Обучение глухих за пределами столицы 
";


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Обучение глухих за пределами столицы



В стране, где абсолютная власть сконцентрирована в руках од­ного человека (самодержца), где нет гражданских прав и свобод, где деятельное призрение не стало привычным, а грамотность не признается ценностью, не следует ожидать многочисленных част­ных инициатив по открытию специальных школ. Опытное учебное заведение вне зависимости от уровня демонстрируемых им дости­жений, личных возможностей организаторов и учредителей (даже если это монарх) остается экспериментальной моделью до тех пор, пока не сложатся все необходимые предпосылки для ее воспроиз­водства в других регионах страны. В этом еще раз убеждает отече­ственная история появления заведений для глухонемых за преде­лами Санкт-Петербурга.

Российским образованием ведало Министерство народного просвещения, тогда как детей с нарушением слуха курировало Ве­домство по управлению благотворительными заведениями. Дети с физическими и умственными недостатками оказались перепору­ченными «сиротскому» ведомству, чья активность в деле расшире­ния сети богоугодных заведений зависела от интенсивности по­жертвований. Возглавив по смерти самодержицы Екатерины II Попечительство над Воспитательными домами Санкт-Петербурга и Москвы, императрица Мария Федоровна ограничила число вос­питанников в них до 500 в каждом. Сирот, поступавших в приюты «сверх нормы», стали отправлять в семьи казенных крестьян. Бо­лее всего пострадали от этого решения «родительские» дети: не являясь сиротами, они не интересовали Ведомство Марии Федо­ровны, а будучи глухими, не интересовали Министерство просве­щения, правда, проблема обучения детей-инвалидов не заботила и российских родителей. Образовался замкнутый круг, разорвать ко­торый могла исключительно инициатива снизу. Проанализируем данные о развитии в Российской империи сети учреждений для глухих детей с 1806 по 1870 г. (см. табл. 2).

 

Таблица 2

Развитие сети учреждений для глухих (1806—1870)

  Год        
№ п/п от­ Тип Насе­   Год
кры­ учреж­ ленный Организатор закры­
тия дения пункт   тия
           
    Училище Пав­ловск Императрица Мария Федоровна 1809, пе­реведено в Санкт- Петербург
    Школа Рига (Лиф- ляндия) Пастор К. Якоби  
    Школа Варшава Ксендз Я. Фальков- ский  
    Школа Вильно Университет Вильно, педагог Кароль Ма- лоховец  
    Училище Москва Бывший надзира­тель Санкт-Петер­бургского училища А. Кореи при под­держке генерал-гу­бернатора Москвы А. Г. Щербатова  
    Школа Рига (Лиф- ляндия) Т. Зенс (глухой)  
    Школа Вильно Виленское благотво­рительное обще­ство, педагог Ка­роль Малоховец  
    Училище Рига (Лиф- ляндия) «Литературно-практи­ческое общество граждан» при поддер­жке остзейского дво­рянства (с разрешения Министерства народ­ного просвещения). Директор Ф. Платц (1847—1864), первый педагог Ф. Арнольд  
    Школа (для де­вочек) Одесса Бывший директор Сан кт- Петербургского училища Г. А. Гурцов при поддержке гене­рал-губернатора Но- вороссии и Бессара­бии М. С. Воронцова  

1R7

Продолжение

           
    Училище Або (Фин­ляндия) Карл Оскар Мальм при поддержке местной евангелист- ской лютеранской общины  
    Училище Москва И. К. Арнольд (глухой)  
    Училище Куопио (Фин­ляндия) Местная евангели- стская лютеранская община  
    Училище Якоб- штадт, Борго (Финлян­дия) Местные евангелист- ские лютеранские общины  
    Училище с. Фен- нерн (Эстлян- дия) Пастор Залковский, местная евангелист- ская лютеранская община при под­держке остзейского дворянства. Первый педагог И. Эглон  
    Отделе­ние для мальчи­ков Одесса Семья Г. А. Гурцова при поддержке одесской городской Управы  
    Училище Кирх- гольм (приго­род Риги, Лифлян- дия) Инициатор Neiken Ubbenormy. Местная евангелистская лю­теранская община при поддержке остзейского дворян­ства. Попечители- пасторы Мольтрехт и Шульц. Первый педагог Аболинг 1873, пе­реведено в Митаву, Курлян­дия
    Училище Вольмар (Лиф- ляндия) На средства графини Э. Меллин, попечите­ли А. Эттингер, Гули- ке, пастор Мольтрехт. Первый педагог Ф. Шведе (Philip Schwede)  

 

Из семнадцати попыток открыть специальные школы вслед за столичным училищем тринадцать пришлись на западные провинции империи. В течение шестидесяти лет с момента открытия опытного учебного заведения для глухих детей большинство подобных ему возникло в тех территориях Российской империи, где сильна была духовная связь с западным христианством и европейской культурой. На вновь обретенных Россией землях — в Лифляндии, Курляндии, Царстве Польском, Великом княжестве Финляндском — специаль­ные школы открывались по инициативе католических и протестант­ских священников, евангелических лютеранских общин. Обучение там велось на немецком, польском, финском, эстонском и шведском языках. Учебные заведения западных провинций скорее являлись географически удаленными от метрополии «филиалами западноев­ропейской школы», нежели российскими школами.

История возникновения и распространения специального обу­чения на территории Лифляндии вершилась по уже известным нам общеевропейским канонам — сначала как практика индивиду­ального обучения глухонемых детей, затем через попытки немно­гочисленных (не контактирующих друг с другом) энтузиастов со­здавать небольшие частные школы и, наконец, как совместное действие местной столичной аристократии, Церкви и официаль­ных властей. Вместе с тем политические и социально-культурные условия, в которых зарождались национальные системы специаль­ного образования стран Восточной Балтии (ныне Латвии, Литвы, Эстонии, Финляндии), несколько отличались от тех, в которых формировалась западноевропейская специальная школа, посколь­ку эти страны не обладали в ключевой момент суверенитетом.

Население Лифляндии на протяжении долгих столетий дели­лось на правящую элиту, состоящую исключительно из иностран­цев (немцев, поляков, шведов), и местных жителей — латышей-про- столюдинов. По понятным причинам ни те ни другие не задумывались об организации обучения детей с нарушением слуха и речи, впрочем, и экономика разграбленной страны не позволяла это сделать. Не могла прийти помощь и со стороны христианской церкви. Несмотря на насаждаемое Тевтонским, а затем Ливонским орденом католичество, население Риги и Видземе хранило верность языческим традициям. Для коренных жителей церковная служба, которая проходила на латыни, оставалась малопонятной, и неуди­вительно, что население Ливонии легко приняло протестантизм. Вне пределов Германии Рига оказалась первым городом, где люте­ранство получает широкое распространение. Лютеранская церковь перевела богослужение на родной язык местных жителей, для чего на латышский переводятся церковные песнопения и религиозная литература. Активность протестантских миссионеров способствова­ла как созданию латышской письменности, так и распространению грамоты среди простонародья. Первые латышские лютеранские приходы возникли в Риге. Польско-литовское владычество знаме­нуется стремительными католическими контрреформами в Риге и Видземе, а в XVIII столетии Лифляндия оказывается частью импе­рии, где официальной религией являлось православие.

Перейдя в XVII в. под Российскую корону, Лифляндия, каза­лось бы, должна была полностью выпасть из социально-культур­ного контекста жизни германского протестантского общества. Де-юре Лифляндии надлежало воспроизводить петербургский опыт обучения глухих и слепых детей, де-факто этого не случи­лось, поскольку в сфере общественной (не политической) жизни привилегированному населению Балтии была предоставлена зна­чительная свобода, благодаря чему удалось сохранить максималь­ную независимость.

Не принимая православную традицию отношения к убогим и российский опыт в сфере практической сурдопедагогики, остзей­ское дворянство и евангелические общины Лифляндии (братство гернгутеров1) следуют немецкой традиции. Учебные заведения для глухих, открываемые в землях, населенных латышами и эстонца­ми, долгое время оставляли за своими стенами детей, принадле­жавших к титульной нации. Изначально эти учебные заведения создавались для немецких глухих детей и воспроизводили немец­кую традицию. Характеризуя специальную школу Лифляндии об­разца XIX столетия, было бы неверно именовать ее «русской», «латышской» или «эстонской» моделью, поскольку она в прямом смысле слова «немецкая».

Западная губерния долгое время обходилась двумя учебными заведениями для глухонемых: одно располагалось непосредствен­но в губернской столице — Риге, другое — в ее предместье Кирх- гольм. С 1809 по 1870 г. граждане Риги четырежды предпринима­ли попытки открыть специальную школу. Согласно архивным данным, индивидуальное обучение глухонемых детей из состоятель­ных остзейских семей получает распространение на территории Лифляндии еще в конце XV в. Однако последовавшая череда войн и тотального разорения, длившаяся в землях Восточной Балтии около двух столетий, не способствовала делу обучения инвалидов. 11е могло стремительно возродиться индивидуальное обучение и после вхождения балтийских земель в состав России (1721). Пройдет 90 лет, прежде чем пастор Карл Якоби на личные средст­ва попытается открыть частную школу для глухонемых (1809). К сожалению, его детище не проживет и года. Через двадцать лет столь же неудачный эксперимент осуществляет глухой подвижник но фамилии Зенс [Senss], вероятно получивший обучение либо на дому, либо в одной из школ Пруссии. И это учебное заведение просуществует недолго (1832—1833), поскольку материально неза­висимые немецкие родители из круга дворянства, купечества или крупного чиновничества не нуждались в услугах частных школ, коренному населению обучение глухих не представлялось важ­ным, а метрополия не озаботилась социальными реформами в тер­риториях Балтии. Результативной оказалась третья попытка (1840). Почему именно ей выпал счастливый жребий? Почему рижские бюргеры, не удостоившие вниманием сурдопедагогиче­ские эксперименты начала XIX в., по прошествии тридцати лет са­ми инициируют создание школы для глухих в главном городе Лифляндии? Что изменилось за время жизни одного поколения? Официальная политика Российской империи оставалась прежней, не случилось в регионе и экономического подъема, способного привести в движение частную благотворительность, традиционное отношение коренного крестьянского населения к глухим также не могло поменяться столь стремительно. В чем причина счастливого рождения рижской школы для глухих детей, действующей, кстати, по сей день?

. Потенциальный заказчик особых образовательных услуг в за­

падных губерниях имелся, то были состоятельные бюргерские се­мьи, в которых росли глухие дети. Какое-то время родители могли посылать своих отпрысков на обучение в сопредельные немецкие земли, однако в условиях неприязненного отношения российского правительства к подобным контактам делать это становилось все труднее. Возникла потребность иметь нужное учебное заведение в границах Лифляндии. Желание родителей, безусловно, разделя­ли и поощряли и лютеранские пасторы, и католические священни­ки, которые, как мы знаем, считали обучение глухих грамоте воз­можным и полезным. Кроме того, немецкое дворянство и бюргерство старалось сохранить свою культуру, а потому охотно поддерживало в Восточной Прибалтике инициативы в сфере обра­зования1 и благотворительности, созвучные тем, что осуществля­лись в фатерлянде.

Создание школы для глухих в Риге (1840) стало возможным благодаря совпадению интересов разных привилегированных групп образованного населения Лифляндской губернии, и прежде всего вмешательству влиятельных политических сил. На этот раз за спи­ной частного лица стояло некое «Литературно-практическое обще­ство граждан», одним из устремлений которого являлось распро­странение культуры немецкого протестантизма в Лифляндии, Курляндии и Эстляндии. Члены «Литературного общества», про­германского по своей сути, не могли не знать о сурдопедагогиче­ских успехах в сопредельной Пруссии и иных немецких землях. Школьное обучение и катехизация глухонемых детей соответство­вали базовым целям объединения лифляндских немцев, вот почему идею открытия училища для глухих поддержало ранее индифферентное остзейское дворянство. Полагаем, не без участия влиятель­ных россиян немецкого происхождения1 удалось добиться согласия Министерства народного просвещения2 на открытие в Риге учеб­ного заведения прозападной ориентации. Финансовые проблемы специальной школы оказались решаемыми, нашелся филантроп, страстно желающий сохранить протестантские ценности и пожерт- иовавший начальный капитал на приобретение помещения и обу­стройство училища. Закономерно, что педагога в рижскую школу приглашают из «мекки немецкой сурдопедагогики» — прусского города Вессенфельде. История не сохранила подробностей жизни первого учителя, но того, что мы знаем, достаточно, дабы оценить его профессиональный уровень: Ф. Арнольд прошел подготовку у ярого сторонника идей Песталоцци и Дистервега, харизматиче­ского реформатора немецкой сурдопедагогики Фридриха Гилля, считавшего целью обучения и глухих, и слышащих воспитание их нравственными и трудолюбивыми гражданами.

Итак, третья попытка открытия школы для глухих на террито­рии Лифляндии в Риге в 1840 г. оказалась успешной потому, что совпали интересы разных привилегированных групп населения. Но тем же причинам возник и лечебно-педагогический частный институт для слабоумных детей и идиотов Фридриха Платца (от­крыт до 1847 г.)3. Выпускник Кенигсбергского университета док­тор Платц перебрался в Ригу из Восточной Пруссии. Заметим, ра­бочим языком персонала был немецкий, в 1878 г. в приюте появятся две группы русских детей, что же касается латышей, то за все время существования пансиона, а он закроется в начале 11ервой мировой войны, в него попадут только два ребенка из ла­тышских семей!

В 1847 г., когда рижская школа осталась без учителя, доктору Платцу поручили ее курирование (руководство и преподавание). Изначально далекий от сурдопедагогики и не предполагавший бро­сать ранее начатое дело, Платц объединил глухонемых с пятнадца­тью умственно отсталыми детьми в одном учреждении, помещав­шемся в его собственном доме. Испытывая недостаток в профессио­нальных знаниях, носитель западной культуры, вчерашний кенигсбер- жец, не обратился в российское (петербургское) училище, а прошел соответствующую подготовку в Пруссии и впоследствии успешно ру­ководил объединенной школой (1847—1864), которая, по словам М. В. Богданова-Березовского, имела в ту нору «цветущий вид».

В 1870 г. Курляндия и Лифляндия получают высочайшее до­зволение открыть два училища — одно в Елгаве (Курземе), другое в Вольмаре (Видземе). Решающую роль в судьбе последнего сыг­рала владелица поместья графиня Эмма Меллин, которая из газе­ты (!) узнала о том, что в губернии проживает не менее 700 детей и подростков, лишенных слуха и речи. Факт публикации подобной информации наводит на мысль о том, что необходимая статистика в данном регионе Российской империи, во-первых, собиралась, во-вторых, своевременно предоставлялась широкому кругу мест­ных жителей, в-третьих, находила отклик в сердцах читателей. В 1870 г. Меллин решает помочь глухим детям родного уезда, на­ходит для этого средства и обращается за поддержкой к попечите­лю Рижской школы пастору Мольтрехту1.

Следуя западным правилам, провинциальный проект начали с организации кураторства (попечительства) будущего учебного заведения [471. Вошли в него люди известные и влиятель­ные — вице-губернатор Лифляндии Икскуль фон Гильденбандт2, генерал-суперинтендант3; мэр и судья города Вольмар, пасторы Мольтрехт и Нейланд4, а также учитель Шведе5. Последнему учре­дители предложили совместить функционал сурдопедагога и руко­водителя создаваемого училища. В распоряжение новоиспеченно­му попечительству графиня Меллин передает 30 000 р., рекомендуя впоследствии тратить банковский процент от их хранения на со­держание необычного заведения. Со своей стороны, оба пастора предполагают пополнять школьный бюджет целевыми отчислени­ями от денег, собираемых приходами. Ратуша же планирует выделять разовые субсидии из городской казны. Подобная схема нам хорошо знакома по опыту Германии и Скандинавских стран.

Что касается выбора учителя, то и здесь реализуется известная мам модель. За плечами молодого Шведе на момент его приглашения к Вольмар семинария, небольшой практический опыт учительства и приходской школе и ознакомительное путешествие по Германии, Австрии и немецкоязычным кантонам Швейцарии (1872). За грани­цей педагог изучал опыт работы городских школ. В 1874 г. Шведе командируют на специальные курсы в Рижское училище глухонемых для овладения азами сурдопедагогической науки. Следующим этапом подготовки становится поездка в Германию и Швейцарию (1875), теперь уже на предмет детального ознакомления с работой специальных учебных заведений для глухонемых. По возвращении па родину Шведе получает лестное предложение от попечительства стать сурдопедагогом и руководителем учебного заведения Видземе. Пять лет понадобилось обстоятельным прибалтам, чтобы реализо­вать официальное разрешение на создание специальной школы, ее дата рождения —30 июля (по старому стилю) 1875 г.1.

Стартовало учебное заведение скромно, всего с одного класса, и который собрали 8 глухих мальчиков. Двумя годами позже на­брали еще класс и пригласили второго сурдопедагога (Якоба Фе- дерса). В 1879 г. комплектуется третий класс, а ушедшего Федерса сменяют выпускники Цинзесской семинарии Энкманис2 и Ин- зельберг3. Все они до начала работы в Вольмаре в обязательном порядке знакомились с постановкой дела в Рижской школе глухо­немых. Заботясь о квалификации своих коллег, Шведе еженедель­но проводит для них открытые эталонные уроки. Со временем и давно работающие, и вновь принимаемые учителя получают воз­можность стажироваться в Риге, Санкт-Петербурге и, конечно, в Западной Европе. Профессиональную жизнь сурдопедагогов не назовешь легкой: рабочий день начинался с пяти утра и тянулся до позднего вечера, кроме того, через день приходилось дежурить по школе, отдавая ей еще и каждое второе воскресенье месяца.

Финансовое положение Вольмарской школы, как любого частно­го заведения, оставалось неустойчивым. Достаточно сказать, что че­рез четверть века после открытия (1900/01 учебный год) его бюджет составлял не более 8000 рублей. На тот момент в четырех классах школы пребывал 41 ученик. Годичное содержание каждого, как не­трудно подсчитать, обходилось в 195 р. Для сравнения: в Варшав­ском институте слепых и глухих эта сумма составляла в ту пору 323 р., в Московском Арнольдо-Третьяковском училище глухих — 420 р., в Санкт-Петербургском училище ВУИМ — 843 р. Отвлечемся, однако, от материальной стороны дела и вернемся на четверть века назад, к моменту рождения школы глухих в городе Вольмар.

 

Инициирует создание школы остзейская дворянка, чувства и устремления которой находят отклик у лютеранской церкви и не­мецкой администрации края. По разным мотивам проект равно не вызывает интереса ни у верховной российской власти (государя и правительства), ни у местного населения. Согласно архивным дан­ным, и в Риге, и в Вольмаре специальные учебные заведения офи­циально долгое время именовались как немецкие школы глухоне­мых. Для того чтобы в специальные школы пошли дети из латышских семей, требовалось изменить умонастроение местного населения, что станет возможным в контексте роста национально­го самосознания прибалтов в конце XIX в., всплеска интереса к на­циональной культуре, родному языку. Сурдопедагог Шведе оказы­вается в гуще событий, он способствует созданию в Вольмаре Латышского общества (1882) и почти 20 лет руководит им, орга­низует окружной Праздник песни, инициирует открытие в родном городе театра, музея, библиотеки, Общества сбережений и займов. Вовлеченное в социальную жизнь население начинает материаль­но помогать школе глухих. Той уже не хватает имеющихся поме­щений, встает вопрос о строительстве специального здания. Гра­финя Меллин жертвует на его постройку 30 ООО р., а городское мещанство передает принадлежащий ему участок земли. Живущие натуральным хозяйством жители окраин Вольмара отдают самое дорогое, что есть у крестьянина, — землю. В 1881 г. здесь проходит последний покос, после чего торжественно закладывается первый камень на месте будущего входа в школьное здание, и всего через год оно открывает двери. С этой поры в училище вместе идут не­мецкие и латышские дети.

В конце XIX в. генерал-суперинтендант Холман предлагает создать Общество обучения глухонемых детей, которое курирова­ло бы все специальные заведения края. Глава лютеранский церк­ви Лифляндии, как носитель немецкой культуры, полагает полез­ным максимальную «германизацию» обучения и выступает противником латышских нововведений. Вмешательство губерна­тора Икскуля фон Гильденбандта, занявшего сторону графини Меллин, которая всецело доверяла Шведе, сохраняет школу та­кой, какой видел ее сурдопедагог. Но вот уже и пастор Мольтрехт предлагает Шведе сделать выбор между руководством школой и Латышским обществом Вольмара. Подтекст этого предложения состоял в том, что клирики настаивали на введении глухого ре­бенка, проживающего в Лифляндии, в немецкую культуру, но не в латышскую1. Шведе смиряется, он выбирает место директора и главного сурдопедагога Вольмарской школы, которая переходит под начало Лифляндского общества обучения глухонемых детей. Вплоть до Первой мировой войны глухие латышские дети, под­данные России, будут учиться в классической немецкой специ­альной школе! Подобного прецедента Западная Европа не знала, и России же он оказался не только возможным, но и не еди­ничным.

Особое место в ряду специальных школ, родившихся на тер­ритории Российской империи в первой половине XIX в., занима­ет Варшавский институт глухонемых и слепых, чья ис­тория полна загадок и недомолвок. В отечественной литературе по дефектологии до настоящего времени нет объяснений, почему на территории, доставшейся России в результате поражения 11аполеона, при поддержке Александра I открылась маленькая частная школа для глухонемых, которая вскоре превратилась н богадельню, но впоследствии возродилась, подобно фениксу, и стала крупнейшим образовательным заведением для глухих и слепых.

Осенью 1817 г. ксендз Фальковский1, имевший в прошлом опыт индивидуальной работы с глухими, организовал в польской столице школу для глухих детей. Незадолго до этого события, по условиям Венского конгресса (1815), большая часть герцогства варшавского отошла к России, обретя административный статус Царства Польского. Страны связала уния, по которой поляки могли иметь выборный сейм, собственное правительство и ар­мию. Заинтересованный в установлении добрососедских отноше­ний, смягчении присущих Польше антирусских настроений, Александр 1 первоначально вел себя подчеркнуто либерально. 11еудивительно, что незадолго до своего выступления в сейме, ко­торое состоялось в марте 1818 г., самодержец не только одобрил замысел Фальковского, но и пожаловал на его школу 18 ООО р.2 Благодаря финансовой помощи российского царя и поддержке городских властей в 1826 г. учебное заведение обрело новое зда­ние на площади Трех Крестов в центре Варшавы. К 1830 г. в нем обучалось 60 детей (в том числе и девочки). Фальковский, успешно совмещая работу в костеле Св. Александра с преподава­нием в школе, находил время на написание научных трактатов по сурдопедагогике3. Из-под его пера вышло несколько работ, по­священных проблеме педагогической помощи глухим, а также практическим вопросам жизнедеятельности руководимого им заведения.

 

На землях, прежде входивших в состав Речи Посполитой, вар­шавяне преуспели в деле обучения глухих более других, однако следует упомянуть и об инициативах граждан города Вильно1. Мечта Станислава Августа Понятовского и Непомук-Коссаковско- го создать в королевстве институт глухонемых при жизни еписко­па не осуществилась. Реализовать ее в границах Виленской губер­нии Российской империи попытаются клирик-униат Поголис и ректор императорского Виленского университета профессор Ян Снядецкий2. К 1823 г. университет Вильно считался одним из крупнейших университетов Европы, превосходя численностью студентов Оксфорда. Преподавание на четырех факультетах ве­лось преимущественно на польском языке и на латыни.

Инициативная группа, в которую наряду с Поголисом и ректо­ром Снядецким вошел возвратившийся из Санкт-Петербурга уже знакомый нам Анзельм, приступила к делу весьма серьезно. Православный монастырь Святого Духа передал под устройство училища небольшой дом, ректор предоставил ссуду на его ремонт и оборудование, затребовав предварительно проект реконструкции и учебные программы. Анзельм тем временем организовал частное обучение глухих виленских детей. Война 1812 г. внесла свои коррективы, но в 1820 г. энтузиасты возобновили свою деятель­ность. Ректорат университета находит добровольца (им станет вто­рокурсник нравственно-политического факультета Кароль Мало- ховец) и посылает его на стажировку в Варшавский институт глухонемых. После года обучения Кароль, дабы расширить знания в области сурдопедагогики, последовательно знакомится с по­становкой дела в специальных школах Лейпцига, Праги и Вены, а затем возвращается в Варшаву, где и завершает свое образова­ние. Новоиспеченному специалисту Виленский университет пре­доставляет помещение и средства для организации занятий с глу­хими детьми и одновременно создает комиссию (Лелевель3,Бобровский1, Герберский2) для разработки проекта открытия Вилепского института глухонемых. Если бы проект состоялся, Рос­сийская империя получила бы оригинальную модель специаль­ного образовательного учреждения, разработанную прекрасно осведомленным учителем глухих в содружестве с университетской профессурой. Однако энтузиастов из Вильно вновь поджидала не­удача. В наказание за участие студентов и преподавателей универ­ситета в восстании 1831 г. Николай I повелел учебное заведение упразднить (1832). Монарший указ содержит упоминание и о дей­ствовавшем в составе университета институте глухонемых. Что же касается фонда, учрежденного епископом Непомук-Коссаковским, то ему граф Новосильцев, осуществлявший управление Царством Польским от имени императора, без труда находит применение, предложив передать в пользование Петербургскому училищу глу­хонемых. Граждане Вильно сумели сохранить целевые деньги и добиться их передачи в руки местной благотворительной органи­зации, дело не заглохло (1833). Правда, занятия Малоховец вел всего с четырьмя глухими учениками, благотворительное обще­ство имело недостаточные средства. Чуть позже ситуация, полага­ем, нормализовалась, поскольку сурдопедагог приглашает себе в помощь образованного горожанина — Т. Мицкевича, а число вос­питанников вырастает до десяти человек. Финал виленской исто­рии печален, но закономерен: с кончиной учителя (1843) закрыва­ется и частная школа. Волонтер Мицкевич не был специалистом, сурдопедагогами край не располагал. Для воплощения мечты Не- помук-Коссаковского и его единомышленников об открытии в Ви­льно государственной школы для глухих детей понадобилось поч­ти столетие, подобное заведение появится лишь в 1925 г.! Впрочем, на этом злоключения не закончатся, вскоре город войдет в состав иного государства — Литвы и станет называться Вильню­сом (1939). Выстраданная поляками школа войдет в историю как первое литовское учебное заведение для глухих!

После Польского восстания 1830 г. отношение самодержца к беспокойным подданным резко ухудшается, в 1831 г. русские войска штурмом берут Варшаву, население Царства Польского подвергается репрессиям. Польша лишается не только армии, Сей­ма, но и конституции. Победители предпринимают ряд усилий, да­бы сломить польский национальный дух, для чего, в частности, за­крывают лицей в Кременце, университеты в Вильно и Варшаве (1831—1833). В 1836 г. объединенные русские, австрийские и прусские войска оккупируют вольный город Краков. Обострение военно-политической ситуации пагубно отразилось на судьбах специальных школ: Виленский институт умер «в младенчестве», Варшавский балансирует на грани выживания, его бессменный ректор ксендз Фальковский лишается места (1831). И все же Вар­шавский институт, несмотря на все гонения и притеснения, дейст­вует, мало того — обучение ведет на польском языке. Российский император Николай I более не оказывает финансовую помощь учебному заведению из строптивой провинции, приходится суще­ствовать на частные пожертвования и за счет платного обучения. Резкое ухудшение материального положения приводит к тому, что институт все более напоминает богадельню. Возможно, в силу это­го обстоятельства с 1843 г. местные власти наряду с глухонемыми отправляют туда и слепых детей. Причины обнищания института очевидны, но почему его попросту не закрыли? Русские военные власти, коих трудно заподозрить в либерализме, не воспринимают редкое для империи учебное заведение ни как попытку морально­го противостояния петербургскому училищу, ни как очаг поддер­жания национального духа. Они отнеслись к необычному учреж­дению не как к «польской школе», а как к «школе убогих», а с инвалидами русский человек никогда не воевал. Да и Нико­лай I, вошедший в отечественную историю как монарх-реакцио- нер, ребенком вместе с любимой матушкой Марией Федоровной, старшим братом Александром I и другими близкими и милыми его сердцу людьми многократно бывал в Петербургском училище глухих. Детские воспоминания и личное, эмоционально окрашен­ное отношение к глухим, полагаем, главная причина официально­го допущения специальных школ в Риге и Варшаве, ибо иных объ­ективных предпосылок к тому не было.

В 1861 —1863 гг. Царство Польское вновь потрясают массовые волнения. Очередное восстание подавляется столь жестоко, что Франция разрывает отношения с Россией (1863), вслед за ней из-за репрессий против католиков рвет отношения Ватикан (1865), до того долгие годы выступавший в поддержку российской короны. Наследнику Николая I — Александру II приходится ре­шать одновременно две задачи: продолжать энергичную русифика­цию западной провинции и при этом демонстрировать милосерд­ное отношение к полякам. И вот тут, полагаем, козырем в политической игре неожиданно становится хиреющая школа- приют. В 1866 г. правительство присваивает ей статус Варшавско­го института для глухонемых и слепых и переводит в ведение и на бюджет Министерства народного просвещения. Из всех специаль­ных учреждений дореволюционной России только Варшавское финансировалось из государственного бюджета — случай беспре­цедентный1.

 

Организация и реорганизация специальных образовательных учреждений от сиюминутных политических резонов может зави­сеть больше, чем от официальной идеологии в сфере образования. Подтверждает сказанное незавидная судьба двух других россий­ских специальных учебных заведений, являвшихся, кстати, пря­мыми наследниками придворного училища Санкт-Петербурга. Ча­стные школы глухих попытались организовать в Москве (1831) и Одессе (1843) бывшие сотрудники опытного императорского за­ведения, что в Европе могло бы стать гарантом успеха. Прорабо­тавший некоторое время воспитателем в Павловском училище хорват Антон Кореи вознамерился создать частную школу для глухих в Москве (1831). Мечтая строить ее по западным образцам, энтузиаст на личные средства предпринимает ознакомительную поездку в Европу (1844), искренне веря в возможность успешного переноса тамошних моделей на русскую землю. Попытка оказа­лась безуспешной, в 1845 г. учебное заведение закрывается. Поче­му прожект Кореи потерпел фиаско, если московский генерал-гу- бернатор князь А. Г. Щербатов отнесся к нему благосклонно? Да потому, что в самодержавной стране даже покровительство влия­тельного градоначальника не гарантировало успеха начинаниям, рождавшимся не по прямой воле монарха. Де-факто в лице санов­ника высокого ранга энтузиаст получил официальную поддержку государства, но де-юре требовалось благословение дела первым лицом страны. Государь же отнесся к прошениям сурдопедагога и его покровителя более чем формально, а потому, как и в случае с Гаюи, служащие госаппарата усердие имитировали, но положи­тельного результата ожидать не стоило. Генерал-губернатор, не смея действовать через голову царя, прежде всего обратился к по­четному опекуну Петербургского училища графу М. Ю. Виельгор- скому1, дабы тот «исходатайствовал перед Государем императором ежегодную субсидию из сумм московского Воспитательного до­ма». Реакция Николая I последовала незамедлительно: «Государь император отказал в выдаче субсидий, но, признавая несомненную пользу Московского училища глухонемых, повелел предложить г-ну Кореи под его частное училище здание Ортопедического ин­ститута в Москве, если такое окажется свободным» [3, с. 192]. Ни одно начинание не может осуществиться без благословения само­держца, впрочем, и оно не является залогом успеха. Между педаго­гом-энтузиастом и монархом стояла длинная вереница бюрократов различного калибра. На просьбу о финансовой помощи Николай I ответил разрешением забрать здание, которое, увы, одним из пред­шествующих монарших повелений уже было передано под поли­цейскую арестантскую больницу. Обескураженный московский градоначальник осмелился вновь побеспокоить монарха, импера­тор вторично снизошел до рассмотрения прошения и поручил чиновникам подготовить обоснование решения. Те, в свою очередь, не замедлили доложить, что проблемы обучения глухонемых в России успешно решены. В служебной записке сообщалось, что в Санкт-Петербургской губернии всего 11 глухих детей, а в Мос­ковской — 29, действующее же Опытное училище способно охва­тить всех нуждающихся. Доверяя словам чиновников, которые на Руси от века охраняли безмятежный покой верховной власти, им­ператор вынес высочайшее повеление: «Основание в Москве осо­бого училища глухонемых отложить впредь до того времени, как Санкт-Петербургское для помещения всех кандидатов окажется недостаточным». После волеизъявления самодержца рассчитывать в обозримом будущем на правительственную поддержку не прихо­дилось, «частной помощи прийти было неоткуда, и училище за­крылось, не оставив нам после себя никаких следов, никаких вос­поминаний, кроме разве того факта, что в училище воспитывалось 30 учеников» [3, с. 193].

Анализируя историю развития сети учреждений для глухоне­мых в России, мы не можем не заметить негативных тенденций пе­риода правления Николая I (1825—1855), времени наивысшего расцвета абсолютной монархии в военно-бюрократической форме.

«Николай I был совершенно не похож на своего старшего брата Александра. Он был довольно примитивной натурой, имел более ограниченные интересы, в его политических взглядах не было и те­ни либерализма». Г. В. Вернадский [4, с. 213].

В Николаевскую эпоху упразднен институт при Ви



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-04-08; просмотров: 555; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 44.197.214.36 (0.004 с.)