Кэгни выразительно поднимает глаза к потолку, а кристиан улыбается.

– ладно-ладно. Клянусь долли партон, барброй стрейзанд и сандрой буллок, вместе взятыми, что че­рез полчаса грузовик исчезнет без следа.

– спасибо.

Кэгни оглядывается по сторонам и кивает на раз­бросанные вокруг вещи:

– что у тебя на этой неделе?

Кристиан хлопает в ладоши и подпрыгивает на ме­сте.

– «долли болливуд»! Придумал, лежа в ванне, пред­ставляешь?! После «однажды в индии» у меня был «гуру», а после «гуру» – «с девяти до пяти». Знаешь, кэгни, по-моему, я зря трачу здесь свой талант. Не будь у меня магазина... Ладно, ничего не поделать. Нам всем приходится вертеться.

Кристиан улыбается и замолкает, внимательно гля­дя на кэгни.

– как ты себя чувствуешь?

– чудесно, – хмуро отвечает кэгни.

– правда? Я слышал про... Ну, знаешь... Про тот не­характерно храбрый поступок, который ты совершил вчера утром. Хотя, что ты делал в воскресенье в восемь часов утра на своем рабочем месте, я не понимаю, хоть убей. Происшедшее наверняка как-то подействовало на твою психику. Если ты еще не плакал, то поплачь. Стресс надо снять, иначе будут неприятные послед­ствия.

– если я разревусь прямо сейчас, ты успокоишься?

– перестань. Хватит этих дурацких шуточек вмес­то ответа. Надо уметь разговаривать с людьми серьез­но. В книжных магазинах продается куча пособий по психологической самопомощи, и на каждом из них долж­но стоять твое имя!

– если бы я стал разговаривать с тобой о своих чув­ствах, ты бы узнал, что они у меня есть.

– не будь дураком, кэгни. Мир не стоит на месте. Он меняется, и ты должен меняться вместе с ним. Роль крутого парня давно не в моде. Ты никого не убедишь своей игрой, это тебе не восьмидесятые.

– если меня номинируют на премию за лучшую мужскую роль третьего плана, я обязательно дам тебе знать.

– поговори с кем-нибудь, очень полезно. Раньше ты по крайней мере ходил в паб. Изредка и только в одиночку, черт побери, но это тоже своего рода обще­ние. А что сейчас? Я уже многие месяцы, если не годы, не видел тебя ни с кем, кроме этого бестолкового го­варда или айана. Так нельзя жить, понимаешь?! Нельзя! Надо выходить в люди, отрываться хоть время от времени. Как у тебя насчет фемины?

– это что? Новая венерическая болезнь?

– женщина, кэгни! Я имею в виду женщину.

– кристиан, я встречаюсь с женщинами каждый день. Мне достаточно. Они все какие-то странные.

– согласен, странные. Но я в отличие от тебя жен­щинами вообще не интересуюсь. Тебе грозит остаться в полном одиночестве, кэгни. Если ты решительно отказываешься встречаться с парнями, придется найти общий язык с противоположным полом. Роль рассер­женного молодого человека подходит только для юн­цов. Ты выглядишь не рассерженным, а просто угрю­мым, а круги у тебя под глазами такие же черные, как твое настроение. Есть люди, которым ты небезразли­чен, кэгни. Твои дурацкие шуточки не убедят их в том, что ты счастлив.

– ну извини, что дурацкие. Читать длинные юмо­ристические диалоги я не умею.

– ты не умеешь вовремя остановиться, вот в чем проблема.

Кэгни хмурится и снова смотрит на часы.

– слушай, я просто был очень занят в последнее время. Ну, а ты как? Встречаешься с кем-нибудь?

– нет, пока я никого не осчастливил, хотя несколь­ко симпатичных парней уже есть на примете. Спаси­бо, что поинтересовался. Ты ведь меня знаешь, кэгни, я вольная птичка. А вот тебе надо попробовать найти себе постоянную пару. Вдруг понравится.

– як парням равнодушен, кристиан.

– я говорю не о парнях. Ни один уважающий себя гомосексуалист с тобой не свяжется. У тебя отвратитель­ный характер. Я говорю о женщинах. Или о девушках. Не знаю, как тебе больше нравится. Кстати сказать, я слышал, что вчера у супермена была помощница.

– санни уэстон.

– точно! Я ее знаю! Она приходила несколько раз ко мне в магазин, брала напрокат пару чудесных филь­мов. Я называю эту девушку отчаянно усохшей сью­зен – за прошлый год она сбросила черт знает сколь­ко килограммов. Можно сказать, почти исчезла! Конеч­но, ей давно стоило сбросить вес, но чтобы так! Подобная твердость характера не может не вызывать уважения.

– ты имеешь в виду, она была толстой?

– he то слово! Размером с автобус!

– странно. Она совсем не показалась мне... Пол­ной.

– говорю тебе, кэгни, она не сейчас толстая! Го­лову даю на отсечение, сидела на какой-то совершен­но фашистской диете. Это тебе не теледоктор с бан­кой тушеной фасоли! Только подумай, кэгни, она за один год стала стройнее в два раза! В два раза, пред­ставляешь?!

Кристиан зачем-то пародирует итальянский акцент, и у кэгни вдруг страшно портится настроение.

– на диетах сидят одни дураки, – говорит он.

– ну, знаешь ли, это несправедливо. Лично я по­стоянно сижу на диете. Тебе просто повезло, что вы­питое виски не откладывается у тебя на бедрах. По крайней мере пока не откладывается... Значит, ребен­ка у похитителя отобрала санни уэстон?

– ну, в общем-то да. Когда я подбежал, она лежала на земле, а ребенок был уже с ней. Ты с ней знаком? Она местная?

– да. Живет недалеко от парка. Очень улыбчивая. Глаза, как у джуди гарланд. По-моему, у нее на сердце какой-то камень, какая-то скрытая боль, понимаешь? Мне такие женщины нравятся больше всего. Такие, как опра, например. Или все эти алкоголички – мэрилин монро и другие.

– женщины все одинаковые. Среди них нет луч­ших или худших.

– упиваешься горечью, кэгни?

– просто жизненный опыт, кристиан.

– ну а мне санни все равно нравится. Ее так и хо­чется обнять.

– обнять? Лично мне хотелось заткнуть ей рот кляпом – она орала на меня возле полицейского участ­ка целых минут десять. Может, раньше она и была доб­рой, а сейчас это натуральный черт в юбке.

– ты несправедлив к бедной девочке. Если она на тебя и кричала, то ты наверняка сам же ее и спровоци­ровал. Если так, то она поступила очень правильно. Обожаю дерзких женщин!

– да тебе ведь женщины совсем не нравятся!

– нравятся, кэгни. В том-то и заключается вся иро­ния – мне нравятся женщины, просто я никогда с ними не сплю. Ну а ты их терпеть не можешь за то, что они такие колючие и очаровательные. Тем не менее как мужчину тебя интересуют только женщины. Вот такая сволочная жизнь!.. Кстати, кэгни, ты не думал, что если эта санни так завела тебя, то виноват в этом твой член? Нельзя долго воздерживаться. И учти, между ненави­стью и любовью очень тонкая грань. Может, ты нашел свою судьбу?

– какая там судьба? Погода была жаркая, а эта де­вица меня раздражала, вот и все.

Кристиан закатывает глаза и цокает языком.

– ладно, кристиан, сеанс психоанализа закончен. Мне нужна твоя помощь.

Кристиан охает и прижимает ладонь ко рту. Кэгни терпеливо ждет, пока он перестанет кривляться.

– что тебе нужно?

– меня пригласили на одну... Короче, я должен идти на одну встречу, и мне надо взять кого-нибудь с собой. За компанию. Ну вот я и подумал... Может, ты согласишься пойти? Боюсь, трудный будет вечер. Мне понадобится поддержка.

– кэгни, ты что, приглашаешь меня на свидание?

Кристиан несколько секунд смотрит на кэгни со­вершенно серьезно, а затем не выдерживает, и на его лице расплывается улыбка.

– что ты несешь? – огрызается кэгни. – какое еще свидание? Если ты собираешься меня подкалы­вать, то просто забудь, что я сказал, и дело с концом.

– ну уж нет! Так просто от меня не отделаешься! Я обязательно пойду на это твое... Кстати, что это будет?

– ну, что-то вроде ужина. Или званый обед.

– отлично! Обожаю такие мероприятия! Где, у кого и по какому поводу? Случайно, не маскарад? У меня есть замечательное платье в стиле кармен!

– господи, обычный ужин. У родителей того малыша.

– какого малыша? Не понимаю.

– ну, того самого. Того самого, которого... Которо­го пытались... Ну, ты знаешь... Которого пытались по­хитить.

У кристиана вытягивается лицо. Теперь он выгля­дит в точности на свой возраст – то есть на год стар­ше, чем кэгни. У кристиана вообще очень выразитель­ное лицо. Кроме того, он все время двигается и поэто­му выглядит гораздо моложе своего возраста. Кэгни не обладал такими качествами, но особенно об этом не жалел. Во всяком случае, он не собирался носить мат­роски и обтягивающие джинсы, чтобы снова выглядеть на тридцать пять лет.

– черт, кэгни, так нельзя. Пожалуйста, скажи, что ты пошутил.

– боюсь, это не шутка.

– не ходи туда.

– я пообещал.

– зачем, кэгни?! Как ты вообще мог согласиться на такое приглашение? Столько лет никуда не ходил, и вдруг на тебе! Не мог придумать ничего другого? Тебе что, так нравятся мучения?

– сам не знаю, зачем согласился. Санни уэстон первая сказала, что придет, ну и мне тоже пришлось поддакнуть. Не хотел показаться грубым.

– ты все время кажешься грубым! Тебе ничто не удается так хорошо, как казаться грубым! Не понимаю, зачем что-то менять?

– ну, не знаю я, черт побери! Не знаю! Сам не ус­пел опомниться, как сказал «да». И потом, я боялся, что мать мальчика опять разревется.

– серьезно тебе говорю, кэгни, это плохая идея. Очень плохая. Тебе известно, что такое посттравматиче­ский синдром? Ты в петлю после этого ужина полезешь.

– я дал слово, что приду. Санни уэстон тоже при­дет и наверняка притащит с собой какого-нибудь ту­пого дружка-регбиста...

– ну нет! Никакого дружка у нее нет!

– а ты откуда знаешь?

– знаю, и все. Она никогда не приходила сюда с мужчиной. Кроме того, всего год назад она была огром­ной, как дом. Нет, она у нас девушка одинокая. Кэгни, мне в голову пришла мысль...

– только не это.

– санни уэстон придет одна...

– нет.

– и ты тоже придешь один...

– нет.

Скрестив руки на груди, кристиан отступает назад и окидывает кэгни лукавым взглядом.

– я считаю, что мне не стоит с тобой идти. По-мое­му, тебе нравится эта девушка.

– с ума сошел? Она гораздо младше меня!

– господи, кэгни! Ей, наверное, лет тридцать, а тебе нет еще и сорока, хотя, насколько я знаю, скоро исполнится. Прекрасная разница в возрасте. Я сам не­давно встречался с тридцатилетним парнем, брайаном, и он оказался довольно забавным для своих лет. Обо­жаю это поколение. Такие... Милые и беззаботные.

– меня не интересуют ни санни уэстон, ни этот чертов ужин, ни то и другое, вместе взятое! Я просто должен туда пойти, а ты должен составить мне компа­нию! Чтобы я потом не полез в петлю.

– дай мне время подумать.

– ладно, думай. Встречаемся в пятницу, в шесть сорок пять. Я сам за тобой зайду. Ну все. Нам пора. Го­вард!

Они поворачиваются и видят, что говард осторож­но облизывает цветочную гирлянду. Кэгни и кристиан одновременно выдыхают:

– господи боже.

– пошли, говард, – добавляет кэгни.

– классная футболка, – говорит говард, остано­вившись перед кристианом и показывая на его жел­тую майку с надписью «будь со мной нежен». – я тоже такую хочу.

– меня беспокоит этот мальчик, – отвечает кри­стиан и, покачав головой, скрывается в море из бумаж­ных гирлянд.

Кэгни уже сидит в машине и заводит мотор. Говард запрыгивает на пассажирское сиденье. Ему не терпит­ся о чем-нибудь поболтать.

– кристиан такой классный, правда?

– он тоже о тебе самого высокого мнения.

– конечно, он старый и голубой, но все равно класс­ный.

– странно, не правда ли?

– я хочу сказать, что нечасто встретишь педика, который не мечтает залезть тебе в трусы.

– что тут удивительного? Ты у нас очень привле­кательный юноша, говард.

– а вы, босс, когда-нибудь пробовали? – говард с любопытством смотрит на кэгни, явно ожидая серьез­ного ответа.

– пробовал что?

– ну, знаете. Крутить с парнями. Я серьезно спра­шиваю. Пробовали или нет? Лично я даже не пытался.

– говард, ты ведь учился в закрытой школе.

– нет-нет. Все, что болтают про закрытые школы, неправда. Я ничего подобного не замечал, никаких го­лубков. Мой брат тоже там учился и тоже клянется, что ничего в этом роде не видел. Правда, он как-то волну­ется, когда его спрашиваешь... Ну, кэгни, скажете? Пробовали или нет?

– нет.

– нет, не скажете или нет, не пробовали? Я в том смысле спрашиваю, что вы никогда не встречаетесь с женщинами, только по работе. И по-моему, они вам совсем не нравятся. Если вы голубой, тогда ясно. Вы в отличной форме – по крайней мере для своего возра­ста. И похоже на то, что кристиан – ваш единствен­ный друг, кроме меня и айана.

– говард, вы с айаном на меня работаете. Мы с вами не друзья.

– пускай так. Значит, один кристиан. Вы же, ре­бята, знаете друг друга чертову уйму лет. Наверное, случалось задерживать друг на дружке взгляды, а? Вас никогда не тянуло к кристиану после парочки коктей­лей? Можете признаться. Обещаю, что из-за этого не уволюсь. Я очень терпимый.

– тебе больше подходит определение «озабочен­ный».

Говард делает неприличный жест рукой, а кэгни вздыхает – уже в двадцатый раз за последний час. Пока кэгни, не торопясь, обгоняет на своей «бмв» женщин на внедорожниках, в салоне автомобиля ца­рит молчание. Вырвавшись вперед, он прибавляет газу.

– кстати, кэг, за проезд по автобусной полосе бе­рут штраф. Восемьдесят фунтов. Глядите, придется пла­тить.

– надо было сказать до того, как я перестроился. Придется вычесть эти деньги из твоего гонорара.

– что, опять?!

Пять минут проходят в благословенном молчании, а затем говард вспоминает о незаконченном разговоре:

– ну так как?

– что как? Как я отношусь к тому, что ты собира­ешься молчать до конца поездки?

– ну уж нет. Даже не надейтесь. Так спали вы с парнями или нет?

Кэгни тяжело вздыхает и смотрит в окно–они нена­долго застряли в пробке перед светофором. Потом пово­рачивается к говарду, который с нетерпением ждет от­вете!.

– нет, – говорит кэгни. – и, немного подумав, добавляет: – хотя так было бы гораздо проще.

– сомневаюсь!

Говард корчит рожу, но его внимание тут же отвле­кают две девочки-подростка, которые стоят у дороги, прислонившись к ограждению. Говард высовывается из открытого окна и кричит:

– у калиток есть трава? Поиграть в крикет пора?

– мазила! – кричит одна из девушек, а другая по­казывает ему кулак.

На светофоре загорается зеленый свет, и кэгни вдавливает педаль газа в пол. Говард задорно хохочет и поворачивается.

– босс, о чем мы говорили? – слегка растерянно спрашивает он.

– ты объяснял мне законы метафизики.

Кэгни открывает бардачок и достает оттуда пап­ку.

– бросьте, шеф, мы очень мило разговаривали. Вы сказали, что не спите с мужиками, хотя считаете, что так было бы гораздо проще. Господи, какой ужас! Толь­ко представьте себя верхом на каком-нибудь голубке... Фу, мне сейчас плохо будет.

– говард, тебе через десять минут выполнять зада­ние, а ты понятия не имеешь, в чем оно заключается. Держи папку.

Кэгни бросает папку говарду на колени.

– ладно-ладно. Последний вопрос, и я замолкаю. Значит, парни вам не нравятся. Девчонки вам тоже не нравятся. Тогда кто вам нравится?.. Господи, прости! Получается, что мне нельзя приводить дженсона в кон­тору?

Дженсоном зовут пса говарда, и это самое воню­чее, надоедливое и шумное животное из всех, что встречались кэгни, к тому же размером с крупного пони.

– испытываю ли я сексуальное влечение к женщи­нам? Да, испытываю. Нравятся ли они мне? Нет, не нравятся. Доверяю ли я им? Нет, не доверяю. Есть ли в их поведении хотя бы капля логики и здравого смыс­ла? Нет, нету. Приносят ли они своим тщеславием и эгоизмом что-нибудь, кроме страданий? Нет. Хотят ли они чего-нибудь, кроме как морочить мужчинам голо­вы и разрушать их судьбы? Снова нет.

Кэгни поворачивается и смотрит на глупо улыбаю­щегося говарда.

– ты что, снова объелся шоколадных конфет?

– как интересно, – едва слышно бормочет говард.

– тебе до сих пор нравится кататься на машине? Если хочешь, высунь голову из окна. Вон как раз гру­зовик приближается.

– нет-нет, я имею в виду вас и ту толстую девуш­ку, которая стала худой. Вы вместе пойдете на ужин! Я уверен, что вы обязательно влюбитесь друг в друга!

– ты совсем спятил?

– ничего подобного. Все идеально сходится! Част­ный детектив, грубый и циничный, встречает гадкого утенка, который превратился в прекрасного лебедя. Из вас выйдет отличная пара, вот увидите!

– я не частный детектив.

– в кино были бы.

– знаешь, если никому не рассказывать о своих снах, они становятся только интереснее. Во всяком слу­чае, для окружающих.

– вот увидите, босс, что я окажусь прав. Так оно всегда и происходит. Судьба – странная штука. Когда вашему первенцу понадобится крестный отец, не за­будьте, пожалуйста, про меня.

– говард, прочти, что написано в папке, посмотри фотографию и запомни имя.

– ладно, босс. Боритесь против собственной судь­бы, если хотите. Все равно у вас ничего не получится. Юное очаровательное существо, непонятое окружаю­щими, чистое и невинное, она растопит ваше сердце, босс. Запомните, что именно я первым сказал вам об этом, чтобы потом поднять мне зарплату.

– как ее зовут?

Говард открывает рот, но ничего не может ответить.

– наш новый заказ... Как ее зовут?

– дьявол!

Говард открывает папку и начинает читать, а кэг­ни чуть заметно ухмыляется. Он отлично знает, что его ждет впереди. Он изучил в этом жизненном лабирин­те все входы и выходы. Ни одна юная и невинная де­вушка больше не привлечет его внимания. Больше ни­каких нежных созданий с грудью, колышущейся как будто под взмахами его личной дирижерской палочки. Для него игра окончена раз и навсегда.

Кэгни сидит в салоне своей «бмв» и не сводит глаз с зеркала заднего вида. Объект может появиться в лю­бую секунду. Автомобиль стоит всего футах в десяти от дома ценой около двух миллионов фунтов. Наконец красная входная дверь открывается. Из дома выходит создание лет двадцати с небольшим, упакованное в наряд от лучших модельеров, с дорогими солнцезащит­ными очками на носу и сумочкой, до отказа набитой кредитными карточками. Единственная проблема за­ключается в том, что супруг этой юной особы вдруг стал подозрительнее, чем обычно, и, следовательно, гораз­до умнее.

У нее белокурые волосы. Такая блондинка способ­на отвлечь католического священника от мальчиков- служек. Девица идет к автомобилю с открытым верхом и на ходу так крутит тощими бедрами, что кэгни ка­жется, будто он отчетливо слышит скрип трущихся друг о друга костей. Внезапно перед девицей появляется парень лет двадцати с небольшим, который идет ей на­встречу, высоко подняв газету и не глядя перед собой. Кэгни берет сотовый телефон и быстро набирает но­мер. Из сумочки у блондинки раздается звонок. Она опускает руку за телефоном, но кэгни нажимает кла­вишу сброса, и звонки тут же прекращаются. В следу­ющую секунду происходит столкновение. Блондинка и молодой человек смеются. Парень присаживается на корточки, чтобы собрать с тротуара вещи, высыпавши­еся из дамской сумочки. Кэгни наблюдает в зеркало заднего вида за тем, как джессика отряхивается. Мо­лодой человек вытирает кофе, который он нес в руке и во время столкновения пролил себе на футболку. Те­перь сквозь мокрую ткань просвечивает его грудь. Джессика показывает рукой на дверь своего дома и ведет парня туда. Когда дверь за ними закрывается, кэгни приступает к действиям. Не только говард уме­ет быть нескромной.

Захлопнув дверцу автомобиля, кэгни с фотоаппа­ратом в кармане направляется к красной двери. Ветер заметно усилился, и кэгни поднимает воротник шер­стяного угольно-черного пальто, чтобы хоть немного прикрыть уши, – за ночь температура упала на пят­надцать градусов. Итак, обычный человек идет из пун­кта а в пункт б в последний день сентября. В общем, ничего интересного. Кэгни ныряет за угол дома, никем не замеченный.

Двадцать минут спустя он уже сидит на водитель­ском сиденье своего автомобиля и наблюдает в зерка­ло заднего вида за красной дверью. Наконец она откры­вается и на крыльцо выходит говард. Кэгни видит, как он сбегает по ступенькам и оборачивается, чтобы по­махать на прощание голой руке и плечу, мелькнувше­му из-за закрывающейся двери. Затем говард сбегает вниз по пешеходной дорожке, пропав на несколько секунд из обзора, и садится в машину кэгни. Через от­крытую дверцу в салон автомобиля врывается порыв холодного ветра.

– это было круто!

– не надо подробностей.

– по-моему, она настоящая профессионалка, босс. Наверняка эта дамочка имела кое-какой опыт оказа­ния платных услуг, если вы понимаете, о чем я. Госпо­ди правый!

Говард восхищенно присвистывает, устраиваясь по­удобнее на пассажирском месте, а кэгни заводит дви­гатель и трогается с места.

– босс, можно я включу радио?

– я когда-нибудь раньше разрешал тебе включать радио?

– но...

– вот тебе и ответ.

– мне надо расслабиться! У меня все тело ноет. У вас есть сигареты?

– есть.

– дадите одну штучку?

– разве я когда-нибудь давал тебе сигареты?

– честное слово, кэг, вы бы хоть таблетки какие- нибудь успокоительные принимали.

Кэгни притормаживает возле перекрестка, пропус­кая автобус, битком набитый ребятишками.

– а ведь и правда, босс, неплохая мысль. Я мог бы купить вам таблетки за свой счет. Не то чтобы у меня много лишних денег, но ради вас я готов пойти на та­кую жертву. При условии, что это окажется не слиш­ком дорого.

Кэгни, сосредоточенный на дороге, не обращает на болтовню говарда ни малейшего внимания, и тот в кон­це концов сдается. На какое-то время в салоне автомо биля воцаряется молчание, нарушаемое только посто­янным гулом лондонского дорожного движения. В тот момент, когда кэгни сворачивает на запад и направля­ет «бмв» по чизвик-хай-стрит, из-за туч неожиданно выглядывает солнце. Желтые листья срываются с ве­ток у людей над головами и плавно, будто танцуя, летят к земле. Кэгни они напоминают двадцати фунтовые банкноты.

– босс, мы сейчас едем сразу в офис?

– если хочешь, отправляйся пешком. Я не против.

– нет, спасибо. Может, притормозите у какого-нибудь магазина? Я заскочу на минутку.

– я когда-нибудь останавливался ради тебя возле магазинов?

– нет.

– тогда зачем спрашивать? Хочешь снова получить отказ?

Говард тяжело вздыхает и принимается чуть слыш­но начитывать рэп. Кэгни едва заметно морщится. Го­варда нужно как-то заткнуть, и кэгни в голову прихо­дит идея.

– ты ведь знаешь, говард, что не имеешь права за­ниматься с ними сексом. Меня за это дело могут ли­шить лицензии.

– кэгни, я не занимался никаким сексом!

– не ври. Я снимал вас на фотокамеру. Или ты счи­таешь, что я скромно отвел глаза в сторону, чтобы, не дай бог, не увидеть ничего плохого? Я прекрасно ви­дел, чем вы там занимались.

– то, что вы видели, босс, было невинной фелляцией. Она взяла в рот до того, как я успел ее остано­вить, а прерывать побоялся. Полагаю, мои страхи со­вершенно обоснованны. Представляете, что было бы, если бы она стиснула зубы? Кстати, хорошо мы полу­чились?

 

– где?

– на снимках.

– неплохо.

–а вы не отпечатаете снимки в двух экземплярах? Хочу пополнить свою коллекцию.

– запомни – больше никакого секса. Все, что нам нужно, это поцелуй. Один-единственный. Так что кон­чай валять дурака. Я тебе не сутенер.