Политическая культура и гражданственность деятелей Русской Православной Церкви в военный период как предмет патриотического воспитания казачьей молодежи

В контексте обсуждаемой проблематики считаем целесообразнымосвещение одной из важнейших тем церковно-государственных отношений в эпоху советского времени, а именно переломного момента во взаимоотношениях Церкви и советского правительства, наступившего
70 лет назад в разгар Великой Отечественной войны. Церковь, возглавляемая духовными лидерами, как и в прежние драматические периоды отечественной истории, продемонстрировала государству и всему миру подлинный патриотизм, верность своему народу и высокие образцы политической культуры. Начиная с первых дней 1943 года, наметились позитивные перемены в отношениях Русской Православной Церкви и правительства, усилившие консолидацию общества. Данная тема может быть представлена в качестве предмета духовно-нравственного и патриотического воспитания юношества.

В репрессивный период гонений на Церковь, предшествовавший началу Великой Отечественной войны, государство, наряду с материальными, несло колоссальные морально-нравственные потери: происходила не только физическая расправа и уголов­ное преследование подвижников благочестия и духовенства, но и уничтоже­ние сокровищницы отечественной культуры – изделий церковного искус­ства, иконописи, архитектуры, религиозной литературы, что способствовало снижению общего духовно-культурного уровня населения. К 1939 году епископат Русской Православной Церкви составили всего четве­ро представителей: митрополит Московский Сергий (Страгородский), митрополит
Ленин­градский Алексий (Симанский), архиепископ Петергофский Николай (Яру­шевич), управляющий Новгородской и Псковской епархиями и архиепископ Дмитровский Сергий (Воскресенский). Центрами православной жизни и культуры оставались оказавшиеся после 1917 года за рубежом Валаамский, Пюх­тицкий монастыри и Почаевская Лавра.

В годы Великой Отечественной войны Церковь, как и всегда, в кризисные периоды отечественной истории, находилась в авангарде народно-освободительной борьбы и от лица своих архипастырей взывала к патриотическим чувствам власти и на­селение страны. Знаменателен тот факт, что уже 22 июня 1941 года, в первый же день произошедшей катастрофы, когда Русская Православная Церковь праздновала день Всех святых на земле Российской просиявших, Патриарший Ме­стоблюститель митрополит
Сергий (Страгородский) обратился с пастырским воззванием к народу.
В своем послании, разосланном по всем приходам вопреки существующим законам, разрешавшим церковную деятельность только в пределах церковных стен, архипастырь писал: «Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа… Вместе с ним она переживала как его испытания, так и его успехи. Не оставит она своего народа и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий народный подвиг» [2]. Мобилизующее и вдохновляющее влияние на советских людей оказали напоминания Владыки о знаменитых героях в русской истории и их славных победах, а также его философско-политическое высказывание о том, что «прогрессивное человечество объявило Гитлеру священную войну за христианскую цивилизацию, за свободу совести и религии».

С самого начала Великой Отечественной войны митрополит Сергий яс­но сознавал, что Русская Православная Церковь должна быть вместе с народом, благо­словляя мужественных, поддерживая растерянных и упавших духом. Именно эта тональность прозвучала в составленном им послании Церкви «К пасты­рям и пасомым». Владыка проявил самое активное участие в па­триотической деятельности Церкви, сумев фактически сохранить церковное единство в Советском Союзе, восстановить
и оптимизировать церковное управление. Социальная деятельность митрополита Сергия в годы войны ознаменовалась патриотической инициативой, включающей сбор денежных средств в Фонд обороны, на
ко­торые была сформирована танковая колонна имени Дмитрия Донского и были собраны значительные суммы на создание самолетов, на содержание
раненых, детей-сирот и многие другие благотворительные нужды.
Серьезные позитивные перемены в отношении правительства к Церкви произошли в 1943 году благодаря мудрым политическим действиям мит­рополита Сергия (Страгородского). Он предпринял важный шаг на пути к фактической легализации Церкви, используя для этого нелегальные церков­ные сборы на оборону страны [12, c.187]. Так, 5 января 1943 года им была послана телеграмма Сталину с просьбой о разрешении открытия Церковного банковского сче­та, на который бы вносились все деньги, пожертвованные православными гражданами всех приходов на оборону. Сталин от лица Красной Ар­мии поблагодарил Русскую Православную Церковь за труды и дал свое пись­менное согласие, благодаря чему она стала де-факто юридическим лицом. Стара­ниями церковных иерархов, вере и патриотизму народа, к 15 января 1943 года только в одном Ленинграде, осажденном и голодающем, православные верую­щие пожертвовали в Церковный фонд для защиты Родины 3 182 143 рубля; кроме того было пожертвовано еще полмиллиона рублей на создание и вооружение танковой колонны имени Дмитрия Донского. К октябрю 1944 года церковные пожертвования в этот фонд достигли 150 миллионов рублей [10, с. 3].

Итак, уже первые дни 1943 года были ознаменованы существенными преобразовательными тенденциями в отношении советского правительства
к Русской Православной Церкви, чье положение стало постепенно улучшаться. В пользу данного тезиса свидетельствует и такой факт: выдающийся хирург, доктор медицинских наук, профессор, епископ
Лука (Войно – Ясенецкий), который находился в это время под арестом и одновременно работал главным хирургом в военном госпитале в Красноярске, был вызван первым секретарем обкома партии, который сообщил ему о предстоящем потеплении в отношениях государства и Церкви и возможном скором возобновлении епископского служения Владыки Луки. Эта информация оказалась верной: уже в марте 1943 года епископ Лука (Войно-Ясенецкий) написал своему сыну, что в одном из пригородов Красноярска впервые с конца 30-х годов была открыта церковь и что после шестнадцатилетнего перерыва, вызванного арестом и ссылкой, он снова совершает литургию [11, с. 339-341]. Главные позитивные перемены в отношениях Церкви и государства произошли после 4 сентября 1943 года, когда состоялась историческая встреча и беседа Сталина с митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем), на которой присутствовали Г.Г. Карпов и В.М. Молотов.
В этой связи следует напомнить, что Г.Г. Карпов (1898-1967) – генерал-майор КГБ СССР, являлся председателем Совета по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР с сентября 1943 по март 1960 года.
На этой встрече Сталин высоко отозвался о патриотической деятельности Право­славной Церкви и проявил интерес к ее нуждам. Митрополит Сергий выделил главную проблему – необходимость выбора Патриарха, который не избирался уже около 18 лет. Сталин безоговорочно поддержал предложение о проведении Поместного собора и, более того, предложил для этого мероприятия организационную и финансовую помощь правительства.

Исторические факты свидетельствуют о кардинальных изменениях в политической культуре высшего руководства советского государства по отношению к Церкви: Главнокомандующим незамедлительно было дано поручение Г.Г. Карпову оказать помощь в сборе епископов, для чего следовало привлечь авиацию и другой транспорт. Документально засвидетельствовано, что вся необходимая работа в указанном направлении активно выполнялась, и открытие Собора могло осуществиться уже в кратчайшие сроки. Для восстановления церковной жизни данное событие оказалось судьбоносным и весьма конструктивным: открытие Поместного собора было назначено на 8 сентября. Патриарший местоблю­ститель Сергий добился положительного решения вопроса о подготовке кад­ров священнослужителей, поднял вопрос об издании ежемесячного церковно­го журнала, открытии новых приходов. Позитивный результат принесло обсуждение острой темы освобождения архиереев и духовен­ства из ссылок, лагерей и тюрем, а также о предоставлении возможности священнослужения и свободно­го передвижения по стране клирикам, отбывшим наказания в местах лишения свободы [13, с. 188-189]. Собором епископов Русской Православной Церкви Патриарший Ме­стоблюститель митрополит Сергий 8 сентября 1943 года был избран Патри­архом Московским и всея Руси.
В первом докладе Патриарха Сергия собору 8 сентября 1943 года прозвучали слова: «Нам не пришлось долго раздумывать о том, какую позицию занять во время войны… фашисты напали на нашу страну, разоряли ее, увозили наших соотечественников на принудительные работы… Простое чувство приличия не позволило нам занять какую – либо другую позицию» [3, с.7-8]. Данное высказывание отражало идею о том, что Церковь, хоть и отделена от государства и имеет моральное право выбирать собственные приоритеты, но в момент особой опасности для страны ее нравственный и духовный долг – быть в едином строю освободительной борьбы с врагами Отечества. По случаю 26-й годовщины Октябрьской революции, 7 ноября 1943 года, Патриарх Сергий отслужил торжественную литургию. В особых молитвах говорилось о взятии Киева, возносились благодарения и поминались погибшие на войне; была вознесена молитва о «богохранимой стране нашей и ее правительстве, возглавляемом Богом дарованным вождем» и провозглашено многолетие [4, с. 13-15].

Уже в качестве Первоиерарха Сергий (Страгородский) усилил
кон­солидацию Церкви, восстановил молитвенно-каноническое общение между Русской Православной Церковью и Православной Церковью древней Грузии, а также укрепил традиционные связи с Церквами Православного Востока. С 1943 года стали очевидны прогрессивные изменения в социокультурной деятельности Церкви: возобновилось издание «Журнала Московской Патриархии», ак­тивизировалось духовное просвещение, стали постепенно восстанавливаться храмы и открываться монастыри. Эти созидательные процессы отражали од­ну из главных идей ученого-богослова Патриарха Сергия о том, что «обще­ние с Богом — необходимость для человека, иначе он мертв для духовной жизни. Вне этого общения человек не только вне своего призвания, не только грешен, но и прямо нравственно мертв. В силу этого нормальный человек жа­ждет Богообщения как своей заветной цели» [7, с. 306].

Характеризуя общую направленность журналов Московской Патриархии военного периода, следует акцентировать внимание на их патриотической тематике как центральной в содержании этих изданий. В них опубликовано много статей, в которых раскрывается именно патриотическая традиция и консолидирующая роль Русской Православной Церкви на протяжении всей отечественной истории. В многочисленных сообщениях военных лет повествуется о том, как церковные приходы осуществляют помощь раненым и инвалидам войны, как прихожане безвозмездно работают санитарами, добровольно проводят дежурство в больницах. Есть информация о том, что осуществлялась и культурная программа для поддержки морального духа пострадавших воинов: посещали больницы даже церковные хоры, которые исполняли произведения не только духовного содержания, но и программы из советских песен [5].

Выдающуюся духовно – патриотическую, нравственно – воспитательную, пастырскую и социально – культурную роль в описываемый период сыграл архиепископ Ленинградский Алексий (Симанский), которому правительством было разрешено остаться в осажден­ном Ленинграде для поддержания морального духа населения. Еще летом 1941 года в своих проповедях Владыка Алексий призывал пра­вославных верующих жертвовать все возможное для спасения Родины.С первых дней войны он, как и митрополит Сергий, начал осуществлять церковные сборы денежных средств на оборону страны. В своих патриотических воззваниях Владыка не раз прибегал к историче­ским параллелям, которые оказывали мобилизующее психологическое воз­действие на паству. Так, в своей пасхальной проповеди 9 апреля 1942 года он указал на то, что именно в этот день семьсот лет назад благоверный князь Александр Невский одержал победу над тевтонскими рыцарями на льду Чуд­ского озера и спас Новгород, то есть северо-запад России от немецкого наше­ствия [1].

Символи­ческими фактами биографии Владыки Алексия могут служить военно-патриотические аспекты его пастырского и социокультурного служения еще в ранней молодости: во время учебы на юридическом факультете военной тематике был посвящен его диплом, кото­рый он выполнял под руководством известного русского религиозного философа, князя С.Н. Трубецкого, Во время Первой мировой войны он был архиепископом Новгородским; в период Великой Отечественной войны Владыка провел в осажденном Ленинграде все девятьсот дней блокады. Уже 26 июля 1941 года митрополит Алексий обратился к верующим с посланием «Церковь зовет к защите Родины», а 10 августа произнес пламенное патриотическое Слово на эту же тему. «Мы верим, — говорил он, — что и теперь великий предстатель за землю Русскую преподобный Сергий Радонежский простирает свою помощь и благословение русским воинам. И эта вера дает нам неиссякаемые силы для упорной и неустанной борьбы...» [8, с. 345].

Архипастырский подвиг самого митрополита Алексия, разделившего со своей паствой все тяготы блокадного периода, стал образцом высоты христианского духа, самообладания и непоколебимой веры. Весь период блокады Ленинграда Владыка совершал Литургию, поддерживал прихожан, каждый вечер служил молебен святителю Николаю Чудотворцу.
Оставшись один в храме, в котором он жил, митрополит обходил
Николо-Богоявленский собор с иконой святого и молитвами о сохранении храма и города от вражеского разрушения [9, с. 346]. Говоря о социальном служении Владыки и силе его общественной па­стырской проповеди, следует отметить тот факт, что в подчиненных ему хра­мах и во время блокады, и после ее ликвидации, не прекращался сбор средств на оборону, на помощь раненым и сиротам: в 1941–1944 годах благодаря при­зывам и патриотическим обращениям архипастыря было собрано более три­надцати миллионов рублей. За организацию благотворительной патриотиче­ской деятельности в храмах города в период блокады митрополит Алексий с группой духовенства был удостоен государственной награды — медали
«За оборону Ленинграда».

 

Медаль «За оборону Ленинграда»

 

При вступлении митрополита Алексия в должность Местоблюстителя Патриаршего престола после кончины Патриарха Сергия, им была послана телеграмма Сталину, в которой выражалась готовность Церкви продолжать служение на благо страны. В своей ответной телеграмме от 24 октября 1944 года Сталин выразил благодарность Алексию Симанскому за его активную патриотическую деятельность и столь необходимые в военные годы пожертвования на сирот войны. Вскоре после избрания Патриархом Московским и всея Руси, 10 апреля 1945 года, Святейший был принят Сталиным. На этой встрече присутствовал министр иностранных дел Молотов, а Патриарха Алексия I сопровождал митрополит Николай Крутицкий, возглавлявший Отдел внешних церковных связей Русской Православной Церкви. Как следует из документов встречи, на ней обсуждались вопросы защиты интересов советского государства в международном церковном движении.Отмечая весомый вклад представителей Русской Православной Церкви в повышение уровня государственно – политической культуры, социально – патриотическое служение, а также в развитие гуманистического направления естественнонаучного знания, необходимо выделить личность выдающегося врача и богослова ХХ столетия, доктора медицинских наук, профессора, архиепископа Луку Крымского (Валентин Феликсович Войно – Ясенецкий, 1877-1961), о котором упоминалось выше. Еще раз напомним, что в послеоктябрьский период, в условиях арестов и ссылок, ученый сохранил верность отечественной духовной традиции. В монашеском звании священник-хирург получил имя апостола-евангелиста, врача и иконописца Луки. Заключенный епископ, профессор медицины, в условиях тюремного заключения написавший выдающийся научный труд «Очерки гнойной хирургии» и книгу «О поздних резекциях при инфицированных ранениях больших суставов», получил за них Сталинскую премию Первой степени (1946). Эти работы были переведены на несколько европейских языков и изданы, в частности, в Лондоне. Работа ссыльного Владыки в госпиталях также была отмечена грамотой Западно – Сибирского военного округа, а по окончании войны он был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.».

 

Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.».

 

 

Говоря о подвиге и самоотверженности святителя-хирурга в годы войны, следует подчеркнуть, что епископ Лука – и как врач, и как христианин – всегда шел наиболее трудным путем: он отбирал для лечения больных и раненых с самыми тяжелыми поражениями. По воспоминаниям красноярского врача-рентгенолога В.А. Клюге, хирург Войно – Ясенецкий специально посылал его и других молодых врачей госпиталя 15 – 15 на железнодорожный дебаркадер, где разгружали санитарные поезда, с указанием разыскивать раненых с гнойными, осложненными поражениями тазобедренных суставов - именно тех, кого большинство хирургов считало обреченными. В отчетах госпиталя 15 – 15 имеются свидетельства об излечении таких «безнадежных» раненых. Также напомним о важнейшем подходе хирурга Войно-Ясенецкого –его принципе «человеческой хирургии»: «С каждым раненым он как бы вступал в личные отношения, помнил каждого в лицо, знал фамилию, держал в памяти все подробности операции и послеоперационного периода. Ныне стали широко известны слова Владыки Луки: «Для хирурга не должно быть «случая», а только живой страдающий человек» [6, с. 151]. Такая позиция, с нашей точки зрения, должна служить в качестве эталона врачебной и психологической этики для современных специалистов. Духовно – нравственный и гражданский подвиг святителя Луки Войно-Ясенецкого в годы Великой Отечественной войны был достойно оценен Священным Синодом при Местоблюстителе Патриаршего престола митрополите Сергии (Страгородском), который приравнял лечение раненых к доблестному архиерейскому служению и возвел владыку в сан архиепископа.

В заключение краткого обзора темы, посвященной политической культуре и патриотической деятельности иерархов Русской Православной Церкви в период Великой Отечественной войны, подчеркнем личностный вклад духовных лидеров, выступивших в качестве патриотической и моральной мобилизующей силы в деле консолидации общества, укрепления национальных религиозных традиций и сохранения государственной целостности. Считаем правомерным называть 70-летнийюбилей позитивного перелома в отношениях Церкви и советского государства значимым индикатором конструктивного взаимодействия духовно – патриотических, политических и гражданских сил современной России. Обращение к данным фактам может придать дополнительный импульс патриотическому воспитанию детей и юношества и российского общества в целом.

 

Использованные материалы:

1. Алексий I, Патриарх Московский и всея Руси. Слова, речи, послания, обращения, доклады, статьи. М., 1948, 1954, 1958. Т. 1-3.

2. Документы Русской Православной Церкви периода Великой Отечественной войны. http://www.sedmitza.ru/text/439888.html

3. Журнал Московской Патриархии. 1943. Сентябрь. №1.

4. Журнал Московской Патриархии. 1943. Декабрь. №4.

5. Журнал Московской Патриархии. 1944 год. №1.

6. Лука Крымский (Войно – Ясенецкий), святитель. «Я полюбил страдание…». Автобиография. – М., 2003.

7. Мысли русских Патриархов от начала до наших дней. М.: Издательство «Ковчег», 2007.

8. Там же.

9. Там же.

10. Письмо митрополита Алексия И.В. Сталину // Журнал Московской Патриархии. 1944. Октябрь. №10.

11. Поповский М. Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга. – Париж, 1979.

12. Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в ХХ веке. М.: Изд-во «Республика», 1995.

13. Там же.

 

4.4. Детерминанты семейного воспитания казачества и образовательной системы кадетских корпусов.

Семья в казачьей культуре воспитания всегда играла основную роль в жизни человека, предопределяла становление и формирование его субъектности, являлась транслятором основополагающих духовно-нравственных ценностей.Именно благодаря гармоничному семейному воспитанию осуществлялась связь и взаимодействие индивида, общества и государства.
Основой любого казачьего общества является семья. Семья и община служат организующим началом в духовной жизни казачества. Семья не только выполняет собственно семейные функции (брак, воспитание детей, родственная общность, единство бюджета и пр.), но и является первичным институтом социализации и усвоения народных, религиозных традиций, трудового, хозяйственного опыта. Территориальная казачья община, выступающая в качестве такого института, принимает решения по выполнению совместных дел. Эти решения опираются на исторически сложившиеся опытные знания и участвуют в формировании соответствующего слоя казачьей культуры. Велика роль семьи как носительницы определенного уровня знаний о практике хозяйственной деятельности, религиозности, художественно-эстетических навыков и интересов, представлений о необходимости образования. Можно утверждать, что роль общины и семьи как институтов в организации и развитии традиционной духовной культуры казачества тесно связана с их ролью в сохранении, воспроизводстве и преемственности казачьей культуры в целом.
В культуре казачества особое внимание уделяется семейным узам и почтительности к родителям и старшим родственникам. Семейный союз в казачьем населении пользуется большим уважением, причеммужчина и женщина в семейных отношениях почти равноправны. Данный факт обуславливается тем весьма важным обстоятельством, что казачка в отсутствие мужа ведет свое хозяйство сама и поддерживает дом. Главой семейства всегда остается отец, а в случае его смерти главенство в доме переходит к матери. В благоустроенной семье любой ее представительвыполняет соответствующую своему возрасту обязанность;жены помогают мужьям, дети - родителям. В силу особенностей военного быта на Дону исторически выработался особенный тип женщины - казачки.

Казачка

Это неустанная труженица, смело и энергично принимающая на себя все труды мужчины, когда он находится на военной службе. Казачки могли пахать, сеять, косить, молотить. Иногда казак от длительной военной службы мог деморализоваться, отойти на время от выполнения своих прямых функций, но казачка в земледельческой семье всегда оставалась деятельной героиней.
В казачьем быту родимая матушка всегда свято почиталась всеми членами семьи. Если в семье рождался мальчик, его так никогда не называли, а сразу же величали казаком. Казак рождался воином. Существовала давняя традиция в воспитании ребенка:новорожденному все друзья и знакомые отца приносили, что-либо «на зубок». Этот подарок непременно был военный: патрон пороха, стрела, лук, пуля, - дед дарил шашку или ружье. Дареные вещи развешивались на стене в комнате, где находились мать с ребенком. После крещения ребенка в церкви, отец брал сына на руки, надевал на него саблю, сажал на лошадь, подстригал ножницами волосы в кружок, и возвращал матери, поздравляя ее с казаком. Когда у младенца прорезывались зубки, отец брал его на лошадь и ехал с ним в церковь, где служили молебен святому Иоанну-Воину о том, чтобы сын их был храбрым казаком.

Казачок

Трехлетние казачата уже сами ездили верхом по двору, а в 5 лет уже скакали, отводя лошадь в табун. Еще с детства, слушая рассказы дедов о войне, казачок готовится к службе - и морально, и физически. До 17 воспитание казака велось в военном духе. Успех в казачьих победах заключался в том, что и отец, и мать, и дед любовно снаряжали сына на военную службу. Они говорили ему о чести быть воином, внушали быть храбрым. Сложена прекрасная песня о проводах казака на службу: «…Мы послужили Государю, Теперь тебе черед служить, Ну, поцелуй же женку Варю, И Бог тебя благословит! И да пошлет тебе он силы, Долг службы свято соблюдать, Служить, как мы Царю служили, И славу рода поддержать. Иди туда, куда укажут, Господь, начальство и черед, Когда же в бой лететь прикажут, Благословясь ступай вперед! Но не в бою, ни перед боем Ты не бранися, не ругай, Будь христианин и перед боем Крестом себя ты осеняй… …Исправен будь! И старших слушай, Найди товарища себе. Живите с ним душа вы в душу, Клянитесь выручить в беде». Смелость, находчивость, выносливость, стойкость, и строгое соблюдение дисциплины - качества присущие казакам.

Будущий атаман

Основными средствами воспитания в казачьей семье служили православные ценности, труд, военно-спортивные и праздничные мероприятия, учение. Многие специфические, присущие только казачеству методы и приемы воспитания, передаваясь из поколения в поколение, становились традициями. Они строго регламентировали поведение всех членов семьи и сообщества, поддерживая тем самым внутригрупповую сплоченность и обеспечивая высокий уровень самоорганизации. Кубанские казачьи семьи отличались глубокой патриархальностью, однако отношения в них носили чаще лояльный, нежели деспотичный характер. Разводы не только не поощрялись, но и серьезно осуждались. Большим уважением в семьях казаков пользовались представители старшего поколения, к которым относились с особым почтением и уважением. К их авторитетному мнению неизменно прислушивались исоветовались по важнейшим вопросам. Данная традиция сохранила свою ценность и преемственность. Семейная психология и педагогика Кубанского казачества ориентирована на формирование в личности казака, прежде всего, воина, пограничника, защитника, дипломата, ввиду выполнения военно-государственной службы, а затем семьянина, труженика, гражданина. Воспитание в казачьих семьях строилось на принципах «Домостроя», что предполагало главный авторитет отца или старшего казака и являлось, таким образом, определенным использованием принципа позитивного авторитаризма. В семейном воспитании родители стремились соблюдать дифференцированный подход к детям, создавая тем самым условия для гармоничного развития и самовыражения личности. На воспитание мальчиков в семье оказывала влияние военно-пограничная организация жизни казаков. Этим обусловлены многоступенчатые обряды инициации, т.е. посвящение мальчика в казаки с учетом его основного назначения – служения Отечеству. Воспитание девочки предполагало особую подготовку, дававшую возможность одновременно выполнять роль защитницы-воспитательницы, наряду с тем знать основы семейной жизни.
Действенным средством воспитания в среде Кубанского казачества являлись свадебные обряды, требующие активного участия в подготовке и проведении всех членов семьи.

Казачья свадьба

Свадьбы сопровождались не только всеобщим весельем, но и серьезными испытаниями сноровки и трудолюбия молодых. При этом свадебные действа имели четкий сценарный характер, согласно которому каждому участнику отводилась определенная роль. Именно это объясняет тот факт, что свадьбы в казачьей среде практически всегда обходились без эксцессов, конфликтов.Специфика жизнедеятельности кубанского казачества предопределяла дальнейшее социальное назначение мальчиков и девочек казачьего социума. С одной стороны, это ограничивало так называемый социальный выбор ребенка, с другой – делало систему воспитания целенаправленной, конкретной по форме и содержанию. Кроме того, патриархальный стиль жизниопределял внутрисемейную иерархию, что обусловливало главенство мужчины-казака и безусловный авторитет старших, о чем было упомянуто выше. Воспитательное воздействие в семьях четко соотносилось с возрастными особенностями детей.Неотъемлемой частью воспитания в семье, наряду с физическим совершенствованием, было формирование патриотических чувств и гражданской ответственности. Любовь к Родине пронизывала все бытование казачества, отражалась в устном народном творчестве, заповедях, кодексе чести, военной присяге и воинской обрядности, типичными формами которой являлись проводы и встреча казаков со службы.Таким образом, кубанская казачья семья прививала молодому поколению необходимый поведенческий кодекс, формируя определенный тип воина, физически и социально адаптированный к военно-пограничным условиям жизни многонационального региона Северного Кавказа.
Объединяющим началом в воспитании мальчиков и девочек в казачьих семьях было их приобщение к труду. Каждый член семьи был проникнут духом совместной деятельности и гордился своим участием в деле улучшения ее благосостояния семьи ради ближних. Воспитание в труде и трудом – естественный для казачьей семейной психологии и педагогики способ формирования полноценной личности.Отличительной особенностью казачьей семейной педагогики была религиозность воспитания. Исходя из того, что Православие являлось в России официальнойнравственно-этическойосновной, формирование гуманистических ориентиров и приоритетов казачества основывалось на глубокой христианской, а именно православной религиозности. Вера помогала усваивать этические нормы, ощутить единство с православным миром, обрести гармонию. Благодаря вере ребенок постепенно осознавал свою связь с миром, овладевал нравственно-этическими нормами,в нем формировалось мировоззрение принадлежности к казачьему роду, веротерпимость к представителям многонационального региона Северного Кавказа.В семейном укладе кубанских казаков
всячески поощрялось стремление ребенка к овладению игрой,
развивающей и укрепляющей дух и тело. Самобытные детские игры, как обязательный компонент казачьей народной педагогики, позволяли
вырабатывать в детяхинтеллектуальные и коммуникативные навыки, наблюдательность, выносливость и дух коллективизма. Неотъемлемой частью семейного воспитания было приобщение молодежи к народному
художественно-эстетическому творчеству: музыке, танцам, фольклору.

Выступление донских казаков

Богатый фольклорно-поэтический материал кубанских казаков отличается эпичностью, полнотой чувств, цельностью. В песнях отражены наиболее значимые исторические вехи, раскрыты идеалы добра и любви, увековечены народные герои казачества и других социальных обществ. Приобщение детей июношества к национальной культуре, системе нравственных ценностей, подготовка к полноценной жизни и выполнению своего социального предназначения не ограничивалось рамками Кубанской казачьей семьи и поддерживалось всем укладом общинной жизни.
Общественная форма проживания предполагала общинную ответственность и совместный характер воспитания, высокий уровень самоуправления и дисциплины.С раннего детства казачонку давали возможность ощутить себя не только значимой частью семьи, но всего сообщества. Постепенное приобщение молодого поколения к традициям самоуправления и внутренней организации начиналось с посещения Круга и Схода – двух распорядительных инстанций, демонстрирующих образцы демократичности правления и справедливости в решении вопросов.Общественный характер воспитания проявлялся в том, что значительную роль в жизни ребенка играли его крестные родители, подчас имевшие большее влияние на детей, чем их собственные мать и отец. Крестные заботились и об осиротевших детях, которые получали статус «атаманских детей» и находились под особым вниманием общины, о чем свидетельствует обряд «взятие под шинель».
Проводы в армию также являлись органичнымэлементом жизни донских казаков. Повсеместно на территории Ростовской и Волгоградской областей фиксируются описания обрядов проводов в армию: перед выходом из дома казак должен был попрощаться с печью («чтобы здоровым вернуться», ст. Пятиизбянская, Волгоградская область), казаки стреляли в верею (столб, на который навешивается створка ворот), в порог (ст. Казанская, Верхне-Донской район).

Проводы казака на службу

В хуторе Каныгин Усть-Донецкого района был записан такой текст: «Раньшы ленты привязывали. Кагда в армию праважали, знамя брали, цвитами украшали [новобранца]. Я кагда первава внука праважала, гаварю: «Давай, мы тибе лентами пиривяжем». А он: «Баба, да ты что!» Были ленты краснаи, да так красивей жы и хватаграхвировали все» [6]. Лента – широко используемый в восточнославянской традиции предмет, «элемент украшения, выделяющий лиц по их половозрастному статусу и обрядовой роли и маркирующий ритуальные предметы-символы» [8, т. 3].
Еще одним компонентом, составляющим мужской элемент в культуре, являются масленичные кулачные бои, в которых участвовали, разумеется, только мужчины, жившие либо в разных хуторах, либо в разных частях одного населенного пункта.

Традиционные кулачные бои казаков

В ст. Раздорской «сражались баски с гарадком, а затем баски сражались с балкай. Правил обычна не была, но знаю, был закон: «Лижачива ни бить» [5]. Участвовали в «кулáчках» люди разного возраста. Очевидно, были приняты какие-то возрастные ограничения: «В основном уже мужчины. Малалетак ни брали. Малолетки — где-та 14-15, эта до 16 лет. И болия старшые пакаление, стариков нет, ну а астальныи ризвились» [6]. Однако ритуальное начало боя показывает, что это действие, в которое вовлекалось все мужское население, в том числе и мальчики: «Ну вот, выходять, стаять радители и дитей затрагивають: «Пойди-ка, дай иму», а тот уже больна сделал, начинають заступаться, пабольших падсылають. А патом ужо и до старых доходить» [6].
Педагогическое воздействие на ребенка имел право оказывать любой взрослый станичник: сделать замечание, провести беседу, дать совет. Приученные с детства к почитанию старших, казачата покорно воспринимали их рекомендации. Представленные психолого – педагогические аспекты позволяют утверждать, что кубанским казакам удалось создать специфическую систему семейного воспитания, свойственную только данной формации: мужчина – воин, дипломат, защитник, патриот, труженик; женщина – воспитательница, защитница, верная жена-труженица; дифференцированный подход в обучении и воспитании; обучение военному делу; раннее приобщение к труду; соблюдение канонов православной веры и общественных заветов «Домостроя»; послушание и почитание старших; уважение к вере народов Северного Кавказа.Семейную педагогику Кубанского казачества отличают, с одной стороны, позитивный авторитаризм, а с другой, дифференцированный, гуманный подход к воспитанию детей, учитывающий формирование и развитие всех сторон личности, возрастные, индивидуальные, тендерные особенности ребенка; разнообразие методов и форм воспитательного воздействия; приоритет старших, строгая дисциплина и внутрисемейная иерархия; глубоко традиционный характер воспитания, что выражается в заповедях, кодексе чести и заветах казачества. Данныехарактеристикиспособствоваликонсолидации и сохранению самобытной идентичности казачества.
Расширяется и модернизируется образовательная система казачьих кадетских корпусов, в которых ранее осуществлялось – и возродилось в настоящее время – обучение и воспитание юношества.Исторический экскурс позволяет вспомнить, что в прежнее время казачьи кадетские корпуса были доступны для детей всех казаков, но первенство приема принадлежало сыновьям офицеров