Она очаровательная женщина. Мне всегда бывает стыдно, что я не хочу разговаривать с ней по телефону.

– спасибо, нэнси, у меня все отлично. А у вас как дела?

– все хорошо, спасибо. Чем я могу вам помочь, санни?

– дело в том, что мне должна была прийти партия японского бандажа из турции. Похоже, она где-то за­терялась.

Я стараюсь говорить очень внятно, чтобы нэнси не уловила ни в одном из моих слов ассоциации с живот­ными.

– понятно. Когда должен был прийти товар?

– два дня назад.

– в каком объеме?

– четыре коробки.

– ясно. Что за товар?

– шелковый бандаж и нижнее белье. В основном трусики. Еще там должны быть майки, комбинации, пояса со всякими лентами и другими штучками...

– понятно. Что написано на этикетках?

– на тех, которые на коробках наклеены?

– да. Этикетки.

Я делаю глубокий вдох.

– там написано... «шелковые японские игрушки».

На другом конце провода раздается резкий вздох,за которым следует продолжительное молчание.

– нэнси? Вы меня слышите?

– санни, а у вас есть необходимые документы для ввоза в страну лягушек?

Мне хочется плакать. И чего я так боюсь этого не­счастного ужина? Разве может быть что-то хуже, чем телефонные переговоры с нэнси хом?

Кэгни стоит в коридоре своей квартиры и пытает­ся разглядеть собственное отражение в остекленной репродукции констебля, которую повесили сюда еще прежние обитатели. Он снимает пальто и перебрасы­вает его через руку. Потом, покачав головой, снова на­девает. Затем наклоняется к репродукции, чтобы раз­глядеть себя повнимательнее. В коридоре горит туск­лая, покрытая толстым слоем пыли лампочка. Стены выкрашены в грязно-кремовый цвет. Кэгни одет во все черное, поэтому его голова выглядит на темном фоне очень светлой и как будто парит над воротни­ком свитера. На верхней губе у кэгни выступают не­сколько капель пота. Немного подумав, он опять сни­мает пальто, перебрасывает его через плечо, удержи­вая всего одним пальцем, и снова смотрит на отражение в стекле.

– черт меня побери, – говорит он наконец.

Бросив пальто на стол, кэгни выходит из квартирыи захлопывает за собой дверь.

Внизу, возле входа в магазинчик, ждет кристиан – просто воплощение респектабельности в темно-синем костюме. Две верхние пуговицы его голубой рубашки расстегнуты, открывая взору загорелую грудь с редки­ми темными волосками.

В забегаловке рядом со станцией метро полно лю­дей, потягивающих пиво. Кэгни, проходя мимо, смот­рит на счастливчиков с завистью. Отдельные группы туристов и местных жителей, сидящих в пабе, громко хохочут и разговаривают. Кэгни не был в баре уже боль­ше года и едва справлялся с желанием снова окунуться в анонимность, которую дарят такие места.

Несмотря на сгущающиеся сумерки и на то, что до кристиана целых двадцать шагов, кэгни видит на лице друга хмурое выражение. Когда до кристиана остает­ся футов десять, тот заявляет кэгни:

– говорю тебе в последний раз, не надо ходить на чертов ужин. Помяни мое слово, добром это не кончит­ся. У меня дурное предчувствие. В последний раз у менябыло такое предчувствие, когда мы с брайаном ходили на мюзикл «куин».

– пошли, – отвечает кэгни и, не сбавляя шага, проходит мимо своего друга.

Кристиан торопится следом, чтобы не отстать.

– а ты что, ничего не взял с собой?

– в каком смысле?

– ну, бутылку вина, красного или розового... Сей­час такая погода, будто лето еще не кончилось.

– ничего я не взял.

– слава богу, что я взял. Удивительно, какие не­практичные встречаются люди.

Кэгни молча идет дальше.

– а собственно, куда мы? – спрашивает кристи­ан, когда кэгни доходит до конца улицы и сворачивает не в сторону парка, а направо – к южной кольцевой дороге.

– они живут за парком. Пойдем обходным путем.

Кэгни и кристиан проходят по зеленой кью-стрит.

От разрозненно стоящих домов из-за закрытых окон и тяжелых дверей со вставками из цветного стекла до­носятся звуки музыки, веселые крики играющих детей, звон хрустальных бокалов и запах копченой индейки.

– волнуешься? – спрашивает кристиан.

– не говори глупостей.

– знаешь, кэгни, что как-то раз сказал оскар уайлд? Он сказал, что осенью юноши обращаются мыслями к любви.

– это сказал теннисон. И речь шла не про осень, а про весну.

– да? Ты уверен? Мне почему-то кажется, что это был оскар уайлд-

– теннисон. Оскар уайлд сказал, что мужчина мо­жет быть счастлив с любой женщиной при условии, что он ее не любит.

– вот уж нашелся эксперт по любви к женщинам! – кристиан фыркает.

Когда они останавливаются перед дорогой, пропус­кая медленно ползущие «порше» и «фольксвагены», кристиан подозрительно оглядывает кэгни с ног до головы, но ничего не говорит. Наконец водитель оче­редного автомобиля – совсем молодой парень – при­тормаживает и делает знак рукой, предлагая им перей­ти через дорогу.

Пройдя мимо разросшегося садика во французском стиле, друзья сворачивают налево и входят в живопис­ную аллею с благоухающими пионами. Откуда-то до­носится аромат черного кофе.

– вряд ли ужин займет больше двух часов, – гово­рит кэгни. – придем, посидим за столом, побеседуем и уйдем.

– волшебная перспектива, – отвечает кристиан без тени улыбки.

– перестань, пожалуйста, я серьезно. И не смей валять дурака за ужином, не ставь меня в глупое поло­жение перед той девицей.

Кэгни говорит, не оборачиваясь к кристиану и не сбавляя шага.

– если хочешь, могу прямо сейчас развернуться и пойти домой. Поверь, в пятницу вечером у меня най­дется целая тысяча других дел.

Кристиан останавливается, пытаясь показать, что он не шутит. Кэгни делает еще пару шагов и тоже оста­навливается, глядя перед собой.

– прости. Я лишь хотел попросить, чтобы ты не ставил меня в глупое положение.

– это ты можешь поставить меня в глупое положе­ние, а не я тебя. Лично я прекрасно умею вести застоль­ные беседы, а вот ты практически не общаешься с людь­ми. Те, с кем ты знаком больше десяти лет, не считаются.

– давай не будем препираться, а? К твоему сведе­нию, я умею разговаривать с людьми, когда надо. Не такой уж я отшельник.

Они идут дальше.

– ты с людьми не разговариваешь, кэгни. Ты гово­ришь им колкости. Ты относишься к людям с пренеб­режением.

– такой уж у меня характер.

– характер, не характер, а ничего приятного в этом нет. Если хочешь понравиться девушке...

– бога ради!

Кэгни повышает голос и останавливается, с гневом глядя на кристиана, но последнего это ничуть не сму­щает. Кэгни понижает голос:

– мне плевать, что она обо мне думает.

– девушки ценят хорошее чувство юмора, – не­возмутимо продолжает кристиан. – или хорошо на­качанный пресс. Поскольку пресса у тебя нет, придет­ся делать ставку на юмор.

– во-первых, ты не видел, какой у меня пресс. Во- вторых, чем лучше знаешь человека, тем меньше его уважаешь.

– признайся, кэгни, ты запал на нашу прелестную санни. Не пытайся спрятать чувства за притворной холодностью, не поможет. Кстати, что за чудесное у нее имя – санни.

– ни на кого я не западал. И имя у нее дурацкое.

– кто бы говорил про дурацкие имена! Если что-то выбивает человека из равновесия, кэгни, он всегда это чувствует. Тебя явно что-то выбило из равновесия, по­этому ты в таком дурном расположении духа.

– кристиан, я почему-то думал, что после стольких лет знакомства ты должен понимать – мне гораздо лучше, когда я один. Мне никто не нужен.

– не обманывайся. Ты притворяешься, что обре­кать самого себя на одиночество круто и весело. Оди­ночество – это глупо и неразумно. Мужчине нельзя долго быть одному.

 

– что-то я не вижу, чтобы ты сам собирался завес­ти семью.

– если ты присмотришься повнимательнее, то за­метишь, что я пытаюсь. Мне уже сорок, кэгни. Я хочу остепениться, завести постоянного партнера. Нельзя всю жизнь валять дурака, даже если хочется. Я живу один лишь потому, что пока не встретил мужчину сво­ей мечты. Запомни, кэгни, храбрый человек ищет сча­стье, а не прячется от него.

Кэгни открывает рот, чтобы ответить, и тут же за­крывает, не сказав ни слова.

– нет ничего страшного в том, чтобы быть самим собой, кэгни. Нет ничего страшного в том, чтобы быть обыкновенным. Если встречаешь человека, который тебе нравится, нечего строить из себя злобного нелю­дима.

– мне ничего строить не приходится. Все уже дав­но построено, причем не мной.

– господи, кэгни! Мы что, не можем просто пого­ворить? Нельзя ненадолго обойтись без твоих дурац­ких шуточек? Перестань лицемерить. Ты хоть раз в жизни признавался кому-нибудь, что ты чувствуешь на самом деле? Я же вижу, тебе самому это нужно, черт побери! Ты вовсе не такой унылый и раздражительный, каким хочешь казаться. Ты абсолютно нормальный парень, даже симпатичный. Не думай, что только внеш­ность делает тебя интересным. Если бы ты позволял лю­дям узнать себя поближе, они относились бы к тебе гораздо лучше. Не отталкивай их от себя. Особенно санни уэстон...

Кристиан говорит, энергично размахивая на ходу руками и сбивая увядшие цветы с веток неопрятно ра­стрепанных кустарников. Мостовая по всему пути его движения усыпана опавшими лепестками. Кэгни рука­ми зря не жестикулирует, а размахивает ими в такт ходьбе, как хорошо тренированный солдат.

– что ты вообще о ней знаешь? – спрашивает он кристиана. – какие фильмы она берет в прокат? По-моему, она весьма ограниченная особа. Пустышка, по­мешанная на идиотских диетах! Поверхностная и глу­пая как пробка.

– поверхностная? Подумайте только! И с каких же пор вы сами, месье джеймс, стали образцом глубоко­мысленности? Если человек строит из себя умника, не факт, что он является таковым на самом деле. Любой мужик может засунуть себе в трусы свернутый носок, кэгни. Это еще не значит, что у него член длиной два­дцать пять сантиметров.

– черт побери! Неужели у вас, ребята, все разго­воры сводятся к сексу?

Кэгни тут же морщится от собственной бестактно­сти.

– я использовал невинное сравнение, – отвечает кристиан. – а слова «у вас, ребята» недостойны при­личного человека.

– чего ты от меня хочешь, кристиан? Чтобы я сме­ялся над ее шутками? Чтобы плакал, если она начнет вспоминать старые добрые деньки? Или очаровывал ее своей чувствительностью? Что за ерунда!

– ну, одной только внешностью ты ее сердце не завоюешь, кэгни. У нее наверняка широкий выбор. Вот в прошлом году ты заполучил бы мисс уэстон без осо­бых усилий – хватило бы чуть приподнятой брови. Сейчас совсем другое дело. Девушки с такими фигур­ками долго в одиночестве не остаются. У вас с ней осо­бые отношения, вот и воспользуйся преимуществом, пока не поздно. Иначе ее завоюет какой-нибудь дру­гой парень, гораздо менее достойный, чем ты. Погово­ри с ней, кэгни, не робей. Тебя не убудет.