Вторник 30-й Седмицы по пятидесятнице. Память святого праведного Иоанна кронштадтского и священномученика игнатия богоносца

КАК ДОЛЖНО БЫТЬ - ИЛИ КАК ПОЛУЧАЕТСЯ?

 

Мк., 43 зач., X, 2-12.

Мф., 11 зач., V, 14-19.

Мк., 41 зач., IX, 33-41

 

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы слышали три евангельских чтения: настоящему дню, святому праведному Иоанну Кронштадтскому, священномученику Игнатию Богоносцу. Евангельские чтения эти говорят нам о том, что есть некоторые вещи, которые вроде бы разрешены, но на самом деле попуще­ны по немощи человеческой, потому что мало людей, которые идут прямым путем и исполня­ют слово евангельское, слово Божие так, как его подобает исполнять.

К несчастью, большая часть людей по немо­щи его не исполняет. Но мало того, что не испол­няют, они еще и выпрашивают у своих наставни­ков, чтобы они позволили считать это вроде как допустимым. На самом деле, как Господь гово­рит, по жестокосердию вашему так, а не потому,

что это допустимо. Ибо человек после грехопа­дения, находясь большей частью во власти мно­гих грехов, привыкает к этому состоянию и уже считает: а как же вроде бы иначе? Привыкает настолько, что для него это естественно. Как вы­ражаются иногда: «Ну, это естественно». Забы­вая, что понятие «естественного» у большинства людей относится к естеству греховному.

Теперь уже прославленный святитель Игна­тий (Брянчанинов), как раз сегодня день его Ан­гела, говорил, что все наши добродетели - с при­месью нечистоты. Не потому, что так нужно, а поскольку мы грешные, то просто не можем иначе. Мы ведь не Ангелы, ходим по земле, ка­саемся ее, и пыль эта земная прилипает к ко­му угодно. Когда мы дышим воздухом, он нам кажется чистым. Но когда человек начинает откашливаться, то оказывается, что в возду­хе - пыль, грязь, она не заметна даже для глаза, но она есть. Хозяйки прекрасно знают: вот в за­крытую комнату, в которую даже никто не захо­дит, придешь, тронешь мебель рукой, особенно какой-нибудь полированный стол, и видишь, что остался на пыли след.

Вот и греховность человеческая, она - так же. Это естественно. Есть такое выражение: при­вычка - вторая натура. Натура - это естество че­ловеческое: вот он такой. Но он на самом деле не совсем такой, а иногда даже совсем не такой.

И этому великое множество примеров. Сколь­ко несчастных людей привыкает курить и уже

без этого не может, хотя это неестественно. Ведь естественно - дышать свежим воздухом. Стран­но видеть, как взрослые люди, когда поезд подхо­дит к платформе, выскакивают на свежий воздух и скорее затыкают рот сигаретой. Когда выйдешь из душного вагона, хочется сразу же вдохнуть свежего воздуха, а они тут же начинают дышать дымом. Кажется, им мало той духоты. Разве это естественно? Это противоестественно.

Естественно человеку находиться в ясном уме и трезвой памяти. Но у некоторых бывают пери­оды, а иногда и постоянно, если такая возмож­ность человеку предоставляется, он, как у нас говорят, «не просыхает». То есть пьет, пьет, и без этого одурманенного состояния ему, кажется, быть невозможно. Сесть за столом и поговорить просто между собой по-человечески, ну попить чаю или квасу, съесть пирожка или еще чего-нибудь... А некоторые говорят: «Да как же без выпивки, это невозможно, ненормально».

Если человек умирает - и так горе-то - обя­зательно нужно что? Если поминают его, обяза­тельно нужно пить. А почему обязательно-то?

Человеку естественно находиться в тишине, в покое, и, когда эту тишину нарушают, когда нас покоя лишают, когда нас что-то беспокоит, мы недовольны. Однако есть люди, которые, как только открывают глаза, тут же врубают какую-нибудь музыку или телевизор мелькающий, кричащий. И для них состояние это - естествен­ное. Какое же оно на самом деле естественное?

Это неестественное состояние. Это опять при­вычка, которая становится второй натурой. И вот в этом угаре, иначе не скажешь, в этом безумии живет весь мір и считает это нормаль­ной естественной жизнью.

Если же и приходится считать допустимы­ми какие-то развлечения, то потому, что чело­век, находясь в этом испорченном состоянии, уже не может относиться к духовному так, как подобает. Посещение храма, пребывание в хра­ме, церковное пение - для человека духовно­го в этом вся полнота жизни и ее естественное содержание. А для другого - нет, нужны какие- то развлекательные песнопения. Но это всё - по немощи, по жестокосердию. На самом деле из начала не быстъ тако (Мф. 19, 8).

И вот, светильники среди этого мрака ночи житейской, являются такие святые, как священномученик Игнатий Богоносец, святой правед­ный Иоанн Кронштадтский, которые, живя сре­ди этого міра, показали, что есть другая жизнь. И жизнь во всей полноте, настолько они жили полно.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский, нам близкий святой, ложился спать очень позд­но, в три часа ночи вставал, а всё остальное вре­мя или совершал богослужения, или молился, или общался с людьми, которым он духовно по­давал наставления и исцеления. И еще сколько написал. Вы знаете книгу «Моя жизнь во Хри­сте», его духовный дневник, и другие книги.

И так жили люди святые. Они показали, что есть иная жизнь, иные понятия, о которых мір даже и не знает.

Началось его великое служение с того, что, служа в Кронштадте, а там были рабочие районы, он всячески боролся с пьянством, с распущенно­стью в жизни. И как раз вот этим своим подвигом внутренним - и внешним, естественно, потому что здесь очень много труда, - он привлек благодать Божию, которая дана ему была изобильно. Сила его молитв была очень велика: люди исцелялись не только от телесных недугов - хотя мы обычно обращаем внимание на эту сторону, на исцеление, особенно неизлечимых, телесных болезней, - а изменялись души.

Есть пример с человеком, который был неве­рующим, будучи земским врачом, и стал потом архиереем. По молитве святого Иоанна Крон­штадтского и тех, кто заботился о его душе, Господь ему открыл, что совершенно реально существует и действует мір иной. Он увидел тем­ный мір, тот самый, который как раз и держал и держит наш мір в своих когтях. Только боль­шая часть людей не задумывается над тем, что все проявления ненормальности так называемо­го «естественного» мірского бытия есть плоды воздействия нечистой силы. Почему даже и ме­дики - профессионалы о пьянстве, в частности, прямо говорят: «Это- дело бесовское». Есть, конечно, элементы физиологии, но сама суть - бесовская, и одними медицинскими средствами полностью избавиться от нее невозможно - враг всё равно будет уловлять.

Кончина святого праведного Иоанна Крон­штадтского празднуется, вы видите, вместе со днем памяти священномученика Игнатия Бо­гоносца. И, как я уже сказал, сегодня день Анге­ла святителя Игнатия (Брянчанинова). Все эти церковные светильники соименные, сегодня празднуемые, являлись светильниками не толь­ко своего времени, но и на все времена, и пока­зали в своем житии, что это возможно.

Преподобный Серафим Саровский, - а ско­ро его память тоже будет отмечаться, - сказал очень просто о том, почему сейчас нет таких святых. Они, конечно, есть, но Господь их сокры­вает - потому что их свету не для кого светить. Преподобный Серафим сказал: «Благодать Бо­жия одна и та же во все времена, но у современ­ных людей нет решимости». Даже на недолгое время нет решимости, не говоря уже о том, что­бы - бесповоротно.

Духовной болезнью последнего времени яв­ляется ослабление воли, решимости людей. Исполнение заповедей Божиих требует уси­лия: нужно! Хочется, нравится... Мало ли что нравится - нужно. Вот так. А так - нельзя. Всё. Сказал - нет, и всё. Но в том-то и дело, что большая часть людей сейчас недугует отсут­ствием силы воли. И если целеустремленность где-то есть, то это там, где человек влечется страстями и не может отказаться от того, что ему очень хочется. То есть опять же всё равно - отсутствие воли.

Мір сам смеется над собой. Есть такой рас­сказ, вроде басни. Медведь пишет характеристи­ку ослу: «Упрям». А лиса ему говорит: «Миша, что ты делаешь? Он же идет на повышение!» - «А что я ему напишу, если он упрям?» - спраши­вает медведь. «Напиши: настойчив в достиже­нии цели».

Да, это юмор, но на самом деле это так и есть. Вот ребенку захотелось что-то: «Давай мне!» И начинает свои капризы, всех бабушек, деду­шек вокруг ставит с ног на голову, чтобы своего добиться. Это - безвольный ребенок, но он «на­стойчив в достижении цели». Да, лиса правильно подметила это. На самом деле он просто упрям, как осел, а совсем не настойчив.

Действительно, какая же красота в нашей ду­ховной литературе, какая мудрость - даже дух захватывает, насколько всё точно и четко.

Все эти послабления, о которых в первом Евангелии сегодня говорилось, - почему они? Пророк Моисей так и написал: потому что вы - «упрямые, жестоковыйные». Послабления сде­ланы с тем, чтобы вас хоть как-то подправить, чтоб совсем не развратились, а не потому, что так нужно было, и он с этим был согласен. Да что ж сделаешь с вами?

Вот именно жизнью таких светильников Го­сподь показал, что человек, который свою волю устремляет на исполнение заповедей Божиих, благодатью Божию укрепляется в этом намере­нии и может совершить такие великие дела, ко­торые кажутся другим невозможными.

Как это возможно? Вот, например, как воз­можно молиться? Да ведь и дома шум, и сосе­ди за стенкой, музыка у них непрестанно, и то, и это вокруг - ну, как тут молиться?

У нас здесь, по ту сторону железной дороги, - кладбище, там погребена одна раба Божия. Отец Василий Серебренников с Арбата, тоже старец дивный был такой, говорил мне, что это была раба Божия, которая, будучи в міру, в наше вре­мя, непрестанно молилась. И когда становилась на молитвенное правило, так проверяла себя, со­средоточена она на молитве или нет. Она вклю­чала на полную катушку радио - тогда репродук­торы были, черные такие тарелки, - и молилась. Если она не слышала радио совершенно, то счи­тала, что, значит, нормально молится, а если на­чинала слышать, о чем речь, - значит, рассеянно молилась.

Я не помню, где-то читал или слышал о том, как один человек был швейцаром в ресто­ране и непрестанно творил Иисусову молитву. В таких обстоятельствах, где постоянно все вхо­дят, выходят, пьяные, разодетые, - а он находил­ся в непрестанной молитве. И значит, это было возможно.

Есть люди, о которых мы даже не знаем. А ме­ня Господь сподобил видеть одного человека- правда, мне с ним не довелось беседовать. Он был духовным сыном отца Тихона Пелиха, наше­го батюшки, который здесь похоронен. Это был схимонах, схима - высший монашеский подвиг, там идет непрестанная внутренняя молитва. И схимонах этот был - полковник, профессор, заведующий кафедрой военной академии, пре­подавал. И в то же время был таким подвижни­ком.

Священномученик Игнатий Богоносец жил во времена Спасителя, его Сам Спаситель обни­мал, когда он был ребенком и Господь приводил в пример ученикам дитя. Проходят тысячеле­тия - появляется святой праведный Иоанн Крон­штадтский, его память мы ныне совершаем, и он нам показывает пример священнического под­вига. И оказывается, что есть еще ближе к нам примеры.

Да нам не нужно далеко ходить, можно опять же к нашему церковному кладбищу об­ратиться. Там, за алтарями храма, монах Иоанн лежит. Он был алтарником, прислуживал здесь, в церкви. Собственная его жена не знала, что ее муж- монах. Естественно, он уже в старо­сти принял постриг. Он выполнял монашеское правило каждый день. Делал всё по дому. У него были собственный дом, хозяйство, огород, еще и пчелами занимался. Он не пропускал ни одной службы - если у нас здесь службы не было, он ездил в Москву. И еще навещал больных. Ког­да он это успевал? Это, конечно, только с Бо­жией помощью было возможно. Блажен муж, иже не идет на совет нечестивых... вся елика аще творит, успеет (Пс. 1, 1-4). Так что нужно иметь решимость.

Ну, конечно, не сразу возможны такие под­виги - это слишком высоко для нас. Не та мера. Но решиться выполнять хотя бы что-то малень­кое, и это будет началом. А Господь поможет. Например, просто читать утренние и вечерние молитвы - всегда. Никогда вообще не ложиться спать не перекрестившись. Или хоть прочитать начало: «Царю Небесный», «Трисвятое», «Отче наш», «Богородице Дево...». Если вы засечете по времени, это будет, наверное, одна минута. И когда нам кажется, что для молитвы не хва­тает времени, ну совершенно ничего не можем сделать - это обман. Потому что одна минута - это настолько мало времени! И нужна только решимость.

Как говорит отец Иоанн (Крестьянкин) в про­поведи «О малом доброделании», нужно бы в ма­лом на что-то решиться. Вот ни про кого ничего плохого не говорить, не осуждать. Вот так ре­шиться: начал - остановись, мысль приходит- отбрось ее, не обращай на нее внимания. И это тот самый малый внутренний подвиг, который даст возможность совершать хоть какое-то ду­ховное шествие.

Потому что мір-то ведь не спит. Преподобно­му Макарию Великому бес признался: «Ты мало спишь, а я вообще не сплю». И действительно, грохот стоит, музыка гремит - не спят по ночам.

Дискотеки всякие - там же бесы, как они могут спать? Но видите, можно, оказывается, и тогда, когда там громыхает, молиться, как показывают нам примеры подвижников благочестия.

Поэтому, совершая память святых, будем и мы сами, по данной нам силе, и свою реши­мость в исполнении заповедей Божиих все-таки к ней прикладывать. Да, опять же, мы не сможем, по жестокосердию своему, по немощи нашей, ис­полнять их всё время, постоянно. Но сколько-то всё-таки можно. Даже тот же самый пост, кото­рый сейчас идет. Ну сколько-то ведь можно по­ститься.

Так что суть-то вся - очень простая. Нужно иметь решимость и стараться хоть что-то делать. А когда мы не можем чего-то, когда у нас не по­лучается, тогда не говорить: «Ну, не получается, ну, можно ведь и без этого?» Нет, всё равно нель­зя. А если не можешь, то кайся.

Когда-то, помню, отца Сергия Орлова кто-то спросил:

— Батюшка, благословите меня постом мо­лочное есть.

А он отвечает:

— Как же я могу тебя благословить, ког­да нельзя? Не можешь - кайся, говори: грешен, Господи.

Вот об этом-то все святые отцы и предупре­ждали, здесь вся суть-то. Почему сейчас и подни­мается голос: посты нужно уменьшить, сделать не так строго. Некоторые, я слышал, говорят:

«Вот там без масла едят. Да ведь это не главное - главное, никого не осуждать, хорошо жить», - оправдания эти. Но мы и осуждаем, конечно, и живем не очень хорошо, и еще ко всему этому добавляем нарушение постов. Вот так незамет­но всё это и подтачивает, как червяк.

Поэтому как написано, так и должно быть. То же преподобный Серафим сказал: «Все установления Церкви, все правила - неизмен­ны, непреложны, и отменять ничего нельзя». А не можешь, не хочешь их соблюдать - говори: «Грешен» - и кайся.

Вот, скажем, раньше стремились жить, как Го­сподь сказал, поэтому раньше и не разводились. А теперь разводятся через одного или чаще. Уже вроде законно. Нет, это не законно. Всё равно как было, так и остается - незаконно. Нельзя на­зывать черное белым. Пусть оно в жизни серень­кое может быть, но все-таки ведь не белое. Кто- то прав, а кто-то не прав? В любом инциденте, по святым отцам, доля своей вины есть. Сколь­ко? Это один Бог знает, Он рассудит.

Вот сущность православной веры - все, что установлено Церковью: правила святых апосто­лов, Вселенских Соборов, - всё это неизменно. Никакого изменения в этих основах не должно быть. Когда дают откуп: каждый делает, кто как может, - ничего не будет.

Год назад, будучи в Италии, у мощей святите­ля Николая, я спросил там нашего батюшку:

— Как же католики постятся?

А он улыбнулся и ответил:

— Да постятся они один день в году, в Великую Пятницу до обеда не едят мяса, да и то особо бла­гочестивые.

Да, посты там вроде бы есть, но они чисто исторически остались. А на самом деле почти ни­кто их не соблюдает. Потому что «это - не глав­ное, это - не важно».

Я не в смысле осуждения, упаси Бог, но, ду­маю, вы понимаете, о чем идет речь. Если ска­зать: «Ничего, ну что ж, теперь такая жизнь», - то покатится еще дальше. Вот почему, когда спросили: «А можно свою жену отпускать?» - Го­сподь предупредил: «Нет, нельзя». Потому что если сказать: «Можно», - то что будет? Ну, отпу­стил, а эта - опять не такая. Отпусти и ее, а та будет тоже не такая. И что дальше получится? Пока ты еще на что-то способен - только до тех пор? Это сколько же будет? Когда этот - не та­кой, и эта - не такая. Если и это - можно, и то - допустимо? Во что тогда превратится жизнь?

Так же - и в отношении поста, и всего осталь­ного. В церковь не обязательно ходить - а потом и вообще не будешь ходить. Но ходить-то ты бу­дешь где? Среди міра. И набираться всей этой отравы.

Так обычно и происходит: один раз пропу­стил, второй, третий - и вообще перестал ходить. Один раз не помолился, второй, третий - а по­том вовсе перестал молиться. Попробуй снова начать молиться - трудно будет.

«Очень долгое богослужение - нужно под­сократить». Вот так- во всем. Эта невидимая борьба идет по принципу «ну ладно», «неважно», «не главное» или «попробуй вот так». И так по­степенно всё растаскивают, разваливают.

Поэтому твердые столпы- воистину «соль земли», про которых Господь говорит: Вы есте свет міра (Мф. 5, 14) - святые отцы стоят незы­блемо, показывают, как нужно.

У нас тут была, Царствие ей Небесное, Зина­ида (кто-то ее еще, наверное, помнит, - стояла всегда у центрального подсвечника). В Немчиновке она жила. Ее муж - Анатолий, Царствие ему Небесное, без рук был - с култышками. Она за ним ухаживала, кормила, хозяйство вела: козы, куры, огород. И на всех службах быва­ла - ни одной не пропустит. Как это было воз­можно? Возможно, видимо. Да и сама сколько операций перенесла, скрюченная ходила всё время. Тут прямые стоят - спину ломит, а она со скрюченным позвоночником все службы от начала и до конца выстаивала. С помощью Божией.

Я про усопших в основном говорю. Враг-то потом нападет, если про хорошего человека что-нибудь скажешь. Враг очень ненавидит таких людей-то. Но всё в самом деле так и есть. Долж­на быть решимость, сознание того, что если нужно - значит, нужно. А когда не получается - ну что ж, прости Господи, грешен. Душу свою нужно перестраивать на этот строй. Но ни в ко­

ем случае чтоб на сердце не было спокойно: «Ну, теперь, мол, такие времена...»

Был такой прекрасный церковный историк - профессор Болотов, очень эрудированный, глубочайший человек. Он рассказывал в сво­ей вводной лекции, как Менделеев и еще один английский ученый сравнили две меры. Произ­вели две с лишним сотни замеров при разных условиях, разных температурах. И потом сказа­ли: «Поскольку при измерениях по Фаренгейту и по Цельсию ни при одной температуре нельзя считать, что данные тождественны, то мы пред­полагаем следующее...»

А в міру - все всё знают, всё известно. И с та­ким апломбом говорят о вещах, о которых ниче­го не знают. Я всегда поражаюсь тому, как при­ходят в церковь и чуть ли не с порога заявляют: «А что тут говорить? Тут же делать нечего, всё просто». Великие ученые всегда приходят ко все­му скромно и смиренно, а неучи - наоборот. Это очень часто относится к вере. Нам, конечно, до великих ученых далеко, а до святых- еще дальше. Поэтому будем смиряться, стараться, по силе своей, всё-таки исполнять то, что пола­гается. А уж когда не сможем - каяться и про­сить прощения. Аминь.

Января 2001 года

 

Рождественский сочельник

ВСЁ НАЧИНАЕТСЯ С МАЛОГО

 

Лк., 5 зач., II, 1-20

 

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня - Рождественский сочельник, день, предшествующий празднеству славного Рожде­ства Христова, двухтысячелетие которого в этом году празднует всё человечество.

Неисповедимым Промыслом Божиим этот праздник Рождества Христова в этом году прихо­дится на воскресный день. Согласно Преданию и как Церковь считает твердо, само Рождество Христово произошло 25 декабря, и это был день воскресный. И через две тысячи лет мы праздну­ем Рождество Христово именно в день воскрес­ный. Никто тогда специально этого не высчиты­вал, я думаю. Но еще примерно полторы тысячи лет назад об этом было записано в правилах свя­тых отцев: чти день воскресный, ибо в этот день Господь и родился, и воскрес.

Воскресение Христово было, как вы знаете, в первый день после субботы, то есть в день вос­кресный, хотя опять же в то время многие не за­думывались над этим. Больше того, почти всё че­ловечество и не знало, когда это совершилось.

Рождество Христово совершилось тайно - никто не знал о нем, как вы видите. Когда волх­вы пришли - им было это открыто - и спроси­ли в Иерусалиме: «Где родился Царь?» - то там стали смотреть по книгам, где должен родиться царь иудейский. Значит, никто не знал этого. В Писании сказано: Отверзу в притчах уста Моя, отрыгну сокровенная от сложения міра (Мф. 13, 35). Эта тайна открывается в притчах, а потом она являет себя и во всей полноте. Вна­чале и не обращали внимания на это, но потом оказалось, что всё произошло с такой точностью и смыслом, который раскрывается только через тысячелетия. Господь не раз говорил, что Он должен пострадать и в третий день воскреснуть, но ученики не только забыли об этом, но, когда им сказали, они еще и не поверили, что Господь воскрес.

Мы помним притчу: Подобно есть Цар­ствие Небесное зерну горушичну, еже малейше убо есть от всех семен. Егда же возрастет, более всех зелий есть и бывает древо, яко приити пти­цам небесным и витати на ветвех его (Мф. 13, 31-32). Действительно, когда семя зарождает будущее, оно незаметно. Как и Рождество Хри­стово - для всего міра было безвестно.

Да, Господь открыл волхвам, и они шли, что­бы убедиться в том, что им было открыто. Ангелы явились пастухам. И всё, больше-то ведь никто не знал. Сколько было пастухов - ну, три, четы­ре. Волхвов - трое. В момент Рождества Христова

об этом не знал практически никто. Несколько человек - как говорят, на двух руках достаточно пальцев, чтобы сосчитать, скольким человекам известно было о рождении Спасителя. Проходят тысячелетия - и весь мір знает о Рождестве Хри­стовом.

В обычной жизни, когда рождаются великие люди, цари, то об их рождении знают: рождает­ся наследник, будущий царь. Об их деятельности знает минимум всё государство, и окрестные страны знают об их жизни и деятельности. Эти люди иногда завоевывают многие государства, они известны всему міру. Но проходит время - и школьники на экзаменах не могут вспомнить тех, перед кем раньше трепетали тысячи людей, правителей - даже имена не могут вспомнить со временем.

Такова жизнь міра. Когда человек живет - его прославляют, перед ним трепещут, потому что он может наказать, имеет власть. Потом он умира­ет - и никто уже, конечно, не трепещет, потому что он уже ничего не может сделать. Некоторое время его еще помнят. А потом о нем забывают даже потомки.

У некоторых в роду, может быть, есть даже где-нибудь там, в глубине, какое-то родство с великими людьми. Но может ли кто из нас проследить свою родословную до шестого или седьмого колена? Ну, максимум - четыре, а пя­тое для многих уже сомнительно. Такова сущ­ность міра.

Жизнь мірская, земная появляется и прохо­дит. Как сказал премудрый Соломон: «Всё прохо­дит, пройдет и это». Так было написано на коль­це, которое он носил.

Но не так в духовной жизни. То, что вечно, что связано с духовным, не проходит, а живет. Почему от лица мира, от лица человеческого знания Виссарион Григорьевич Белинский вы­нужден был признать: «Есть книга, в которой всё сказано, всё решено, после которой ни в чем нет сомнения. Книга святая, Божественная, книга вечной жизни и вечной истины - это Евангелие. Весь прогресс человечества, все успехи в науках, в философии, во всех областях деятельности человечества есть только большее проникновение в ее таинственную глубину. Основание Евангелия - откровение истины посредством любви и благодати».

То есть всё сказано в слове Божием, в Еван­гелии, которое действительно- вечная исти­на, непреходящая, неизменяемая. И вот эти притчи, которые мы слышим в Евангелии, как раз и дают ответ на то, что происходит в жизни.

Бывает велие древо, то есть высокое дерево, и птицы небесные в ветвях его живут. Что это за птицы небесные? Здесь имеется в виду, что на вершине этого древа идет жизнь духовная. Там мысли духовные, всё устроение духовное.

Дух владычествует над плотью, а дух от Бо­га - вот он и живет. Плоть рождается и умирает, а дух живет. И поэтому духовная сущность в человеческой жизни всегда первостепенна. Хо­тя бы человек этого иногда и не хотел, обращаясь только в плоть, только в земное, всё равно душа у него тоскует о духовной стороне. При всех благах, при всех удовольствиях всё равно чего- то не хватает. Земные удовольствия всё равно не дают полного удовлетворения. И опять же из светской литературы мы знаем - челове­ческая мысль не может сказать: мгновенье, остановись - вот, достиг. Почему и ощущают в удовлетворении земных потребностей нена­сытность - ведь духовная-то сущность остается, а она этим не удовлетворяется.

Если бы мы рассуждали просто по- человечески, в земном смысле: ну, сколько че­ловеку нужно для того, чтобы жить здесь? Когда ему уже за тридцать, за сорок или за пятьдесят лет? Ну, сколько ему миллиардов нужно? Мил­лионеры и миллиардеры - для чего им столько нужно? А им ведь всё мало. А куда это всё девать? Если рассуждать даже чисто по-человечески, по­земному - ведь действительно это же просто не нужно, неприменимо чисто практически.

Ну, сколько ты съешь? Все равно чрево твое очень ограничено, увы. И всё время есть ты не будешь. А остальное куда? И всему ведь поло­жены пределы. Ну, во сколько разных одежд ты будешь одеваться и наряжаться? Даже неболь­шие наши гардеробы - и то уже не знаешь, что со всем этим делать. А для чего тогда еще что-то нужно? Ну, вот он жил, одевался, ел. Ну, и даль­ше что? А потом он стареет. И начинает всё это ему уже неинтересным становиться. Правда, иногда некоторые еще цепляются за всё это. Но, сколько ни цепляйся, всё равно, как говорят святые отцы, - у них всегда тонкий такой юмор, глубокий, он точно выражает суть,- «когда мы грехи не оставляем, то грехи нас оставляют». Потому что, как ни рядись, ты уже сморчок, и никому-то ты не нужен, не так ты интересен, как тебе кажется. Да и все внутренности твои уже отработали: и этого не хочется, и икра уже не лезет в рот - в шутку так смеются над этим - но на самом деле это так. И что же тогда? У моло­дежи - развлечения, а у тебя - отложения солей. И отложились от тебя твои скачки, на дискоте­ке стариков уже не увидишь, потому что не по­дергаешься - тут же прострел будет. Да прошьет так, что потом будешь лежать очень долго, и вы­зывать массажистов, и все средства применять. И зачем всё это тогда?

Вот что такое земное-то. Оно всё отработает­ся, всё свое дело сделает - и уходит в могилу.

 

Всё исчезнет в этом міре,

Как трава и цвет в полях,

Нищий в рубе, царь в порфире,

Обратятся оба в прах.

 

Сам мір опять же смеется над собой. Говорит: этого - в обычном гробу, а тех - в хорошие гро­бы. То есть одного, мол, в мраморном гробу по­хоронят, другого - в деревянном. Вот к чему при­

ходит всё мірское. Бурлит, бурлит, а потом... Всё превращается в прах, в пепел, в тление.

А духовное - как раз наоборот. Вначале оно вроде незаметно, что-то такое невидное, а потом дальше всё растет, растет, растет - и вырастает. Во что вырастает - мы видим, когда сподобляем­ся видеть людей духовных: старцев и стариц бла­гочестивых, людей святой жизни. Да, плоть их стареет, но она не такова, как плоть грешников. Их плоть духом настолько укрепляется, что она и после кончины остается нетленной. То есть Го­сподь показывает в святых своих, что дух плоть животворит. Именно эта сущность во всех прит­чах и засвидетельствована.

Сначала оно незаметно, а потом пронизыва­ет всё естество человеческое - действительно, как закваска, которая заквашивает всё. Чистота, благодать Святаго Духа очищает эту плоть, и она становится духоносной и животворной. И мы, прикладываясь к святым мощам, оживотворяем­ся, исцеляемся. Откуда и исцеления - от мощей святых. Не только от мощей, но даже от вещей святых. То есть благодать святых распространя­ется на всё, что их окружает и с чем они сопри­касаются. Это как раз свидетельство духовного возрастания и действия благодати Божией. Она вначале незаметна, а потом начинает действо­вать всё больше и больше.

Поэтому и принцип духовный: от малого - к великому. Почему отцы нашего времени нас и учат о малом доброделании. Запомните: в ду­ховной жизни мелочей нет. То немногое, то ма­лое в духовной жизни, что есть, всегда является родоначальником большего, семенем велико­го. И действительно, так это и есть. И духовная сторона, возрастая, дает именно ту полноту жизни человека, которой живут святые. А гре­ховная сторона, наоборот, человека мертвит, и постепенно он начинает еще здесь и душой, и телом умирать.

Тела святых хотя в человеческом, как бы внешнем виде и стареют, но в духовном смысле укрепляются, возрастают. А у грешников - нао­борот, поскольку дух немощен, слаб, тела начи­нают истлевать еще здесь.

Тот же самый духовный принцип действует, только в другом смысле. Если возрастание добродетели всё больше и больше укрепляет душу и тело человеческие, то шествие по пути греха, наоборот, и душу, и тело приводит к погибели. И тоже начинается с малого.

Простой такой, печальный, часто даже траги­ческий пример: покуривание. Сначала - балов­ство, потом - дальше, дальше, и уже неотвязная привычка. Так же и пьянство: сначала попробо­вать, потом - дальше, дальше, дальше... И вы­растает пагубная привычка, и часто - погибель. То есть духовный принцип один: всё начинается с малого.

Когда святые отцы беседовали на духовные темы с теми, кто к ним приходил, они давали образные наставления. Вот сидят они около ле­сочка, и старец говорит: «Вот это деревце согни. Согнул? А вот это? Это уже труднее. А это? А это уже невозможно. А то вообще не тронешь. Вот так же - и человек. Пока он начинает жизнь - его еще можно как-то согнуть и даже сломать. А дальше уже не справишься. Так действует грех. Если так же укрепляется добродетель - то это во славу Божию».

И есть образ этого - в первом псалме: пра­ведник яко древо насажденое при исходищих вод (Пс 1,3). Дерево, которое питается при исходищих (при потоках) вод - что это такое? Благодатью Божией питается. И добродетель возрастает. Вот как в сегодняшней притче сказано: из маленького се­мени вырастает дерево, и плоды его животворны. И в псалме сказано: еже плод свой даст во время свое, и лист его не отпадет - то есть не осыпятся листья его. А когда человек идет по пути греха, то получается другое: грех в нем возрастает, за­владевает человеком, и он погибает.

Ну, как люди гибнут от греха - тут достаточ­но печальных примеров: наркомания, пьянство, курение и все другие страсти. Или то же сребро­любие, которое вызывает зависть, и убивают тех людей, кому удалось чем-то завладеть. Весь мір в этом направлении, к несчастью, и идет.

Потому-то духовное и редко встречается, что оно требует подвига, которого в современном человечестве почти нет. Все живут по законам міра: «Да сейчас все так», «Ну как же без этого!» Как без этого? Да можно и без этого.

А мір всё придумывает и придумывает но­вое, выдумывает и выдумывает. Причем вот смотришь иногда на эти вещи и поражаешь­ся: вроде бы что-то пытаются придумывать для блага людей. Это давно уже началось - кричат: «Всё для блага человечества!» Но самому чело­веку места там уже не остается, в этом благе. Он уже становится придатком машины, придатком чего-то еще.

Еще полторы сотни лет назад наш соотече­ственник Алексей Константинович Толстой писал:

 

Весь мир желают сгладить

И тем внести равенство,

Что всё хотят загадить

Для общего блаженства!

 

Да, так написано. «Во имя блага» ведь всё за­гажено.

Сейчас смотришь - все вокруг этого ИНН крутятся. А что это такое вообще-то? Ну, номе­ра. А для чего? Ну, чтоб учесть. Ну, хорошо, ну, учли - что дальше?

А получается, что если сейчас кто-то собира­ет себе потихонечку «на черный день», как гово­рится, и ему повезло - немножечко в мешочке уже чего-то набралось, - об этом никто не знает, даже родственники. А если всё это ввести в ком­пьютеры, то любой проходимец может пролезть и узнать, что у кого в кармане лежит, и сейчас такие средства есть. И никакой номер не спасет

от того, чтобы человека где-то пристрелить или отправить на тот свет любым другим способом. А уж как воспользоваться этим - тут найдут.

Поэтому при соответствующей мысли всё пе­реворачивается в другую сторону. Говорят: «Ты будешь ходить безопасно, иметь на себе какую- то там метку, и кроме как по твоей метке никто ничего не получит. Ну да, как никто не получит? Твои деньги, если ты помрешь, куда девать-то? А убрать-то тебя очень просто.

Да, и вот оказывается, что мір что-то мудрит, мудрит, мудрит, хотя говорит, что для пользы че­ловека, а на самом деле - нет.

Нет, это не относится ни к экономике, ни к по­литике, упаси Бог. Я просто привел это как при­мер рассуждения о том, что совершает мір.

И Церковь не согласна с этими вещами пре­жде всего потому, что Господь сказал: Вы - ра­бы, а Я сделаю вас свободными (см.: Ин. 8, 36). А все эти мірские вещи - вот тот же учет - к чему ведут? Думают обойти воров, бандитов и жули­ков? Их не обойдешь - это одна система, тут ни­как не получится. У Крылова есть басня «Лиса- строитель» - лиса строила курятник, но для себя оставила лазейку.

Всё в этой жизни так на самом деле и есть. И вот эти грандиозные проекты в конце концов превращаются в ничто. Как говорят, «гора роди­ла мышь».

В духовной жизни всё наоборот. Именно: от малого - к великому. Всё великое в этом міре

проходит. Знаменитости исчезают, грандиозные государства -тоже, и только историки уже знают, и то не все, о многих событиях и людях. От неко­торых государств остаются одни названия, вроде Атлантиды. Каким было человечество и какого развития оно достигло до Потопа? Об этом пыта­ются догадаться только по каким-то раскопкам, ухватить что-то. А остальные все, как говорится, канули в лету. А духовное - живет. Ноя, который строил ковчег, знают все, потому что из Библии это известно, там это записано.

Поэтому нужно душу свою перестраивать на евангельский строй. Необходимо во гла­ву угла положить духовную сторону, которая и эту, земную, жизнь человека сделает иной, но самое главное - подготовит его к будущей, вечной жизни. Ведь в конце концов всё здесь проходит. И пройдет и это, и мы предстанем на суд. Мы живем не просто так здесь. Мы рож­даемся не по своей воле - совершенно точно. Мы не выбираем себе ни пол, ни дарования. Само слово дарование означает, что нам дается всё это. И дается, как сказано в притче, каждо­му свой талант (Мф. 25, 14-30). Всё это сказа­но. И один человек свой талант использует так, другой - иначе, и все дадут за это ответ - это тоже сказано. Поэтому каждому нужно заду­маться над тем, какой ему дан талант и как он его использует. Тут каждый должен исполнить волю Божию о нем. И если человек этого не со­вершит, то даст ответ.

В понятие таланта входит не только дарова­ние. Сюда входит всё, с чем человек соприкаса­ется. Ты имеешь общение прежде всего со сво­ими родственниками, с близкими. Ты имеешь общение с теми людьми, с которыми живешь, работаешь. И это- тоже таланты. Тебе дает­ся возможность, общаясь с хорошими людьми, взять от них хорошее, научиться. Тебе дается возможность, если на тебя воздействует соблазн от людей грешных, устоять против него, то есть сопротивляться этому, ты можешь в этом не уча­ствовать. И это - тоже талант, данный тебе, ко­торый ты должен использовать.