Деятельность как философская категория

Понятие или категория деятельности принадлежит к числу универсальных, предельных абстракций, которые «воплощают в себе некий «сквозной» смысл: они дают содержательное выражение одновременно и самым элементарным актам бытия, и его глубочайшим основаниям, проникновение в которые делает ума постигаемой подлинную целостность мира» [Юдин, 1978, с. 271]. Многоплановость и многоаспектность понятия деятельности определяется тем, что сама родовая сущность человека находит в нем свое выражение. Собственно деятельность и создает самого человека, выступая в роли второй (надприродной) субстанции, породившей человеческую культуру и весь человеческий мир.

Наиболее общее определение деятельности – «специфически человеческая форма активного отношения к окружающему миру, содержание которого составляет его целесообразное изменение и преобразование» [Огурцов, Юдин, 1972, с. 180]. При этом изменение внешнего мира есть только предпосылка и условие для самоизменения человека. «Производя некоторый предмет, человек изменяет и тем самым фактически производит бесчисленную совокупность новых отношений в окружающем его мире. Он, в частности, производит и само производство предметов и производственный опыт. Производит потребление и вместе с ним потребности и, стало быть, и цели. Изменяется и он сам, производя себя как производителя и как потребителя. Вместе с тем он производит и целую совокупность представлений об окружающем мире. Производя предмет, он производит мысли о самом этом предмете... и о себе как производителе. Понятия, с которыми он выходит из акта деятельности, необходимо отличаются от понятий, с которыми он вошел в этот акт» [Трубников, 1967, с. 146]. Обобщая, можно сказать, что деятельность направлена на воспроизведение сверхприродных условий бытия человека – социальных отношений, культуры, наконец, его самого.

Отдельные характеристики деятельности, отличающие ее от поведения животных или взаимодействия неживых систем, настолько взаимосвязаны, что их нельзя рассматривать изолированно как некоторую сумму независимых качеств – исключение любой из них автоматически делает невозможным наличие всех других.

Предметность. Подлинная предметность деятельности состоит не в том, что она направлена на объекты внешнего мира. Такую направленность можно констатировать и в активности животных. Но если животное относится к предмету как носитель чуждой этому предмету потребности, то человек относится к предмету адекватно его природе, он осваивает предмет, делая его мерой и сущностью своей активности. Иначе говоря, человеческая деятельность делает своей логикой имманентную логику предмета [Батищев, 1969]. «Деятельность человека только потому и может быть поистине предметной, а не «околопредметной», не просто взаимодействующей с предметами, что она сама себя обусловливает предметностью» [Там же, с. 83]. То, что деятельность сама себя обусловливает предметностью, означает, что предметный характер деятельности проявляется еще до начала реального процесса действия с предметом, а не приобретается в ходе взаимодействия, начавшегося как «непредметная активность»; она не находится со своим предметом в отношении взаимности. Где существует взаимность – там еще нет (или уже нет) подлинного человека и его деятельности. «Действительный человек в своей деятельности, чтобы не «портить» своего предмета, не взаимодействует с ним, а воссоздает его во всей особенности и конкретности, его собственной мере и сущности» [Там же, с. 84 – 85].

Такое «не портящее» предмета воссоздание его в своей мере и сущности возможно лишь на основе включения в любую деятельность деятельности теоретической, познавательной, имеющей свои истоки в коллективной деятельности люде и актах коммуникации. Предмет непосредственно через особенности своей материальной организации направляет деятельность человека и делает ее предметной (наделяет предметностью). Такая непосредственная модификация объектом направленной на него активности имеет место и у человека, и у животных. Для человек предметность мира раскрывается в ходе освоения им общественно выработанных и закрепленных в культуре норм предметного отношения к миру. Объективно существующий в культуре мир «идеальных форм» [Ильенков, 1979] и опосредствует взаимодействие человека с любым природным объектом, превращая это взаимодействие в подлинно предметную деятельность. Человек в предметной деятельности воссоздает и творчески преобразует природу, а не адаптируется к ней.

Принципиальное методологическое значение имеет признание двойной детерминации деятельности – со стороны предмета и со стороны ее собственной имманентной логики [Юдин, 1978]. Приоритет первого, предметного начала деятельности определяет и направление ее роста, развития, обогащения. «Деятельность есть такой процесс, который никогда не остается самодовлеющим, автаркичным, замкнутым, но, напротив, всегда «занят» предметным миром, стремится глубже погрузиться в него и продолжить обогащение им себя....Человеческая деятельность настолько активна, насколько она развита как предметная, насколько она обогащена предметностью» [Батищев, 1969, с. 83]. Но эта объективная сторона обогащения деятельности предметностью, освоения деятельностью логики предметного мира не может развиваться без противоположного процесса – навязывания деятельностью миру своей логики, преобразования действительности сообразно целям действующего человека или уничтожения ее определенности. Подчинение мира субъективным целям человека ведет к развитию и субъективного начала деятельности, выделению и становлению человека как субъекта деятельности.

Субъективный характер. Деятельность нельзя понять только как объективный процесс. При этом логика предмета и логика человеческих целей противостоят друг другу и даже находятся в противоречии, которое постоянно снимается в актах реальной деятельности и ею же создается уже на новом уровне. За этим противопоставлением стоит противопоставление субъекта и объекта, за которым, в свою очередь, стоит противоречие социально обусловленной необходимости и необходимости природной.

Целенаправленность (целесообразность). Цель – это сознательный образ планируемого результата деятельности. Она всегда субъективна по форме и объективна по содержанию. Именно в целеполагающей деятельности обеспечивается единство субъективного и объективного начал, субъективной и объективной детерминации, в то время как предметность деятельности подчеркивает примат объективной детерминации. «Формой этого единства является, в частности, нераздельность позитивного (т.е. прямого) результата деятельности и негативного (включающего в себя элемент отрицания, критического отношения) отражения действительности. Именно негативное «отражение» выражает отношение человека к действительности, оценку этой действительности и побуждает к ее преобразованию» [Юдин, 1978, с. 269].

Не только развитие, но и само зарождение человека как субъекта (человеческой субъективности) происходит благодаря зарождению и развитию предметной деятельности, ибо человек выделяется («выдифференцировывается») как один из полюсов предметной деятельности; в генетическом плане деятельность первична по отношению к человеку. В результате разделения структурных составляющих деятельности человек стал не просто одной стороной, одним ее полюсом, но он стал такой стороной, в которой воплотилось целое, он соединил в себе субъективные и объективные моменты деятельности.

Реально процесс любой деятельности осуществляется в форме двух противоположно направленных и взаимодополняющих акций – опредмечивания и распредмечивания. Опредмечивание – это переход процессов деятельности в покоящееся свойство предмета, умирание деятельности в предмете. Распредмечивание – обратный переход предметности в живой процесс деятельности, в действующую способность. Распредмечивание не есть утрата предметности, а лишь перевод ее из спокойствия в процесс, где она существует в качестве его момента. В результате опредмечивания обогащается объективный полюс деятельности, появляется все более богатый предметный мир – мир человеческой культуры (материальной и идеальной). Распредмечивание есть воспроизведение заложенных в предмете норм деятельности с ним. В результате распредмечивания обогащается субъективный полюс деятельности, у человека появляются новые знания, умения, способности. Именно через распредмечивание мира культуры развиваются человеческий интеллект и личность. Особо следует отметить, что любое распредмечивание (основной его формой является обучение) невозможно без прямого или косвенного участия другого человека.

Сознательный характер деятельности прямо вытекает из ее целесообразности, целеподчиненности, поскольку цель по определению (см. выше) обладает свойством сознательности. Это не значит, что все компоненты деятельности должны или даже могут осознаваться, но цели осознаются обязательно, и понятие «бессознательная цель» при строгом употреблении этого термина лишено всякого смысла.

Опосредствованный характер любой деятельности вытекает из двойной опосредованности отношения человека к предмету труда, являющемуся исходной формой деятельности. Во-первых, это социальная опосредствованность (отношением к другим людям) и, во-вторых, опосредствованность орудийная. Отношение человека к другим людям, в свою очередь, начинает все более опосредствоваться материальными орудиями, знаками и другими средствами общения. Овладение человеком средствами деятельности и общения, выработанными человечеством в ходе исторического развития и зафиксированными в орудиях труда, предметах культуры, языке, традициях, обрядах, нормах и эталонах способов действования и познания, является материальной основой таких идеальных характеристик человеческой деятельности, как сознательность и целесообразность.

Социальный характер человеческой деятельности определяется ее социально-культурным генезом. Человек, находящийся вне общества (феномен Маугли или Гаспара Хаузера), не способен самостоятельно прийти к каким-либо формам деятельности или освоить их без участия других людей даже при наличии предметов материальной и духовной культуры.

Продуктивность как характеристика деятельности фиксирует тот факт, что после совершения акта деятельности мир изменяется, становится другим по сравнению с тем, каким он был до акта деятельности. Это не значит, что результат полностью соответствует запланированному, более того, обязательно имеют место и побочные результаты деятельности, непредвиденные субъектом последствия.

Специальный интерес для психологов представляют предлагаемые философами классификации видов и типов деятельности. М. С. Каган [Каган, 1974] выделяет четыре базисных вида деятельности: преобразовательную (основной результат – изменения в мире, создание или разрушение чего-то); познавательную (добывание или усвоение знаний, развитие способностей и др.); коммуникативную (передача информации, общение); ценностно-ориентационную (например, воспитание). В каждом виде деятельности есть элементы и преобразования, и познания, и коммуникации, и установления новых ценностей, но выделены они на основе большего удельного веса, доминирования одного из названных компонентов. Но есть один вид деятельности, который содержит все эти компоненты примерно в равных пропорциях и в нерасчленимом (синкретическом) единстве – это, по мнению автора, художественная деятельность.

В заключение можно указать на главную причину, по которой деятельность стала одним из центральных объектов анализа в психологии. Это связано с тем, что именно деятельность является способом объективации субъективного и дает возможность проникнуть во внутренний мир человека, открывает пути для применения объективного метода в психологии.

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ № 18

 

1. Характеристика естественнонаучного знания

Естественнонаучная традиция в психологии состоит в том, что человек рассматривается как неотъемлемая часть мироздания. Это предполагает в свою очередь, что методы естественных наук (которые изучают мироздание) должны использоваться также при изучении психики и поведения человека. Культурно-историческая традиция, напротив, подчеркивает своеобразие человека как социального существа, своеобразие человеческого общества и мира искусственных предметов, созданных человеком (человеческой культуры). Это предполагает в свою очередь, что методы исследования психики и поведения человека должны существенно отличаться от методов естественных наук.

Психология осваивала естественнонаучную и культурно-историческую традиции, как правило, опосредованно — через философию, естественные и социальные (гуманитарные) науки. Исторически так сложилось, что достижения естественных и социальных наук осмысливались в рамках разных философских традиций, часто непримиримых по отношению друг к другу. В психологии традиция размежевания естественнонаучного и культурно-исторического подходов преобладает над попытками их интеграции.

 

Естественнонаучная традиция

Научная революция

Естественные науки (например, физика, химия, астрономия, биология) изучают закономерности неживой и живой природы. В XV—XVII вв. в Европе произошла научная революция. Отделившись от философии и технологии, естественные науки стали самостоятельными дисциплинами. Новый взгляд на природу заменил взгляды античных философов, которые доминировали чуть ли не 2000 лет. Наука ставила перед собой утилитарные задачи и к концу XVII в. претерпела следующие основные трансформации: абстрактные размышления стали цениться выше здравого смысла; количественные представления о природе пришли на смену качественным; возник и стал развиваться экспериментальный метод — способ получения определенных ответов на отдельные (не связанные в одном эксперименте) вопросы с позиций частных теорий; был принят новый критерий объяснения — скорее «как», чем «почему» (см. Physical science // Encyclopædia Britannica Online, 2000). Объяснение по принципу «почему» предполагало поиск аристотелевских финальных причин (о финальных причинах см. Петровский, 1997). К XVII в. ученые осознали, что с точки зрения утилитарных задач науки поиск финальных причин не имеет реальных перспектив (см. Stanovich, 1992).

 

Фундаментальные идеи

Галилей (1564—1642) и Везалий (1514—1564) были родоначальниками двух разных моделей науки. В области астрономии Галилей придавал центральное значение математической теории. В области анатомии Везалий подчеркивал роль феноменов, занимаясь описанием фактов посредством техники наблюдения.

Однако после того, как Кант (1724—1804) бросил вызов Ньютону (1643—1727) и стал утверждать, что человек может познавать только силы, воплощенные в неизменных частицах и пространстве между ними, исследования природы элементарных сил объединились с достижениями математики. В XIX в. исследования тепла трансформировались в науку о термодинамике, которая руководствовалась по преимуществу математическим анализом. Ньютоновская корпускулярная теория света была заменена волновой математической теорией света Френеля (1788—1827), а феномены электричества и магнетизма получили сжатые математические формы благодаря Кельвину (1824—1907) и Максвеллу (1831—1879). К концу XIX в. благодаря принципу сохранения энергии и второму закону термодинамики физический мир казался почти полностью понятным; различные механические трансформации могли точно описываться математическими уравнениями.

В исследованиях микромира атомы также стали доступны познанию. Опираясь на фундаментальное допущение Дальтона (1766—1844), утверждающее, что атомные частицы различаются только своим весом, химики смогли идентифицировать возрастающее количество элементов и установить з0аконы, описывающие их взаимодействия. Был установлен порядок элементов в соответствии с их атомными весами и реакциями, вершиной которого явилась периодическая таблица элементов Менделеева (1834—1907). Менделеев показал, как количественные изменения элементов приводят к изменениям их качества, переходу одних элементов в другие (см. Science // Encyclopædia Britannica Online, 2000).

В естественных науках периодически возникали также дебаты о феноменах, которые нельзя наблюдать непосредственно. Ньютон считал, что ученый может непосредственно изучать ненаблюдаемые частицы, такие как атомы, частицы света или электричества (Там же). Как отмечает Харре (Harre, 2000), в XIX в. химики предпринимали попытки избавиться от концепции атомов и молекул по причине их ненаблюдаемости. Но к концу XIX в. химики убедились в реальности атомов и молекул, хотя в природе последних оставалось еще много неясного. В XX в. дискуссия о ненаблюдаемых частицах возникла также в физике в связи с проблемами квантовой механики.

В более общем плане развитие естественных наук шло от изучения материального субстрата к изучению его превращений в терминах различных видов энергии, а в последние десятилетия перешло к исследованиям упорядоченности формирующихся структур, т.е. информации (Петров, 1998).