Неделя 22-я по Пятидесятнице

О ДУХОВНОМ И ТЕЛЕСНОМ

 

Лк., 66 зач., XII, 16-21

 

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня Святая Православная Церковь предла­гает нам притчу. Ее полагается читать в воскрес­ный день, чтобы большее число православных людей могли услышать ее. Ведь Церковью, святы­ми отцами, Духом Святым для воскресных дней избраны чтения особые, потому что каждому христианину полагается быть в этот день в храме Божием. Много иного написано, но эти чтения предлагаются нам для поучений и наставлений.

Мір в своей суете, в буйстве («буйство» - это безумие) отходит от истины всё дальше и даль­ше. И хотя, сам иногда того не сознавая, вынуж­ден признавать истину, он упорно противится ей. И когда совершает это - он безумствует. Го­ворит то, что не имеет смысла. Вот, например: говорит о душе, а в то же время невольно имеет в виду тело. Сегодняшняя притча это совершен­но ясно засвидетельствовала.

Человеку некоему богатому уродилась нива. Он и так был богат, да ему еще дано богатство.

И он сказал: «Куда мне это всё девать? Не вме­щается в хранилища мои. Разорю старые, по­строю новые и положу туда все мое богатство, все мои сокровища и скажу душе моей: яждь, пий, веселися».

Разве это нужно душе - «яждь, пий»? Нет, ко­нечно. Так что уже в этом своем обращении че­ловек помрачен умом: говоря о еде, обращается к душе. Здесь как раз и есть то самое проявление потери разумения. Господь ему тут же говорит: «Как раз душу-то твою в эту же ночь истяжут. А вся еда и питие - кому это будет?»

В жизни очень часто так бывает. Еще пророк Давид сказал в Ветхом Завете: Человек сокровищствует, и не вестъ, кому соберет я (Пс. 38, 7). Он думает: тому-то, - а получается еще кому-то. То есть человек предполагает, а Бог располагает. Человек может планировать, а исполнение этих планов, осуществление их - это уж как Бог даст. Как апостол Иаков говорит: Слышите ныне гла­голющий: днесь или утре пойдем во он град, и со­творим ту лето едино, и куплю деем, и приоб­ретение... Вместо еже бы глаголати вам: аще Господъ восхощет, и живи будем, и сотворим сие или оно (Иак. 4,13-15).

И действительно, сколько людей намерева­лось идти куда-то - но Господь взял их души. Умирают в пути,- есть такое земное выраже­ние: несчастный случай. Автомобильные, авиа­ционные катастрофы - люди ехали или летели куда-то, у всех были планы, а души - исторглись.

Жизнь всё время свидетельствует о том, что здесь в любой момент может прекратиться наше существование, так что не нужно об этом забы­вать. Господь говорит: Кая польза человеку, аще мір весь приобрящет, душу же свою отщетит? (Мф. 16, 29). Значит, именно духовное основа­ние и есть то, на чем человек может правильно созидать свою жизнь.

Все мы вынуждены признать, и от этого ни­куда не денешься, что все развлечения, в конце концов, кончаются. Веселье очень часто окан­чивается даже и плачем. Мне помнится еще с детства, как все веселятся, прямо безудерж­но хохочут, и тут кто-то напоминает: «Хватит, а то придется плакать».

Так бывает действительно: безудержное ве­селье почему-то часто кончается - уравновеши­вается - слезами. И эти вещи в жизни замечены, и люди вынуждены их отметить. Но забывают при этом, что причина здесь в том, что есть бес­смертная душа, и прежде всего о ней нужно за­ботиться.

Всем нам, по исходе из этого міра, предстоит строгий экзамен. Называется он мытарствами, на которых душа будет проходить испытание за каждое слово, за каждую мысль даже. И это так страшно. Один человек, когда ему явилась душа умершего, спросил:

— Как же ты прошел мытарства?

— При нашей жизни их невозможно пройти, - был ответ, - если бы не милосердие Божие.

Настолько строго человека истязывают обо всем, каждое праздно сказанное слово, каждая мысль - за всё это придется отвечать. И, конеч­но, если задумаешься над этим, то, пожалуй, не будешь особенно веселиться и хохотать, по­тому что ведь не до этого. Часто этот когда-то наступит, и уже для очень многих наступил. Ни­кому из нас не миновать его. Только христианин об этом часе мыслит по-православному - не так, будто это что-то такое страшное, неотвратимое и безнадежное, что всё кончится. Да, земное кон­чится здесь. Вот это «яждь, пий, веселись», раз­влечения всякие - они здесь кончатся. Но жизнь не кончится, будет продолжать существовать бессмертная человеческая душа.

Когда-то мой родитель, Царствие ему Небес­ное, священник, на основании лекций в Духов­ной академии говорил, что человеку не свой­ственно думать о смерти, потому что у него - бессмертная душа. Душа останется, но пойдет она со всем тем багажом, который здесь собра­ла. И вот именно память об этом и дает такое устроение души, внутреннее направление, та­кой строй всей жизни, о котором Господь ска­зал: Кая польза человеку, аще мір весь приобря- щет, душу же свою отщетит? (Мф. 16, 26).

Да, человек что-то здесь делает, заботится о своем существовании, чего-то достигает,- но это всё постольку-поскольку. А что дальше?

Этот вопрос ведь и в обычной жизни часто присутствует. Человек, когда решает перейти

на какую-то работу, думает о том, что ему там можно будет как-то расти дальше, подниматься по научной или служебной лестнице, смотрит на перспективу. «Вот я приду туда - а что там ме­ня дальше ожидает?» Естественно. И если он со­бирается двигаться вперед, то идет туда, где есть перспектива продвижения. А если дальше неку­да - то и незачем переходить.

Очень часто бывают так называемые тупи­ковые ситуации. Бывают, к несчастью, такие увлечения - как говорят, «легкого или тяже­лого флирта». Ну, а дальше что? Если человек здесь - один, а там - семейный, что дальше? Ес­ли там - один, а здесь - семейный, что дальше? Даже если и не семейный - а что дальше? Каков будет результат? К чему человек придет? Сей­час вот этот момент тебя интригует, а дальше что? Если и в земной жизни мы часто задумы­ваемся над тем, что будет дальше, то тем более нужно задумываться над тем, что будет дальше в духовном смысле.

Да, перед многими стоит этот вопрос - пожа­луй, перед всеми, кроме преподобного Серафи­ма, который видел, что там. А остальные просто не знают.

Да, мы верим, что там жизнь есть, это без сомнения. Потому что связь эта существует со­вершенно реально. И если говорят иногда, что оттуда никто не приходил, то это неправда. От­туда приходили и приходят. И оттуда иногда мы получаем предупреждение, помощь. Да и что

там говорить. Многие знают, что мы обращаем­ся за помощью к таким святым, как святитель Николай, к другим святым и получаем помощь. Они не только живут, а очень часто и действуют в нашей жизни.

Святитель Николай, например, однажды явился одному водителю. Это было в Рязанской губернии. Машина съехала с дороги, и никто не мог вытащить - гололед. Бросить маши­ну нельзя - там товар, растащат. Приуныл води­тель совсем, думает: всё, замерзать тут. А в это время мать за него молилась святителю Нико­лаю. Чувствовала, что с сыном что-то случилось, и сказала святителю:

— Не встану с колен, пока не поможешь сыну.

И вдруг возле той машины появился старичок.

— Чего ты тут? Давай, выезжай.

— Да как тут выезжать, невозможно! - чуть не обругал его еще шофер.

— Ну что там у тебя, включай.

Тот послушался всё-таки, завел- раз, смо­трит, грузовик уже стоит на шоссе. А старичок пропал.

Потом, когда водитель приехал домой, он пришел к матери и узнал в иконе святителя Ни­колая того старичка.

Это всего один пример помощи святых из ты­сяч. Значит, тот мір совершенно реально су­ществует и действует. Просто, как говорится в другой притче, о богатом и Лазаре, мы можем принимать это или не принимать. Тот богач про-

сил из ада, чтобы Авраам послал Лазаря, кото­рый был в раю, к своим братьям: Да послеши его в дом отца моего, имам бо пятъ братий, яко да засвидетельствует им, да не и тии придут на место сие мучения. Авраам сказал: Имут Мо­исея и пророки, да послушают их... Аще Моисея и пророки не послушают, ни аще кто от мерт­вых воскреснет, не имут веры (Лк. 16, 27-31).

Так что действительно, уж кто верит, тот ве­рит. А если не верит, и мертвый воскреснет - всё равно не поверит.

Есть такое явление, - как оно происходит, со­вершенно необъяснимо. Под праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы распускается верба. Причем в любую погоду. Если эту вербу распустившуюся сломать, она так и останется. Ее не раз приносили наутро и к нам в храм. И это тоже - свидетельство чуда Божия.

То есть чудес множество. Свидетельства действия благодати Божией, помощи святых, явления умерших - всё это говорит о том, что загробный мір совершенно реально существу­ет- он еще более реален, чем наш мір. Но мы здесь - неверующие, как сказал Господь: О ро­де неверный и развращенный, доколе буду с вами? Доколе терплю вас? (Мф. 17,17).

Человек очень часто поступает совершенно безумно, уклоняясь от истины, от знания о том, что есть мір, где все мы неизбежно и непремен­но будем. Уклоняется в то и занимается тем, что мы неизменно и непреложно все оставим. Всё

это оставим, всё это у нас здесь - временное. И в это человек влагает всё свое усердие, все свои заботы, все свои мечты. Забывая о самом главном - о том, что неотвратимо будет, и о чем он совершенно не заботится. И вот в этом - безу­мие міра. Обо всем заботятся, только не о ду­ше, к несчастью. Всё человек планирует, только не имеет в своих планах того, что ему придется отвечать перед Богом.

А отвечать всё равно приходится - то там, то здесь люди умирают. Великие, сильные, бо­гатые - всех хоронят. Только одному - гроб из ДСП, а другому - из дорогих пород дерева или чуть ли не мраморный, или хрустальный, могут даже с золотыми ручками сделать, но всё рав­но - гроб. И отличие только в том, что в богатых одеяниях - а гнить такому же телу. Теперь, гово­рят, даже с музыкой делают. Когда-то смеялись: «гроб с музыкой», а теперь и это есть.

 

Всё исчезнет в этом міре,

Как трава и цвет в полях.

Нищий в рубе, царь в порфире -

Обратятся оба в прах.

 

Ну, а душе-то что? А о душе как раз никто и не заботится. И как раз эту-то истину всё вре­мя и напоминает нам Церковь. Она и заботится особенно о нашей душе, напоминает нам: поду­май о душе. Как сказал один поэт:

 

А душа забыта.

Все тянутся к радостям быта.

 

И действительно, когда говорят о душе или даже о духовном, то иногда и это всё превраща­ется в земное.

В міру есть понятие: духовные ценности. Вот, скажем, картина. Ведь это вопрос сложный - на­счет ее духовной ценности. В ней может быть какой-то элемент, относящийся к духовной сто­роне, но она имеет духовную ценность тогда, когда отображает творение Духа.

Всё сотворено, как сказано, Духом Святым. И всё, будь то природа, растительный, животный мір или же сам человек, любая земная красота, должно напоминать о том, что всё это - творе­ние Божие. Всё, что возвышает душу, состояние человеческого духа, есть именно духовное. Толь­ко в этом смысле можно говорить о духовных ценностях.

Но есть и другой дух. Когда плоть начинает го­сподствовать над духом, тоже получается духов­ность, но та, которая опускает человека, то есть низводит его в темную духовность. И вот всевоз­можные развлечения и прочие плотские грехи, господствуя у таких людей над духом, порабоща­ют их духу тьмы. Если вера, чистота возвышают, то безверие, отрицание души, духовной стороны жизни развращают и низводят человека до со­стояния безумия. И люди начинают вести жизнь безумную, угождать страстям, которые дово­дят их- в разной степени - до самоубийства. Они, скажем, свое тело, в конце концов, доводят до погибели.

Пьянство, например, - врачи это знают - при­водит к циррозу печени, размягчению мозгов, не говоря уже о тяжелой наследственности, ко­торой «награждаются» несчастные дети. Есть всевозможные извращения - вообще страшно говорить. И, в конце концов, наступает скотское состояние, и даже становятся хуже скотины, по­тому что скотина часто знает время и меру, а эти люди уже ни времени, ни меры не знают.

Или же другое состояние современных безум­цев -наркомания. Это действительно уже полное безумие. Подготавливают к этому мелонаркомания, теленаркомания. Люди старые или средне­го возраста принимают телесериалы, как нар­котик. Молодые трясутся на дискотеках - этих «бесотеках», в бесовских этих трясках. А старым трястись уже кости не позволяют. Те живут при­зрачной безумной жизнью: ничего же нет, ящик стоит перед ним, а он сидит, переживает. Тут иногда спать некогда, а люди сидят, не спят, му­чаются. Сами в себе переживают, не знают что. Ничто переживают. Нажал на кнопку, - и всё пропало, ничего нет. А попробуй выключить - такие переживания! Как будто что-то потерял. Что потерял? Ничего.

Или эта бесовская музыка, когда идет чело­век- глаза такие полусонные, полубезумные, уши заткнуты, на груди - «дебильник». Это та­кой инструмент, который постоянно повторяет одни и те же звуки в неистовом ритме. И вот эти сумасшедшие, полубезумные так ходят. Одни сидят около телевизора, другие ходят, с собой но­сят «дебильник». Конечно, если б можно было, носили бы с собой и телевизор. Но тогда будешь спотыкаться - нужно же смотреть под ноги. На­верное, только это останавливает.

Действительно смешно. Вызывает горькую, правда, улыбку, потому что это идиотство, как иногда говорят. Иначе не назовешь. А что тут, какая польза? Почему я вам и сказал, что мір в безумии лежит.

Говорят о вреде всяких отрав, в том числе и никотина,-и полно курильщиков. Громадный плакат: покупай отраву, и маленькая подпись: «Минздрав предупреждает...» Мне приходится иногда бывать в больницах, и вот в одной из них - туберкулезной - я как-то был, так там не продох­нешь, так табаком воняет. Лечатся они, что ли, при помощи сигарет от этой болезни? Не знаю. У меня в горле першит от табачного перегара, когда я там бываю. И все курят: кто лечит - ку­рит, кто болеет - курит, кто обслуживает - тоже курит. Какая логика? Никакой, полный абсурд. И сколько таких вот безумных примеров, что просто действительно кажется, мір с ума сошел. Или, как сказано, «бесящийся от развращения грех» в міре царствует.

А что, разве когда на этих дискотеках дерга­ются, орут все - это не беснование? Массовое беснование, массовый психоз. Что удивлять­ся, если дети не могут на уроках соображать? А где ж тут соображать? Они же в этой отраве, телеканализации, растут. Покажут что-нибудь, только начнет человек над этим думать - и пре­рывается, и начинает что-то там дергаться, че­рез некоторое время- опять реклама: кто-то жует или плюется. Какие-то куски движущихся картин. Это же сумасшествие.

Вот создали кинематограф. Сначала он на­зывался правильно - иллюзион, от слова «иллю­зия». Первые кинематографы назывались «иллю­зионы». Еще один иллюзион - это компьютер.

Если ты живешь обычной жизнью, то тебе предлагается стандартное мышление. Если че­ловек мыслит нестандартно, то на него смотрят как на ненормального. Сейчас показывают се­риалы - и все должны говорить этим же набором слов, других они в это время не знают. Потом бу­дет другой сериал - другая тема, другой набор.

Я вспоминаю шоковое состояние учительни­цы, когда матушка привела одного из наших де­тей в школу. Учительница спрашивает:

— Деточка, кем бы ты хотел быть?

Ожидают обычно: космонавтом, артистом...

И вдруг ребенок говорит:

— Великим князем.

А это было в те времена, когда вокруг были пионеры, комсомольцы. Ребенок просто услы­шал про житие великого благоверного князя Александра Невского. Это был святой человек, и князь, и красивый, и мужественный. Святой - во всех отношениях. Идеал, конечно, - можно желать быть таким. Поэтому ребенок и высказал

так простосердечно. У той, конечно, шок был: представляете, услышать от ребенка, что тот хочет быть великим князем! Ну что, тут нужно сразу же расстреливать, куда уж там. Но ребенок выжил, слава Богу, и теперь служит Богу.

Вот пример того, как человек может сохра­ниться, если он ходит в церковь. Иначе он будет как штамп. И самое главное, что все эти штампы существуют не просто так, а они уводят от веры, от духовного, от Бога и к другому тащат.

Сейчас есть такое распространенное явле­ние - прямо-таки бедствие. Голову морочат. Го­ворят: «виртуальная реальность». Что это такое? Слова какие-то странные. «Вертухальная» - это понятно, что-то вертится. Реальность - ну, это уже сложнее. Вот мне показывают: самолет ле­тит. Это реальность? Какая же реальность, сей­час нажму на кнопку- и всё исчезнет: сижу на стуле, никуда не лечу.

Реальность, если задуматься, воздействует на мышление. Здесь человека приучают мыс­лить стандартно. На кнопку у компьютера на­жмешь - там ведь великого князя не увидишь. Ты не можешь мыслить. На экране убивают друг друга, там какие-то звери, страшилища или еще что-нибудь такое. Правда, если в эти игры, не дай Бог, святых помещать станут, будет кощунство. В святых играть нельзя, конечно.

И вот сейчас активно внедряется среди моло­дежи, среди детей особенно, стандартное мыш­ление. Ведь там есть программа, определенный

набор образов, и из этого всё лепится. Пере­ступить за порог этого ты не можешь, а будешь только там, где тебе позволяют. Да, ты можешь увлекаться чем-то - но, извините, в тех лабирин­тах, которые для тебя там приготовлены. Своего не будет ничего. Ты будешь мыслить и действо­вать только так, как заложено в сюжет игры. А что там заложено? Кого-то, скажем, убивать.

Мне недавно объяснили. Я ведь не в курсе, я человек деревенский, темный, тридцать лет уже здесь прозябаю, в деревне этой. А там, ока­зывается, вот что. Сначала, говорят, кто-то бла­городный гонялся за негодяем. Потом оказалось, что негодяй - он вроде не такой уж и негодяй. А потом - а что бы ты делал, если бы был на ме­сте негодяя? То есть постепенно перестраивают душу - если ты не можешь в жизни, то чтобы хоть там от лица этого негодяя действовал и жил.

Но нового, в сущности, здесь ничего нет. Что такое эти компьютерные игры? Это то же самое, что раньше было, когда ты читал роман и в вооб­ражении представлял себя его героем. Или когда фильмы смотрят, а потом все под какую-нибудь там кинозвезду или киногероя стригутся, бре­ются, одеваются, и все в этом образе начинают играть и жить. То есть раньше этот набор был просто небольшой. Теперь он резко увеличился: ты можешь быть, кем хочешь, - вернее, любым из того, что тебе предложат. И вот человек начи­нает жить этой чужой жизнью. И ему подбрасы­вается определенный строй мыслей.

Раньше запрещалась непотребная литерату­ра, цензура существовала - если, например, какие-нибудь плотские сцены описывались в каком-нибудь французском романе. Чело­век же всё это представлял в своем воображении. Но там нужно было пыжиться, представлять се­бе все это. Теперь пыжиться не нужно - нажал на кнопку, тебе вместо воображения предста­вят с изображением. И если какая-нибудь по­шлость - будет тебе пошлость, она туда уже за­ложена.

Идет борьба за душу. И совершенно ясно, что у людей только «яждь, пий» - это было для тела, но против души, естественно. А вот третье - весе­лись, то есть развлечения, - это получается вроде уже для души. Хотя они и связаны опять же с те­лом. Но там и страсти культивируются - такие, как гнев, злоба. Здесь-то ведь не очень-то разой­дешься - сдачи дадут. А там можешь как угодно врезать кому-то, что угодно из себя изображать.

А если душу твою истяжут - с чем ты оста­нешься? И сейчас уже говорят: «компьютер- убийца», - когда человек доходит до крайнего состояния и губит и тело, и душу.

Война эта идет и будет идти до тех пор, пока Господь не придет судить весь мір. Поэтому нуж­но каждому задуматься над своей душой и по­трудиться. Даже только задуматься, - это не так просто. А потрудиться - еще сложнее.

Потому что как только человек попытается трепыхнуться, что-то доброе сделать - вся бесовская рать сразу ополчится на него в его мыслях. «Ну что ты слушаешь, что ты тратишь время? Подумай о другом». Или просто мысль уведут в сторону, внимание отвлекут: кто-то пошел, по­ехал, ты кого-то увидел - способов отвлечь вни­мание очень много. Человек чувствует, как сразу во все стороны начинает его тянуть. Почему де­ти и не могут сосредотачивать внимание - сам телевизор, который всё время скачет с одного на другое, раскачивает это внимание, оно не мо­жет оставаться в одном русле и все время «верту- хается». «Вертухальная реальность».

Или начнутся проблемы - материальные, отвлекающие внимание. Ничего, все эти про­блемы существуют постольку-поскольку. Но ес­ли ты обратишься к Богу и посмотришь на всё взглядом оттуда - большая часть этих проблем перестанет существовать. Человек, который хоть немножечко как-то трудится, который, ска­жем, постится, довольствуется простой пищей, ему с «яждь, пий» проблем особых не будет, для него проблема еды не будет особенно остро стоять. Хлеб есть - и слава Тебе, Господи. Есть - ну, так поедим, нет - ну, не поедим, ничего, по­постимся. И всё.

«Веселись». А что за этим весельем, к чему оно ведет? И веселье ли это? И что дают все эти развлечения?

Один раб Божий, когда его спросили: «Как же ты живешь без телевизора?», ответил:

— Так же, как вы, просто спокойнее.

То есть ты не видишь этих кадров и не пере­живаешь. Всё равно то, что показывают, дав­но прошло. И что тут переживать - о том, чего уже нет? Так же, как и о том, что еще не наступи­ло, не нужно переживать.

Евангелие, святые отцы учат нас жить на­стоящей жизнью, которая имеет в основе своей пользу духовную, пользу для души и будущей жизни. И тогда всё встает на свои места. А если человек устремляется только во временное, мимотекущее, то и душе вредит, и пропадает бесплодно время.

И опять же премудрый Соломон говорит: Суета суетствий, всяческая суета (Еккл. 1, 2). То есть человек всё думает, думает: вот это, это надо, сокровищствует и не вестъ, кому соберет я (Пс. 38, 7). В общем, всё возвращается к би­блейской истине.

Так что будем ближе приникать к этой исти­не - к молитве, к храму Божию, к слову Божию - и перестраивать свою душу на евангельский строй. Аминь.

Декабря 2000 года

 

Неделя святых праотец

ПОДВИГ ВЕРЫ

 

Лк., 76 зач., XIV, 16-24

 

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня Православная Церковь воспевает всех праведников, ожидавших пришествия в мір Спасителя, - святых праотец. Всех, кто сохра­нил веру.

Времена до пришествия Спасителя тоже бы­ли тяжкие. Ведь если задуматься - после Пото­па осталась одна семья праведного Ноя, а все остальные погибли, ибо развращение было та­ково, что дальше существовать этому человече­ству уже не имело смысла.

Или же вспомним праведного Лота, - только его семья еще сохраняла веру и чистоту жизни, а все остальные были настолько развращены, что гнев Божий поразил города Содом и Гоморру.

Это показывает, что во все времена сохранить веру было подвигом.

У нас иногда спрашивают:

— Ну что же ты так живешь?

— А сейчас все так, - следует ответ.

Или задают вопрос:

— Почему ты не ходишь в храм Божий, не мо­лишься, не постишься?

Обычным всегда был ответ:

— Да все так делают. Кто сейчас ходит?

Или когда спрашиваешь людей, которые ве­дут семейную жизнь:

— А вы венчаны?

— Нет, - отвечают.

— Что же вы не венчались?

— А тогда все не венчались.

Но это - ложь, потому что во все времена люди и венчались, и в храм ходили, и моли­лись, и постились. Другое дело, что они не были в большинстве. Ну и что? Даже если среди раз­вращенных людей только один человек окажет­ся постящийся, ведущий жизнь чистую, то и ему нужно стать таким, как остальные, потому что они все так живут? Разве это довод? Разве это до­казательство?

Всё-таки истина остается истиной.

Да, редко встречается в природе алмаз. Но от этого он не перестает быть драгоценным камнем. И если все повесят на себя украшения из разных блестящих предметов, то всё равно ценность бриллианта останется на все времена. Можно, как новогодняя елка, обвешаться всяки­ми побрякушками, но всё равно они останутся побрякушками.

И если в сфере бытовой или, как говорят, обы­денной ценность вещи не меняется от того, что алмазы и золотые слитки не попадаются на каждом шагу, то в духовной жизни - точно так же. Ничего тут нет нелогичного.

Но люди не рассуждают об этом, к несчастью. Как сами они над собой смеются даже в светских произведениях. В одном спектакле пикируются, как говорят, между собой мужчина и женщина, и мужчина говорит: «Отличительное свойство мужчин - это их ум», - на что женщина отвеча­ет: «Но они так скромны, что редко им пользу­ются». Многие кричат о том, что человек - homo sapiens, разумное существо. Да, много говорят о разумности, но, к несчастью, видимо, «так скромны», что редко ею пользуются.

Человек живет сердцем, а не умом. Ум - рабо­чая сила сердца. Можно ведь даже и рассуждать разумно, но жить неразумно. Рассуждать легче, чем поступать. Поэтому в жизни всегда на первом месте стояло именно то, как человек живет. А жи­вет человек чувствами. Никто не будет спорить - да это и бесполезно - с тем, что любовь - это чув­ство. Вера, надежда, любовь - это чувства.

Как часто рассудок не может объяснить, по­чему человек поступает именно так. Как часто, когда есть чувства, человеку говорят: «Да куда ты идешь, да с кем ты связываешь свою жизнь?» А тот отвечает: «Нет, только он (или она)». Ему объясняют: вот, смотри, то-то, и то-то, и то-то. Всё логически правильно, но поступает он всё равно так, как чувствует.

Очень часто бывает так, что человек посто­янно видит примеры ненадежности окружаю-

щей его жизни или каких-то занятий, но он всё равно надеется, что у него-то как раз всё будет нормально. Хотя со всех сторон только и слы­шит: там не получается, и там не получается, и там. Часто человек, опять же влекомый свои­ми чувствами, верит, что у него-то всё будет вот так. Что говорить о том, что он кому-то верит? Он уверен даже в самом себе, хотя сам знает, что тоже иногда поступает совсем не так, как подо­бает, или как он верит.

Нам дан классический пример святого апо­стола Петра. Он твердо верил, что, даже если все отрекутся от Господа, он не отречется. И че­рез несколько часов с клятвой отрекся, даже предупрежденный Им об этом.

Это говорит о том, что на самом деле чув­ства и дела, согласные с этими чувствами, не так просто совместить и удержать. Всем известно о постоянстве наших отношений - о том, что они, в разной степени, как раз очень непостоян­ны. Сплошь и рядом мы слышим свидетельства о том, как люди, соединяясь в супружеские па­ры, говорят, что у них есть чувства, и через неко­торое время ничего от этих чувств, оказывает­ся, не остается. И они расходятся, как говорят, как в море корабли. Встретились - и разошлись. И это указывает на то, что на самом деле по­стоянство в чувстве - очень редкое явление, к несчастью.

Потому что сохранить любовь, так же как и со­хранить веру, - это действительно величайший

подвиг. Особенно, когда вокруг всё изменяется. Всё время мы получаем свидетельства о том, что мы во что-то верим, - и ошибаемся, и не полу­чается так, как верим. Постоянно наша любовь подвергается нападениям гнева, раздражения, даже ненависти. Почему и сказано о последних временах - так же, как это было во все времена: Сын человеческий пришед убо обрящет ли веру на земли? (Лк. 18,8). И еще: За умножение безза­кония, изсякнет любы многих (Мф. 24, 12). Ибо человек, ожидая лучшего, но не получая, в кон­це концов начинает приходить в раздражение, в гнев, и состояние любви в душе угасает.

Почему духовная жизнь требует внутреннего подвига, укрепления веры, любви и, естествен­но, надежды? Потому что всё равно человек на­деется на то, что будет когда-то. А основание всех этих трех чувств - в Боге. И только в Боге они на­ходят завершение и разрешение. Мы верим, что у Бога всё направлено ко благу. И это будет - мы узрим это, увидим в будущей жизни все эти бла­га, которые Господь, сказано, обещал любящим Его, и вера наша получит удовлетворение от ис­полнения того, во что мы верили. Как говорят: что Бог ни делает, всё к лучшему - и мы надеем­ся, что всё придет ко благу, и надежда наша ис­полнится, если мы будем так верить и надеяться. Если мы стремимся жить в любви, то в Царстве любви, в Царстве Божием, полнота эта тоже исполнится. Тогда не будет ни печали, ни воз­дыхания, а жизнь бесконечная в любви и согласии. Тогда не будет ни разделения, ни зависти, ни злобы, ибо будет вся в Боге.

А здесь, в этой жизни, наши чувства всё вре­мя подвержены испытаниям. И помощь в этом опять же только от Бога. Возверзи на Господа пе­чаль свою, и Той тя препитает (Пс. 54, 23). Те, кто во все времена сохранял эти чувства, и были светильниками на земле, светившими во мраке греховного жития. То есть среди Содома и Го­морры, среди тех, кого поглотил Потоп, и сре­ди других племен и народов. Свидетельство их любви было в их житии. Святые праотцы прежде всего возлюбили Господа Бога своего всем серд­цем, всей душою, всеймыслию своею (см.: Мф. 22, 37). Потому что они помнили, что Господь, кото­рый дал им бытие и сотворил этот прекрасный мір, всё направляет ко благу. Они знали, что ми­лостив Господь.

По преданию, Ной, сокрушаясь сердцем, со­страдая тому, что люди этого не понимают, молил Бога, чтобы Господь дал им время на по­каяние. Просил хотя бы сорок лет - по тем вре­менам это был небольшой срок, когда люди жи­ли по несколько столетий. Но Господь дал в три раза больше. И, однако, народ не покаялся. Поэ­тому святые праотцы прославляются Церковью. Как и те подвижники веры и благочестия, как теперь мы именуем в наше время людей, кото­рые среди развращенного міра сохраняют веру и благочестие. Подвиг этой веры, любви прохо­дил испытания именно в таком окружении.

Вот, например, любовь Авраама к ближнему своему была такова, что он не садился за трапе­зу, если не вводил в дом путника и не мог его уго­стить. Если не было путника, которого он мог бы накормить, сам он не ел.

Вот представить себе на какое-то мгнове­ние: ты не садишься за стол, пока не пришли твои домашние, я не говорю - путники. Путник то ли придет, то ли не придет, а домашние-то на­верняка придут. Но всегда ли ты их дожидаешь­ся? И прежде чем не вкусят твои домашние, ты в свой рот какой-нибудь кусочек не положишь? Это - не большой подвиг, но можно себя прове­рить, далеко ли мы от тех праотцев. Или же, пре­жде чем не упокоим всех, и самим не ложиться отдыхать. Не наоборот ли мы скажем: «Знаешь что, хватит, я ложусь спать, а ты давай повора­чивайся».

Вот эти маленькие примеры могут показать нам самим, что всё-таки это - подвиг. У праот­цев был, конечно, подвиг. И Господь попустил испытание этому чувству Авраама. Это преда­ние существует до сих пор в тех местах, где жил Авраам, - у дуба Мамврийского. О том, как окру­жающие, зная эту доброту Авраама и его такое отношение к людям, перекрывали все дороги и направляли прохожих другими путями, чтобы к нему никто не заходил. И думали: «А что он теперь будет делать? Раз он такой добрый, что не садится есть, не введя путника в дом и не на­кормив, то что он станет делать, если к нему никто не придет?» Тогда целую неделю не было пут­ников. И Авраам не ел, считая, что он недостоин есть, и с ним, кстати, и Сарра. Если он никому ничего доброго не сделал, если Господь не посы­лает ему человека, которому он может сделать добро, значит, он не имеет право себя питать. И тогда Сам Господь пришел к нему - Аврааму явилась Святая Троица. Эту икону мы все знаем. Вот это как раз свидетельство любви Божией, того, как Господь к любящим Его проявляет лю­бовь. Чтобы все знали, что если и перекрыть все пути, то все равно Господь воздаст, да так воз­даст, что ты даже и представить себе не можешь: пришел Сам Господь! Такой обычай гостеприим­ства существует у многих народов. Потому что действительно (и так это и считали),- а вдруг среди путников тебя посетит Господь? Что, кста­ти, и бывает.

Вот эта их вера, их любовь и прославляется се­годня в празднике святых праотец. Они прослав­ляются потому, что еще в те времена - до Потопа и даже и после него - они сохраняли эти святые чувства, не имея того, что имеем мы, - слова Бо­жия. Для понимания их подвига особенно важ­но то, что они не имели такого ясного сознания, представления о Боге, как мы. Теперь мы имеем заповеди, Евангелие, апостольские послания, поучения святых отцев. Всё разобрано. У них ни­чего этого не бьио, они шли одним только чув­ством. Нет, я думаю, разумение было, но столь­ко свидетельств для разума тогда не было. Это теперь, когда чувства оскудели и все обратились только к разуму, Господь посылает свидетель­ства для разума.

Современная статистика, данные изо всех об­ластей жизни говорят о том, что если веру толь­ко чуть-чуть поколебать, то получается многоверие, которое граничит уже с неверием. Сейчас все в разной степени связаны с компьютерами, тем более в высших учебных заведениях. Со­всем недавно верующие люди запустили в ком­пьютер программу и дали машине задание: обсчитать - существует десять заповедей, и вот если одну заповедь изменить, что получится? И получилось, что и из той веры, в которой из­менена одна заповедь, получается более тысячи исповеданий, вер. Если две заповеди изменить - то больше миллиона всяких религиозных на­правлений.

Это говорит о том, какая же сила, какой подвиг был совершен в праотцех, когда истинная вера была ими удержана до Рождества Христова. На­сколько твердо было их исповедание, что они со­хранили истинную веру. Да, их оставалось один или двое во всем человечестве. Как во времена Ноя. Или же в какой-то местности два-три чело­века оставалось. Мы только имеем свидетельство Библии, там записано, и это свидетельство гово­рит о том, что подвиг веры - это действительно подвиг: не уклониться, при всех умствованиях и рассуждениях, в сторону. Может быть, тогда не было много умствований и ложных рассужде­ний, которых теперь, как показывают совре­менные компьютеры, множество. Все равно это был подвиг веры. Они поставили во главу угла твердость, постоянство в чувстве веры, любви. И в этом постоянстве, как мы видим, при всех ис­пытаниях и всевозможных искушениях, они и до­несли истинную веру до Моисея. А Моисей полу­чил откровение уже от Бога, получил заповеди на Синае. А дальше были пророки, люди стали получать большее укрепление в вере.

Подвиг веры во все времена был на первом месте. Потому что без веры нет настоящего че­ловека. Как сказал верующий философ, мысли­тель нашего времени И. В. Киреевский, чело­век - это его вера. «Без веры сердце - собрание бездушных струн, в которых свищет случайный ветер, а ум - счетная машина». Во времена Ки­реевского компьютеров не было, поэтому он на­звал такой ум счетной машиной.

Человек - это его вера. И заповедь, данная нам нашими отцами, это: Русь Святая, храни ве­ру Православную. Мы будем достойны быть по­томками праотцев, которые сохранили веру в те времена, если будем хранить веру Православ­ную. Мы прославляем святых праотец, которые, выражаясь опять же современным языком, хра­нили эту веру при отсутствии такого количества информации, как в наше время.

А нам нужно не потерять эту веру при избыт­ке информации. Если раньше веру было важно сохранить и трудно было сохранить, потому что мало было свидетельств - сравнительно с тем, сколько накопило человечество за все это вре­мя,- то теперь мы имеем большее число сви­детельств, но всё равно нужно иметь твердую веру, чтоб не запутаться в потоке информации и не уклониться от истинной веры.

Так что всё равно вера лежит в основе всего. Так будем, с помощью Божией, молитвами свя­тых отец, хранить нашу веру. Аминь.

Декабря 2000 года