Доктор откашливается и закидывает ногу на ногу.

– таким образом, вы хотите сказать, что ваши от­ношения с едой устраивали вас гораздо больше, чем отношения с эдрианом?

– ну, примерно так.

– но ведь люди не сандвичи, санни. Это и делает отношения с людьми такими интересными. Вы не про­сто потребляете их, вы с ними общаетесь, взаимодей­ствуете. Учитесь у них, в конце концов, а они учатся у вас. С каждым новым человеком, которого вы встреча­ете на своем пути, отношения будут строиться иначе, чем с остальными. В этом их особая прелесть.

– значит, говорите, люди не сандвичи? – спраши­ваю я.

–д а,–отвечает доктор, спокойно глядя мне в глаза.

– вам нравится такая аналогия?

– по-моему, она прекрасно отражает высказанную мной мысль. – доктор по-прежнему не сводит с меня глаз.

–а ведь вы так и не показали мне свои документы об образовании, – замечаю я.

– ну а как развиваются отношения с кэгни джейм­сом? – спрашивает доктор.

Конечно, я не стану требовать у него документы. И так понятно, что он гораздо умнее меня.

– не знаю, – отвечаю я, невольно распрямив спи­ну, и тут же стараюсь вновь ссутулиться. На всякий случай.

– разве он не приходил на тот ужин, куда вас при­глашали?

– а вы много чего понаписали в своем блокноти­ке, да?

Я натужно улыбаюсь широкой неискренней улыб­кой.

– значит, не приходил? – переспрашивает доктор.

– приходил, но это было на прошлой неделе. С техпор мы с ним не виделись, и никаких отношений меж­ду нами не завязалось.

– ну а как прошел ужин?

Я смахиваю с брюк воображаемую пылинку и от­вечаю самым непринужденным тоном:

– прекрасно. – и улыбаюсь доктору во весь рот.

– прекрасно?

– прекрасно, – отвечаю я, кивая головой, и улы­баюсь еще шире.

– ну, а если бы я попросил вас ответить немного поподробнее? Как бы вы описали свои чувства?

– я бы сказала, что посетила званый обед, а зва­ные обеды – это вам не какие-нибудь сандвичи.

Я подмигиваю доктору и тут же об этом сожалею. Что со мной такое происходит?

– ладно, санни. Если ужин прошел прекрасно, то можно сказать, что он был спокойный и приятный?

Я сама чувствую, как меняюсь в лице, и понимаю, что доктор тоже заметил перемену. Да что же это та­кое? Зачем платить деньги психотерапевту, если не отвечать на его вопросы искренне? Какой смысл скры­вать от него свои чувства, а потом невольно себя выда­вать?

– был ли вечер спокойным? – переспрашиваю я.

– да, – подтверждает вопрос доктор.

– нет, не был.

– понятно. Ну а приятным он был?

– не сказала бы, – честно признаюсь я.

– и все-таки вы утверждаете, что ужин прошел прекрасно?

– ну, может, «прекрасно» – не совсем подходя­щее слово...

– тогда какое бы слово вы подобрали, чтобы опи­сать тот ужин более точно? – спрашивает доктор и берет в руки блокнот и карандаш.

– наверное... Кошмарно. Или отвратительно. Во­обще там было как-то некомфортно. Эдриан полве­чера провел в другой комнате, болтая по телефону со своей невестой. Отец дугала демонстрировал маль­чика гостям, как какую-то вещь, которую они чуть не потеряли. Ну, а что касается кэгни джеймса... Мы с ним...

Я отворачиваюсь к окну и смотрю на улицу. Мы с ним – что? Поспорили? Поругались? Категорически не сошлись во мнениях? Возненавидели друг друга? Я видела этого человека всего три раза в жизни и думаю о нем, не переставая. Мы с ним полные противополож­ности, но сегодня утром, мечтая о кэгни, я испытала самый удивительный оргазм за всю свою не такую уж долгую жизнь.

Я поворачиваюсь к доктору в поисках поддержки, однако снова ее не получаю.

– я бы сказала, что мистер джеймс не верит в пси­хотерапию.

Доктор ухмыляется.

– по-моему, –добавляю я, – он считает, что люди, которые ходят по психотерапевтам, зря тратят деньги.

Доктор продолжает ухмыляться.

– вы так улыбаетесь, потому что согласны с ним? – спрашиваю я. – а когда вы идете в банк и обналичивае­те там чеки, выписанные вашими клиентами, вы тоже улыбаетесь?

– люди очень резко реагируют на вещи, которые их смущают или раздражают, – говорит доктор таким тоном, словно он повторял мне эту истину тысячу раз, не меньше.

Я чувствую, что сказанные им слова должны иметь для меня какое-то особое значение, но какое именно – не понимаю.

– он мне совсем не подходит, – говорю я медлен­но и мечтательно, как во сне. – он плохо одевается. Он выглядит... Старым. Еще он очень грубый и терпеть меня не может. У нас нет ничего общего...

Я снова поворачиваюсь к окну, скольжу взглядом по дереву с сидящей на нем белкой, по улице. Пейзаж перед глазами вдруг начинает расплываться. Я потираю переносицу и лоб между бровями. На улице начинает темнеть. Наручные часы показывают без пятнадцати четыре. Я думаю о том, что после сеанса неплохо бы сходить в «королеву экрана». Кристиан приглашал меня в гости, а я до сих пор не выкроила время, чтобы выполнить данное обещание. Ну и пускай офис кэгни джеймса находится над магазином кристиана. Это ведь не значит, что мы с ним непременно встретимся. Может, он работает. Принесу кристиану кофе, разде­лим с ним одну оладью на двоих... У меня начинают путаться мысли.

– понимаете, – говорю я доктору, – эдриан как будто создан для меня. Он подходящего возраста и оде­вается именно так, как мне нравится. Он смотрел те же фильмы, на школьных дискотеках танцевал под ту же музыку, а не курил марихуану под завывания боба дилана. И самое главное, мои родители без особого труда смогут с ним разговаривать. Им не придется му­чительно подыскивать темы для беседы. Эдриан мог бы прийти к нам на рождество...

Я замечаю, что у меня на колене лежит длинный волос. Осторожно снимаю его, зажав между большим и указательным пальцами, и туго оборачиваю вокруг мизинца правой руки.

– я всегда мечтала о таком парне. Я не могу взять и отказаться от мечты всей жизни. Это будет очень глу­по и импульсивно. Нельзя отказываться от того, о чем ты мечтала столько лет, правда ведь? Я не ищу какого- нибудь романтического героя. Эдриан подходит мне по всем статьям. А кэгни... Кэгни совсем другой. Очень закрытый и грубый. У него масса комплексов. Он на­брасывается на людей, как будто обороняется от них. В общем, затравленный он какой-то. Мне кажется, его пугает окружающий мир. Наверное, он хочет, чтобы его оставили в покое.

– вы же сказали, что встречались с кэгни всего три раза, – замечает доктор, делая пометки в блокноте.

– нуда. Может, я просто фантазирую без всяких на то оснований, не знаю. А может, я провожу черес­чур много времени на этом диване. Как вы думаете? В любом случае эдриан подходит мне по всем статьям. Он будет идеальным бреттом для моей бабз.

Доктор понимающе кивает. Я рассказала ему про бабз на нашей второй встрече. Она была моим вто­рым «я» – идеальным «я», а не клоном, копией или близнецом. Я придумала бабз, когда увлекалась сери­алом «беверли-хиллз, 90210». Она была мной, но жила в беверли-хиллз, в огромном красивом доме с младшим братом по имени паркер. Она обесцвечивала волосы, однако выглядела совсем как я, санни уэстон. За парой исключений. Во-первых, она сделала себе пластическую операцию, исправив нос. Во-вторых, бабз всегда была очень стройной, для меня тогдашней – недостижимо стройной. Всякий раз, страдая от очередной насмеш­ки или колкости, я мысленно переносилась в лос-анджелес и часами представляла, как живу совсем дру­гой жизнью. Бабз разговаривала с друзьями, весели­лась и со старших классов встречалась с парнем по имени бретт. Поссорившись с ним, бабз ходила на сви­дания с парой других парней – жокеем и студентом- филологом. Во время летних каникул они с бреттом вновь сошлись и больше не расставались. Сейчас бабз работает в одном из домов моды. Два года назад они с

Бреттом поженились. Медовый месяц провели на ос­тровах фиджи. Через пару лет бабз хочет завести ре­бенка, а прежде они с бреттом планируют съездить в европу. Может быть, она забеременеет именно там...

Я не сумасшедшая. Я понимаю, что все это нереаль­но. Доктор говорит, что ничего нездорового в моих фантазиях нет. Он говорит, что таким образом я реа­лизую свои мечты и желания. Мне становится немно­го легче, когда я фантазирую о бабз. Хотя порой быва­ет жаль, что я трачу время на пустые мечты, вместо того чтобы менять собственную жизнь. Иногда бабз дни на­пролет занимала все мои мысли, хотя в последнее вре­мя я не позволяю ей тянуть на себя одеяло.

– бабз ни за что на свете не связалась бы с таким типом, как кэгни джеймс. Она назвала бы его неудач­ником.