Ответственность архиерея: за что и перед кем.

 

М.Ш.: Я вообще заметил, что стоит какому-нибудь епископу быть уличенным в самых недостойных деяниях, как для него является мгновенной панацеей заявить во всеуслышание, что он является борцом с экуменизмом. А все обвинения в его адрес высказаны либералами и скрытыми экуменистами, которые действуют в русской церкви. Так было в Алтайской епархии, когда туда пришел на кафедру человек, который присягал до этого лже-митрополиту Филарету, а потом стал Алтайским епископом, обложил поборами духовенство. И так было во многих других епархиях, в Екатеринбурге том же самом, так было в Томске, где… просто мне даже не хочется комментировать, что было в Томске. Ну и так далее. Так что «РП» не всегда отделяет зерна от плевел в этом вопросе, иногда Вы пренебрегаете обязанностью христианина и обязанностью газеты, которая бесспорно формирует церковное общественное мнение, указать архипастырю на те явные преступления, которые он совершает.

К.Д.: Мы всеми своими статьями, всеми попытками анализа церковной ситуации хотим как бы сказать архипастырям: «Владыки наши, будьте любезны, содержите свято и нерушимо архиерейскую присягу, произнося которую вы клялись всячески блюсти истины православного вероучения, не допуская их искажения и повреждения. Если вы будете соответствовать словам этой клятвы, то у нас к вам не будет больше никаких иных претензий». Все остальные проблемы нравственного порядка, проблемы административных нарушений, могут быть законно разрешены в рамках взаимодействия между московским и епархиальным священноначалием.

Я вполне допускаю, что в связи с человеческими немощами такие проблемы будут решаться либо долго, либо не слишком объективно, но это уже не имеет отношения к спасению моей души. Меня мало волнует нравственность архиерея имярек как таковая, я ему не сторож и не судья. Меня волнует спасение моей души, а спасение моей души зависит от правого исповедания веры этим архиереем. А от того, какую зарплату он получает, и какой процент налога он определил для приходов своей епархии, спасение моей души никак не зависит.

Я, конечно, тоже человек, у меня тоже есть эмоции, я не могу полностью изолировать себя от этих проблем. Но я буду стараться, насколько возможно, от них отстраниться и не быть вовлеченным в различные скандалы, которые непосредственно не связаны с проблемой вероучения.

М.Ш.: Константин Юрьевич, может я не прав, вы меня поправьте. Мне кажется, что у нас два совершенно разных понимания роли Церкви в этом мире. Может это громко сказано, но поверьте, что Церковь для меня есть первое Отечество на этой земле, потом уже Россия, потом уже все остальное…

К.Д.: Безусловно.

М.Ш.: Поэтому, как устроена жизнь в этом Отечестве, для меня гораздо более существенно, нежели то, как устроена жизнь во втором моем государстве, будь оно советским, будь оно монархическим, будь демократическим, это все преходяще. И то, что Вы называете в Церкви административным устройством, я не принимаю как всего лишь административное устройство. Я воспринимаю Церковь как цельный единый механизм. Если архиерей облагает храмы поборами, то это не только административное преступление перед лицом налоговой инспекции, а это является нарушением принципов справедливости, которые лежат в основе церковной жизни.

К.Д.: Я воспользуюсь Вашим образом Церкви как Отечества Небесного. В этом моем Отечестве, как и в земном государстве, есть свои законы. Но от земных они отличаются тем, что их установили не люди, а Господь и Бог наш Иисус Христос - или Сам, или через апостолов, через святых отцов и через Соборы, деяниями которых правил Дух Святой. Так вот, один из этих законов - те есть святых канонов - прямо запрещает требовать от епископа отчета в расходовании денежных средств епархии.

Я допускаю, что в этой области существуют злоупотребления. Я знаю, как болезненно могут сказываться такие злоупотребления на разных областях церковной жизни. Я живу в том же реальном мире, в котором живут сегодня в России и все остальные православные христиане. Но, тем не менее, закон есть закон. Кстати говоря, даже в рамках этого закона со злоупотреблениями можно бороться. Потому что, например, торговля табаком и водкой, которую осуществлял митрополит Кирилл, под крышей различных церковных организаций…

М.Ш.: По поручению Святейшего Патриарха, подпись которого стоит на всех финансовых церковных документах как последняя подпись…

К.Д.: Возможно, не знаю. Но знаю, что такого рода злоупотребления не попадают под запрет требовать отчета в использовании денег, потому что сей запрет касается только епархиальных средств. То есть те деньги, которые правящие архиереи получают как епископы, в результате своей архипастырской деятельности в епархии, они вольны распределять так, как считают нужным. Здесь есть лишь одно каноническое ограничение. Епископ не имеет права завещать церковные деньги кому-либо из своих родственников или знакомых. А личные - может, но только если его наследники - православные христиане.

М.Ш.: А может ли архиерей безотчетно пускать эти деньги в оборот, допустим, в коммерческое предприятие? Или вдруг мы с удивлением узнаем (не буду называть эту епархию), что в игорном бизнесе есть тоже деньги архиерея? Это нас не касается?

К.Д.: С нравственной точки зрения это очевидное преступление, причем преступление тягчайшее. Но для того, чтобы определить его тягость и то наказание, которое должен понести нарушивший эти нравственные правила, в рамках канонического устройства Церкви необходим правильно устроенный церковный суд.

М.Ш.: Совершенно с Вами согласен.

К.Д.: А какой позиции придерживается православное информационное агентство «Русская линия»? Что-то Сергей Михайлович все молчит?

С.Г.: Я вот на что хочу обратить внимание. Я сейчас нарисую фигуру православного человека, как она мне представляется. Вот он - предположим, инженер или научный работник. Сидит на работе, микросхемы паяет, занимается сложной математикой, потом в метро едет. Потом приходит в храм Божий, и там он вдруг погружается в атмосферу XV-XVI века. Он переходит в иную временную и духовную ситуацию.

Затем, отдохнув душою, снова ныряет в метро, приезжает на работу и там начинает паять свои микросхемы и проектировать какие-нибудь страшные плоды прогресса. Такая двоякость сознания, конечно, оказывает влияние на жизнь внутри Церкви. В ближайшем будущем эти вопросы станут актуальными для всего церковного общества. Сможет ли оно совместить наш современный бешеный век, и то духовное настроение, которое необходимо иметь для спасения души?

На мой взгляд, здесь есть два пути. Либеральное решение этого вопроса есть путь, который ведет к протестантизму, к отходу от Предания, жертвованию Преданием ради рационального сознания. Есть и другой путь - путь преподобного Серафима Саровского. Меня в свое время удивляло, что столь великий старец молился перед самой обычной, ординарной иконой его времени, купленной наверно в ближайшей лавке и никак не соответствовавшей, скорее всего, великим древним образцам. Тем не менее, его духовность была чисто православной, традиционной, глубоко внедренной в древлеправославное сознание.

Так вот это и есть второй путь, путь духовный. Почему либерализм или неообновленчество, которое часто говорит правильные слова, не находит отклика среди верующих? Я думаю, здесь главная причина во внутреннем страхе разрушить спасительную традицию, в боязни потерять благодать. И эта проблема гораздо важнее того, как и за что должен отчитываться архиерей…

М. Ш.: Либеральный путь тоже вполне церковен. На мой взгляд, Собор 1917-18 годов начал либеральные реформы в Церкви, но затем был просто задушен, задавлен и ни одно его решение не было претворено в жизнь, даже наоборот. …

САМОДЕРЖАВИЕ, РЕВОЛЮЦИЯ

И МИРНОЕ СОСУЩЕСТВОВАНИЕ

К.Д.: Как посмотреть… Я лично считаю важнейшим деянием Поместного Собора 17-18 года избрание Патриарха Всероссийского. Так же как важнейшим деянием Архиерейского Собора 2000-го года было прославление Государя. И то и другое, с моей точки зрения, сопоставимые по своему значению, по своему масштабу действия. И я думаю, что их влияние на церковную жизнь тоже будет сопоставимо по масштабу.

М.Ш.: С Государем я понимаю, потому что Вы придаете мистическое значение служению православного царя, понятие православного царства имеет для Вас внутренний мистический смысл.

К.Д.: Оно не для меня имеет мистический смысл, а для Православной Церкви имеет.

М.Ш.: Не надо, Константин Юрьевич, на это есть разные точки зрения внутри Православной церкви, разная ведется полемика. Это отнюдь не устоявшаяся точка зрения.

К.Д.: Полемику можно вести сколько угодно. Но если мы с Вами остаемся чадами Православной Церкви, то обратившись к ее богослужебным текстам мы увидим, например, что в чине «Торжества православия», который раз в году должен возглашать с амвона каждый архиерей, есть анафематизм, осуждающий цареборцев, не признающих за православным монархом, как за Помазанником Божиим, особой мистической роли и сугубой благодати Божией. То есть Церковь прямо анафематствует тех, кто не придает мистического значения и смысла православному самодержавию.

М.Ш.: Этот вопрос надо внимательно изучить, поскольку я встречал десятки разных точек зрения, в частности и на ситуацию с иконоборчеством и торжеством православия. Одни цари иконы уничтожали, будучи помазанниками Божьими, другая династия в Византии восстанавливала… Вообще если мы будем брать Византию, как пример государства, то можем дойти до того, что у нас будут патриархам глаза выкалывать.

К.Д.: Православный человек ни до чего подобного не дойдет, потому что он…

М.Ш.: До революции дошел православный человек.

К.Д.: До революции дошел как раз не православный человек, до революции дошло расцерковленное сознание атеистов и богоборцев. А если Вас соблазняют и смущают какие-то исторические моменты, то тут нет ничего удивительного. По человеческой немощи соблазниться можно даже чтением Священного Писания. Но если Вы хотите знать, как Церковь относится к тому или иному явлению, тогда нужно обратиться к канонически безупречным документам.

М.Ш.: Много чего про царя сказано в церковном предании. Есть и «кесарю кесарево, а Богу богово». Вы говорите о том, что православные императоры имеют мистическое помазание, но я предлагаю эту тему сейчас не обсуждать, потому что я к этой теме не готов. Мы можем эту тему специально отдельно обсудить, потому что я уже говорил о том, какие опасности я тут вижу.

К.Д.: Замечательно было б на такое обсуждение пригласить господина Крылежева, который в Вашей газете так залихватски всех почитателей Государя припечатал…

М.Ш.: Нет, не всех! Он проанализировал сборник, который сейчас, насколько я знаю, взяла на рассмотрение богословская комиссия и будет очень тщательно анализировать его. В него включено все - от откровенной бредятины, типа «от жидов убиенных», вводящей в соблазн чад Церкви, повергающей их в некий национализм, не имеющий ничего общего с христианством, до каких-то иных точек зрения. Должно быть единое богослужение. В этом, кстати говоря, тоже вина архиепископа Орехово-Зуевского Алексия, который был в этой богослужебной комиссии, но который вообще ничего не делает.

К.Д.: Так это проблема отсутствия эффективного механизма административного управления Церковью. Кстати, последний Собор сделал первые попытки хотя бы начать создание такого механизма, а вот «НГ-религии» устами господина Чапнина тут же осудила это как «клерикализм» и подражание католичеству…

М.Ш.: Это нелюбимый Вами митрополит Кирилл хотел принципиально перестроить церковное управление … Его попытки провалились благодаря противодействию большей части членов Синода.

К.Д.: Митрополит Кирилл хотел создать себе стартовую площадку для борьбы за патриарший клобук, а о церковной пользе он меньше всего думал в этой ситуации. Хотя я признаю: может и митрополит Кирилл, по смотрению Божию, принести Церкви пользу. И я не стану закрывать глаза, если увижу в его действиях какое-то здравое зерно.

М.Ш.: Действительно, митрополита Кирилла ругать легко, он заметный. Те, кто шепотом говорит, в коридорах бродит этакими тенями, панагиями увешанные, их, конечно, ругать не за что, они святые. Они выходят на трибуну и говорят почитателям царя про свое почитание царя, в Женеве говорят прямо противоположное (но Вы этого не услышите) и таким образом они перед всеми святы. Им все равно, кем быть. Они придут и на патриотический митинг и заведут речь про патриотизм, про геноцид русского народа, про то, что только почитание царя нас спасет. А митрополит Кирилл до недавнего времени что думал, то и говорил и не скрывался.

К.Д.: Я Вас уверяю, что мы еще увидим митрополита Кирилла ярым монархистом. Потому что его эволюция от глубокого либерала к пламенному патриоту уже совершилась прямо на глазах изумленной публики. Причем совершилась в кратчайшие исторические сроки.

Кстати, в связи с бурным характером дискуссии я бы еще вот о чем хотел сказать. «Русь Православную» и меня лично часто ругают за то, что наши высказывания бывают излишне резкими, недостаточно взвешенными и т.п. Но я и не претендую на то, что все мои оценки являются абсолютно справедливыми, и все то, что я сказал или написал, есть истина в последней инстанции. Более того, если я кого-то напрасно обидел своими словами, то я прошу меня великодушно простить. Если такие промашки будут документально подтверждены, я готов принести свои публичные извинения тем, кто пострадал от моих несправедливых упреков. Правда, должен заметить, что до сих пор я еще ни разу не встречался с документальным опровержением своих публикаций. Но - на все воля Божия!

М.Ш.: Спасибо. Я тоже присоединяюсь к Константину Юрьевичу. Я хотел бы поблагодарить участников дискуссии за интересный острый разговор, который получился, может быть в чем-то сумбурным, но на самом деле это была первая попытка в истории современной России нажать те болевые точки, по поводу которых мы не можем сохранять равнодушие. Мы, так было, во всяком случае, с моей стороны, попытались услышать аргументы друг друга. Мы увидели друг в друге людей, мы увидели, что мы православные христиане, что у нас есть очень много общего, но у нас есть различные позиции. Я предлагаю в будущем внимательно, по церковному исследовать, изучать эти позиции и искать то общее, что дало бы нам возможность единства во Христе.

С.Г.: То, что Вы сказали, конечно, правильно. Я тоже хочу сказать в завершении два слова. Есть проблемы для нас гораздо более важные, чем обсуждение церковных проблем. Церковь, мне кажется, и без нас с вами, здесь сидящих, устроится. А вот как нам, православным мирянам, имеющим разные взгляды на политическую жизнь, на устройство нашего общества и т.п. - как нам остаться братьями во Христе? Ведь спастись хочет каждый! Нам, мирянам с разными взглядами, надо как-то научиться в церкви существовать. Сейчас нам предлагают много взглядов, но мы же все равно должны остаться, как Вы правильно сказали, во Христе. Аминь!

 

 

«Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18,20). Хочется верить, что эти слова Спасителя можно с полным правом отнести к новому заседанию «круглого стола» «Руси Православной», состоявшемуся недавно на историческом факультете Петербургского университета.

И в церковных, и в политических кругах северная столица России имеет давнюю и устоявшуюся репутацию «твердыни либерализма», главной опоры российского западничества и отечественной «демократии». И действительно, голос питерских патриотов - в последние годы особенно - почти не слышен. Впрочем, это неудивительно: его заглушает хорошо слаженный и активно транслируемый либерально-демократическими СМИ хор «петербургской общественности», на поверку состоящей, как правило, из представителей сексуальных меньшинств и активистов местной еврейской общины.

На этом фоне особенно отрадным является организация «круглого стола» питерских православных патриотов. Созданный по инициативе церковных журналистов, русских писателей и университетской профессуры, он призван способствовать объединению всех, кому дороги русские национальные и духовные ценности.

В беседе приняли участие: декан истфака СПбГУ И.Я.Фроянов, историк и публицист М.Н.Любомудров, главный редактор «Руси Православной» К.Ю.Душенов, главный редактор информационного агентства «Русская Линия» С.М.Григорьев, директор православной школы народного искусства имени императрицы Александры Федоровны Н.И.Пономарева, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы отец Алексий Успенский.