Первый период русской истории

Ключевский определял его в хронологических рамках: с древнейших времен и до

конца XII или до начала XIII в. В XI—XII вв. «Русь как племя слилась с туземными

славянами, оба эти термина Русь и Русская земля, не теряя географического значения,

являются со значением политическим: так стала называться вся территория, подвластная

русским князьям, со всем христианским славяно-русским ее населением». Нашествие

монголов не стало разделительным рубежом: «...монголы застали Русь на походе. Во время

передвижки, которую ускорили, но которой не вызвали; новый склад жизни завязался до

них». Для Ключевского было важно объяснить, как и какими условиями был создан склад

политических и экономических отношений, а также, когда появилось славянское население и

чем было вызвано к действию его появление. Экономическими последствиями, по мнению

Ключевского, были подготовлены и последствия политические, которые становятся заметны

с начала IX в.

«Варягу нас — преимущественно вооруженный купец, идущий на Русь, чтобы

пробраться далее в богатую Византию... Варяг — разносчик, мелочный торговец, варяжить

— заниматься мелочным торгом». «Осаживаясь в больших торговых городах Руси, варяги

встречали здесь класс населения, социально им родственный и нуждавшийся в них, класс

вооруженных купцов, и входили в его состав, вступая в торговое товарищество с туземцами

или нанимаясь за хороший корм оберегать русские торговые пути и торговых людей, т. е.

конвоировать русские торговые караваны». В XI в. варяги продолжали приходить на Русь

наемниками, но уже не превращались здесь в завоевателей, и насильственный захват власти,

перестав повторяться, казался маловероятным. Русское общество того времени видело в

князьях установителей государственного порядка, носителей законной власти, под сенью

которой оно жило, и возводило ее начало к призванию князей. Из соединения варяжских

княжеств и сохранивших самостоятельность городовых областей вышла третья политическая

форма, завязавшаяся на Руси: то было великое княжество Киевское».

«Так, не видно больших торговых городов у древлян, дреговичей, радимичей,

вятичей; не было и особых областей этих племен. Значит, силой, которая стягивала все эти

области, были именно торговые города, какие возникали по главным речным путям русской

торговли и каких не было среди племен, от них удаленных». Большие вооруженные города,

ставшие правителями областей, возникли именно среди племен, наиболее деятельно

участвовавших во внешней торговле.

Исторический анализ политического сознания власти и его эволюцию историк

осуществил поэтапно. Политическое сознание князя в XI в., с точки зрения ученого,

исчерпывалось двумя идеями: убежденностью в том, что «корм ______________был их политическим

правом», а собственно источником этого права являлась их политическая обязанность

обороны земли. Идеи чистой монархии еще не было, совместное владение со старшим во

главе казалось проще и было доступнее пониманию. В XII в. князья не являлись

полновластными государями земли, а только военно-полицейскими ее правителями. «Их

признавали носителями верховной власти, насколько они обороняли землю извне и

поддерживали в ней существовавший порядок; только в этих пределах они и могли

законодательствовать. Но не их дело было созидать новый земский порядок: такого

полномочия верховной власти еще не было ни в действовавшем праве, ни в правовом

сознании земли». Теряя политическую цельность, Русская земля начала чувствовать себя

цельным народным или земским составом.

Причины феодальной раздробленности, которые Ключевский рассматривал как

«политическое раздробление», он увидел в изменении представления об «отчине», что нашло

отражение в словах внука Мономаха Изяслава Мстиславича: «Не место идет к голове, а

голова к месту», т. е. «не место ищет подходящей головы, а голова подходящего места».

Личное значение князя было поставлено выше прав старшинства. Кроме того, династические

симпатии городов, вызывавшие вмешательство главных городов, областей во взаимные

счеты князей, путали их очередь во владении. Ключевский привел высказывание

217

новгородцев о том, что «они для себя его не кормили». Таким образом, «...отстаивая свои

местные интересы, волостные города иногда шли наперекор княжеским счетам, призывая на

свои столы любимых князей помимо очередных. Это вмешательство городов, путавшее

княжескую очередь старшинства, началось вскоре после смерти Ярослава».

И наконец, третьим обстоятельством было то, что «князья не установили на Руси

своего порядка и не могли установить его. Их не для того и звали, и они не для того пришли.

Земля звала их для внешней обороны, нуждалась в их сабле, а не в учредительном уме. Земля

жила своими местными порядками, впрочем, довольно однообразными. Князья скользили

поверх этого земского строя, без них строившегося, и их фамильные счеты — не

государственные отношения, а разверстка земского вознаграждения за охранную службу».

Колонизация, по наблюдению Ключевского, нарушила равновесие социальных

стихий, на котором держался общественный порядок. А дальше вступили в действие законы

политической науки: одновременно с пренебрежением развивается местное самомнение,

надменность, воспитанная политическими успехами. Притязание, проходя под знаменем

права, становится прецедентом, получающим силу не только подменять, но и отменять

право.

В анализе монархической формы государственности Ключевским отчетливо

проявилось его понимание идеала и влияние этнических представлений на авторскую

концепцию и историческую оценку. «Политическое значение государя определяется

степенью, в какой он пользуется своими верховными правами для достижения целей общего

блага». Как скоро в обществе исчезает понятие об общем благе, в умах гаснет и мысль о

государе, как общеобязательной власти». Таким образом, проводилась мысль о государе,

блюстителе общего блага как цели государства, определялся характер державных прав.

Ключевский ввел понятие «ответственное самодержавие», которое отличал от

непростительного самодурства. С последним русские люди столкнулись уже в древности.

Ключевский считал, что Андрей Боголюбский «наделал немало дурных дел». Историк

признавал, что князь был проводником новых государственных стремлений. Однако во

введенной А. Боголюбским «новизне», «едва ли доброй», не было реальной пользы.

Ключевский считал пороками А. Боголюбского пренебрежение к старине и обычаям,

своеволие («во всем поступал по-своему»). Слабостью этого государственного деятеля была

присущая ему Двойственность, смесь власти с капризом, силы со слабостью. «В лице князя

Андрея великоросс впервые выступил на историческую сцену, и это вступление нельзя

признать удачным» — такую общую оценку дал Ключевский. Популярности представителей

власти, по глубокому убеждению историка, способствовали личные доблести и таланты.

Идею власти, возникшую в результате чтения книг и политических размышлений,

Ключевский связывает с именем Ивана Грозного, «начитаннейшего москвича XVI в.»:

«Ивана IV был первым из московских государей, который узрел и живо почувствовал в себе

царя в настоящем библейском смысле, помазанника божия. Это было для него политическим

откровением».

Почти двухвековая борьба Руси с половцами оказала серьезное влияние на

европейскую историю. В то время как Западная Европа крестовыми походами предприняла

наступательную борьбу на азиатский Восток (на Пиренейском полуострове началось такое

же движение против мавров), Русь своей степной борьбой прикрывала левый фланг

европейского наступления. Эта бесспорная историческая заслуга стоила Руси дорого: борьба

сдвинула ее с насиженных днепровских мест и круто изменила направление ее дальнейшей

жизни. С середины XII в. происходило запустение Киевской Руси под воздействием

юридического и экономического принижения низших классов; княжеских усобиц и

половецких нашествий. Произошел «разрыв» первоначальной народности. Население

уходило в Ростовскую землю, край, который лежал вне старой коренной Руси и в XII в. был

более инородческим, чем русским краем. Здесь в XI и XII вв. жили три финских племени —

мурома, меря и весь. В результате смешения с ними русских переселенцев начинается

формирование новой великорусской народности. Окончательно она складывается в середине

218

XV в., и это время знаменательно тем, что фамильные усилия московских князей, наконец,

встречаются с народными нуждами и стремлениями.