Ноября /11 декабря 1896. Пятница

О. Симеон Мии описывает поездку свою в Церкви Мива и Нара; хвалит усердие христиан в Мива; желают они очень помещения катихи­затора там, и о. Симеон имеет в виду с нового года учредить там катехи­заторский стан, прося на сие благословения. В добрый час! Пусть также и в Нара постарается водворить нашу проповедь. В этом смысле и напи­сано ему.— Из Нара, между прочим, поучительный урок со стороны про­тестантов касательно школьного дела. Завели там американские епископа- лы прогимназию — разумеется, с целью пропаганды; издержались много на зданья и все обзаведение. Начальник школы, некто Кавамура, конеч­но, был их христианин; весь школьный штат, кажется, тоже состоял из христиан. Заведывал школою состав «of trustees» — все, без сомнения, из христиан — туземных и американских (миссионеров). Высший же над­зор имел bishop Mac Kim, еще недавно так некстати похвалившийся в газетах, что в этой школе не может случиться скандала, подобного «До- осися» в Кёото,— епископ-де назначает властей школы и так далее. И вдруг скандал, еще худший, чем у Конгрегационалистов в Кёото! Кавамура, быть может, и христианин, но выше того, по-японскому обы­чаю, гипер-патриот, и потому в одно прекрасное время повел своих учеников в синтуисскую кумирню, и все они сотворили там поклонение синтуисскому божеству. Совет trustee’s нашел, что такой начальник школы вовсе не годен в деле пропаганды, и потому велел ему удалиться со своего поста. Ученики взбунтовались; Кавамура подогрел их, «апеллируя» к ним; они после безуспешных депутаций к миссионерам с просьбою оставить Кавамура начальником школы, рассвирепели и разрушили в школьных домах все, что можно было разрушить: окна, мебель, дорогой физический кабинет. Теперь в газетах и японских, и аглицких Кавамура против миссионеров, миссионеры против Кавамура — и все в самых вежливых и любовных выражениях, что уж точно подслащенная до отвращения микстура. Урок: не заводить школы для язычников с тайным намерением вербовать из них будущих служителей веры: университет Доосися и прогимназия в Нара уже обожглись на сем — первый амери­канских конгрегационалистов, вторая американских епископалов.

Ноября /12 декабря 1896. Суббота

Из Такасимидзу длинное письмо: описывают ремонт своего церков­ного дома. Христиане сложились и дали 75 ен, на каковую сумму и была поправлена текущая крыша и все внутри, даже выкопано озерцо в сади­ке при Церкви. Приложено похвальное письмо о катихизаторе Василии Иваиса — он-де возбудил усердие и был виною всего. По окончании ре­монтных работ призван был о. Иов Мидзуяма — освящено все, и для христиан был праздник. Письмо отдано в «Симпо» для напечатания.

Утром, во время перевода расписок к Отчетам (ибо Накай все эти дни считывает со стариком Алексеем Оогое переписанный сим перевод наш Нового Завета) были у меня гости: Оверин с молодой женой и Петров — купцы наши из Ханькоу.

Декабря 1896. Воскресенье

В прошлую ночь, в половине двенадцатого часа, слышу со второго этажа пение, стук дверей; иду туда и нахожу половину учеников, и боль­ших, и малых, разговаривающих и бродящих; пошел к Кавамото, чтобы, если спит, разбудить его и указать беспорядок, ибо хотя в незаметное время, пред праздниками, или во время оных, ученикам позволяется ложиться позже десяти, но к одиннадцати непременно все должны быть в постелях. Кавамото не только не спит и слышит все, но у него же в комнате трое малышей бодрствуют. Совершенно еще ребенок он сам, Кавамото! Куда ему радеть о пользах учеников! Ни мысли о том, что вредно, особенно малым, поздно не спать; от разных таких вредностей, повидимому, не важных и происходит то, что ученики начинают стра­дать то головой, то грудью; поневоле уходят из школы — и вот в высшем классе у нас всего четверо осталось; из нынешних 26 малышей низшего класса, если им позволять вольничать, а не беречь их по-матерински, тоже не больше добредут до окончания курса. «Кончёо» наблюдать бы за точным исполнением правил, блюдущих здоровье учеников, но за ним наблюдать нужно. Эх, людей нет!

Декабря 1896. Понедельник

Был в Йокохаме разменять в банке пришедший вексель суммы из Московского общества за нынешний год; десять тысяч опять положил в банк Мицуи вместо недавно взятых оттуда на текущий счет. Теперь там три с половиной тысячи на процентах. Дал бы Господь накопить сумму, чтобы процентами из нее хоть несколько обеспечить служащих Церкви, но далеко-далеко еще до этого! И, избави Бог, прекратится присылка из России — в дребезги разобьется Японская Церковь, потому что все — младенчество по душе и нищенство по состоянию. Храни, Боже! И по­моги.

Декабря 1896. Вторник

Начались экзамены в Семинарии и Катихизаторской школе; все написали сочинения, а после обеда семинаристы сдавали экзамен по китайскому языку.

Был Владимир Мураками, вернувшийся из Нагоя; привез письмен­ное решение и подписку тамошних христиан на покупку земли под цер­ковный дом. Подписали около 400 ен, вкупе с христианами Оказаки и Тоёхаси, у которых хлопотал Мураками. Видно, что очень усердствуют, но на покупку земли едва соберут,— больно уж земли дороги. Я подписал вновь 100 ен. Можно бы подписать и больше, да Петр Сибаяма, катихи- затор, заправляющий там делами, человек ненадежный, судя по тому, как он озлобился на своего священника о. Матфея Кагета за выговор, как ничем нельзя было истребить его злобы и как он, наконец, выжил о. Матфея из Нагоя (то есть от заведывания сею Церковью, возмутив против него христиан).

Декабря 1896. Среда

Экзамен в Семинарии по математике и физике производился пись­менно, и потому я не ходил, а занимался переводом расписок. Утром был некто Камацубара, бывший когда-то в Катихизаторской школе, уро­женец Хитокабе; только что вернулся с Формозы, куда отправлялся в качестве писаря по какой-то правительственной части; имел общение там с семью нашими христианами разного звания; все они, по его сло­вам, твердо хранят веру, собираются иногда для взаимного утешения и молитвы. Но больше всего там католиков и протестантов: и из туземцев уже многие сделались христианами и являют себя очень усердными. Истинно жаль, что мы не имеем кого послать туда катихизатором!

Производили рассылку содержания по Церквам за первый и второй месяцы будущего года; 2600 ен отправлено, немножко больше половины всего содержания служащих Церкви по провинциям.

Секретарь Нумабе из частного письма к нему о. Катакура сообщил, что катихизатор Лука Ясуми не перестает входить в новые долги, не­смотря на все мои выговоры и запреты ему во время Собора здесь. Значит, скоро выбудет со службы, ибо и себя губит, и Церковь срамит.

О. Павел Сато приходил просить надбавить за квартиру в Йокохаме, катихизаторскую, 50 сен, ибо требуют сей надбавки, а христиане-де сами не могут, хотя последнее и неправда, но не стал входить в состязание, согласился. Просил дальше прибавить содержания Алексею Оогое; ны­не получает 12 — дать 15; но за что? Впрочем, так как старик примерно служит, хотя и в своей незаметной службе письмоводителя по построеч­ной канцелярии и помощником по изданию «Уранисики», то я взялся вносить плату за сына его, обучающегося вуниверситете, Василия, 2^/2 сны в месяц — гесся — из своего личного кармана, не из миссийских.

Декабря 1896. Четверг

Был на экзамене по Священному Писанию в обоих классах Катихиза- торской школы. В низшем всего б человек и наполовину совсем плохие. Впрочем, отвечали порядочно.

Reverend Loomis был, просил фотографию Собора для Rev. Griffis’a, бывшего здесь миссионера-американца, очень плодовитого писателя об Японии; дал фототипии внутреннего и внешнего вида Собора.

Был капитан «Димитрия Донского», вчера пришедшего на Иокохам- ский рейд; приглашал завтра на обед к нему на судно; я отказался; далеко, да и дел много.

Декабря 1896. Пятница

Так как сегодня тезоименитство нашего возлюбленного Императо­ра, то в Соборе был молебен о его здравии, долгоденствии и спасении,— за неимением ныне посольского священника и невозможностью посему иметь службу в Посольской Церкви, господин Шпейер дня за четыре предупредил меня о сем. Сегодня утром я сказал в Семинарии и Жен­ской школе, что в одиннадцать часов будет молебен. Пришли, кроме поющих, и все учащиеся. Из русских приехали в Собор члены Посольства, резиденты Иокохамские, несколько офицеров с «Димитрия Донского» и «Манчжура», стоящих в Йокохаме; кроме того, были французский посланник, французский военный агент, французский драгоман. Певчие и учащиеся собрались в полном порядке, и в одиннадцать часов начался после звона и под трезвон заздравный молебен: я говорил ектении и все, что произносит диакон и священник, по-русски, певчие пели по- японски; многолетие в конце я сказал по-русски, певчие «икутосимо» пели тоже по-своему. Сослужащие были оо. Павел Сато и Роман Циба и диакон Стефан Кугимия, которому только и пришлось сказать в начале: «Сюя, фукуо кудасе».—После я был в Посольстве вместе с другими приглашенными на завтраке, где на скорую руку приготовили для меня постное, ибо Анна Эрастовна, говорит, «забыла, что ныне пост».

Когда вернулся домой, то скоро гостем прибыл ко мне священник «Димитрия Донского» о. Александр, иеромонах, учившийся мона­шеской жизни на Валааме, в мире дворянин Назимов, урожденец Твер­ской губернии, имеющий двух братьев офицерами с Семеновском полку, одного на флоте, но, конечно, более желателен на судне иерей с более серьезным богословским образованием. Профессор Рафаил Густавович Кёбер приехал дать урок на фортепьяно нашим учительницам в Жен­ской школе; месяцев шесть уж не был он и нашел их очень успешными; действительно, начинают играть весьма порядочно и главное — по луч­шим правилам и с безукоризненными приемами фортепианной игры, внушенными одним из лучших учеников всесветной фортепьянной зна­менитости — Рубинштейна.

Иван Акимович Кавамото принес 50 ен, пожертвованных сегодня на бедных каким-то проезжим русским инженером, посетившим Миссию в то время, когда я был в Посольстве. Так как на «бедных», то я сказал ему передать сию жертву в «Дзезенквай» — наше Женское благотворитель­ное общество, председательницей которого Елисавета Котама, инспект­риса нашей Женской школы.

Сейчас (половина десятого вечера) пришел Исайя Мидзусима. Набат больше часа уже слышался из города; оказывается, что и он погорел: кроме небольшой связки книг, ничего не мог спасти; платье и все погорело.

— Жена и дети где? — спрашиваю.

— Там стоят, на улице.

— Ведите сюда, в классной комнате внизу все переночуйте.

— У меня есть знакомые в Коодзимаци, туда сведу,— говорит. И дальше:

— Завтра после всенощной моя очередь проповеди, сгорела приго­товленная рукопись, но содержание следующее... — и минут пятнадцать говорил мне содержание с спокойствием, поистине удивительным со стороны человека, только что выхватившего своих детей почти из огня, ибо пожар начался в соседнем доме, а вход к нему до того тесный, что вот он, кроме своих двух малюток и нескольких книг, ничего не мог спасти из своего жилища. Малютки эти и жена мерзнут там не холоде, а он спокойно читает запись своей памяти; я тоже спокойно выслушал его, чтобы дать ему нравственное удовлетворение.

Декабря 1896. Суббота

О. Павел Савабе пишет из Сюзендзи: по разговору с о. Петром Кано, в Одавара, находит приход его в большом упадке и предлагает, как единст­венное средство к оживлению его, разделить его надвое и для Церкви Идзу поставить другого священника, потом служащим обоих приходов и христианам раза два в год делать общие церковные собрания для рассуждения о церковных делах и лучшего ведения их. То есть, по обы­чаю, о. Павел Савабе фантазирует: ну где же нам взять человека в иереи для Идзу, когда и в такой обширной Церкви, как Хоккайдо, мы не нахо­дим возможности удовлетворить насущнейший потребности разделить ее надвое поставлением другого священника для нее, или дать другого священника для давно требующего разделения надвое прихода о. Бори­са Ямамура? Кроме письма о. Савабе и тщательно составленный план — географическую карту двух проектируемых приходов прислал, и все тщетно, потому что людей для поставления в священники нет.— О. Петр Кано, со своей стороны, пишет, что «в плавании по житейскому морю нашел ныне в о. Павле Савабе свой компас». Если бы я не знал о. Петра за человека серьезного, то принял бы это за злую насмешку; но о. Петр просто рад посещению о. Павла Сато и дружескому разговору с ним и хочет сказать ему любезность в японском духе от всего сердца. Утеши­тельного только тут мало потому, что О. Петр останется тем же вялым человеком, совершенно равнодушным к спячке его катихизаторов и плохому состоянию Церкви.

О. Матфей Кагета описывает свой обзор Церквей и, по-всегдашнему, ничего утешительного не молвит, все спит или рушится — одна речь у него. И это, вероятно, сущая правда о некоторых Церквах; например, пишет, что в Оказаки теперь еще плоше, при Павле Окамура, чем при прежнем катихизаторе; в Фукурои Яков Ивата не заслуживает ни любви, ни уважения христиан; конечно, все это так и есть. Но, Боже, где людей взять?

Декабря 1896. Воскресенье

Дождь и слякоть. В Церкви были одни японцы, между тем как в по­следнее время всегда бывали и русские. Было причастников человек сорок.

Александр Николаевич Шпейер, посланник, прислал 32 ены, «при­нося душевную признательность за доставленный нам третьего дня слу­чай помолиться о здравии и благоденствии Государя Императора, для поступления с его суммою по усмотрению Вашему». Я положил 30 ен разделить певчим, а 2 ены положить в церковную кружку. Певчих оказа­лось: мужских — регент (Алексей Обара), 8 учителей пения (собственно соборных певцов, кончивших курс в Певческой школе) и 37 учеников (34 семинариста и 3 ученика Певческой школы); девиц: — 7 учительниц и 60 учениц; всего, с регентом, 113 человек. Разделено было так, регенту вчетверо против простых певчих, учащим вдвое; всего сумма разделена на 131 часть, и досталось: Алексею Обара 92 сен, учащим по 46 сен, простым певчим, одинаково мальчикам и девочкам, по 23 сен. Почему и передано для раздачи Алексею Обара: 13 ен 11 сен, Надежде Такахаси: 17 ен 2 сен. Остальные из 32 ен, 1 ена 87 сен, опущены в церковную кружку.

Из Оцу (где ранен был Цесаревич) получено письмо от язычника — просит христианского научения; отвечено ему, чтобы искал оного у о. Симеона Мии; а о. Симеоно. Симеону, в Кёото, я написал, чтобы он постарался удовлетворить желание сего язычника; быть может, он по­может потом начать церковное дело в Оцу, очень уже помышляет о. Си­меон; судя по письму, язычник этот человек серьезный. Написал также о. Семену, чтобы он принял о. Павла Савабе и провел его по своим Церквам.

О. Иов Мидзуяма пишет об обращении глухонемого; впрочем, не от рождения глухонемой, так что с ним можно объясняться письменно. В Санума христиане нашли для покупки дом под Церковь. В Такасимид- зу христиане очень полюбили нынешнего своего катихизатора Василия Ивама, что очень приятно.

Декабря 1896. Понедельник

Был на экзаменах в Семинарии, в седьмом и четвертом курсах.

О. Мии пишет, что продается в Кёото место, которое хорошо бы купить для Церкви: в центре города, все известное «Кёото Норакудо», где производятся почтенные в Японии танцы «Но». Но всего только 300 цубо, а цена семь тысяч ен. Ответил о. Семену разными соображе­ниями; увидим, что будет.

Декабря 1896. Вторник

Слушал на экзамене учеников 1-го класса Семинарии по Священной истории. Все отвечали хорошо, что учили, но учитель Марк Сайкайси не дополнял их знаний по учебнику; «объяснял-де, говорит, по Лопухину». Наказал я ему вперед самому прочитывать пред классами Богословского и по нем дополнять учебник Соколова. Еще дал выговор, что не поправ­ляют говоренье учеников; один к каждому слову прибавляет «а», другой съедает половину слов, третий неразборчиво гугнявит и подобное,— и учителям горя мало! Вот уж пешки профессора наши! Ничего рационального, никакого доброго участия к делу! Таков уже знать без­дарный и бессердечный народ выбрался, за неимением лучших!

О. Сергий Страгородский из Афин пишет: все-таки желает сюда. По­смотрим, что Бог даст.

Ковер сегодня у меня в приемной переменили после десяти лет; старый в частной моей комнате приладили, и значительно теплей ногам.

Вторую половину содержания служащим Церкви за первый и второй месяцы разослали — 1900 ен.

Декабря 1896. Среда

Был на экзамене в Женской школе у младших; отвечали все по Закону Божию безукоризненно хорошо.

Иоанн Акимович Кавамото вечером пришел рассказать, что ученик младшего курса Катихизаторской школы Канасуги нагрубил сегодня училищному нашему врачу Оказаки, нагрубил без всякой причины и нахально. Я поручил Кавамото извиниться пред доктором за меня, снес­ши мою карточку, и от себя, и сказать, чтобы вперед Канасуги не прини­мал, а сему заявить, чтобы, коли захворает, лечился где хочет за свой счет да, кроме того, написать Филиппу Узава, определившему его сюда, о его грубости, а также неуживчивости в школе, ибо сегодня ссорился с товарищами.

Сегодня Василий переменил синее сукно на моем письменном столе; прежнее одиннадцать лет служило.

Декабря 1896. Четверг

Был в Семинарии на экзамене по Логике и Священному Писанию. Первую преподает Даниил Кониси очень недурно, второе Павел Сато — тоже порядочно.

Раздосадовал письмом своим о. Игнатий Мукояма; просит назначить Анну Ока, вдову в Цуяма— «денкёо-ходзё». О том, что вдовам, достой­ным того, должно сначала научиться здесь, живя в Женской школе, всему тому по части вероучения, что преподается готовящимся в кати­хизаторы,— об этом, что так ясно внушалось на Соборе, ни мысли, ни слова. Как видно, смущает пример Юлии Токухиро в Кобе, назначенной в «ходзё» без образования здесь. Итак, я написал о. Сергию Судзуки, что Юлия с третьего месяца выключается из «ходзё», за первый и второй месяцы ей отослано содержание, по 6 ен, это в последний раз, затем, если хочет, может служить частно. О. Игнатию, конечно, тотчас же послан отказ в его просьбе касательно вдовы Ока с напоминанием всего, что было внушаемо по сему предмету.

Декабря 1896. Пятница

Был на экзамене в Женской школе: по Закону Божию; старшие воспи­танницы отвечали, как и всегда, отлично.

Христиане из Канаици пишут, жалуются на то, что о. Фаддей отнял у них катихизатора Обата. О. Фаддей говорил мне, что Обата слишком молод для самостоятельного поста, и потому он переводит его в помощь Узава. Я согласился тогда; но оказывается, что Обата не настолько плох, чтобы не заслужить любовь христиан. Так как о. Фаддей ныне в отсутст­вии, то ответ отложен до его возвращения.

Стефан Мацуока, катихизатор в Фукуока, на Киусиу, пишет о пре­пятствиях его проповеди: 1. Универсалисты — проповедники белиберды, явившиеся из Америки,— ругают все христианство вообще. 2. Католики поносят православие в частности; недавно на «энзецу квай» католик-чи­новник там блядословил, что в России Царь — Папа, вера — средство лишь держать народ в тирании и подобное; католики в Фукуока доволь­но сильны; ныне строят свой храм в одиннадцать тысяч ен. 3. Ultra-пат­риоты японские внушают ненависть к России; праздник недавно там был в честь моряков; 50 подарков им возили по улицам, и из них на 28 (или 29) стояли возмутительные против России знаки в воззвания. Но сильнее всех в Фукуока протестанты-епископалы, тоже, конечно, не друзья Православию; у них там будто бы до сорока мест проповеди, до одиннадцати миссионеров.

Декабря 1896. Суббота

Был на экзамене по русскому языку в первом классе Семинарии; Иоанн Кавамото, учитель, по неопытности, парил в высотах, оставляя нужную твердую почву. Ученики, четыре месяца тому назад поступив­шие, вкусили спряженье, а читать ни один не умеет. По Нравственному Богословию также сделал ему замечание: два учебника — глава по одно­му, другая по другому (по Солярскому, или Олесницкому), что не может не производить путаницы в головах учеников и не ронять пред ними авторитета самой науки, которую они не имеют и возможности узнать иначе, как по своим руководствам.

Сегодня экзамены кончены. Списки составлены, но объявятся в по­недельник — сегодня было поздно.

Евфимия Ито принесла две полы золотого шитья на жертвенник главного Алтаря Собора. Дал по 1 ене пяти золотошвеям и по 50 сен другим, менее потрудившимся,— все учительницы. Ученицы вышили покрова для провинциального престола, дал по 15 сен на кваси.

Послал письмо о. Сергию Страгородскому в Афины: звал его сюда в ответ на его желание; заказал два бочонка церковного вина по 6 дюжин и 12 дюжин деревянного масла.

Декабря 1896. Воскресенье

После обедни Иоанн Фукуда из Канаици приходил просить и на словах об оставлении там на проповеди Антония Обата, полюбили-де его христиане, и слушатели у него есть, особенно в соседней с Канаици деревне. Я сказал, что когда вернется о. Фаддей, я с ним поговорю об этом и, вероятно, Обата будет оставлен у них. Просил еще Иоанн назна­чить к ним катихизатором бывшего иеромонаха Павла Ниццума. На это ответил, что никак нельзя; изменивший своим обетам и служению Церкви вторично не может быть назначен на это.

— «Моккё» — молчаливое разрешение не возможно ли?

— Это можно. Частным образом он может проповедывать; если кто станет у него спрашивать о Христе, и он будет правильно сообщать вероучение и тем приводить спрашивающих ко Христу — это будет спа­сительно и для него, и для них. Это я даже советовал ему, так как он отлично знает вероучение.

Декабря 1896. Понедельник

Утром, в половине девятого, был в Женской школе на объявлении списков. В девять часов списки читались в Семинарии и Катихизатор- ском училище. Так как экзамены везде показали успехи и поведение учащихся было хорошо, то учащие поблагодарены, учащиеся поздравле­ны с добрым окончанием занятий и дано в Женской школе 3 ены на апельсины, а здесь Никанору сказано дать за обедом по три апельсина ученикам.

После чтения списков Емильян Хигуци пришел показать свое толко­вание на Послание Апостола Павла к Коринфянам. Путем преподава­ния в Катихизаторской школе и записи за ним учеников составилось, действительно, очень порядочное объяснение Послания. Я прочитал с ним несколько страниц, заметил, что и как нужно исправить и обещал­ся, если он исправит, отпечатать его труд. Главное руководство у него — Толкование епископа Феофана.

В десять часов все учащиеся мужской и женской школ собрались в Собор выслушать молитвы к исповеди, и затем исповедались ученицы в Соборе у о. Павла Сато, ученики у о. Романа Циба здесь в верхней Церк­ви, что над моей комнатой. Наказывал я о. Роману исповедать серьезно и внимательно, особенно мальчиков, ныне в первый раз приступающих здесь к Таинству Исповеди, и — увы! Видел совершенное пренебрежение моего наставления о. Романом! В комнате у меня слышно, что громко делается наверху, и я слушал, что О. Роман одну минуту, много две-три посвящал на исповедь каждого; у меня в комнате, когда я писал письма, только и слышалось гудение его чтения отпустительных молитв; сначала, когда обратило на себя внимание это гудение, я никак не мог подумать, что это о. Роман почти беспрерывно гудит,— вышел в коридор послу­шать, не читают ли громко в одной из соседних комнат книгу, и убедил­ся, что звук из Церкви — больше ни откуда. Плох о. Роман! Да и куда! Дьячком бы ему только и быть, если б не Маебаси!

Получил «Insurance Роііоу» от архитектора Кондера и отослал ему 250 «premium» страховому обществу в Йокохаме, застраховал в двад­цать тысяч долларов строящуюся Семинарию. Избави Бог от неосто­рожности при обилии там ныне всяких удобовоспламеняющихся мате­риалов, или же враги христианства сделают пакость; береженого Бог бережет!

С шести часов была всенощная. Пели оба хора. После нее читали канон к причащению и молитвы на сон грядущим правому хору и всем непоющим семинаристам, имеющим завтра приобщаться.

Умер сегодня в Сендае Акила Кису, муж сестры Анны Кванно, началь­ницы Женской школы, и приемный о. Иннокентия Кису, регента левого хора. Телеграммами дали знать Акиле и мне. Акила был чуть ли не самый богатый наш христианин; на постройку Собора пожертвовал в три при­ема 150 ен.

Вчера сдал переведенные наши с Накаем Послания Святых Апосто­лов в полном составе чтецу Павлу Окамото для чтения с сего времени при богослужениях в Соборе. Евангелия давно уже читаются; теперь будут и Послания; первые не совсем слышны — из алтаря и с амвона (от таких плохих чтецов, как Кугимия); Послания будут слышны всем; уви­дим, будут ли и понятны всем.

В прошлую среду, вечером, я нечаянно содрал с себя кожицу с указа­тельного пальца правой руки на ^]/з дюйма в обе стороны; сосуды крови не были затронуты, но ранка сочилась и саднила целые сутки; сегодня, однако, поврежденное место совсем заросло новой кожицей — ни раны, ни почти знака раны; значит, в четыре с половиной дня материя и форма восстановились; это в шестьдесят лет; интересно будет, если доживу,— в семьдесят лет сила растительности какова будет.

Декабря 1896. Вторник

В шесть часов ученики были разбужены, в половине седьмого при­частники (правый хор — ученики и ученицы и непоющие семинаристы) звоном второго колокола (что в субботу звонят) позваны в Церковь. Диакон Стефан Кугимия прочитал правило ко причащению (только очень долго и очень уж мертвым голосом читал, за что после получил от меня выговор). Сейчас начали Часы, причем звонарь потрезвонил,— и потом литургию; служил о. Павел Сато. «Верую, Господи, и исповедую» — препричастную молитву сказал в Царских дверях, а причащающиеся все повторили за ним стоя на своих местах; по окончании ее все сделали поклон на месте и стали подходить в стройном порядке по одной — сначала певчие ученицы правого хора; Надежда Такахаси приобщилась первая и потом блюла за порядком; ученики же певчие взошли на амвон толпой, что очень некрасиво было после порядка Женской школы, затем малых учеников Кавамото успел направить в порядке. Пели во время причастия беспрерывно, сначала один левый хор, сегодня не приобщавшийся и вошедший в Церковь по перезвону, потом и правый попеременно с ним, пока приобщались семинаристы. На будущее время держаться такого же порядка.— По окончании службы Никанор, повар, рассердил меня: не понял меня хорошенько и отменил чай учеников, а застал я его готовящим в половине десятого обед ученикам, между тем, как они, бедные, голодные бродят по коридорам. Я велел тотчас же дать приготовленный обед, а в полдень вместо того дать чай с булкой. Вперед нужно отдавать приказания более подробно; чуть чего не выяснишь, сейчас ошибутся.

Вечером была всенощная для завтрашних причастников: поющих левого хора, непоющих учениц и Катихизаторской и Певческой школ. Пели оба хора.

Декабря 1896. Среда

Утром богослужение и весь порядок те же, что вчера. Служил о. Роман. Приобщение учащихся совершилось в полном порядке и бла­гоговении (по крайней мере, наружном,—о внутреннем Бог весть!) Кроме учащихся, вчера и сегодня было несколько причастников из го­рода.

Из Церквей множество писем вчера и сегодня перечитал.— О. Сер­гий Судзуки просит оставить на службе Юлию Токухиро, но обещает тотчас же уволить ее, если еще хоть один священник, опираясь на ее пример, попросит прямо принять какую-нибудь вдову в «денкёо-ходзё». Ответил я ему сейчас же согласием на это.

Из Аннака катихизатор пишет, что церковный дом обокрали, и имен­но иконы со стен покрали, также покров с аналоя, но платье его цело. Странный вор! Иконы взамен покраденных по просьбе катихизатора пошлем.

Из Циба катихизатор Григорий Камия интересно описывает обра­щение одного из тамошних протестантов, некоего Ароки с женой и двумя детьми, в Православие. Протестанты готовились поставить его своим «чёоро» (пресвитером), так как он там наиболее уважаемый из них, и вдруг с ужасом узнали, что он переходит в Православие. Они сочли это дьявольским обольщением и устроили молитвенные собра­ния — отмолить дьявола от Ароки, а после сего стали усиленно убеждать его остаться протестантом. Но так как Ароки переходит по разумному убеждению, после тщательного сравнительного изучения веры, то он убеждающих его, напротив, почти убедил присоединиться к нему. Уви­дим, что дальше будет. Ныне же Ароки ждет только священника, чтобы присоединиться к Православию.

Декабря 1896. Четверг

Весь день сводил построечные отчеты. В то же время приходили со счетами. Вечером принесли волшебный фонарь, и мы с Кавамото и случившейся тут же, со счетом за переплет «засси», Надеждой Такахаси выбрали две дюжины картин по Священной Истории и испытали их отражение на стене у меня,— Отправлено также по Церквам несколько нужных писем. С шести часов всенощная; были почти только учащиеся. Потом исповедь о. Павла Сато.

Итак, японский год закончился. Да будет благодарение Богу за то, что было. На следующий год дай, Господи, плодотворнее дел Церкви!

Закончился японский год отправкою поздно вечером письма к о. Петру Кавано с 20 енами дорожных по Церквам. Посылалось до сих пор по 15 ен, но «мало»; клянчит, между тем ленится служить невыноси­мо. Поэтому написан ему теперь выговор, в котором упомянуто, что недавно 3 ены ему было прибавлено к содержанию в виде пособия на посещение Церквей, чтобы он подольше останавливался в Церквах, а не прогуливался только по ним без всякой для них пользы; еще, что две дочери его с сентября помещены в Женской школе и содержатся на счет Миссии,— что также составило немалое пособие ему; а он опять просит! Ладно, делается по его просьбе и ныне, но если он не покажет больше деятельности и добрых плодов, то эта прибавка к «рохи», 5 ен, будет отменена.