Специфика социальных и гуманитарных наук. Вненаучное социальное знание

К наукам социального цикла принято относить: экономику, политологию и право, психологию и социальную психологию, со­циологию, антропологию, этнографию; гуманитарного - филосо­фию, историю, литературоведение, лингвистику, искусствознание, культурологию, религиоведение.

Каковы критерии разделения общественных наук на соци­альные и гуманитарные? В чем сходство и различие данных наук? Остановимся подробнее на данных вопросах.

Если использовать для характеристики данных наук такие критерии научности, как строгость, аргументированность, ра­циональность, то социальные науки дистанцируются от гумани­тарных наук как наиболее соответствующие данным критериям.

В связи с этим, что касается разделения их по методу ис­следования, считается, что социальные науки в основном исполь­зуют метод объяснении, гуманитарные - метод понимания.

Признак соответствия критериям научности задает разделе­ние их по предмету исследования: социальные науки изучают со­циальные закономерности, создавая социальные теории, гумани­тарные науки изучают человеческий мир.

Но наиболее значимым критерием разделения данных обще­ственных наук является, по мнению В.Г. Федотовой, соответствие натуралистической или культур-центристской исследовательским программам (62): «именно исследовательская программа определяет в конечном счете разделение наук на социальные и гуманитарные».

Если основой социальных наук является натуралистическая парадигма, то гуманитарные науки используют при познании со­циальной действительности антинатуралистические (культур-центристские) установки.

Данная дихотомия общественных наук на социальные и гумани­тарные и критерии их различения задают ряд частных признаков и следствий. В частности получается, что гуманитарные науки в большей степени приближены к жизни, нежели социальные; они в большей мере

«встроены» в жизнь, опираются на вненаучное, обыденное социальное

154

знание (традиции, обычаи, обряды, ценности и т.д.). В них в большей степени задействованы чувства и ассоциативное мышление.

В гуманитарных науках системообразующими ценностями выступают: идеалы добра, истины, красоты, совершенства, сво­боды равенства и т.д., имеющие решающее значение в целепола-гающей деятельности человека.

В свою очередь, знания, полученные в социальных науках, более отрефлексированы, отвечают стандартам научности, в них существует четкое разделение субъекта и объекта. Поэтому они располагаются ближе к естественным наукам и являются промежу­точным звеном между естественными и гуманитарными науками.

В то же время экспертами отмечается примечательная для современности тенденция проникновения методов объяснения в гуманитарные науки, что при потенциальной их содержательности в силу большей связи с жизнью придает данным наукам значи­тельный эвристический диапазон в изучении (объяснении и пони­мании) социальной жизни.

То продуктивное триединство чувства, интеллекта и воли (жела­ния и необходимости более углубленного изучения жизни общества и человека), которое наблюдается в гуманитарных науках, с одной сторо­ны позволяет им создавать целостный образ представлений о человеке и обществе (как это имеет место в социальной философии как одной из гуманитарных наук), с другой стороны позволяет успешно соединять и сочетать научные и вненаучные формы социального познания.

В каждой из вышеназванных разновидностей общественных наук существуют позиции, которые при их неадекватном усилении превращаются в тормоз развития данных наук. Так в социальных науках стремление к точности используемых понятий, установка на существующие теоретические конструкты в определенных услови­ях могут сыграть негативную роль. Как отмечает по этому поводу известный западный методолог социальной науки Коллинз, в со­циологии сегодня накопился интересный материал, который не по­лучает научного признания по следующим причинам (цит. по 55):

а) социальные исследователи больше реагируют на теорети­ческие "бирки", служащие своего рода символическими знаменами отдельных научных сообществ. Вследствие чего последние склонны отвергать все результаты, которые не ассоциируются с теми теория­ми, которых придерживаются они;

155

б) имеется излишняя фиксация на методах и местных стан­дартах методологии {"фетишизма методов"); в реальности же иде­ально точных методов не бывает;

в) в каждой исследовательской области в социальных науках предпочтение отдается переднему фронту, прокладыванию новых троп, заявлению новых понятий и концепций, притом что прошлые результаты, даже признанные достоверными, со временем начинают игнорироваться, а затем и забываться.

В гуманитарных науках их связь с жизнью, обыденным сознани­ем чревата при определенных условиях «свихиванием» данных наук в обыденность, понятийную нечеткость, теоретическую несостоятельность. К ШШКфик?.?УШНИ^тШМОЛР..?ИЙЬШ можно отнести также и то, что здесь получаемые знания в большей степени зависят от личност­ного опыта, менее логически обоснованы, отсюда больший разброс в воззрениях на один и тот же предмет, явление, большая зависимость от тех парадигм, которые курсируют в том или ином замкнутом науч­ном сообществе (а господствующие здесь парадигмы сильно зависят от личностно-ценностных предпочтений лидера данного сообщества, научной школы). И как следствие, трудности в выработке общеприня­тых понятий и закономерностей. Что в свою очередь приводит к меньшей автономности и большей профессионализированности (49) гуманитарного знания и в целом гуманитарного «цеха».

По этой причине, считают эксперты, «гуманитарные науки в поддержании своей целостности и в!гутреннего контроля больше, чем другие области знания, зависят от помощи внешних для себя факторов. Именно поэтому среди гуманитариев мы находим большее внимание к вопросам социальной принадлежности, "стиля" и приверженности не столько к профессии в целом, сколько к определенному учебному или исследовательскому заведению, а также часто большую и явно выра­женную склонность к преподаванию, а не к исследованию» (там же).

Но что интересно, специфические особенности гуманитарного знания и гуманитарных наук, их казалось бы слабые стороны: «недотя-нутость» до строгих критериев научности, погруженность в личностный мир, наличие полисемантического мира ценностей и др., в конце XX столетия выявили колоссальную эвристичность, актуальность и востре­бованность идей и методов существующих в них, демонстрируя тем самым принцип красоты в науке, когда научная периферия вдруг ста­новится центром, цементирующим ядром науки.

Современные научные разработки, проблемы которые там об­суждаются, высветили актуальнейшую потребность в знании методов 156

гуманитарных наук и интерес к результатам, получаемым здесь: созда­ние искусственного интеллекта, развитие нейронных систем в инфор­матике, попытки разобраться в сложных процессах, происходящих в космологии, и др. выявили зависимость результатов естественнонауч­ного познания, хода исследовательского процесса от личности исследо­вателя, его мировоззрения, мышления, системы ценностей, которых он придерживается. Отсюда интерес к вопросам психологии мышления, использования различных видов языков, этическим вопросам науки.

Например, в такой новой отрасли научных исследований, как информационная эпистемология, к основным проблемам, ре­шаемым в ее рамках, относятся вопросы, традиционно обсуждав­шиеся в гуманитарных науках (2):

1. Как существуют знания, какова их структура и каковы границы познавательных возможностей человека?

2. Как знания соотносятся с мнениями, мотивацией, верой и

другими эмоциями?

3. Как осуществляется познание, какова его модель и др.?

4. Как из информации создаются знания? Как соотносятся ин­формация, смысл и значение?

5. Какова связь информации и языка (в его синтаксическом, се­мантическом и прагматическом ракурсе), информации и мышления?

6. Каким должно быть знание,, чтобы оно могло быть введено в информационные системы и в системы искусственного интеллекта?

7. Что такое интеллект и др.

В частноти выяснилось, что классический подход при вводе данных в систему искусственного интеллекта, связанный с формализа­цией и моделированием вербализуемых понятий естественного языка (речи), начинает «пробуксовывать», когда речь заходит о ситуации встречи с нечетким языком (нечеткими символами, в частности с об­разами, здравым смыслом, неточными, противоречивыми высказы­ваниями), с так называемыми слабоструктурированными задачами.

В этом случае над нечеткими символами не могут быть прове­дены числовые манипуляции, алгоритмов решения задач, как прави­ло, не существует, локальные цели четко не указаны, хотя общая цель - представление знаний налицо.

В результате предпринимаются попытки подкорректировать, подновить, расширить рамки классического подхода. Начинают применять правила неформальной (нестандартной) логики, которые как бы расширяют правила классической логики: по-другому, более свободно трактуется понятие истинность (булева логика с двумя зна-

157

чениями: истина - не истина, заменяется многозначными трактовка­ми типа - «скорее истинно, чем нет», «близко к истине» и др.).

Создатели искусственного интеллекта столкнулись с проблемой формализации социальных знаний (поскольку их роль в жизни челове­ка огромна, актуальной является задача наделения этим знанием ис­кусственного интеллекта) ввиду их прли.семантичности_(существова-ния множества смыслов): семантика, например таких понятий, как «любовь», «интеллигентность», «добро», «зло» и т.д., крайне нечетка, разные люди понимают эти слова в различном смысле.

Заканчивая разговор о сходствах и различиях социальных и гу­манитарных наук следует отметить, что такое деление слишком обще и условно, и, как отмечают эксперты, пока не существует единого главного критерия их различении. Кроме того, не существует и единой парадигмы в рамках социогуманитарного знания. И это, по мнению бывшего президента международной социологической ассоциации И. Валлерстайна, хорошо, поскольку обилие разных парадигм является «рогом изобилия возможностей сделать мир лучше» (13. С. 326).

Необходимо продолжить борьбу, отмечает Валлерстайн, с «ультраспециализацией», найти разумный баланс между глубиной и широтой знаний, между фрагментарным (аналитическим) и син­тетическим (целостным) знанием мира.

Актуальность и востребованность гуманитарных знаний вы­светили еще одну важную проблему - связи гуманитарных наук с вненаучным социальным знанием, границ этих связей и возмож­ных вариантов взаимодействия.

Что понимается под термином вненаучное социальное знание? Это широкий спектр знаний: донаучные (в.ч. мифологические), обыден­ные (верования, приметы, традиции, предания, назидания, предчувст­вия), квазинаучные (от латинского quasi - нечто, как бы) - как бы науч­ные знания, наконец существует категория «паранаука», «паранаучное знание» (от греческого para - возле, мимо, вне) - околонаучное знание.

О донаучном и обыденном знании у нас уже был разговор на стр. 59-60. Остановимся подробнее на квазинаучном социальном знании.

Сегодня эксперты выделяют следующие виды квазинаучного творчества (42. С. 22-25): первый тип связан с отказом от важнейших требований и принципов науки: нерасходимостью с существующими фундаментальными законами (в частности, с законом сохранения и превращения энергии), требованием эмпирической проверяемости ги­потез и выводов и др. В результате, в частности в области СГН, заяв­ляется возможность существования снежного человека, и др. 158

Второй тип квазинаучного творчества связан с допущением ес­тественного существования потусторонних, мистических сил (мирового космического разума, таинственного воздействия разного вида энергий и др.). В связи с этим высказываются утверждения о существовании взаимодействия нашей человеческой цивилизации с внеземными ци­вилизациями, таинственных явлений психики и т.д.

Религиозному сознанию, в частном случае, как представителю этих сил, приписываются такие продуктивные в научном смысле идеи, как возможность космических превращений веществ, идеи о строении мира, акте творения мира и т.д. «То есть наука фактически связывается в религиозную онтологию и вновь становится служанкой богословия» (42. С. 23): возникают идеи о какой-то особой «исламской науке» и др.

Наконец, существует мнение относить к паранаучным зна­ниям все, что касается непонятных, но реально существующих природных и социальных феноменов. В связи с этим ярким пред­ставителем паранауки является астрология. Она построена на су­ществовании вполне реального и доказанного наукой факта влия­ния небесных светил на происходящие на Земле события.

Однако астрология деформирует данную идею в направлении обоснования не физического, а какого-то другого воздействия космоса на судьбы людей (есть якобы какая-то «всемирная симпатия» (42. С. 37). В рамках этой разновидности паранауки разрабатываются всевоз­можные объяснительные схемы, связывающие местоположение не­бесных светил и поведения людей по принципу «звезды не лгут».

Эмпирической основой построения таких сценариев влия­ний и вообще выводов в паранаучных социально-гуманитарных знаниях являются результаты, как правило, случайных наблюде­ний (добавим, что вопрос повторяемости вообще является для гу­манитарных наук проблематичным вопросом) и поспешные выво­ды, опубликованные где-либо. В результате рождаются гипотезы очень высокой степени невероятности, т. е. фактически научная фантастика, что делает невозможным создание серьезных теорий.

Все виды вненаучного знания можно условно разбить на на­ходящиеся в непосредственной близости к науке как, например хи­романтия, астрология, парапсихология и имеющие значительную дистанцию по отношению к ней (ясновидение, пророчества и др.).

Например данные научных исследований, повседневный опыт показывают, что в линиях человеческих рук действительно содержится богатая информация, касающаяся наследственных физиологических и психических предрасположенностей, в том числе заболеваний.

159

Точно так же и с астрологией, науке точно известно о влиянии космоса на жизнь, в том числе социальную жизнь человека. Еще в начале XX в. наш соотечественник Л. Чижевский в своей диссерта­ционной работе, посвященной изучению влияния солнечной актив­ности на всемирно-исторический процесс, на материале 80 стран за 2500 лет их существования показал, что в годы минимальной сол­нечной активности наблюдается минимальное количество массовых движений (5 %), а в годы максимальной активности Солнца проис­ходило 60 % социальных катаклизмов. (14. С. 332).

Все свои заключения он изложил в работе под характерным названием «Физические факторы исторического процесса. Влия­ние космических факторов на поведение организованных челове­ческих масс и на течение всемирно-исторического процесса, на­чиная с V в. До Р.Х. и по сие время», которая была издана в 1924 году в Калуге - родине КЗ. Циолковского.

Само по себе существование околонаучного знания, нетрадици­онных подходов, методов, познавательных ориентации на первый взгляд вроде бы не вызывает тревоги, поскольку это тоже попытка по­знания мира. Однако претензии на исключительность, навязчивость (создают свою периодику, лоббируют интересы в средствах массовой информации и др.), системность, активная негативная позиция по от­ношению к истинно научному знанию и в то же время тяга к научной терминологии, распространенность (сегодня эксперты насчитывают около 30 видов оккультных наук) делает это движение человеческой мысли опасным, вызывающим тревогу.