Доктор смотрит на меня и молча ждет продолжения.

– мы с ним несколько раз встречались. Честно го­воря, я не ожидала, что он будет приходить так часто. Я вам не рассказывала, сама не знаю почему. Наверное, боялась, что все это ненадолго. Он ведь один раз при­ходил пьяным... Короче говоря, последний раз он при­шел в понедельник и сказал: «мы с тобой», как будто мы настоящая пара... Что вы об этом думаете?

– а что вы об этом думаете?

– я первая спросила.

– у меня определенного мнения нет.

– ага... Ясно...

– ну так что вы об этом думаете, санни?

– яне знаю...

Из меня как будто выпустили воздух. Я надеялась, что доктор порадуется за меня. Надеялась, что частич­ка его радости передастся мне самой. Странно, доктор совершенно спокоен.

– как вы себя чувствуете с тех пор, как это про­изошло? Вы готовы поговорить о случае с ребенком? В понедельник вы согласились о нем побеседовать, но нам не хватило времени.

– если честно, я совсем забыла про тот случай.

– вы что, совсем о нем не думали?

– совсем не думала. Хотя нет... Я думала про тот несчастный ужин, будь он неладен. Я иду туда завтра вечером.

– ужин?

– нуда. Я вам не говорила? Родители малыша при­гласили меня на ужин. В качестве, так сказать, благо­дарности. Ужас какой-то, правда?

Доктор обеспокоенно хмурится, но тут же берет себя в руки и невозмутимо замечает:

–действительно, странное приглашение. Хотя мне трудно судить, поскольку я до сих пор не знаю, что именно произошло с вами в то утро.

Я прижимаю колени к груди и устало зеваю. Я не привыкла к тому, чтобы посреди ночи чья-то блужда­ющая рука прерывала мой сон. Мои биологические часы только приноравливались к такому режиму.

– ну ладно, чувствую, вы не отстанете, пока я вам все не расскажу. Слушайте. Я сидела за столиком, пила кофе. Тут появилась та женщина с тремя детьми – все мальчики. Они сели рядом. Дети начали играть и бе­гать между столиками. Женщина отвлеклась на млад­шего ребенка. В этот момент появился какой-то муж­чина... – я делаю паузу. – ну вот... Этот мужчина про­ходит мимо и подхватывает одного из мальчиков... Дугала... – я судорожно сглатываю. – подхватывает и уносит его с собой. Мать мальчика, естественно, в шоке. Ей приходится остаться с двумя другими сыно­вьями, а я бегу за похитителем...

Снова делаю паузу, чтобы набрать в легкие поболь­ше воздуха. Доктор смотрит на меня без всякого выра­жения и ждет.

– не знаю, зачем я побежала. Я просто не могла спокойно сидеть и смотреть, как он уносит малыша. Я догнала того человека, и он пнул меня ногой.

– он пнул вас в лицо? – потрясенно спрашивает доктор.

– что? Нет! Господи, ужас какой. Как вы могли такое предположить?

– у вас синяк под глазом.

– ах да. Синяк. А я-то думаю, что вы себе навоображали. Про синяк я и забыла. Синяк, потому что сна­чала он ударил меня кулаком в лицо.

– значит, он вас избил?

Я морщу нос.

– ну, избил – это сильно сказано. Скорее дважды стукнул. Как бы то ни было, мне удалось отобрать у него ребенка.

– каким образом?

– я бросилась ему на спину... Господи, это было ужасно глупо. Я даже не думала в тот момент, что де­лаю... – я судорожно сглатываю.

– похитителя поймали?

– да. Там был еще один парень, и он его схватил.

Я мысленно представляю кэгни джеймса. Послед­ние часы я старалась вообще о нем не думать. Завтра вечером мне придется встретиться с ним снова. По правде говоря, меня это несколько... Беспокоит. Я даже не могу внятно объяснить, что именно чувствую. Если бы меня под страхом смерти заставили дать определе­ние этому чувству, я назвала бы его «нервным возбуж­дением», хотя не считаю данную формулировку абсо­лютно верной. Такое ощущение, что мне предстоит сдать какой-то жизненно важный экзамен. Я знаю, что готовилась к нему и прекрасно изучила предмет, но все равно боюсь в самый ответственный момент растерять­ся и все безнадежно испортить. Для меня очень важна предстоящая встреча, хотя я не понимаю почему. Кэг­ни джеймс вел себя резко, даже вызывающе. Мне не из-за чего волноваться, все равно предстоящий вечер ничего хорошего не сулит.

– он странный, – говорю я вслух.

– кто? Мужчина, который похитил ребенка?

– нет. То есть да. Похититель тоже был странный, но я говорила про того, кто его поймал. Я разговарива­ла с этим парнем, после того как нас отпустили из уча­стка, и он показался мне каким-то... Особенным, что ли.

– в каком смысле особенным?

– не знаю. – я провожу рукой по волосам. – мне показалось, что я как будто знала его. Или он меня знал.

Так или иначе, он начал на меня кричать. Ни с того ни с сего. По-моему, ему вообще женщины не нравятся. Наверное, встретился в свое время с какой-нибудь не­порядочной особой, вот и ненавидит теперь весь жен­ский пол. А может, он просто голубой. Я в тот момент об этом не подумала, однако на нем был свитер с высо­ким воротником и...

– он вас разозлил?

– разве гетеросексуальные мужчины носят свите­ра с высоким воротником? Не такие, знаете, толстые, шерстяные, а именно...

– как он вас разозлил?

– а у вас есть свитер с высоким воротником?

– я спрашиваю, как он вас разозлил?

– что? Ах да. Ну, мы кричали друг на друга. Спо­рили насчет... Господи, даже не помню, из-за чего мы спорили. Помню только, что ужасно разозлилась, а по­том пришла мать дугала.

– он тоже злился?

– ужасно злился! Безо всякой причины! Вел себя просто оскорбительно.

– ну что ж, в вашей стычке не было ничего стран­ного. Очевидно, вы просто выместили друг на друге весь тот гнев, который чувствовали к похитителю.

– о... Ну да... Наверное, вы правы. Он жутко рас­свирепел... Хотя... У меня было такое чувство, что я го­това чуть ли не убить этого кэгни джеймса. Он ужасно меня разозлил. До безумия!

Я издаю короткий смешок, удивленная собственны­ми словами. Странно. Мне первый раз пришла в голо­ву эта мысль. Хотя нет. Неправда. Я просто не позволя­ла себе думать об этом. Мысль о безумии нашей вза­имной злости несколько раз приходила мне в голову, но я гнала ее прочь. Делала вид, что не замечаю.

– значит, до безумия? – переспрашивает док­тор.

– нет, это неправильное слово. Нет, правильное! Я безумно разозлилась! Я очень хотела доказать ему, что права. Хотела... Хотела схватить его и... И заставить слушать меня. Он выглядел таким самоуверенным! Как будто точно знал, что я не права, а он прав... Даже не помню, в чем я собиралась его убедить...

Доктор поворачивается и начинает писать что-то в блокноте, а я делаю глоток кофе. Через пять минут я замечаю, что доктор все еще пишет, а моя чашка со­вершенно пуста.

– что, роман сочиняете?

Доктор усмехается:

– нет. Делаю кое-какие пометки, чтобы вернуться к нашему разговору, когда я выйду из отпуска.

– а сейчас вы просто тратите мое время? Я имею в виду, что плачу за это ваше время...

– я пишу не о чем-то постороннем, а о вас.

– и что вы там написали?

– несколько слов о вашем повествовании.

– ясно. Давайте теперь поговорим об эдриане.

– вы хотите о нем поговорить?

–да нет, не особенно. Даже не знаю, с какой стати я о нем вспомнила. Наверное, потому что я не понимаю, что мне делать дальше. Я пригласила эдриана пойти со мной завтра вечером на ужин к родителям дугала.

– по-моему, вы не слишком-то довольны, санни. Что странно, учитывая то, сколько времени вы говори­ли об эдриане на наших сеансах.

– так обычно и случается. Сначала ты очень силь­но о чем-то мечтаешь, затем перестаешь мечтать, по­няв, что никогда в жизни этого не получишь, а потом твоя мечта внезапно сбывается, и ты не знаешь, как реагировать. Понятия не имею, что со мной происхо­дит. Нам надо было чаще все это обсуждать! Мы бы давно во всем разобрались, и я уже не чувствовала бы себя такой растерянной. Я запуталась.

– санни, я не могу объяснить вам, что такое лю­ бовь. Она просто приходит к человеку и все. Вы сами поймете, когда влюбитесь.

– лично я с вами не согласна. Ну да ладно.

– а что насчет вашего нового знакомого?

– кэгни джеймса? Скажите, доктор, разве это не самое дурацкое имя из всех, что вы когда -либо слы­ шали?

Доктор поднимает на меня глаза и выразительно молчит, по всей видимости, подразумевая, что не ви­дит необходимости отвечать на вопрос. Почему? Я же не собираюсь обвинять его в нарушении профессио­нальной этики, если он немного позлословит!

– ну, санни, так что там насчет кэгни джеймса?

Доктор улыбается, произнося мое имя, но меня этоне обижает. Конечно, мое имя тоже довольно необыч­ное.

– да ничего! Он просто грубый, неприятный чело­век. И спровоцировал меня на ответную грубость.

– вы не думаете, что та ярость, которую вы испы­тывали друг к другу, могла выражать ваше обоюдное притяжение?

– что?!

– я имею в виду сексуальное притяжение.

Я выпрямляю спину, скрещиваю руки на груди и за­кидываю ногу на ногу.

– вы что, с ума сошли? Или успели перестроиться на индийское время? Какое еще притяжение?! Он про­сто отвратителен!

– в каком смысле?

– ну, для начала он был одет во все черное!