Неделя 13-я по Пятидесятнице.

Память пророка Захарии и праведной Елисаветы

НЕ БЫТЬ СЫНАМИ «ИЗБИВШИХ ПРОРОКИ»

 

Мф., 87 зач., XXI, 33-42.

Мф., 96 зач., XXIII, 29-39

 

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы слышали два евангельских чтения. Одно - сегодняшнему воскресному дню, вто­рое - памяти праведных Захарии и Елисаветы, родителей святаго Иоанна Предтечи, Крестите­ля Господня. Эти два Евангелия сегодня читают­ся по сочетанию воскресного дня и памяти этих праведников. И вот, по Промыслу Божию, так установлено святыми отцами, что сегодняшнее сочетание - это как бы и притча, которую сказал Господь, и исполнение этой притчи в жизни.

Человек некий бе домовит, иже насади вино­град, и оплотом огради его, и ископа в нем точило, и созда столп (приспособление для выжимки ви­на. - Прим, ред.), и вдаде делателем, и отыде. Егда же приближися время плодов, посла рабы своя к делателем прияти плоды его, и емше делателе рабов его, оваго убо бита, оваго же убита, оваго же камением побита. Паки посла ины рабы множайшя первых, и сотворита им такоже (Мф. 21, 33-36). И вот после притчи Господь то же самое говорит прямо книжникам и фарисеям о том, что сколько раз Он посылал пророков, но они кого би­ли, кого убивали, кого распинали. И не слушали голос Промысла, то есть плода не приносили.

И вот всё это как раз относится напрямую к тем, к кому обращено было это слово. То есть Господь сначала в притче сказал, а потом прямо показал, что это обозначает. И говорит Господь: Горе вам, книжницы и фарисее, лицемери, яко зиждете гробы пророческия, и красите раки пра­ведных, и глаголете: аще быхом были во дни отец наших, не быхом убо общницы им были в крови пророк, темже сами свидетелствуете себе, яко сынове есте избивших пророки, и вы исполните меру отец ваших (Мф. 23, 29-32). То есть и вы также поступите.

Страшные слова. Но дело всё в том, что это относилось не только к тем, к кому тогда было обращено это слово. Это относится ко всем лю­дям, ко всем народам и к каждому человеку в от­дельности: Камень, егоже небрегоша зиждущии, сей быстъ во главу угла; от Господа быстъ сие, и есть дивно во очию вашею (Мф. 21, 42). То есть камень, который отвергли строители, - не уло­жили его, сочли, что он не годен для строитель­ства, - как раз есть камень краеугольный, то есть угол на нем стоит, как бы основание угла.

И вот это изречение относится к жизни каж­дого человека. Камень, егоже небрегоша зиждущии, сей быстъ во главу угла. То есть очень ча­сто в жизни то, что мы отвергаем и не обращаем на это внимание, или же считаем это ничтож­ным, незначительным, да и вообще ненужным, как раз оказывается самым главным. Потом лю­ди уже, оборачиваясь назад, видят и, как эти по­томки «избивших пророки», восклицают: «Что ж они наделали! Как же так можно, мы бы так не поступили!» И, осуждая их, поступают точно так же. А затем и их потомки будут оглядываться и говорить: «Что ж они делали!», и вновь будут поступать точно так же.

Здесь, в этом примере, заключен глубокий смысл. А сущность его в том, как говорит один из проповедников наших, православный епи­скоп Михаил Грибановский, что Господь учит жить настоящим моментом так, как подобает.

Вот мы часто не можем этим моментом жить. Почему? Потому что мы не имеем духовного разумения, не имеем духовного опыта и поэтому часто поступаем не так, как нужно. Мы не боль­ше апостола Петра, которому Господь сказал: Еже Аз творю, ты не веси ныне, уразумееши же по сих (Ин. 13, 7).

Так уж устроен человек - я имею в виду его настоящее состояние в смысле его несовершен­ства. Он только большей частью после, огля­дываясь назад, видит, что: «О! Нужно было по­ступить по-другому - не совсем так или вообще совсем не так». Да и это еще не всякий разумеет. А уж сказать наперед, как поступить, еще слож­нее, потому что здесь требуется духовное разу­мение, особое духовное видение. Мы видим по­следствия того, что совершилось. И поэтому уже можем делать некие выводы. Видеть же вперед последствия того, что совершается в настоящий момент, мы большей частью не можем по свое­му несовершенству. Поэтому бывает, и очень ча­сто, что мы поступаем не так.

Если быть внимательным к своему внутрен­нему состоянию, то очень часто можно заме­тить, что была некая мысль: «Надо сделать вот так». Как бы некий голос внутренний. Это ча­сто есть голос Божий и голос Ангела Хранителя. А мы: «Нет! Я вот так поступлю!» Смотришь: о, получилось! Да не то. Что ж я не послушал вот этого?! Вот ведь нужно было послушать. А посту­пил не так, как поступить нужно было. То есть как раз отверг то, что было нужно. И это даже в обычной жизни нашей повседневной часто бы­вает. То есть состояния внутреннего трезвения у нас часто не хватает. Поэтому мы и поступаем не так. Даже один поэт сказал:

 

...Моя измученная память

Гудит во все колокола.

Гудит во мне глухим набатом

О днях ошибок и потерь,

О том, что сделано когда-то

Не так, как сделал бы теперь.

 

То есть он разумеет: «А! Вот это нужно было делать, вот так нужно было начинать, вот то-то, то-то было важно».

Пророки, которых избивают и изгоняют, - это очень часто и есть те самые мысли, которые нам посылает Господь и которые мы отвергаем. А мысль-то как раз была та, которую нужно было принять, но мы её отвергли. Иногда эта мысль действует настойчиво, и тогда мы с ней ещё и боремся, мы ещё и избиваем ее и таким обра­зом отвергаем опять же камень, на котором всё устроение нашей жизни.

Очень часто это какие-то обстоятельства жизненные, скорби или же трудности, кото­рых мы стараемся избежать, но они-то как раз и нужны нам для строительства духовного. Как часто школьники стараются избежать занятий, учебы и как потом сожалеют. Эх! Вот не знает он, а ему как раз пришлось с чем-то именно таким встретиться. Была возможность, но пре­небрег изучением этого, а теперь оно как раз пригодилось бы.

Настолько эта истина евангельская пронизы­вает всю нашу жизнь, что совсем не обязательно она относится только к каким-то историческим событиям или вот к тем моментам, как я уже сказал, когда время нам показывает, кто был прав. Это относится и к другим народам. И сей­час тоже многие люди, оглядываясь назад, гово­рят: «Что же это творили наши, уже недальние предки?!» Совсем недальние предки разрушали храмы, уничтожали иконы, духовную литерату­ру сжигали - существуют кадры документаль­ной хроники, фотодокументы и киноленты, ар­хивные документы. И вот теперь вновь говорят: «Что ж они делали?!» Тем свидетельствуют, что они - дети тех, которые расстреливали духовен­ство и уничтожали всё духовное. Так что никто не может показать пальцем на кого-то, не указав при этом на самого себя.

Так, сами евангельские притчи перекладыва­лись и светскими писателями. Например, Иван Андреевич Крылов, баснописец, глубоко верую­щий человек, который очень много написал на­зидательного. У него есть произведение, где он очень образно описал тех, которые пытались вести свой род от обезьяны. Там у него есть бас­ня, где обезьяна стоит перед зеркалом, смотрит и говорит: «Ну, что это за рожа! Я удавилась бы с тоски, когда бы на неё хоть чуть была похожа!» Вот. А потом смотрит на кумушек и говорит: «О! Ах, вот эти рожи!» А некто там советует: «Чем кумушек считать, трудиться, не лучше ль на се­бя, кума, оборотиться!»

То есть мы смотрим и судим: этот человек - вот такой, этот народ- такой, этот- такой. Не лучше ли было бы каждому народу обратить­ся на себя? Кого он видит в зеркале? И так же - каждому человеку.

Здесь есть два момента духовных, как я вам уже говорил. Один - тот, что всё познается, боль­шей частью, только по прошествии некоторого времени, то есть по плодам. Другой момент за­ключается в том, что часто человек, осуждая других, готовит себе то же самое, если не хуже.

Те, которые осуждали своих предков за то, что они избили пророков, и говорили: «Мы б так не поступили!», сами поступили ещё тяже­лее, несравненно хуже. Они распяли Сына Бо­жия! Те - только пророков, а эти - Сына Божия.

Поэтому и здесь те, которые говорят: «Ес­ли бы вот так...» - они говорят тем о себе то же самое. Раньше говорили об уничтожении физи­ческом, то есть разрушали храмы, уничтожали святыни, отвергали Уставы Церкви, то есть пре­жде всего внешнюю сторону разрушали. А со­временные книжники и фарисеи, осуждая тех: «Как это такое допустили! Как они могли столь­ко порушить - произведений искусства, столько всего ценного уничтожить!»,- теперь разруша­ют духовную сторону. Они, при восстановлении внешнего благополучия, - возрождаются храмы, пишутся иконы - отвергают дух.

То есть вводится самость. Вводится свое, соб­ственное. Почему теперь потомки избивших тех, становясь часто священнослужителями да­же, бывают такими же революционерами и ком­сомольцами, как говорится, только в духовной области, и действуют такими же методами. Пре­образование, переделки... В общем, революция. Сейчас «новый стиль», и нужно всё традици­онное, накопленное и устоявшееся веками от­бросить, ввести в богослужение русский язык, а славянский язык отбросить, это заменить, то изменить. То есть действуют точно так же, но только уже в духовной сфере. И это совер­шенно ясно. Указывая на тех: «Что же они дела­ли?! Как же они так могли поступать?!», они по­ступают так же. Залезли в духовную область. Если те просто всё сжигали, рубили, то эти дей­ствуют тоньше: они оставляют внешнее, только в духовной области везде протаскивают свое.

Сейчас обращаются к вере, но каждый эту веру старается сделать «под себя». Почему и принимают всевозможных иностранных заез­жих проповедников, совершенно забывая, что они не только не имеют отношения к Право­славной Церкви, а и вообще к православной ве­ре никакого отношения не имеют. Их слушают, многие даже уходят из Православной Церкви и шатаются по этим сборищам, которые они про­водят на всяких стадионах, в домах каких-то там, во дворцах всяких. Одним словом, вы луч­ше меня и знаете, и слышите, и видите - везде все эти рекламы, вывески эти, приглашения, за­зывания, и многие уже с этим соприкоснулись напрямую. Это и есть то самое. То есть указыва­ют на то, что творили предки, а ведут себя еще хуже их.

Поэтому нужно всё, что святые отцы устано­вили, всё, что по милости Божией и по благода­ти Божией мы имеем в Православной Церкви нашей, - всё это нужно принимать и твердо со­держать. Здесь как раз - истинная родословная. Все, кто принимает так, как подобает, право­славную веру, все они - сыны сохранивших ве­ру, а не сыны избивших пророки. Потому что истинное родство познается именно по духу, а не по плоти только.

И когда начинают говорить о своих родослов­ных- сейчас поднимаются вопросы их восста­новления, - то, к несчастью, часто бывает такое, что предки тоже, так сказать, участвовали в чем- то и богоборческом. Но истинное родство есть родство по духу. А истинное духовное состояние всегда без превозношения и осуждения. Когда человек начинает превозноситься и осуждать, он невольно скатывается к другому родству. Как бы он того ни хотел внешне, но это происхо­дит с ним невольно, потому что здесь получает­ся другой дух, дух самости, всепонимания. «Всё понимаю! Я не такой, как прочие человецы», - в общем, чистый фарисей опять получается, ко­торый пришел и сказал:...несмъ якоже прочий человецы, хищницы, неправедницы, прелюбодее, или якоже сей мытарь (Лк. 18, 11). Невольно - «не как прочие человецы».

Вот этот дух уже, как говорится, гарантиру­ет, что человек пойдет не так, как нужно. Раз ты «не как прочие человецы», то, значит, ты уже в настоящий момент ослеп и будешь поступать не так. Потом, может быть, по милости Божией, уразумеешь, почуешь, что не туда куда-то лез и не тем занимался. Но это будет потом, а сейчас ты что-то делаешь не то.

Поэтому в притче о мытаре и фарисее эти грозные слова Спасителя, которые обращены к Его современникам, относятся и ко всем вре­менам, и ко всем народам, и к каждому человеку в отдельности. Здесь нам нет никакого оправда­ния, и нет здесь повода для того, чтобы смотреть по сторонам, а не на себя, как я вам уже сказал. Нужно стараться сохранить дух этот, дух мыта­ря, дух смирения. Самое главное - сохранить дух. Когда смотрят со стороны, а не знают тех обстоятельств, в которых люди на самом деле находятся, то всё может оказаться совершенно по-иному.

То есть никто из нас, как я вам уже сказал, не больше апостола Петра, и никто не может ска­зать, что он поступит так-то, так-то и вот так-то. Как Петр сказал: Аще и вси соблазнятся, но не аз (Мк. 14,29). А Господь его предупредил, что он от­речется, и он, предупрежденный, трижды с клят­вою в эту ночь отрекся. И это свидетельство то­го, что никто не может сказать, что вот они так делали, но мы-то так не сделаем. Неизвестно, что вы сделаете, если подойдет такое время. Да, мы находимся в другом времени, в других обсто­ятельствах, и неизвестно, как бы мы себя вели в тех обстоятельствах.

Когда-то - есть такие сведения - митрополит Антоний (Храповицкий) написал митрополиту Сергию (Страгородскому): «Что ж ты, собрат, так там с властью-то близок стал?! И что ж тебе твердости-то не хватает?» А тот ему смиренно ответил: «Собрат, если б я сидел, как ты, в Болга­рии, а ты бы в Москве, может, я тебе тоже так же написал бы». Потому что тот-то был за грани­цей, а этот здесь, когда вокруг стреляли, вешали, сажали. Поэтому, конечно, оттуда было легче со­зерцать и давать ЦУ (ценные указания).

Этот момент, между прочим, очень тонкий. Народ простой, православный давно эту истину высказал просто: «Чужую беду руками разведу, а к своей - ума не приложу». Эта истина одна и та же, и если посмотришь на всё это, то всё, в конце концов, относится всецело и к нашей по­вседневной жизни. Мы смотрим: как у другого? какие дети? А свои не воспитаны. Мы смотрим на другого, как он работает, - а сами работаем тоже примерно так, если не хуже. А может быть, мы, как вот та мартышка, которая смотрелась в зеркало, - смотрим вокруг и видим самих себя?

Николай Васильевич Гоголь, как верующий человек, сказал - по-моему, в «Заключении» - тем, которые больше в театр ходили, чем в цер­ковь: «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!» То есть в сущности все люди это понимали. Ес­ли как-то человек стремился к вере, к истине, он понимал, что действительно всё так и есть. «Сам посмотри на себя, кум, оборотись! Кума, оборотись».

Это у нас, между прочим, на каждом шагу. И более того, мы видим в других прежде все­го то, что есть в нас самих. И это тоже сказано, только немножечко другими словами: «На свой аршин меряет». Или есть еще такое выражение: «Понимает в меру своей испорченности». Да, именно в меру своей испорченности мы воспри­нимаем окружающее, то, что происходит. Пото­му часто, когда начинаем говорить: «Ой, вокруг жуть что творится», - заметьте, это ведь говорит не один человек. Значит, каждый говорит про другого. Тот говорит «вокруг», и этот говорит «вокруг». Вокруг кого? Значит, вокруг него: он говорит уже о другом, а тот говорит о нем. Вот так мы всё время друг на друга пальцем показы­ваем и смотрим, что вокруг творится. А нужно начинать с себя.

Есть такое слово «устроение» - термин из ду­ховной литературы. То есть устроение - это строй душевный, на который нужно каждому перестраивать свою душу. И вот принцип этот нужно всегда иметь по отношению ко всему. Ес­ли смотришь на другого, то думай о себе - в ду­ховном смысле.

Святые отцы, избегая греха осуждения, го­ворили: «Да, он делает сегодня так, а я завтра, может быть, так буду делать. Неизвестно, что я еще наделаю». Опять же, мы не больше апосто­ла Петра. «Он это делает сейчас, а у меня что-то такое, пожалуй, уже было даже». Потому что ча­сто многое-то мы просто не помним. Или наша память услужливо закрыла от нас то, что когда- то было.

Это как раз всегда святым отцам помогало и предохраняло их от осуждения других. Потому что когда смотришь на другого, то что-то такое, оказывается, есть и в тебе. Например, тебе при­ходится за другого мыть пол, или мыть посуду,

или ещё какую-то грязь убирать. Но Господь-то всю твою грязь за тебя всё время очищает. Ты приходишь каждый раз, как поросенок часто, к исповеди, и каждый раз всё с теми же грехами. А на ближнего начинаешь раздражаться: «Что же он никак не исправляется! Опять и опять?!» А что ж ты опять и опять? И вот так, обращаясь на себя самих, мы, по крайней мере, от многого худого себя удержим.

Вот тебе приходится терпеть кого-то. А ты не думаешь, что Господь тебя терпит здесь, на этой земле, в этом храме или еще где-то? Поэ­тому потерпи. Друг друга тяготы носите, и та­ко исполните закон Христов (Гал. 6, 2).

В несении тягот друг друга большую под­держку, неоценимую помощь оказывает вот та­кой подход ко всему, что происходит: всё нужно обращать на себя. Видишь ли истории народов, видишь ли истории отдельных людей, видишь ли еще что-то, видишь ли даже то, что просто про­исходит на этой земле, - помни всегда о своем состоянии.

Я вспоминаю, как-то был у меня разговор с батюшкой, отцом Сергием, Царство ему Небес­ное. Он говорил: «Уж больно коптят свечи-то, уж всё закоптили, не знаю, что делать». Я отвечаю: «Батюшка, так раньше ведь воск был, а теперь химия». А он тут же говорит: «Да наша молитва- то - сплошная химия», то есть она неестествен­ная. Ведь символ молитвы нашей - свеча, а он сразу же так точно сказал.

Кадит батюшка, а там такой фимиам, от ко­торого горло дерет. «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою...» Так я думаю, там Небесные чины, наверное, поперхнулись от нашей молитвы-то, когда возносится та­кой фимиам, от которого действительно... Вот и у нас было как-то тут: что-то такое положи­ли - я аж говорить не могу, горло перехватило, поперхнулся. Ну, ничего себе фимиам! И думаю: ну что ж удивляться? Молитва наша - такая, ви­димо, сплошная химия, и фимиам - тоже химия там какая-то.

Бывало, кадить начинаешь - а кадило-то хо­лодное иногда бывает. Пономарей там у нас много, а кадило одно, поэтому его разогреть не успевают. И вот думаешь: ну что ж, кадило хо­лодное - холодные сердца наши, что ж тут удив­ляться? Один пономарь идет с горящей свечой, другой - с потухшей. «Вот такой и ты, - думаю про себя, - стоишь тут как свеча, а только види­мость одна - не горишь совсем; не то, что не го­ришь, даже не коптишь».

И так вот всё время обращаешься к себе, и всё это на каждом шагу. Раньше на чём воспитывали, на какой литературе? На произведениях Гоголя, Достоевского или ещё каких-то писателей веру­ющих. Так там в них что-то есть. А на чём сейчас, на какой химии? На «видиках», на бесновании этом, на бесовской музыке. Раньше и музыка-то была ближе к духовной. На чём теперь всё это основано? Это же всё химия, отрава.

Всё отравлено химией - сам воздух отрав­лен этой музыкой, отравлен этим беснованием, отравлен сквернословием. Мало того, каждый еще дымит папиросой, еще дым пускает обяза­тельно! Это сколько же всего! Бесовское кадило прямо, так сказать. А сколько их «кадят»?! А он пошел, «покадил», потом идет к Богу с этим же, после этого «кадила». Так потом удивляется, что тут что-то такое в храме.

Господи! Да это чудо, что всё еще живет! И всё еще действует благодать Божия! Сколько же гря­зи, которая здесь скапливается в храмах, прино­сится в виде курева всякого, эта благодать Божия очищает. Один тут даже вот прямо на паперти ку­рил, потому что дождь шел - он же не может под дождем! Он курит, стоит вот тут, около двери со­всем, когда крестины были. Я крещу и чувствую, что у меня уже в горле першит от этого табака. Вышел, просто не выдержал уже. Говорю: «Да вы что, с ума сошли?!»

А с другой стороны, да - он стоит, курит, а мы стоим, и у нас мыслишки всякие крутятся туда- сюда... Так тут, милый мой, такой «фимиам» воз­носится, что закоптили не только купол, а небо­то закоптили уже. Поэтому, конечно, если б так вот чаще себе напоминать, то, по крайней мере, будешь смиряться. И хоть где-то будет, может, теплиться какой-то свет, если будешь сам себя стараться всё время очищать, смирять себя.

Всё-таки нужно всячески себя смирять. Вот если б внимательно посмотрели: Господь, когда

обличал книжников, всё предсказал - всё испол­нилось, всё так. И всё это вроде не к нам относит­ся. А потом, если всматриваться внимательно, поближе, всё ближе, ближе к нам, и совсем уже пристально, то в нас это есть. И это действитель­но происходит, и со всем этим нужно каждому бороться. Чем больше каждый из нас будет ста­раться над этим трудиться, тем лучше и жизнь наша будет устроиться.

Многих сейчас волнуют проблемы, которые совершаются вокруг нас в общественной сфере. А прежде всего нужно каждому на своем месте - в своей семье, в тех обстоятельствах, в которых каждый находится, - стяжать вот это православ­ное устроение. Тогда что-то еще может произой­ти, тогда еще что-то может сохраниться. Если этого не будет, будут разговоры, указывания друг на друга пальцами - и ни с места!

Вот уже есть некий внешний признак в обще­ственной прессе: у нас меньше стали указывать на то, что и где происходит. Раньше всё время критиковали, теперь как-то меньше. Это хоро­ший признак, значит, есть надежда, что обратят­ся к самим себе. Наконец займутся устройством своего собственного быта, своей собственной души, то есть своим делом.

Поэтому нужно, когда мы слышим что-то или видим что-то, всегда помнить, что это нам для чего-то дано. Потому что мы в это время живем - не в другое, а именно в это время. И мы к этому всему имеем какое-то отношение. Какое? Это по­том, может быть, выяснится. И мы здесь не без­винны. И то, что совершается, касается и нас. Всё, что мы видим (а сказано, что и волос с на­шей головы не упадет без воли Божией), должно нам послужить на духовную пользу.

Недавно Господь сподобил меня прочитать замечательные слова преподобного Максима- исповедника: «Я заключил из тех откровений, которые Господь мне давал, и из тех падений, и счастливых и несчастных случаев одну истину. Две вещи необходимы для правильного следова­ния по пути спасения: пребывание в одном ме­сте и непрестанный пост». Пребывание в одном месте не в том смысле, чтобы просто, так ска­зать, сидеть на одном месте. А в том, чтобы в тех обстоятельствах, в которых мы находимся, ста­раться, как говорил епископ Михаил (Грибановский), быть христианином. Насколько каждый может. А в чем не может, в том каяться и, соот­ветственно, стараться не осуждать других. Пото­му что это есть залог исправления. Если будешь стараться не осуждать других, то есть возмож­ность, что начнёшь исправляться. Аминь.

Сентября 1994 года