный в душе. После долгой и мучительной распри с отцом из-за наследства матери он неожиданно оказывается вовлеченным в новую борьбу с ним из-за любви к красавице Грушеньке. Федор Павлович желает овладеть ею с помощью своих денег. Таким образом, на всех путях своей жизни Митя сталкивается с отцом. Это вызывает у Мити яростное раздражение; в отчаянии он несколько раз заявляет, что не ручается за себя, что в гневе он может убить Федора Павловича, однако в решающую минуту Мите удается удержать себя от совершения отцеубийства.

Если Митя — страстная, непосредственная натура, то второй из братьев Карамазовых Иван — человек холодного, отвлеченного, анализирующего ума, атеист и скептик по своим убеждениям. Испытывая одинаковое презрение и к отцу, и к старшему брату, Иван ничего не имеет против того, чтобы отец и брат взаимно истребили друг друга, чтобы «один гад съел другую гадину»

Ни Митя, ни Иван не совершают убийства отца. Однако скептические рассуждения Ивана, проповедуемое им презрение к общепринятым моральным нормам (родственные взглядам Раскольникова) и утверждение, что «умному человеку» «всё позволено», находят себе благодарную почву в озлобленном и трусливом лакее Смердякове, незаконном сыне Федора Павловича. Считая Ивана своим единомышленником, который в необходимом случае поможет ему скрыть следы преступления, Смердяков совершает убийство Федора Павловича с расчетом, что убийство это будет приписано Мите.

Таким образом, фактическим убийцей Федора Павловича является Смердяков. Однако, как стремится показать Достоевский, нравственная ответственность за убийство падает на обоих старших Карамазовых. Осознав свою вину, каждый из братьев уже не может оставаться прежним человеком. Гордый и непокорный Иван сходит с ума, а Митя смиряется и признает не только моральную ответственность за свое прошлое, но и свою частную вину за общие страдания других людей, о которых он раньше не думал. Сознание ответственности каждого человека за страдания народа символически выражает сон, приснившийся Мите после предварительного следствия. Во сне Митя видит стоящих у околицы сгоревшего села крестьянских женщин, собирающих подаяние; у одной из них на руках плачет «дитё». Плач голодного крестьянского ребенка болезненно отзывается в сердце Мити и заставляет его почувствовать свою нравственную вину перед народом.

Достоевский не ограничивается изображением духовных блужданий Карамазовых. Он стремится осветить для читателя с более широкой философской точки зрения смысл изображенных в романе жизненных противоречий, показать моральное содержание выдвинутых им проблем. Этим определяется композиционная роль философских глав романа — «Исповедь горячего сердца» и «Pro и contra», в которых (в форме диалога) раскрывается мировоззрение главных героев.

Как все «бунтари» Достоевского, Иван Карамазов — глубокий индивидуалист. Он не понимает, как можно любить «ближних» и считает людей порочными и слабыми. Презрение Ивана к массе, его неверие в человека, родственные взглядам Раскольникова, отражаются во вложенной Достоевским в уста Ивана «Легенде о великом инквизиторе» (которую писатель считал кульминационной точкой всего романа). Иван утверждает в «Легенде», что массы боятся свободы и всегда готовы отдать ее за призрак материального благосостояния. Бессильные, оставаясь предоставленными самим себе, они согласны добровольно подчиниться власти, основанной на «чуде, тайне и авторитете» (IX, 254), т. е. на обмане и насилии. Поэтомув средние века идея Христа уступила место власти папства и инквизиции, основанной на обмане и насилии, на которых построено и буржуазное государство. Отсюда Иван делает вывод, что лихорадочные поиски свободы, свойственные современному человечеству, неизбежно сменятся утомлением и разочарованием, которое приведет человечество к новому подчинению жестокой и бесчеловечной власти «великого инквизитора».

В книге «Pro и contra» наиболее отчетливо и ярко сказалась глубокая противоречивость, свойственная мировоззрению Достоевского. Достоевский хотел в этой книге доказать, что нравственность без религии невозможна, что отрицание религиозного нравственного учения неизбежно заводит в порочный круг. Однако именно в этой книге особенно остро и выпукло проявились сомнения Достоевского в проповедуемых им религиозных идеалах, ощущение самим писателем невозможности смириться перед лицом социального зла.

В уста Ивана Карамазова Достоевский вкладывает ряд страшных рассказов о лицемерии существующего общества, об отвратительных преступлениях, порождаемых социальным и национальным угнетением, об истязаниях и убийстве детей. Слушая рассказ Ивана о помещике, затравившем на глазах у матери восьмилетнего дворового мальчика, который случайно ушиб любимую генеральскую собаку, Алеша властно ощущает глубокое внутреннее возмущение. Негодование заставляет его отбросить в сторону церковные поучения и проповеди, и из его уст вырываются слова непримиримой ненависти к помещику, слова, как бы оправдывающие суд народных масс над угнетателями: «Расстрелять — тихо проговорил Алеша, с бледною, перекосившеюся какою-то улыбкою, подняв взор на брата»

В главе «Бунт» Достоевский с огромной силой вскрывает лживость и фальшь религиозного учения о будущем искуплении и о райском блаженстве, ожидающем людей после всех пережитых страданий. Религия оправдывает земные страдания людей как неизбежное воздаяние за их греховность и как необходимое условие их будущего блаженства, заявляет Иван. Но в чем виноваты дети, не совершившие никакого греха, и почему их страдания в существующем обществе не уступают, а порою превосходят страдания взрослых? И оправдывают ли будущее блаженство, гармония, которая, согласно учению церкви, в конце концов воцарится на земле через тысячелетия, слезы, страдания и смерть многих тысяч замученных и убитых детей? На эти вопросы Ивана религия, как сознает Достоевский, не может дать и не дает ответа.

Критика религии и церковного учения, которая развернута в главе «Бунт», принадлежит к самым глубоким и вдохновенным страницам Достоевского. И, однако, в этой главе отчетливо сказались и противоположные, реакционные тенденции взглядов писателя. Те же самые аргументы, которые с огромной силой и убедительностью высказываются против религии, Достоевский хотел бы софистически обратить против социалистических учений. Какую бы высокую социальную организацию, какую бы «гармонию» ни удалось создать людям — таков второй, скрытый план рассуждений Ивана, — мир всё равно останется несправедливым, ибо счастье будущих поколений не искупает зла и страданий, пережитых человечеством на пути к этой «гармонии».

Достоевский ставит своей задачей показать в романе не только теоретическую, но и практическую несостоятельность индивидуалистических взглядов Ивана. Этой цели служит последняя глава книги «Pro и contra», которая передает разговор Ивана со Смердяковым. Если теоретически индивидуализм Ивана, несмотря на его внутреннее сопротивление, оправдывает власть «великого инквизитора», то практически этот индивидуализм ведет к оправданию морали Смердякова, к анархическому утверждению: «всё позволено». Иван спокойно выслушивает намеки Смердякова о предстоящем убийстве отца и своим молчаливым согласием санкционирует преступление, хотя и стремится при этом софистически скрыть от самого себя подлинный смысл заключенного между ними соглашения.

Воплощением этой скрытой «второй души» Ивана служит являющийся ему во время болезни образ современного Мефистофеля, мелкого чорта, мечтающего «воплотиться» «в семипудовую купчиху»

Наряду с «чортом» вульгарным «двойником» Ивана является Смердяков, фигура которого принадлежит к числу наиболее сильных образов романа. Образ Смердякова отражает тлетворное влияние капитализма на душу оторванного от народа городского мещанина. Человек с душою «курицы»,«бульонщик», гордящийся своим умением готовить французские супа и презирающий русский народ за его «глупость», Смердяков сочетает в себе безграничную трусость и ничтожество с честолюбием, завистливой злобой по отношению к окружающим и уверенностью в том, что для «умного человека», каким он себя считает, не существует никаких законов, кроме заботы о личной выгоде.

Индивидуализму и рационалистическому мировоззрению Ивана в романе противопоставлена религиозная философия старца Зосимы, изложенная в книге «Русский инок» (непосредственно следующей за книгой «Pro и contra»). Достоевский развивает в ней свои излюбленные идеалы смирения, мистического восприятия мира и христианской любви к ближнему.

Оба главных женских лица романа — Грушенька и Катерина Ивановна — разные психологические варианты излюбленного Достоевским типа гордой и властолюбивой женщины, прячущей под личиной гордости скрытую внутреннюю боль и потребность в примирении. Обе они пережили в молодости унижение и питают двойственное чувство мстительной злобы и любви к своим обидчикам. Но Грушенька, подобно любящему ее Мите, находит в себе внутреннюю силу, чтобы отречься от прошлого и начать новую жизнь. Напротив, Катерина Ивановна (образ которой представляет женскую параллель к образу Ивана) до конца не может освободиться от лихорадочных колебаний между любовью и ненавистью к «обидившему» ее Мите. Ей хочется душевно унизить Митю, доказав ему свое нравственное превосходство над ним, и этим отплатить ему за свое прежнее унижение. Любя Ивана, она не может отрешиться от своего мучительного и противоречивого чувства к Мите, так как она сознает себя перед ним нравственно неотомщенной. Это мстительное чувство начинает покидать ее лишь после осуждения Мити — осуждения, которому она сама способствует своими истерическими признаниями на суде.

Особое место в романе занимают главы, посвященные семье обиженного Митей штабс-капитана Снегирева и его умирающему сыну — Илюшечке. В этих главах Достоевский возвращается к тем демократическим по своему социальному содержанию образам и темам, которые были характерны для его ранних произведений. В лице штабс-капитана Достоевский ярко рисует образ «маленького человека», задавленного и искалеченного нищетой и социальным унижением, в изломанной душе которого скрыты огромные сокровища любви и нравственной стойкости. Илюшечка — один из самых значительных в творчестве Достоевского образов детей из городских низов, рано узнавших социальную несправедливость.

Устами Илюшечки Достоевский призывает читателя не к борьбе против социальной несправедливости и унижения бедняков, а к прощению и к примирению. Эту же мысль внушает мальчикам и Алеша Карамазов, стремящийся посеять в их душах после смерти Илюши ростки человечности и любви к ближнему.

Неубедительны те выводы, к которым Иван приходит в «Легенде о великом инквизиторе». Показывая в «Легенде», что средневековое и буржуазное государство всегда было основано на насилии, Достоевскийи здесь пытается использовать прошлое человечества как аргумент против его будущего. Он утверждает, что насилие и обман, составлявшие основу средневековой церкви и буржуазного государства, неустранимы, что они должны выродиться в еще худшие формы насилия и рабства, если человечество не откажется от борьбы за удовлетворение своих экономических интересов и за политическую власть во имя торжества христианской нравственности. Последующая история Западной Европы и Америки в эпоху империализма показала, что Достоевский во многом правильно угадывал ту опасность, которая крылась в дальнейшем развитии буржуазного государства. Человеконенавистническая философия «великого инквизитора» с его взглядом на народные массы как на «стадо», счастье которого заключается в подчинении «сотне тысяч управляющих ими» казавшаяся Достоевскому в его время лишь страшным и кощунственным выражением того предельного упадка и вырождения, до которого могут дойти господствующие классы, получила широкое хождение среди западноевропейской и американской реакции империалистической эпохи.

Достоевский вносит в изображение каждого из главных героев «Братьев Карамазовых» ложную, антиреалистическую тенденцию, проявившуюся отчетливо уже в «Бесах» и в «Подростке». Он хочет доказать, что в душе каждого человека живет скрытая потребность в религиозной вере, однако страдания большинства людей заключаются в том, что они из ложной гордости не хотят признавать этой потребности и сопротивляются ей. Лишь люди совершенно ограниченные, извращенные и испорченные, как Смердяков или Ракитин, не испытывают страданий, вызванных религиозной борьбой

Свойственные Достоевскому критическое отношение к господствующим классам и реалистическая правдивость не раз вступают в романе в глубокое

противоречие с реакционными сторонами взглядов писателя. Пытаясь нарисовать в лице старца Зосимы идеализированный образ «русского инока», Достоевский рядом создает мрачную фигуру невежественного и полусумасшедшего изувера «молчальника» отца Ферапонта, являющуюся злейшим обличением монашеской жизни. Сцены предварительного следствия и суда над Митей содержат резкое сатирическое изображение дворянской администрации и суда и во многом приближаются по своему разоблачительному смыслу к соответствующим эпизодам «Воскресения» и «Живого трупа» Толстого.