Виды социологического знания

 

Как и многие другие науки, социология развивалась в двух основ­ных направлениях: фундаментальном и прикладном. Первое направ­ление включает в себя проблемы социально-философского осмысле­ния наиболее общих вопросов развития и функционирования обще­ства и места в нем человеческой личности, гносеологические проблем­ные вопросы социологии, проблемы построения структур социальных ассоциаций, построения математических моделей социальных общностей и процессов, разработку методов изучения социальных процес­сов и явлений и т.д. На фундаментальном уровне осуществляются взаимосвязи социологии с другими науками и областями научного зна­ния: философией, историей, культурологией, политологией, антропо­логией, психологией, экономикой, космогонией и др. Концепции, выдвигаемые социологией на фундаментальном уровне, отличаются высокой степенью абстракции, при этом, как правило, не выделяют­ся для изучения такие конкретные социальные единицы, как соци­альная группа или социальный процесс. Такой уровень социологиче­ского знания принято называть общесоциологическим, а теории, воз­никающие на этом уровне,— общесоциологическими. Фундаменталь­ные социологические теории возникли из социальной философии и психологии; они основывались на наблюдениях, умозаключениях и обобщениях различных сторон общественной жизни, которые дава­ли сведения о единых для всех социальных структур законах пове­дения людей.

Вместе с тем очевидно, что социология как наука должна осно­вываться на точных, конкретных данных об отдельных социальных фактах, составляющих процесс изменения и структуру общества. Эти данные собираются исследователями с помощью набора методов эм­пирических исследований (опросов, наблюдений, изучения докумен­тов, экспериментов). Что касается эмпирического уровня, то в со­циологии это сбор многочисленных фактов, сведений, мнений чле­нов социальных групп, личностных данных, их последующая обра­ботка, а также обобщение и формулирование первичных выводов относительно конкретных явлений социальной жизни. Сюда отно­сятся теоретические обобщения, полученные методом индукции (умозаключения от частных, единичных случаев к общим выводам). Общесоциологические теории и эмпирические исследования долж­ны быть неразрывно связаны между собой, так как теоретизирова­ние, не подкрепленное знанием конкретных фактов социальной действительности, становится бессодержательным, нежизненным. В то же время эмпирические исследования, не связанные общетео­ретическими выводами, не могут объяснить природу большинства социальных явлений.

По мере возрастания требований к практическому решению со­циальных проблем современного общества возникла настоятельная необходимость в изучении и объяснении социальных явлений, про­исходящих в отдельных областях жизнедеятельности людей, в от­дельных социальных общностях и социальных институтах. Резко воз­росший уровень эмпирических исследований потребовал универсаль­ного теоретического аппарата для объяснения результатов теорети­ческих изысканий. Однако фундаментальные исследования в социологии не могли приспособить свой теоретический аппарат для изучения таких разных социальных феноменов, как семья, го­сударство, отклоняющееся поведение и т.д., в силу значительных раз­личий в природе этих объектов исследования. В свою очередь фун­даментальная наука испытывала значительный дефицит в эмпири­ческой информации, так как эмпирические исследования, как пра­вило, проводились в узкопрактических, утилитарных целях и трудно было связать их в единую систему. В результате произошел разрыв между фундаментальной социологией и эмпирическими исследова­ниями. В практической деятельности это отразилось, с одной сто­роны, на создании спекулятивных, не основанных на достаточно ши­рокой эмпирической базе теоретических построений, а с другой — в появлении таких направлений получения знания, как позити­визм и эмпиризм, отрицающих необходимость общесоциологических, фундаментальных теорий.

Противостояние фундаментальных и эмпирических исследований в значительной степени тормозило развитие социологии, мешало ко­операции ученых и объединению их усилий. Выход из этого положе­ния был найден в результате формирования еще одного уровня социо­логического знания — теорий среднего уровня. Этот научный термин был введен в практическую деятельность исследователей американским социологом Р. Мертоном [187]. Как видно из рис. 2, теории среднего уровня занимают некоторое промежуточное положение между фунда­ментальными теориями и эмпирическим обобщением первичной социо­логической информации.

По мнению Р. Мертона, теории среднего уровня — это «теории, находящиеся в промежуточном пространстве между частными, но то­же необходимыми рабочими гипотезами, во множестве возникающи­ми в ходе повседневных исследований, и систематическими попыт­ками создать единую теорию, которая будет объяснять все наблюдае­мые типы социального поведения, социальных организаций и соци­альных изменений» [186, с. 39]. Такие теории призваны обобщать и структурировать эмпирические данные в пределах отдельных облас­тей социологического знания, таких, как изучение семьи, отклоняю­щегося поведения, конфликта и т.д. В теориях среднего уровня, где в целом используются идеи и терминология, заимствованные из фун­даментальных социологических теорий, сформирована система спе­цифических понятий и определений, применяемых только в данной области социологических исследований.

Теории среднего уровня, таким образом, относительно само­стоятельны и вместе с тем тесно связаны как с эмпирическими ис­следованиями (которые поставляют необходимый «сырой» матери­ал для их создания и развития), так и с общесоциологическими тео­ретическими построениями, которые дают возможность использовать наиболее общие теоретические разработки, модели и методы иссле­дований. Это промежуточное положение теорий среднего уровня по­зволяет им сыграть роль мостика между «высокой» теорией и эм­пирическими данными, полученными в результате исследования конкретных явлений и процессов.

 

 

Социологи полагают, что выделение теорий среднего уровня соз­дает целый ряд неоспоримых удобств и преимуществ, главные из ко­торых: возможность создания прочной и удобной теоретической ос­новы для исследований конкретных областей человеческой деятель­ности и отдельных составляющих социальных структур без исполь­зования громоздкого и излишне абстрактного понятийного аппарата фундаментальных теорий; тесное взаимодействие с реальной жизнью людей, которая всегда находится в поле зрения теорий среднего уров­ня, отражающих практические проблемы жизни общества; демонстри­рование возможностей и убедительности социологических исследова­ний в глазах менеджеров, ученых и специалистов несоциологических областей знания [187, с. 40].

Появление и развитие теорий среднего уровня были с удовлетво­рением встречены социологами. В настоящее время эти теории проч­но вошли в научную практику. Одновременно они породили доста­точно узкую специализацию социологов, например появились со­циологи, которые работают только в области социологии семьи или социологии образования, собирают эмпирические данные, обобщают их и делают теоретические выводы и модели только в пределах этих областей социологического знания. Вместе с тем с введением в на­учную практику теорий среднего уровня повысилась эффективность деятельности социологов, занимающихся фундаментальными иссле­дованиями, так как они стали получать богатые теоретические раз­работки в отдельных областях социологии и обобщать их, не обра­щаясь постоянно прямо к эмпирическим данным.

Как видно из рис. 2, все теории среднего уровня можно условно подразделить на три группы: теории социальных институтов (изучаю­щие сложные социальные зависимости и отношения), теории соци­альных общностей (рассматривающие структурные единицы общест­ва — от малой группы до социального класса) и теории специализи­рованных социальных процессов (изучающие социальные изменения и процессы).

В каждой из выделенных нами групп содержится большое число теорий среднего уровня, которое увеличивается по мере углубления и развития изучения общества, по мере развития социологии как нау­ки. Социологи, занимающиеся узкими областями исследования, раз­рабатывают специфический понятийный аппарат, проводят эмпири­ческие исследования по своей группе проблем, обобщают полученные данные, делают теоретические обобщения и, наконец, соединяют эти обобщения в теорию в пределах своей узкой области. В результате этой деятельности социологи, занимающиеся теориями среднего уров­ня, находятся в тесном контакте с социологами, занимающимися фундаментальными исследованиями, поставляя ценные теоретические материалы, которые можно рассматривать как составную часть фун­даментальных теоретических разработок.

Однако в настоящее время использование данных теорий средне­го уровня для развития общесоциологических теорий связано с опре­деленными трудностями, так как социологи, занимающиеся исследо­ванием разных сторон жизни общества, применяют различные науч­ные подходы к изучению стоящих перед ними проблем (одни исполь­зуют концепции, относящиеся к области теории конфликтов, другие к области социального обмена и т.д.). Это говорит о том, что фунда­ментальная социология еще не решила своих проблем и не вырабо­тала единого, синтезированного подхода к изучению общества.

 

 

Г л а в а 3

 

КУЛЬТУРА И ОБЩЕСТВО

СОДЕРЖАНИЕ ПОНЯТИЯ «КУЛЬТУРА»

 

Существенная особенность человека состоит в том, что окружение, в котором он существует, создано им самим. Действительно, жизнен­ный опыт людей дает основания предполагать, что они создают вокруг себя не только материальный мир, в который входят здания, орудия труда, мосты, каналы, возделанная земля, но и мир человеческих взаимоотношений, включающий в себя систему социального поведе­ния, набор правил и процедур для удовлетворения основных потреб­ностей. Этот мир взаимоотношений бесконечно разнообразен. Житель города и житель деревни, представители населения, скажем, Грузии, Украины, России, каждая обособленная социальная группа — все жи­вут в мире своих правил, норм, обычаев и традиций, которые выра­жаются в особом языке, манере поведения, религии, системе эстети­ческих взглядов, социальных институтах. Более того, в силу индиви­дуального восприятия окружающей среды каждая личность по-своему понимает социальные отношения, создавая уникальный личностный образец проявления общих правил, обычаев и традиций. Индивиду­альные и общие образцы взаимоотношений, а также соответствующие им специфические материальные и духовные продукты жизнедея­тельности людей составляют сферу человеческой культуры.

Культура — исключительно многообразное понятие. Этот науч­ный термин появился в Древнем Риме, где слово «cultura» обозна­чало возделывание земли, воспитание, образование. Войдя в обыден­ную человеческую речь, в ходе частого употребления это слово утратило свой первоначальный смысл и стало обозначать самые разные стороны человеческого поведения, а также виды деятельности.

Так, мы говорим, что человек культурен, если он владеет ино­странными языками, вежлив в обращении с другими или правиль­но пользуется ножом и вилкой. Но известно, что представители примитивных племен чаще всего едят с ножа, говорят, употребляя не более четырех десятков слов, и тем не менее имеют свою куль­туру, например обычаи, традиции и даже примитивное искусство. Очень часто в обыденном, общепринятом значении культура пони­мается как духовная и возвышенная сторона жизнедеятельности людей, включающая прежде всего искусство и образование. Всем зна­комо министерство культуры, все сталкивались с учреждениями культуры. Но как относиться к таким понятиям, как культура про­изводства, культура управления или культура общения? Очевидно, что в привычном, обыденном понимании существует несколько раз­личных значений слова «культура», обозначающих как элементы по­ведения, так и стороны деятельности человека. Подобное широкое использование понятия неприемлемо для научного исследования, где требуются точность и однозначность понятий. Вместе с тем любой ученый не может полностью отрываться от общепринятых понятий, так как очевидно, что именно в них выражен длительный опыт лю­дей в практическом использовании тех или иных слов и понятий, их здравый смысл и традиции.

Многозначность понимания культуры с точки зрения здравого смысла породила многочисленные сложности, связанные с научным определением этого сложного понятия. В различных областях науч­ной деятельности было сформулировано более 250 определений куль­туры, в которых авторы пытаются охватить всю область действия это­го социального феномена. Наиболее удачное определение понятия «культура», по-видимому, дано английским этнографом Э. Тейлором в 1871 г.: «Культура... это некоторое сложное целое, которое включа­ет в себя знания, верования, искусство, мораль, законы, обычаи и дру­гие способности и привычки, приобретаемые и достигаемые челове­ком как членом общества» [218, с. 1]. Если прибавить к этому мате­риализованные знания, верования и умения, окружающие нас в ви­де зданий, произведений искусства, книг, культовых предметов и предметов повседневного обихода, то становится очевидным, что культура — это все, что производится, социально усваивается и раз­деляется членами общества.

При этом следует отметить, что далеко не всякий материальный или духовный продукт, созданный людьми, охватывается понятием «куль­тура». Такой продукт, чтобы стать частью культуры, должен быть при­нят членами общества или их частью и закреплен, материализован в их сознании (скажем, с помощью записи, фиксации в камне, керамике, ме­талле и т.п.). Усвоенный таким образом продукт может быть передан другим людям, последующим поколениям. Исходя из этого каждый ин­дивид рассматривает культуру как долю своего социального наследия, как традицию, переданную ему предками. Вместе с тем он может сам воздействовать на культуру и при необходимости произвести измене­ния, которые в свою очередь станут частью наследия потомков, если ока­жутся позитивными и будут приняты последующими поколениями.

Все социальное наследие можно рассматривать как синтез мате­риальной и нематериальной культур. Нематериальная культура вклю­чает в себя слова, используемые людьми, идеи, привычки, обычаи и верования, которые люди создают, а затем поддерживают. Материаль­ная культура состоит из произведенных человеком предметов: инст­рументов, мебели, автомобилей, зданий, ферм и других физических субстанций, которые постоянно изменяются и используются людьми. В игре в хоккей, например, щитки, шайба, клюшки и форма хоккеи­стов являются элементами материальной культуры. Нематериаль­ная культура в данном случае включает в себя правила и элементы стратегии игры, мастерство игроков, а также традиционно принятое поведение игроков, судей и зрителей. Сравнивая оба эти вида куль­туры между собой, можно прийти к выводу, что материальная куль­тура должна рассматриваться как результат нематериальной культу­ры и не может быть создана без нее. Если игра в хоккей будет забы­та, то для наших потомков клюшка будет просто деревянной палкой. Разрушения, причиненные второй мировой войной, были самыми зна­чительными в истории человечества, но, несмотря на это, мосты и го­рода были быстро восстановлены, так как люди не потеряли знаний и мастерства, необходимых для их восстановления. Иными словами, неразрушенная нематериальная культура позволяет достаточно лег­ко восстановить культуру материальную. С другой стороны, пирами­ды Древнего Египта не восстанавливались, но тем не менее служат предметом материальной культуры, так как сохранились определен­ные элементы нематериальной культуры: метод их постройки, дошед­шие до нас знания о духовных ценностях, заставивших фараонов воз­водить такие сооружения. Вместе с тем ценности исчезнувшей нема­териальной культуры утратили для нынешних поколений свое куль­турное значение. Поэтому мы называем пирамиды Древнего Египта монументами мертвой культуры, утратившей актуальность своего нематериального содержания.

Обычно культуру связывают с определенным обществом, наци­ей или социальной группой. Говорят, например, о русской, француз­ской, испанской культурах, о культуре города или деревни, подра­зумевая, что в каждом обществе существует специфическая, отлич­ная от других система взаимосвязанных норм, обычаев, верований и ценностей, разделяемых большинством членов общества, которая отличается от других систем подобного рода. Внутренние социаль­ные связи и независимость общества, связывающая входящих в не­го индивидов, является каркасом культуры, ее основой и защитой от внешнего влияния. Без общества как единого целого культура не мог­ла бы развиваться, так как с его помощью закрепляются единообраз­ные культурные образцы и их отделение от доминирующего влия­ния других культурных систем. Но границы культуры и общества не идентичны. Например, римское право является основой правовых сис­тем общества (а стало быть, и элементом культуры) как Франции, так и Германии, хотя это и различные социокультурные общности. В то же время каждое единичное общество может включать в себя разные культуры, в значительной степени отличающиеся друг от дру­га (например, наличие в обществе двух или более языков или несколь­ких религиозных верований).

Таким образом, следует сделать вывод о том, что, с одной сторо­ны, культура каждого отдельного общества не обязательно должна раз­деляться всеми его членами, а с другой — некоторые ее культурные образцы распространяются за границы общества и могут быть при­няты в нескольких обществах.

 

 

КУЛЬТУРНЫЕ НОРМЫ

 

Члены каждого общества так глубоко погружены в собственные верования и обычаи, что не замечают, как сами начинают подчинять­ся им, считая их единственно правильными и разумными. Поэти­ческое выражение «обычай — деспот меж людей» достаточно емко отражает то обстоятельство, что люди сами создают такие культур­ные образцы, которым впоследствии подчиняются и которые при­нимают за само собой разумеющиеся. Когда культура указывает, как и что мы должны или не должны делать, говорят, что она нормативная, т.е. такая, которая указывает на стандарты правильного по­ведения.

Каким же образом осуществляется это нормативное воздействие? Для того чтобы существовать в социальном мире, человеку необхо­димы общение и сотрудничество с другими людьми. Но существен­ным для реализации совместного и целенаправленного действия должно быть такое положение, при котором люди имеют общее пред­ставление о том, как им действовать правильно, а как неправильно, в каком направлении прилагать свои усилия. При отсутствии подоб­ного представления нельзя добиться согласованных действий. Таким образом, человек, как существо социальное должен создавать множе­ство общепринятых шаблонов поведения, для того чтобы успешно су­ществовать в обществе, взаимодействуя с другими индивидами. По­добные общие шаблоны, регулирующие это поведение в определен­ном направлении, называют социальными нормами. Так, для рукопо­жатия мы протягиваем правую руку; придя в магазин, встаем в очередь; в библиотеке громко не разговариваем и не шумим. Осуще­ствляя эти действия, мы придерживаемся общепринятых норм. На­ша культура определяет такое поведение как правильное. В то же вре­мя для почесывания затылка можно воспользоваться как правой, так и левой рукой, потому что наша культура не имеет норм, отно­сящихся к этому действию [14, 116].

Итак, культурная норма является системой поведенческих ожи­даний, культурным образом того, как люди предполагают действовать. С этой точки зрения нормативная культура — это тщательно разра­ботанная система таких норм или стандартизированных, ожидаемых способов чувствования и действия, которым члены общества следу­ют более или менее точно. Очевидно, что нормы, основанные на молчаливом согласии людей, не могут быть достаточно устойчивы­ми. Изменения, происходящие в обществе, преобразуют условия со­вместной деятельности людей. Поэтому некоторые нормы перестают удовлетворять потребностям членов общества, становятся неудобны­ми или бесполезными. Более того, устаревшие нормы служат тормо­зом дальнейшего развития человеческих отношений, синонимом ру­тины и косности. Если в обществе или в какой-либо группе появля­ются подобные нормы, люди стремятся их изменить, чтобы привес­ти в соответствие с новыми условиями жизни.

Преобразование культурных норм происходит по-разному. Если не­которые из них (например, нормы этикета, повседневного поведения) могут быть преобразованы относительно легко, то нормы, которые управляют наиболее значимыми для общества сферами человеческой деятельности (например, государственные законы, религиозные тради­ции, нормы языкового общения), изменить крайне сложно и принятие их в измененном виде членами общества может протекать крайне бо­лезненно. Подобное различие требует классификации норм и анализа процесса нормообразования. Рассмотрим основные типы норм в поряд­ке повышения их общественной значимости.

Обычаи. Социальная жизнь человека всегда полна проблем: как при­способиться к окружающей действительности? как разделить плоды тя­желой или доброй судьбы? как соотнести себя с другими людьми? и др. Каждый старается сделать все возможное для решения этих проблем. В ходе удачных и неудачных попыток различные социальные группы и общество в целом постепенно формируют набор работоспособных об­разцов поведения, позволяющих их членам наилучшим образом взаи­модействовать как с окружающей средой, так и друг с другом. Инди­виды, входящие в социальную группу, могут, например, есть один, два или более раз в день; делать это можно стоя (на светских раутах), ле­жа (как патриции времен Римской империи) или сидя по-турецки; есть можно всем вместе или отдельно, пальцами или вилкой, начать с вина и закончить рыбой или наоборот. На Руси было принято рожать детей в жарко натопленных банях, а в одном из племен южноамериканских индейцев женщины рожают в висячем положении, на деревьях Насчи­тываются тысячи общепринятых образцов поведения. Всякий раз из ог­ромного числа вариантов возможного поведения выбираются самые ра­ботоспособные и удобные. Путем проб и ошибок, под влиянием других групп и окружающей действительности социальная общность выбира­ет один или несколько вариантов поведения, повторяет, закрепляет их и принимает для удовлетворения отдельных потребностей в повсе­дневной жизни. На основе успешного опыта такие варианты поведения становятся способами жизни народа, повседневной, обыденной культу­рой или обычаями [170, с. 49].

Следовательно, обычаи — это просто привычные, нормальные, наи­более удобные и достаточно широко распространенные способы груп­повой деятельности. Пожимание правой руки при приветствии, еда с вилки, езда по правой стороне улицы, кофе или чай на завтрак — все это обычаи.

Новые поколения людей воспринимают привычные общественные способы жизни частично путем бессознательного подражания, частич­но путем сознательного обучения. Каждое новое поколение выбира­ет из этих способов то, что ему представляется необходимым для жизни. С детского возраста каждый человек окружен множеством элемен­тов обыденной культуры. Поскольку он постоянно видит перед со­бой эти правила, они становятся для него единственно правильны­ми и приемлемыми. Ребенок усваивает их и, становясь взрослым, от­носится к ним как к само собой разумеющемуся явлению, не заду­мываясь об их происхождении. Например, для приветствия он автоматически протягивает правую руку, хотя когда-то этот жест оз­начал нечто большее, чем просто приветствие, а именно отсутствие в руке оружия. Человек, приняв и усвоив обычаи определенного об­щества или группы людей, при столкновении с обычаями и традиция­ми других групп считает их причудливыми, непрактичными, нереаль­ными способами совершения действий. Так, мы, например, не пони­маем сдержанности в средствах при приеме гостей в семьях Герма­нии; их же поражает расточительное гостеприимство русских или жителей Средней Азии.

Число обычаев в обществе весьма велико. Даже наиболее прими­тивные общества имеют несколько тысяч обычаев, а в современном индустриальном обществе их число значительно увеличивается.

Нравственные нормы. Некоторые обычаи, принятые в резуль­тате социальной практики в определенной группе или обществе в де­лом, оказываются наиболее важными, затрагивающими жизненные ин­тересы во взаимодействиях членов группы, способствующими их безопасности и социальному порядку. Если мы неправильно исполь­зуем вилку и нож для еды — это небольшая оплошность, несущест­венная деталь, которая вызывает лишь кратковременное замешатель­ство. Но если в условиях нашего общества женщина уходит из семьи, от мужа и ребенка, то это означает нарушение благополучия и семей­ных взаимосвязей. Такой поступок отражается на воспитании ребен­ка, на его здоровье и психологическом состоянии. Вполне понятно, что общество стремится избегать подобных нарушений.

Таким образом, можно различать два типа обычаев: те образцы по­ведения, которым следуют как предмету хороших манер и вежливости, и те, которым мы должны следовать, так как они считаются сущест­венными для благополучия группы или общества и их нарушение крайне нежелательно. Такие идеи относительно того, что должно со­вершать, а что не должно, которые соединены с определенными обще­ственными способами существования индивидов, мы будем называть нравственными нормами, или нравами.

Под нравственными нормами, следовательно, мы понимаем идеи о правильном и неправильном поведении, которые требуют выпол­нения одних действий и запрещают другие. При этом члены той со­циальной общности, где действуют подобные нравственные нормы, раз­деляют веру в то, что их нарушение несет бедствие всему обществу. Члены другой социальной общности могут, конечно, считать, что по крайней мере некоторые из нравственных норм данной группы нера­зумны. Например, может быть непонятно, почему в отдельных соци­альных группах существуют запреты на употребление в пищу мяса коров или свиней или не разрешается женщинам открывать на лю­дях лицо, лодыжки и запястья. Для многих обществ непонятны язы­ковые запреты, когда не разрешается использование некоторых слов (так называемых нецензурных). Такие нравственные нормы могут счи­таться очень важными для представителей данной группы или обще­ства и быть не известными другим культурам, в которых они не ка­жутся необходимыми для обеспечения группового благополучия. При этом необязательно, чтобы действия, запрещенные нравственны­ми нормами, были действительно вредными для общества. Если об­щество или группа верит, что какое-то действие наносит вред, это не­медленно находит отражение в появлении соответствующих нравст­венных норм. Нравственные нормы — это вера в правильность или неправильность действий.

Социальный опыт человеческого общества показывает, что нрав­ственные нормы не изобретаются, не создаются намеренно, когда что-то признается хорошей идеей или порядком. Они возникают по­степенно, из повседневной жизни и групповой практики людей, без сознательного выбора и умственного напряжения. Нравственные нор­мы возникают из группового решения о том, что отдельное действие вредно и должно быть запрещено (или, наоборот, отдельное действие представляется настолько необходимым, что его выполнение долж­но быть обязательным). Согласно представлениям членов группы, оп­ределенные нравственные нормы должны поощрять или наказывать для достижения групповой сплоченности и увеличения благосостоя­ния членов группы.

Двум боливийским этнографам посчастливилось наблюдать весь процесс формирования нравственных норм в одном из индейских пле­мен Южной Америки в течение буквально нескольких месяцев. Все началось с того, что по случайному совпадению несколько индейцев племени утонули во время плавания в речном омуте. Общественное мнение племени пришло к заключению, что в омуте таится какая-то опасность. Индейцы начали избегать этот омут и близкие к нему мес­та. После вмешательства старейшин и шамана омут стали считать дурным местом, а тех, кто посещает это место, объявили испорченными злыми духами. Люди постепенно забыли истинную причину запре­та, и нравственные нормы абсолютизировались вокруг местности, в которой расположен омут. Таким образом, можно сделать вывод, что нравственные нормы являются самообосновывающимися и самораз­вивающимися. Они приобретают оттенок святости, и общество нака­зывает тех, кто нарушает их.

Нравственные нормы передаются последующим поколениям не как система практических выгод, а как система незыблемых «священных» абсолютов. В результате нравственные нормы твердо устанавливают­ся и выполняются автоматически. Когда они усваиваются индивидом, вступает в силу нравственный контроль поведения, и этому индиви­ду уже психологически трудно совершать запрещенные действия. Например, каннибализм, т.е. поедание человеческого мяса, вызывает у нас немедленную отрицательную психологическую реакцию. Нрав­ственная норма делает это действие эмоционально невозможным. В обществе с твердо установившимися нравственными нормами, четкой системой передачи этих норм новым поколениям нравственные запре­ты нарушаются редко.

Институциональные нормы. Определенные взаимосвязанные системы обычаев и нравственных норм могут служить для регулиро­вания процессов удовлетворения постоянно возникающих, наиболее значимых потребностей. Речь идет, например, о формировании и функционировании семей в обществе, управлении государством, обу­чении школьников и студентов, распределении произведенного обще­ством продукта и др. Совокупность обычаев и норм, касающихся та­ких важных моментов в деятельности общества, воплощается в его социальных институтах.

Чем же отличаются институциональные нормы от простых обы­чаев и нравственных норм? Прежде всего тем, что они сознательно тща­тельно разрабатываются и устанавливается формальный или нефор­мальный кодекс следования им. Кроме того, возникает круг людей, в котором каждый человек играет определенную роль в поддержании и защите этих норм. Образцы поведения, ценности, ритуалы и традиции становятся высокостандартизированными, взаимосвязанными. Напри­мер, банки, торговые организации, заготовительные базы — это эко­номические институты, поддерживающие собственную нормативную базу. Нормативные кодексы этих институтов развиваются постепен­но из обычаев и нравственных норм, сопутствующих простому обме­ну. Но значимость для общества совокупности подобных норм, связанная с постоянными потребностями в обмене ценностями, в конеч­ном счете заставила членов общества разработать сложную систему ин­ституциональных норм, облегчающих удовлетворение потребностей в развитии экономики. Такой характер институциональных норм дела­ет их наиболее формальными и непреодолимыми, а сами институты — обладающими большой социальной инерцией, отсутствием склонно­сти к изменениям.

Законы. В то время как нравственные нормы базируются в ос­новном на моральных запретах и разрешениях, существует сильная тенденция их объединения и реорганизации в законы. Люди подчи­няются нравственным нормам автоматически или потому, что счита­ют, что поступают правильно. При такой форме подчинения у неко­торых людей возникает искушение нарушить нравственные нормы. Таких индивидов можно подчинить существующим нормам путем уг­розы узаконенного наказания. Закон — это просто усиленные и фор­мализованные нравственные нормы, требующие неукоснительного выполнения. Выполнение норм, входящих в законы, обеспечивается специально созданными для этой цели институтами (такими, напри­мер, как милиция, суд, колонии для преступников и т.д.). Тот, кто не подчиняется узаконенным нравственным нормам, обычно наказыва­ется, изолируется или даже уничтожается.

Изучение действия законов показывает, что каждый закон может быть эффективен только тогда, когда он стремится поддерживать те нравственные нормы, которые твердо приняты большинством чле­нов общества. Например, сухой закон — это запрет, который был не­эффективен, поскольку для многих людей не стал узаконенным про­должением моральных и нравственных норм. То же можно сказать о законах, запрещающих частную собственность в нашей стране и не­которых других странах. Уничтоженные, запрещенные законом нор­мы о частной собственности продолжали влиять на людей, так что частную собственность не удалось полностью уничтожить с помощью законов.

Очень редко бывает так, что закон удовлетворяет все социальные группы общества. К сожалению, мы не можем точно измерить степень согласованности между законами и существующими нравственными нормами, для того чтобы закон был эффективен. Возможно, лучшим способом установить взаимосвязь между законом и принятыми нрав­ственными нормами может стать признание того, что закон наиболее эффективен, когда он гармонирует с изменениями, происходящими в нравственных нормах. Некоторые примеры конфликта между законами и нравами могут проиллюстрировать эту идею. Закон об огра­ничении изготовления и продажи спиртных напитков в нашей стра­не появился в то время, когда социальные изменения имели тенден­цию сделать нравственные нормы скорее дозволяющими, чем огра­ничивающими (говорилось о снижении цен на спиртные напитки, от­крытии торговли в розлив и т.п.). Другой закон — о кооперативах также был принят крайне не вовремя, так как у людей росла силь­ная неприязнь к спекулянтам, которых отождествляли с кооперато­рами (социально одобряемым мероприятием считалась приватиза­ция мелких торговых предприятий). Но было бы неверно говорить, что законы всегда неэффективны, если они находятся в оппозиции к нравственным нормам какой-либо части населения. Очень часто непопулярные первоначально законы затем находили поддержку в обществе. Все дело в том, насколько данные законы соответствова­ли изменению нравственных норм, были в русле основных направ­лений этих изменений.

Следует отметить, что в современном обществе законы становят­ся средством регулирования многих видов поведения, которые не охва­тываются системой нравственных норм. Большое число законов соз­дается для регулирования, например, производственных отношений или отношений торговли и обмена.