Признак сущности и ее открытия и определение понятия

Понятие есть мысль о сущности предмета; но как понять, что такое сущность? Как установить, когда — на какой ступени познания — имеем дело с сущностью предмета? Какова мысль о сущности? Каков признак сущности предмета? По какому признаку замечаем, когда мы открыли, установили сущность предмета? Каков признак у сущности предмета и у ее открытия? Если мы знаем такой признак, то, разумеется, легко определить понятие, понять, что такое понятие.

Ответа на эти вопросы в формальной логике нет, хотя ее представители часто определяют понятие, как мысль о сущности предмета (понимание сущности, как это было отмечено выше, означает понимание того, что из себя представляет нечто; это нечто может быть как объективной вещью, так и мыслью: понятием, суждением, умозаключением). Сущность предмета на различных ступенях его познания представляется различно. Например, сущность человека в разное время и в различных системах знания представлена по-разному. Вследствие этого, часто смешивали представление о предмете и его понятие.

Сказанное выше дает основание для определения сущности предмета, его существеннейшего признака, что даст возможность установить понятие как мысль о сущности предмета. Дело в том, что с точки зрения существенности признаки предмета различны. Отличают друг от друга и мы должны отличать существенные и несущественные признаки предмета (нечто). Несущественным будет такой признак, отрицание которого не изменяет предмет (нечто). Такой признак случаен для предмета; например, красный цвет для стола. Мы должны отличить друг от друга также и необходимый и существенный признаки предмета (нечто). Каждый существенный признак необходим, но не наоборот — не каждый необходимый признак существенен. Например, географическая среда необходима для общества, но не является для него существенной. Тождество необходимо для суждения и умозаключения, но не существенно. Отрицанием географической среды отрицается общество, но не наоборот (хотя среда есть среда именно чего-то). Отрицанием тождества отрицаются и суждение и умозаключение, но не наоборот, ибо отсутствие суждения и умозаключения не означает вообще отсутствия самого тождества, так как тождество и суждение-умозаключение, ясно, не одно и то же. Признак, без которого предмет невозможен, есть необходимый признак. Отрицание необходимого признака приводит к отрицанию предмета (хотя такой признак может быть несущественным).

Но если отрицанием признака отрицается предмет (нечто) и наоборот, если, вместе с тем, и отрицание предмета вызывает отрицание признака, то мы имеем дело с существенным признаком (определенностью, сущностной). Например, вследствие отрицание способа производства отрицается общество и наоборот. Вследствие отрицания признака утверждения-отрицания отрицается суждение и умозаключение-доказательство и наоборот.

Но здесь существенное определяется с отрицательной стороны, поскольку, если отрицание признака означает отрицание предмета и наоборот, тогда установлено только то, что они друг без друга не существуют, что они не могут устранить друг друга, они нераздельны и ничего более. Необходимо определение существенного и с положительной стороны, именно указание на то, что мы должны прибавить к отрицательной стороне существенного, чтобы получить законченную мысль о сущности. Существенное с положительной стороны означает то, что полагание признака (определенности) полагает предмет и наоборот — полагание предмета полагает его признак. Но и это есть одностороннее представление существенного, поскольку возможны случаи, когда полаганием какого-нибудь признака полагается то, признаком чего он является и наоборот, но все-таки мы не имеем дела с сущностью (например, ушная мочка для человека). Поэтому необходимо объединение обеих сторон существенного — как отрицательной, так и положительной. Этим мы получим не только существенное, но и сущность, т.е. существенное будет представлено полностью, что можно выразить так: полагание-отрицание одного нечто полагает и отрицает второе нечто и наоборот.

Но это, как мы уже знаем, есть определение конечного (одно из его определений, рассмотренное выше). Поэтому данное здесь определение относится к сущности конечного (или же, во всяком случае, того, что существенно для конечного). Но, выше было выяснено и то, что сущностью конечного должно быть бесконечное. Это значит, что мысль о существенном и сущности еще требует уточнения, что, по нашему мнению, может быть представлено следующим образом: сущность есть то, отрицание чего утверждает его же. Эта сущность есть бесконечное. Сущность конечного есть бесконечное.

Если сущность есть то, отрицание чего полагает его же, то она есть единство противоречий. Именно понятие этого и есть мысль о сущности. Мысль о бесконечном конечного есть понятие, что представляет единство противоречий не полностью, а только со стороны его общности. Понятие есть единая мысль о бесконечном.

Понятие есть мысль о том, отрицание чего полагает его же. Отсюда видно, что у нас нет понятий всех тех предметов, знание которых у нас имеется. Мы знаем многое, но можем не иметь понятия обо всем этом. Понятие есть знание, но не наоборот; не каждое знание есть понятие. Однако, знание может быть знанием какого-нибудь момента понятия. Поэтому и есть понятие результат развития знания. Знание момента понятия часто принимается за понятие. Это не ошибка, если принимается во внимание полное, завершенное понятие, определение которого мы привели выше.

То, отрицание чего полагает его же, есть сущность, мыслью о которой является понятие. Например, понятие тождества, понятие отрицания, понятие частного и др. Но, как мы это выясним в следующей главе, отрицанием нечто его же утверждение есть умозаключение. Поэтому и говорим, что понятие есть общая мысль умозаключения (но об этом ниже).

Что такое движение-развитие? Что из себя представляет сущность движения-развития? Это есть внутреннее противоречие, единство противоречий, как это доказано в диалектическом материализме — в марксистско-ленинской философии. Понятие единства противоречий и понятие движения-развития, есть одно и то же понятие. Сущность бесконечного развития в законченном виде выражается в ее понятии. Сущностью каждого предмета, находящегося в движении-развитии, будет его внутреннее противоречие. Понятие есть общая мысль о существующем в каждом предмете единстве противоречий; единство противоречий, представленное в полном виде, есть особое умозаключение, которое требует подробного рассмотрения.

 

Понятие понятия

Мысль о сущности предмета есть понятие. Понятие есть мысль о том, что из себя представляет нечто. Таких сущностей бесконечно много. Поэтому и существует бесконечно много понятий. Но мы знаем и можем знать то, что из себя представляет само понятие; мы можем дать определение понятия, его полагание. Такая мысль будет понятием о понятии, понятием понятия. Оно может быть только одно. Понятие, как форма мысли, может быть только одно. Если оно было бы больше одного, тогда мысль о них была бы все-таки одной. Того, что называется понятием, не может быть более одного. Понятие понятия есть то же самое, что и категория понятия. Понятие есть одна из логических категорий. Понятие понятия то же самое, что и понятие как понятие. Оно есть категория логического.

Это относится и к понятию суждения. Понятие суждения есть то, что из себя представляет суждение, это — категория суждения. В этом смысле и суждение есть категория логического. Понятие умозаключения представляет собой тоже категорию логического. Существуют три формы логического: понятие, суждение и умозаключение; все три представляют собой категории логического (см. выше о категориях логического).

Невозможно логическое отрицание понятия, поскольку и это отрицание есть понятие. При отрицании понятия применяется категория отрицания. Отрицание понятия не только невозможно, но и само утверждает понятие. Поэтому понятие является рефлексивным, рефлексивно-логическим. Понятие какого-нибудь предмета не есть предмет, а есть именно понятие предмета, но понятие понятия само есть понятие. Понятие понятия есть понятие и отрицание понятия есть (и полагает) понятие.

В понятии понятия есть не два понятия, а одно, но внутренне раздвоенное; это есть, так сказать, понятие, относящееся к самому себе. Понятие суждения, как мысль о суждении, отличается от суждения, так же, как и понятие умозаключения — от умозаключения; но понятие суждения, как мысль суждения — то, что есть суждение, представляет суждение, именно вообще суждение, категорию суждения. То же можно сказать об умозаключении.

То, что понятие понятия есть раздвоение одного понятия, ясно видно в утверждении понятия его отрицанием. Отрицанием понятия совершается утверждение понятия, а отрицанием суждения осуществляется утверждение суждения (и отрицание суждения есть суждение; отрицание, так же, как и утверждение, есть суждение). Отрицание подразумевает отрицаемое и отрицающее (как это было выяснено выше), но и отрицание умозаключения утверждает что-то, поэтому и здесь имеет место утверждение умозаключения, поскольку утверждение отрицанием есть логическое опосредствование, и в этом смысле, умозаключение.

Внутреннее раздвоение понятия, как понятие понятия, есть рефлексивность понятия. Эта рефлективность завершенная, поскольку невозможно понятие понятия понятия. Понятие понятия исчерпывает само себя, для него не требуется новое понятие или новая рефлексия. Если мы знаем то, что такое понятие, этим дело окончено. Поэтому не существует опасности бесконечного регресса. Опасность бесконечного регресса существует для конечного, а понятие понятия имеет природу бесконечно-логического, поскольку отрицание понятия утверждает его-же.

В логической рефлексивности понятия понятия нет никакой парадоксальности, поскольку, оно логически бесконечно. Понятие понятия есть содержательная общность. Если понятие понимать как только объемное общее, тогда в отношении понятия понятия возникает вопрос: входит оно в само себя, как элемент, или нет? Мы получим парадокс, сходный с парадоксом Рассела (парадокс множества, которое содержит в себе элементом само себя. И этот парадокс легко разрешить на основании содержательного общего и бесконечно-логического). Понятие не есть только объемное общее и символ. Понятие понятия есть содержательное общее, категория, именно, категория логического. Как ее утверждение, так и отрицание применяет ее же. Понятие применяется и в отношении себя. Оно не есть содержательное частное, для которого требуется другое общее и т. п. Оно есть содержательное общее, имеющее природу бесконечно-логического и поэтому снимается парадоксальность.

Рефлексивность вызывает парадоксы в математической, а не в диалектической логике, которая является логикой именно логической рефлексивности. Полное снятие логических парадоксов возможно только в диалектической логике. Рефлексивность понятия понятия, именно_: то, что отрицание понятия утверждает его же, означает «двузначность», сведение чего к однозначности (что имеет место в теории типов Рассела) вызывает неразрешимость трудности, оставляет ее открытой. Диалектико-логическое, именно бесконечно-логическое, содержит двузначность — утверждение отрицанием, где отрицание имеет и положительный смысл. Это не упраздняет ни однозначности ни двузначности, а дает однозначное, в котором двузначность сохранена в снятом виде[153].

 

Деление понятия

Рассмотрение природы определения понятия, мы закончили выяснением логической рефлексивности понятия. Было отмечено, что в логической рефлексивности понятия имеет место какое-то внутреннее раздвоение. Это обстоятельство будет понятным, если мы вспомним то, что было сказано выше о понятии, как единстве частного и общего. Было сказано и то, что в определении понятия полагается единство общего и частного. Это значит, что полагание понятия есть также и полагание его моментов, осуществляется путем их полагания. Поэтому естественно, что в рефлексивности понятия должны быть восстановлены именно моменты понятия. Рефлексивность понятия, как внутреннее раздвоение — противоположность самому себе — полагает моменты понятия понятия как бесконечно-логического; в этом раздвоении противоположностями являются содержательные частные, а понятие, как таковое, есть их нераздельное единство, их корень, их единая мысль. Следовательно, надо сказать, что из понятия, из его рефлексивности вытекает деление понятия; или по-другому: определение понятия переходит в деление понятия.

Как было сказано, если возможно понятие понятия, как рефлексия понятия, тогда понятие то же самое, что и понятие о нем; понятие понятия есть одно понятие, одна категория. До этого дошла формальная логика именно при рассмотрении определения понятия, точнее — при установлении природы деления понятия. С точки зрения формальной логики, в определении понятия полагается именно понятие. В делении понятия полагаются «части» понятия, где понятие равняется своим «частям» — видам. Этого требует деление понятия; в противном случае, мы не имели бы деления понятия. При делении понятия должно быть разделено именно понятие и единство членов деления есть понятие; хотя в одном случае берется «род» помимо различия, а во втором случае берется он же с учетом различия. Члены деления исчерпывают разделяемое понятие; и здесь имеет место логическая рефлексия понятия в самое себя.

При формально-логическом понятии род — разделяемое понятие — есть определенный признак, виды — члены деления — имеют специфические признаки, так что, с точки зрения содержания понятия, делится признак и его делением должны быть установлены специфические признаки (тогда как, как известно, из рода не выводятся виды); но это обстоятельство не осуществляется в формальной логике, хотя, с точки зрения деления понятия, должно осуществляться, должно выполняться требование деления; т.е. должно делиться само основание деления, а не только совершаться деление согласно ему, как признаку.

Как известно, членов деления может быть много (например, треугольник или прямоугольный или тупоугольный или остроугольный), но деление разделительного умозаключения как умозаключения с точки зрения логической необходимости, должно быть дихотомическим; разделяемое должно разделяться на два члена: «это и другое», но здесь вместо «и» должно быть «или», понимаемое как исключение (например, «это есть или прямоугольный треугольник или другой»). «Это или другое» дает необходимость умозаключения в формальной логике: «если есть это, тогда не есть другое и наоборот» (возможно и обращение).

Но дихотомическое деление в формальной логике содержит неясность, именно ту, что второй член дихотомического деления является неопределенным. Эта неопределенность снимается в сфере категорий, где, как мы знаем, две противоположные стороны являются также и исключающими-противоречащими; противоречие имеет две полные стороны — совершенно определенные, взаимоисключающие (и взаимоутверждающие).

Если деление дихотомично, но при этом оба члена определены, то нельзя ли сказать, что оно трихотомично, так как в нем кроме членов деления будет и третий член — делимое? Это невозможно в формальной логике, поскольку здесь «третий» член есть то же самое, что и вместе взятые два члена деления; хотя и здесь имеется неопределенность, поскольку разделяемое должно равняться сумме членов деления только объемно, а не содержательно, так как сумма специфических признаков видов не есть признак рода; Эта неопределенность снимается в сфере категорий, поскольку в единстве противоречий его стороны являются полными конечными частными, а единство отличается от них, но оно — не конечное, не частное; единство не таково, каковы стороны противоречия, в противном случае, было бы необходимо новое единство и т. д. бесконечно.

Таким образом, в сфере категорий дихотомическое деление в действительности есть трихотомическое, т.е. то, что с точки зрения членов деления дихотомично, то, с точки зрения деления в целом, трихотомично: здесь члены деления не равняются целому — единству, которое не есть один из членов деления, хотя помимо него члены ничего собой не представляют. В этой трихотомичности единство как «третье» есть единство именно двух членов, но такое, где два члена, как стороны противоречия, исчерпывают сферу конечного, а их единый корень есть бесконечное, содержащее конечное. Таким образом, трихотомичность деления оправдывается в диалектике. Трихотомичность деления равняется единству противоречий. Понятие, как единство частного и общего, делится на свои моменты, но не равняется им, оно есть единство противоположностей.

Если определение полагает единство частного и общего, как понятие — содержательное общее, — то деление делит понятие на частные. Так переходит определение в деление, как в свое развитие, поскольку деление понятия ведет к бесконечному, но так, что раскрытие понятия необходимо для полного полагания логической бесконечности.