Украинский фактор Брест-Литовского соглашения

Первая мировая война явилась своеобразным толчком перехода к новой системе передела мира. Если раньше ведущие державы стремились к территориальным захватам, то теперь задача войны сводилась не к аннексии территории противника, а к ее раздроблению на ряд квазигосударств. Так, например, Германия стремилась вытеснить Россию из бассейнов Балтийского и Черного морей, создав буферную зону из союзных ей новых «независимых государств». Именно поэтому германская дипломатия достаточно легко приняла за основу мирных переговоров в Брест-Литовске Декрет о мире и Декларацию прав национальностей. При этом заложенный в них принцип самоопределения народов был использован в одностороннем порядке против самой России [1].

Германия и Австро-Венгрия оперировали «национальной картой» для давления на большевистское правительство: в случае несговорчивости Совнаркома, они были готовы подписать мир с «освободившимися народами и отдельными областями» России [2]. В этом смысле особый интерес для исследователей представляет роль украинского фактора в заключении Брест-Литовского мирного договора на крайне тяжелых и невыгодных для России условиях [3].

В качестве доказательства данного тезиса можно выделить несколько основных моментов. Во-первых, это факт заключения сепаратного соглашения Германии и ее союзников с Украинской Народной Республикой (УНР) как раз в период перерыва переговоров с РСФСР, на что обратил внимание целый ряд исследователей [4].

Во-вторых, отказ Германии признать самостоятельность делегации УССР, несмотря на то, что большая часть территории Украины находилась под контролем именно украинского советского правительства. При этом А.В. Чертищев убедительно доказал, что Советская власть на Украине не была импортирована извне, как это полагают некоторые современные украинские историки, а имела широкую поддержку в промышленных центрах и среди русскоязычного населения [5]. В.К. Шацилло отмечает, что в германской историографии также принята точка зрения, что Центральная Рада не обладала никакой властью, а переговоры с ней являлись лишь формальностью для придания законности дальнейшей оккупации Украины [6]. В.А. Савченко впервые в украинской историографии затронул «германский след» украинской независимости, а также необоснованные территориальные претензии УНР, оккупированной германскими войсками по Брест-Литовскому соглашению, к РСФСР на Дон и Кубань [7].

Наконец, в-третьих, как отметила И. Михутина, следует иметь в виду незаконность с позиций международного права самого участия Украины в данных переговорах. Абсурдность и правовой nonsense данной ситуации заключался в том, что Украина не объявляла войны Германии и другим странам Четверного союза, следовательно, она не могла заключать мир. Скорее речь могла идти в тех условиях лишь о нейтралитете Украины [8].

Для давления на российскую советскую делегацию Германия и Австро-Венгрия использовали претензии Центральной Рады на образование независимой Украины [9]. Однако для признания самостоятельности украинской делегации и заключения с ней мирного соглашения было необходимо формальное провозглашение независимости Украины. Таким документом послужил
IV Универсал Центральной Рады от 22 января 1918 г., принятый Малой Радой (то есть президиумом Центральной Рады, а не всем ее составом) и обращенный фактически не к населению края, а к международному сообществу, прежде всего, к германскому руководству. В ситуации поражения от большевиков Раду уже не заботило общественное мнение внутри государства, главное было – сохранить власть даже ценой коллаборационизма с противником.

Германии данный документ дал формальный повод для заключения сепаратного соглашения с УНР как с новым независимым государством и оккупации Украины под видом оказания военной помощи против большевиков. При этом германское руководство даже формально не поинтересовалось: контролирует ли Центральная Рада хоть какую-то территорию Украины?

Деятели Рады пытались найти опору у Четверного союза. Направляясь в Брест-Литовск, они надеялись, что германская армия поможет им утвердиться у власти. Рада, в свою очередь, была готова предоставить Центральным державам продовольствие и полезные ископаемые края, так необходимые для продолжения Германией войны на Западном фронте.

22 декабря 1917 г. (4 января 1918 г.), еще до возобновления переговоров, делегация Центральной Рады УНР прибыла в Брест-Литовск, где начались ее конфиденциальные консультации с представителями Германии и Австро-Венгрии. После этого последовал ультиматум Германии Советскому руководству с требованием признать самостоятельность украинской делегации [10].

Советская делегация оказалась в сложном положении. В случае признания либо непризнания Германия все равно вела сепаратные переговоры с УНР. В то же время непризнание делегации Центральной Рады дало бы возможность большевикам сохранить лицо и доказать последовательность своей политики в отношении Украины: признавать только правительство УССР, а не УНР.

Л.Д. Троцкий избрал средний вариант – согласиться на участие делегатов Рады в переговорах, но не признавать Раду в качестве правительства Украины [11]. Допуск к переговорам де-факто означал, однако, признание. В такой ситуации сказывались шаткость положения боьшевиков [12], отсутствие у них реальной силы и возможности навязать свою волю оппонентам по переговорам, неверный политический расчет, ставка на мировую революцию, и, прежде всего, на скорейшую революцию в самой Германии. В.К. Шацилло отмечает, кроме того, отсутствие профессиональных дипломатов в советской делегации первого и второго состава [13].

30 декабря 1917 г. (12 января 1918 г.) Четверной союз признал самостоятельность делегации УНР. Германия и Австро-Венгрия использовали перерыв для завершения переговоров с Радой, хотя к тому времени она контролировала уже совсем небольшую часть территории Украины, а сами делегаты Рады пересекли заслоны красноармейцев под видом членов советской делегации [14].

Совет народных комиссаров РСФСР 15 (28) января 1918 г. ограничился только протестом на имя главы делегации УНР
В. Голубовича, содержащим сомнения в обоснованности претензий Рады на право представлять Украину. В ноте подчеркивалось, что Всеукраинский ЦИК имеет «несравненно больше прав представлять Украинскую республику, нежели киевская Рада». Через два дня, 17 (30) января, Л.Д. Троцкий направил аналогичный протест Германии, но время было упущено. Фактическое признание
Л.Д. Троцким обеих украинских делегаций заметно ограничивало дипломатические возможности России и одновременно, по мнению А.И. Остапенко и Е.Ю. Сергеева, создавало для Германии условия выбора: какую украинскую делегацию признать [15].

В действительности Германия заранее определила свой выбор в пользу Центральной Рады, поскольку ей необходимо было оккупировать территорию Украины для неограниченной эксплуатации ее ресурсов. 27 января (9 февраля) 1918 г. страны Четверного союза подписали сепаратный мир с УНР.

Мирный договор сопровождался дополнительным соглашением, включающим размещение германских войск на Украине. Он получил название «хлебного мира» в политических кругах Германии и Австро-Венгрии [16].

Обязательства, взятые правительством УНР согласно «хлебному договору» с Германией и Австро-Венгрией, были невыполнимы: 60 млн пудов хлеба необходимо было поставить в Германию и Австро-Венгрию, при этом урожай составлял всего 15 млн пудов. То есть выполнение условий договора фактически обрекало украинский народ на голод ценой сохранения своей власти.

Заключение договора Четверного союза с УНР значительно ухудшило позиции советской делегации. Вечером 27 января
(9 февраля) Кюльман фактически предъявил России ультиматум, потребовав немедленного принятия германских требований на основе «линии Гофмана» [17]. Как отметил В.К. Шацилло, «подписав договор с Украиной, в Берлине решили заговорить более жестким тоном и с Петроградом» [18].

Германия, как уже было показано, не стремилась к территориальным приобретениям, а только к расширению сферы влияния путем создания буферных государств. Германские оккупационные войска не давали возможности большевикам победить на Украине и в Прибалтике.

3 марта 1918 г. в ходе Брест-Литовского урегулирования Советская Россия юридически подтвердила отказ от права на территории Украины и Прибалтики, народы которых «самоопределились в пользу союза с Германией» [19]. Советско-германское соглашение от 27 августа 1918 г. стало фактически первым международно-правовым документом, определяющим российско-украинскую границу. Согласно данному соглашению территории бывших Донецко-Криворожской и Одесской советских республик признавались частью Украины.

 

Примечания

 

1. Мирные переговоры в Брест-Литовске. Т. 1. М., 1920. C. 8; Системная история международных отношений 1918–2000: в 4 т. Т. 1. События 1918–1945. М., 2000. С. 37-38; Шацилло В.К. Первая мировая война 1914–1918. Факты. Документы. М., 2003. С. 359.

2. Гофман М. Записки и дневники. 1914–1918. Л., 1929. C. 309-310; Михутина И. Украинский Брестский мир. М., 2007. C. 128; Чертищев А.В. Политические партии России и массовое сознание действующей Русской армии в годы Первой мировой войны (июль 1914 – март 1918 гг.). М., 2006. C. 610, 794.

3. Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914–1918 гг.: в 2 т. М., 1924. Т. 2. C. 3, 128; Чертищев А.В. Указ. соч. C. 610.

4. Системная история международных отношений 1918–2000.
C. 43; Федюшин О. Украинская революция (1917–1918 гг.). М., 2007.
C. 82; Шацилло В.К. Указ. соч. C. 361-362.

5. Чертищев А.В. Указ. соч. C. 696.

6. Шацилло В.К. Указ. соч. C. 362.

7. Савченко В.А. Двенадцать войн за Украину. Харьков, 2006. C. 69-71.

8. Михутина И. Указ. соч. C. 144.

9. Системная история международных отношений 1918–2000.
C. 39-40; Федюшин О. Указ. соч. C. 79.

10. Системная история международных отношений 1918–2000.
C. 40-41; Федюшин О. Указ. соч. C. 79-81.

11. Системная история международных отношений 1918–2000.
C. 42; Федюшин О. Указ. соч. C.82.

12. Гофман М. Указ. соч. C. 231.

13. Шацилло В.К. Указ. соч. C. 356-359.

14. Там же. C. 362.

15. Системная история международных отношений 1918–2000.
C. 41-42.

16. Шацилло В.К. Указ. соч. C. 362.

17. Системная история международных отношений 1918–2000. С. 43.

18. Шацилло В.К. Указ. соч. C. 362.

19. Гофман М. Указ. соч. C. 122; Мирные переговоры в Брест-Литовске. Т. 1. М., 1920. C. 8; Шацилло В.К. Указ. соч. C. 359-360.

 

Садовая Г.М.