Память святителя Иоанна Златоуста

ЖИЗНЬ ПРАВЕДНИКА - ОБЛИЧЕНИЕ ДЛЯ ГРЕШНИКОВ

 

Ин., 36 зач., 10, 9-16

 

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы слышали два евангельских чтения: воскресное - притчу о милосердном самарянине и святительское - ибо сегодня мы соверша­ем память святителя Иоанна Златоустаго, архи­епископа Константинопольского. Буквально эти евангельские слова исполнились в его житии, ибо Иоанн Златоустый пострадал за паству свою. Его сместили с патриаршего престола и послали в заточение в Команы (нынешняя Абхазия). Там он и скончался.

Какова же причина того, что пастырь поло­жил душу за овцы своя?

Один человек, который после смерти был вос­хищен в райские обители, не сподобился видеть там Иоанна Златоуста. И когда он вышел отту­да, грустный, то ему говорит некто, из сущих в раю:

— Отсюда грустными не уходят. Здесь вечная радость.

— Но я не видел учителя моего, Иоанна.

— О, кого ты хотел видеть! Иоанна, учителя покаяния. Человек, сущий во плоти, не может видеть его. Он предстоит у престола Всевышне­го.

Вот в этих словах и заключается ответ, поче­му пострадал Иоанн Златоуст. Больше сея любве никто же иматъ, да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15, 13). Он призывал к покая­нию. И именно этот призыв к покаянию ведет по пути спасения. В Евангелии сказано, что Го­сподь послал учеников проповедовать покаяние и отпущение грехов во всех языцех (см.: Лк. 24, 47). То есть самое главное, что проповедуется,- это покаяние. Именно призыв к покаянию явля­ется самым главным, и против него направлено острие врага.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский говорил: «Диавол лютой ненавистью ненавидит священнослужителей, ибо они являются, по пре­имуществу, виновниками покаяния». То есть они призывают к покаянию и принимают его - исповедают и отпускают грехи. И когда человек покается, то вся диавольская работа идет на­смарку. Пропадают все труды диавольские в результате покаяния, и это, конечно, еще большую злобу вызывает у нечисти.

Всё, что связано с покаянием и смирением - а эти два чувства связаны неразрывно,- вызы­вает злобу. Почему люди кроткие и смиренные вызывали злобу людей зверонравных, гордых?

Кажется, чем они их могли тронуть? Ничем. Человека кроткого, смиренного не слышно и не видно, он не лезет, как говорят, «не высту­пает». А почему же он так раздражает?

Вчера на всенощной читались паремии Иоанну Златоустому, из книги Премудростей Соломона: уловим праведнаго, яко неугоден нам есть и про­тивится делом нашим и поносит нам отпадение закона... Быстъ нам на обличение помышлений наших и тяжек нам есть, и видимы, яко неподоб­но иным житие его (см.: Прем. 2,12-16). Потому что на фоне этого жития сразу видно, кто есть кто. Всё ведь познается в сравнении. Видите, невин­ный, смиренный, кроткий порочит злобных. Как это кроткий может порочить?

Вы помните, что когда-то те, кто разрушал храмы, уничтожал всё, утверждал гордыню, на­зывали веру и всё, что с ней связано, мракобеси­ем. Свет истины называли мракобесием! Поэто­му и звучит в Библии, что кроткий, смиренный порочит злобного и гордого. Потому что дей­ствительно жизнь праведная показывает всем остальным, что они не так ведут себя. Поэтому и стараются невинных и чистых втащить в раз­врат и грязь. Ведь если непорочный ходит среди порочных, это для них как бельмо в глазу. Его нужно затащить в эту же грязь, чтобы не было обличения. Жизнь человека святого есть обли­чение для людей грешных.

Почему Господь ради избранных, сказано, ра­бов Божиих сокрывает от міра их добродетели.

Потому что они служат обличением для міра, а оно невыносимо для человека порочного.

Сказано: Не обличай злых, да не возненави­дят тебе. Обличение бо нечестивому- раны ему (Притч. 9, 7-8). Это Библия - вот откуда свидетельство. И если человек, который живет по-Божьи, свято будет еще и проповедовать свя­тое и чистое житие, то он начинает вызывать у окружающих раздражение - у всех тех, кото­рые не живут так, как он. Так что то, что совер­шилось с Иоанном Златоустом, естественно - в смысле этой земной временной жизни.

Почему его убрали? Потому что он сам жил свято и призывал к этой святой жизни всех че­рез покаяние. Почему и сейчас всё это происхо­дит - людей спаивают, приучают к наркотикам. Да, буквально так, потому что иначе они служат обличением. Всеми способами стараются, что­бы они потеряли чистоту, девственность и ста­ли «как все». Откуда и совершенно явно видно, что всем, ведущим к этому различным учениям, течениям, всевозможным «мероприятиям» - зе­леная улица. А когда вопрос идет об истинной вере, об истинной праведной жизни христиан­ской - это недопустимо. «У нас не должно быть насилия», - говорят. «Что вы тут насильничаете, пытаетесь проповедовать слово Божие в школах и других местах. Что вы насилие совершаете?» А то насилие, которое совершает мір, когда втя­гивает во все эти мероприятия,- против него никаких возгласов нет.

И как было раньше, так есть и сейчас. И до Вто­рого Пришествия будет эта борьба продолжать­ся. Почему слова евангельские всегда насущны. Часто я вспоминаю изречение Белинского: «Есть книга, в которой всё сказано, всё решено, после которой ни в чем нет сомнения. Книга святая, Божественная, книга вечной жизни и вечной истины - это Евангелие. Весь прогресс челове­чества, все успехи в науках, в философии... есть только большее проникновение в те истины, ко­торые там даны». Почему Евангелие и является насущным во все времена.

Меняются всевозможные общественные те­чения, изменяются названия, но сущность оста­ется прежней. Когда говорится об истине и по­каянии, то реакция всегда одна и та же: «Что же это такое! Это ограничение нашей свободы!» А там, где всё отдается на откуп страстям, - там та самая «свобода».

Правда, поскольку это всё мірское, то это ложь, конечно. Свободы там никакой нет. Это только когда завлекают, тогда рисуют свободу. Но как только человек попадает в сеть - сразу сажают на короткую цепь, и никуда ты не прыг­нешь. Так сидят пьяницы, наркоманы, куриль­щики, да и все, подверженные страстям. Садятся, к несчастью, добровольно на эту цепь, и дальше уже на ней сидят. Там ни о какой свободе уже нет речи - попробуй только с этой цепочки вырвать­ся, как тебя тут же посадят на нее снова или во­обще угробят.

Мір четко свидетельствует, какую свободу он дает. И слова Спасителя остаются на все вре­мена напоминанием нам: Уразумеете истину, и истина свободит вы (Ин. 8, 32). Человек через покаяние, освобождение от страстей действи­тельно становится свободным. Ведь всё в міре управляется при помощи страстей, привязан­ности к земным, временным благам - чрево­угодию, плотоугодию всевозможному, сластолю­бию, сладострастию. Не говоря уже о пьянстве, наркомании - всей этой гадости.

И всё это как раз в мире и является всевоз­можными сетями, цепями, в которых и сидит большая часть человечества. Почему когда и раз­даются слова об истинной вере, покаянии, сво­боде духовной, свободе от страстей, то для міра это криминал. Всё, что угодно, можешь делать, но когда вопрос касается Церкви, православия, жизни христианской - тут сразу возмущение. Все, наверное, помнят (да и до сих пор еще, на­верное, это есть): что угодно можно было носить на своей шее - пауков, бритвы, копыта, змей. Но стоило только крест надеть - сразу: «Это что такое? Чего это ты крест надел?»

Человек может как угодно сходить с ума, бес­новаться - молодежь «веселится», «расслабля­ется». Но когда человек начинает ходить в цер­ковь - «Что это такое?!».

Человек может следовать любой дури, на­зываемой «саентологией», «валеологией» и т.п. Но если он начинает просто молиться и жить по-христиански, то сразу говорят: «крыша поеха­ла», «религиозный фанатизм». То общее сумас­шествие - это нормальное состояние.

Очень хорошо сказал один раб Божий, семи­нарист, над которым решили поехидничать че­рез ограду сквера, который около Духовной ака­демии находится.

— А вас тут вроде как в зоопарке держат?

-Да в зоопарке-то можно войти в клеточку

к обезьянке и выйти оттуда. Вот мы к вам можем выйти и назад сюда тоже заходим. А вы-то толь­ко там. У вас только клетка большая.

Ну, а теперь, при современной свободе, даже не клетка, а большой лагерь. Ещё всем и номера поставили. Это просто к слову. В лагере же с но­мерами люди ходят. Очень похожая ситуация. И никуда ты не прыгнешь - попробуй! Прида­вим! Вот тебе и свобода.

Да, не знаю, сколько нам еще придется стоять на амвоне. Если бы я сказал это лет эдак пятнад­цать назад - а уж не говорю раньше, - то меня в скором времени здесь, наверное, не было бы. Это вот теперь есть возможность - так, может быть, хоть запомните.

Да, но и в те времена были думающие люди во всех областях. Я недавно услышал очень ин­тересный пример. Одного человека пригласили в «соответствующее» место. И спрашивают:

— Знаете ли вы такого-то?

— Как сказать, видел иногда.

— Когда и где вы его видели?

— Да я не помню, где.

— А мы напомним, где. Видели вы его там-то. Ну, и о чем вы говорили?

— Я не помню.

— Ну, мы напомним вам, о чем вы говорили. Вот о том-то и том-то.

— Ну и что вы от меня теперь хотите? Кого бо­яться, стен или людей?

И представитель той самой структуры пре­красно ответил:

— Бога бойтесь, больше никого.

Какие, оказывается, бывают в любой области люди. Господь может произнести их устами там, где совсем и не думаешь.

Один священнослужитель оказался в местах, не столь отдаленных, и его там остригли и об­рили просто за то, что он был иереем. Идет он со слезами, а навстречу - профессионал из кри­минального міра.

— Ты чего ж плачешь-то?

— Да вот видишь, что со мной сделали!

— Ну, так мы-то ведь здесь за дело, а ты - за Бо­га. Тебе бы радоваться надо, а ты идешь и пла­чешь.

Тот так и встал среди зоны, как окаменел,- от такого поучения. Вот видите, когда человек обращает свой взор-то, то он видит, что везде мы ходим под Богом, и бояться нужно только Его.

Помню, лет около тридцати назад был я в неких местах, в глуши - там церквей уже дав­но не стало. Ездил туда соборовать, причащать.

И вот иду по деревне, а мальчишки озорничают. Гонятся за одним пацаном с хворостинами. А он от них бежит босиком, в рубашонке одной. По­том отбежал - они его так и не догнали - и кри­чит: «Не боюсь я никого, кроме Бога одного». И пляшет. Мне это очень понравилось! Еще в те времена - во времена советской власти. Отку­да же это в нем? А вот сидело.

И когда мы услышим призыв к Богу, то нужно помнить, что никого не следует бояться, кроме Бога одного. И если нужно нам потрудиться, как христианам, следует прежде всего помнить, что здесь всё пройдет и все мы предстанем на суд Божий. Поэтому нужно нам подумать о сво­ей душе и стараться свою жизнь построить по-христиански. В сегодняшнем Евангелии нам дан этот образ. Аз есмъ дверь, Мною аще кто внидет, спасется, и внидет и изыдет, и пажить обрящет (Ин. 10, 9).

Господь дал нам Первообраз в самом Еванге­лии. Сущность христианства - в факте явления Бога на земле и в факте Его воскресения. Вот эта истина. Больше нигде, кроме христианства, этого нет. И свидетельствуют это мученики- исповедники. Такое количество мучеников и ис­поведников не знает ни одно вероисповедание за всю историю человечества. Мы теперь, для укрепления нашей веры, имеем еще и сонм но- вомучеников и исповедников Российских.

В свое время одному сербскому князю, ког­да он молился перед сражением, было сказано:

«Что ты выбираешь: победу в войне или жизнь вечную?» Он избрал жизнь вечную. Все были по­ражены таким ответом.

И если здесь бывают поражения, в земном смысле, - это еще не есть свидетельство оставле­ния Богом. Наоборот, быть может, это избрание именно Божьего пути. А как Господь всё управит - Его святая воля. Так в свое время как бы с позором был изгнан Иоанн Златоуст, а потом, после смерти, возвращен на свою кафедру и те­перь прославляется.

Эти примеры говорят о том, что нужно всё со­зидать на духовной основе. Прежде всего во всем видеть Промысл Божий для спасения души. Всё остальное только в этом смысле и рассматри­вать, а не в земном благополучии, не в количе­стве, не в большинстве. Как у нас иногда говорят: «Большинством голосов». А в Евангелии - на­оборот: Не бойся малое стадо (Лк. 12, 32). Ибо с малым-то лишь бы был Господь.

И поэтому, когда раздаются возгласы о том, что так плохо всё вокруг и всё меньше и мень­ше справедливости и праведности, - лишь бы не умалялось число избранных, лишь бы оста­вались столпы православия, потому что всё остальное держится только на этом. И когда раздается где-то голос, призывающий к покая­нию, к истинному христианскому жительству, это значит, еще жива вера. И что бы там потом при этом или вокруг этого ни происходило, сму­щаться не надо.

Как в свое время в летописи одной обите­ли было сказано, что бывали всякие времена - и подъема, и упадка, нападений всевозможных, и внутренних, и внешних искушений. И говорит бытописатель: «Да не смущается благочестивый читатель, читая эти строки. И если где-нибудь он узнает, или услышит, или прочитает, что какое-то дело Божие - обитель ли святая или ме­сто - возрастало и не было никаких искушений, ни внешних, ни внутренних, то это либо неправ­да, либо обитель не истинная».

Всё это говорит о том, что против истины всегда идет борьба. И поэтому, если об обычном человеке среднего, как говорят, плана начина­ются какие-то порочащие его разговоры - это признак того, что что-то там, видимо, не совсем так. Почему и сказал Александр Сергеевич Пуш­кин: «Нет убедительности в поношениях». Ког­да начинают поносить, то сначала вроде верят, а потом уже всё - убедительности нет в этом. Это всё - явления одного и того же характера, одной и той же духовной сущности.

Поэтому душу свою нужно перестраивать на евангельский строй. Для этого над ней каждо­му нужно трудиться - через покаяние, посещение храма Божия, через Таинства Церкви, Исповедь и Причащение. Потому что тогда человек начи­нает, с помощью Божией, правильно смотреть на жизнь. Почему мы вас призываем всегда к бо­лее частому посещению храма Божия? Чем чаще там бываешь, тем чаще у тебя есть возможность сравнивать. Мір-то всё время около тебя крутит­ся. А вот когда приходишь из храма, то каждый раз есть возможность взглянуть на мір немного по-иному.

Я уже не раз говорил, что убеждался в этом на своем личном опыте. Раньше, когда я ещё не был священником и работал инженером, то перед работой, если был праздник, я забегал в храм хоть на некоторое время. И когда потом приходил на работу, то смотрел как бы из дру­гого міра на всё это. Мне казалось всё каким-то странным, суетливым. А на душе в это время, милостью Божией, были покой и тишина. Вот этот контраст духовного и мірского мне всегда показывал, где истинный мир и покой.

И только здесь, в Евангелии, мы слышим: Возьмите иго Мое на себе, и научитеся от Мене, яко кроток есмъ и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Мф. 11, 29). Господь обе­щает, и Он это дает. Аминь.

26 ноября 2000 года