Россия и проблема будущего Австро-Венгрии

В годы Первой мировой войны

Российская политическая элита внимательно следила за событиями, происходившими в Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны. В Петрограде, как и в других столицах государств Антанты, империя Габсбургов воспринималась как слабое зве-
но в связке Германия – Австро-Венгрия. Экономический и во-
енный потенциал Дунайской империи явно недооценивался стратегами из Антанты. Отсюда возникало ощущение, что Австро-Венгрию можно будет при первом удачном стечении обстоятельств вывести из войны. При этом особое место отводилось проблеме межнациональных противоречий внутри империи Габсбургов и набирающим силу противоречиям между Веной и Берлином.

Дипломаты из стран Антанты собирали подробную информацию об антивоенных настроениях среди политической элиты и широких слоев населения Австро-Венгрии. Они были постоянно заняты поиском тех политиков и военных внутри Дунайской империи, с которыми можно было вести сепаратные переговоры. Казалось, что сама ситуация в империи Габсбургов толкала ее на соглашение с Антантой. Практически все сообщения, поступавшие из Австро-Венгрии по дипломатическим каналам в 1915–1917 гг., создавали картину набирающего силу апокалипсиса. Подчеркивалось, что в стране наблюдается моральный упадок и крах иллюзий в отношении положительного исхода войны для монархии Габсбургов. Эти наблюдения не ограничивались подчеркиванием экономического кризиса, приобретавшего в империи системный характер [1].

В конце декабря 1914 г. в переписке посольства России в Берне с МИД России, пожалуй, впервые на уровне дипломатической службы открыто высказывается идея о возможности заключения с Австро-Венгрией сепаратного мира. Такого рода сведения в России поступали и по линии МИД Сербии [2]. В июле 1915 г. в переписке МИД России с посольством в Сербии говорится о невозможности обещания Сербии четких территориальных приращений за счет Австро-Венгрии на тот случай, если с Венгрией (!) удастся заключить сепаратный мир [3].

Особое место в дискуссиях вокруг возможного заключения с Австро-Венгрией сепаратного мира занимала проблема острого конфликта между Австро-Венгрией и Германией и различных планов переустройства Средней Европы. В случае реализации этих намерений все надежды на заключение сепаратного мира с Австро-Венгрией терпели полное фиаско. В 1916 г. российские дипломаты докладывали о планах создания таможенного союза между Дунайской империей и Германией с подключением к нему и других государств [4]. Они подробно информировали об отношении различных политических партий Германии и Австро-Венгрии к подобным планам. Весной 1917 г. российский посланник в Берне сообщал, что, по его сведениям, в Австро-Венгрии и в южных землях Германии растет недовольство пруссаками. Как следствие в среде правящих кругов Вены возник план создания союзного государства, которое включило бы в свой состав империю Габсбургов и Баварию. Кроме того, Польша попадала бы под протекторат Австрии, а Югославянское государство – под протекторат Венгрии [5].

В начале октября 1917 г. тот же российский посланник в Берне уже передал в Петроград новый план переустройства Средней Европы, вызревший в среде германских политиков и интеллектуалов. По его мнению, германская элита была очень обеспокоена развитием внутриполитической ситуации в Австро-Венгрии и особенно в венгерской половине империи. Поэтому она выдвинула проект преобразования дуалистической монархии на началах федерализма. Этот план предполагал создание на территории Австро-Венгрии пяти федеративных образований с собственными парламентами и механизмом организации общих дел, который существовал в дуалистической империи. Это должно было снизить накал межнациональных противоречий в империи Габсбургов и укрепить ее позиции в условиях войны и послевоенного устройства Европы [6].

Посланник считал маловероятным реализацию этого плана, так как австрийская политическая элита полагала, что в таком случае произойдет ослабление Дунайской империи и усиление ее зависимости от Германии. К тому же в случае федерализации империи, ей придется столкнуться с новым витком сепаратизма и, прежде всего румынского. Единственных сторонников данного проекта дипломат усматривал в рядах венгерских партий, которые были обрадованы возможностью ликвидации Сербии в случае создания в рамках этого проекта югославянского государства в составе Сербии, Нижней Штирии, Хорватии, Далмации, Боснии и Герцеговины под эгидой Габсбургов [7]. Хотя следует подчеркнуть, что большинство аналитиков и дипломатов именно в Венгрии видели главного сторонника сохранения незыблемости дуалистической системы [8].

В самой России не было четких представлений о будущей судьбе империи Габсбургов. Этот вопрос был поставлен в октябре 1914 г. в переписке С.Д. Сазонова с послом России во Франции А.П. Извольским. Последний прямо высказался за раздел Австро-Венгрии и предоставление независимости всем народам империи кроме поляков. Кроме этого, он предложил создать сильное Югославянское государство как противовес Италии, Венгрии и Румынии [9]. С.Д. Сазонов остудил пыл посла, справедливо заметив, что в случае распада империи Габсбургов возникает множество опасных для России проблем. Сам Сазонов допускал возможность создания федеративного государства вместо дуалистической монархии. В начале 1916 г. МИД России полагал, что все разговоры о территориальных преобразованиях империи Габсбургов преждевременны [10], и эта позиция сохранялась до крушения монархии в России. В то же время, в 1915 г., в Буковину и Галицию был командирован полковник Самойло для изучения возможной новой границы Австро-Венгрии и России.

В 1915–1917 гг. МИД и другие российские ведомства выдвигали различные проекты решения «австрийского вопроса». Предлагался «мягкий» вариант, он допускал отделение от Австро-Венгрии некоторых территорий в пользу России, Италии, Румынии. Сербии, но с сохранением империи, как противовеса Германии и для недопущения хаоса в Средней Европе. Радикальный вариант предполагал расчленение Дунайской империи на ряд независимых государств. Однако здесь имелись свои плюсы: эти государства могли искать покровительства России. Минусы же состояли в том, что новые государства, погрязнув в междоусобицах, не смогут стать противовесом Германии. К тому же они вполне могли попасть под влияние Великобритании и Франции, что ослабляло позиции России в Центрально-Восточной Евро-
пе [11]. В Петрограде опасались также, что Франция и Великобритания сознательно будут стремиться к развалу Австро-Венгрии, чтобы в будущем создать антироссийский союз из новых государств. Генерал В.И. Алексеев и ряд политиков вообще видели на месте Австро-Венгрии «Великую Чехословакию», которая имела бы выход к Адриатическому морю, включив в свой состав Триест, Истрию и даже часть Верхней Австрии и Вену [12]. Таким образом, императорская Россия не имела единой концепции решения «австрийского вопроса», то же самое можно сказать о Временном правительстве.

В рамках Дунайской империи слабым звеном российские дипломаты и их коллеги по Антанте, как уже отмечалось, считали Венгрию [13]. В конце 1914 г. в недрах МИД России была составлена записка на имя Председателя Совета министров и Министра иностранных дел. В ней подчеркивалось, что в случае нежелания Вены идти на сепаратные переговоры следует вступить в контакт с Венгрией, пообещав ей полную независимость от Австрии [14]. Эти предположения подогревались и некоторыми публикациями 1915–1916 гг. в венгерских газетах, в частности в «Pester Lloуd», в которых утверждалось, что И. Тиса и его окружение выступают за «честный мир» [15]. В этом виделась основа для возможных переговоров с Австро-Венгрией в целом или с Венгрией в частности. В 1915 г. в России и в других странах Антанты распространяется информация о том, что император Франц-Иосиф дал И. Тисе согласие на заключение Венгрией сепаратного мира в случае невозможности защитить территорию Венгрии от наступления армий противника [16]. Эта позиция имела место и в других странах Антанты, в частности в Италии, которая не хотела идти на существенные территориальные уступки Сербии на Балканах за счет Венгрии, также рассчитывая, что Будапешт можно будет склонить к мирным переговорам [17]. Правда, у этой позиции были многочисленные оппоненты. Так, российский посланник в Румынии Поклеевский полагал, что Венгрия до последнего будет сохранять верность Вене и Берлину [18].

По данным российских дипломатов, зимой 1916–1917 гг. Вена и Берлин были очень обеспокоены позицией большинства членов венгерского правительства, настроенных против войны, особенно после начатой Германией неограниченной подводной войны. Дипломаты предсказывали ближайшую отставку И. Тисы, хранившего верность Австрии и Германии. Но положение И. Тисы не было таким уж безнадежным. В июле 1917 г. Петроградское телеграфное агентство сообщало о симпатиях И. Тисы к миролюбивым силам Германии, что могло косвенно расцениваться как проявление антивоенных настроений премьер-министра Венгрии. Однако осенью 1917 г. эти ожидания в отношении Тисы стали улетучиваться. Причиной тому стал ряд его выступлений, где он прямо высказывался за ведение войны до победного конца или заключение мира на условии сохранения довоенного статус-кво.

После февраля 1917 г. сторонники расчленения Австро-Венгрии боялись возможности начала сепаратных переговоров между Россией и Австро-Венгрией. Некоторые из них вообще полагали, что часть российской политической элиты в условиях внутреннего кризиса готова будет пойти на серьезные уступки монархии Габсбургов. В этой связи неслучайно появление в «Новой жизни» статьи Т. Масарика, где он называл предательством славянской идеи любые попытки сохранения Австро-Венгрии [19].

Эти опасения были преувеличены, большая часть членов Временного правительства выступала с лозунгом продолжения войны до победного конца. В конце апреля 1917 г. М.В. Родзянко направил письмо главе правительства князю Г.Е. Львову, в котором он подчеркивал, что Австрия и Венгрия: «…являются достойнейшими помощниками Гогенцоллернов, заклятые враги всех демократических стремлений, которые лишь беспощадным террором поддерживают свою власть над порабощенными и разделенными славянами… Габсбурги пособники германского феодализма и мадьярской олигархии… Австрии нельзя верить, она не раз обманывала Россию, Австрия анахронизм в Европе» [20]. В августе 1917 г. МИД России в связи с соответствующим запросом посольства в Вашингтоне дал указание придерживаться при решении «австрийского вопроса» принципа права наций на самоопределение, что предполагало развал Дунайской империи [21]. Все это исключало саму идею проведения с Австро-Венгрией сепаратных переговоров.

 

Примечания

1. АВПРИ. Ф. 134. Архив «Война». Оп. 473. Ед. хр. 201. Л. 6.

2. Там же. Л. 12-13.

3. АВПРИ. Ф. 138. Секретный архив. Оп. 467. Д. 577/608. Л. 31.

4. АВПРИ. Ф. 135. Особый политический отдел. Оп. 474. Ед.
хр. 61. Л. 240-241.

5. АВПРИ. Ф. 134. Архив «Война». Оп. 473. Ед. хр. 201. Л. 6.

6. Там же. Л. 11.

7. АВПРИ. Ф. 135 Особый политический отдел. Оп. 474. Ед.
хр. 288. Л. 95.

8. Там же. Ед. хр. 292. Л. 9.

9. АВПРИ. Ф. 138. Секретный архив. Оп. 467. Д. 580/625. Л. 11.

10. Там же. Л. 110.

11. АВПРИ. Ф. 134. Архив «Война». Оп. 473. Ед. хр. 30. Л. 329.

12. Масарик Т.Г. Мировая революция. Воспоминания. Т. 2. Прага, 1927. С. 163.

13. АВПРИ. Ф. 135. Особый политический отдел. Оп. 474. Ед.
хр. 292. Л. 19.

14. АВПРИ. Ф. 134. Архив «Война». Оп. 473. Д. 30. Л. 17.

15. АВПРИ. Ф. 135. Особый политический отдел. Оп. 474. Ед.
хр. 292. Л. 49.

16. АВПРИ. Ф. 138. Секретный архив. Оп. 467. Д. 619/518. Л. 31.

17. Там же. Д. 523/546. Л. 11.

18. Там же. Д. 619/518. Л. 146.

19. Профессор Масарик и демократический мир // Новая жизнь. 1917. 18 окт.

20. АВПРИ. Ф. 135. Особый политический отдел. Оп. 474. Ед.
хр. 288. Л. 25.

21. Там же. Л. 53.

 

Протасова О.Л.