Христовой веры, поборатель зла,

Благой к своим, с врагами непреклонный.

Чуть создана, душа его была

Полна столь мощных сил, что, им чревата,

Пророчествовать мать его могла.

Когда у струй, чье омовенье свято,

Брак между ним и верой был свершен,

Взаимным благом их даря богато,

То восприемнице приснился сон,

Какое чудное исполнить дело

Он с верными своими вдохновлен.

= 297 =

Электронная библиотека «Я книга»: http://www.ya-kniga.ru

И, чтобы имя суть запечатлело,

Отсюда мысль сошла его наречь

Тому подвластным, чьим он был всецело.

Он назван был Господним; строя речь,

Сравню его с садовником Христовым,

Который призван сад его беречь.

Он был посланцем и слугой Христовым,

И первый взор любви, что он возвел,

Был к первым наставлениям Христовым.

В младенчестве своем на жесткий пол

Он, бодрствуя, ложился, молчаливый,

Как бы твердя: "Я для того пришел".

79 Вот чей отец воистину Счастливый!

Вот чья воистину Иоанна мать,

Когда истолкования правдивы!

Не ради благ, манящих продолжать

Нелегкий путь Остийца и Фаддея,

Успел он много в малый срок познать,

85 Но лишь о манне истинной радея;

И обходил дозором вертоград,

Чтоб он, в забросе, не зачах, седея;

И у престола, что во много крат

Когда-то к истым бедным был добрее,

В чем выродок воссевший виноват,

Не назначенья в должность поскорее,

Не льготу - два иль три считать за шесть,

Не decimas, quae sunt pauperum Dei,

Он испросил; но право бой повесть

С заблудшими за то зерно, чьих кринов

Двенадцать чет пришли тебя оплесть.

Потом, познанья вместе с волей двинув,

Он выступил апостольским послом,

Себя как мощный водопад низринув

И потрясая на пути своем

Дебрь лжеученья, там сильней бурливый,

Где был сильней отпор, чинимый злом.

И от него пошли ручьев разливы,

Чьей влагою вселенский сад возрос,

Где деревца поэтому так живы.

= 298 =

Электронная библиотека «Я книга»: http://www.ya-kniga.ru

Раз таково одно из двух колес

Той колесницы, на которой билась

Святая церковь средь усобных гроз, -

Тебе, наверно, полностью открылась

Вся мощь второго, чья святая цель

Здесь до меня Фомой превозносилась.

Но след, который резала досель

Его окружность, брошен в дни упадка,

И винный камень заменила цвель.

Державшиеся прежде отпечатка

Его шагов свернули до того,

Что ставится на место пальцев пятка.

И явит в скором времени жнитво,

Как плох был труд, когда сорняк взрыдает,

Что житница закрыта для него.

Конечно, кто подряд перелистает

Всю нашу книгу, встретит и листок,

Гласящий: "Я таков, как подобает".

Не в Акваспарте он возникнуть мог

И не в Касале, где твердят открыто,

Что слишком слаб устав иль слишком строг.

Я жизнь Бонавентуры, минорита

Из Баньореджо; мне мой труд был свят,

И все, что слева, было мной забыто.

Здесь Августин, и здесь Иллюминат,

Из первых меж босыми бедняками,

Которым бог, с их вервием, был рад.

Гугон святого Виктора меж нами,

И Петр Едок, и Петр Испанский тут,

Что сквозь двенадцать книг горит лучами;

Нафан - пророк, и тот, кого зовут

Золотоустым, и Ансельм с Донатом,

К начатку знаний приложившим труд;

А там - Рабан; а здесь, в двунадесятом

Огне сияет вещий Иоахим,

Который был в Калабрии аббатом.

То брат Фома, любовию палим,

Завидовать такому паладину

Подвиг меня хвалением своим;

= 299 =

Электронная библиотека «Я книга»: http://www.ya-kniga.ru

145 И эту вслед за мной подвиг дружину".

ПЕСНЬ ТРИНАДЦАТАЯ

Пусть тот, кто хочет знать, что мне предстало,

Вообразит (и образ, внемля мне,

Пусть держит так, как бы скала держала)

Пятнадцать звезд, горящих в вышине

Таким огнем, что он нам блещет в очи,

Любую мглу преодолев извне;

Вообразит тот Воз, что дни и ночи

На нашем небе вольно колесит

И от круженья дышла - не короче;

И устье рога пусть вообразит,

Направленного от иглы устоя,

Вокруг которой первый круг скользит;

И что они, два знака в небе строя,

Как тот, который, чуя смертный хлад,

Сплела в былые годы дочь Миноя,

Свои лучи друг в друге единят,

И эти знаки, преданы вращенью,

Идут - один вперед, другой назад, -

И перед ним возникнет смутной тенью

Созвездие, чей светлый хоровод

Меня обвил своей двойною сенью,

С которой все, что опыт нам несет,

Так несравнимо, как теченье Кьяны

С той сферою, что всех быстрей течет.

Не Вакх там воспевался, не пеаны,

Но в божеской природе три лица

И как она и смертная слияны.

Умолкнув, оба замерли венца

И устремили к нам свое сиянье,

И вновь их счастью не было конца.

В содружестве божеств прервал молчанье

Тот свет, из чьих я слышал тайников

О божьем нищем чудное сказанье,

34 И молвил: "Раз один из двух снопов

Смолочен, и зерно лежать осталось,

Я и второй обмолотить готов.

= 300 =

Электронная библиотека «Я книга»: http://www.ya-kniga.ru

Ты думаешь, что в грудь, откуда бралось

Ребро, чтоб вышла нежная щека,

Чье небо миру дорого досталось,

И в ту, которая на все века,

Пронзенная, так много искупила,

Что стала всякая вина легка,

Весь свет, вместить который можно было

Природе человеческой, влила

Создавшая и ту и эту сила;

И странной речь моя тебе была,

Что равного не ведала второго

Душа, чья благость в пятый блеск вошла.

Вняв мой ответ, поймешь, что это слово

С тем, что ты думал, точно совпадет,

И средоточья в круге нет другого.

Все, что умрет, и все, что не умрет, -

Лишь отблеск Мысли, коей Всемогущий

Своей Любовью бытие дает;

Затем что животворный Свет, идущий

От Светодавца и единый с ним,

Как и с Любовью, третьей с ними сущей,

Струит лучи, волением своим,

На девять сущностей, как на зерцала,

И вечно остается неделим;

Оттуда сходит в низшие начала,

Из круга в круг, и под конец творит

Случайное и длящееся мало;

Я под случайным мыслю всякий вид

Созданий, все, что небосвод кружащий

Чрез семя и без семени плодит.

Их воск изменчив, наравне с творящей

Его средой, и потому чекан

Дает то смутный оттиск, то блестящий.

Вот почему, при схожести семян,

Бывает качество плодов неравно,

И разный ум вам от рожденья дан.

Когда бы воск был вытоплен исправно

И натиск силы неба был прямой,

То блеск печати выступал бы явно.

= 301 =

Электронная библиотека «Я книга»: http://www.ya-kniga.ru

Но естество его туманит мглой,

Как если б мастер проявлял уменье,

Но действовал дрожащею рукой.

Когда ж Любовь, расположив Прозренье,

Его печатью Силы нагнела,

То возникает высшее свершенье.

Так некогда земная персть могла

Стать совершеннее, чем все живое;

Так приснодева в чреве понесла.

И в том ты прав, что естество земное

Не ведало носителей таких

И не изведает, как эти двое.

88 И если бы на этом я затих:

"Так чем его премудрость несравненна?" -

Гласило бы начало слов твоих.

Но чтоб открылось то, что сокровенно,

Помысли, кем он был и чем влеком,

Он, услыхав: "Проси!" - молил смиренно.

Я выразил не темным языком,

Что он был царь, о разуме неложном

Просивший, чтобы истым быть царем;

Не чтобы знать, в числе их непреложном,

Всех движителей; можно ль заключить

К necesse при necesse и возможном;

100 И можно ль primum motum допустить;

Иль треугольник в поле полукружья,

Но не прямоугольный, начертить.

103 Так вот и прежде речь клонил к тому ж я:

Я в царственную мудрость направлял,

Сказав про мудрость, острие оружья.

106 И ты взглянув ясней на "восставал",

Поймешь, что это значит - меж царями;

Их - множество, а круг хороших мал.

109 Вот, что моими сказано словами;

Их смысл с твоим сужденьем совместим

О праотце и о любимом нами.

Да будет то свинцом к стопам твоим,

Чтобы ты шел неспешно, как усталый,

И к "да", и к "нет", когда к ним путь незрим;

= 302 =

Электронная библиотека «Я книга»: http://www.ya-kniga.ru

Затем что между шалых - самый шалый,

Кто утверждать берется наобум

Их отрицать с оглядкой слишком малой.

Ведь очень часто торопливость дум

На ложный путь заводит безрассудно;

А там пристрастья связывают ум.

И хуже, чем напрасно, ладит судно

И не таким, как был, свершит возврат

Тот рыбарь правды, чье уменье скудно.

Примерами перед людьми стоят

Брис, Парменид, Мелисс и остальные,

Которые блуждали наугад,

Савелий, Арий и глупцы иные,

Что были как мечи для божьих книг

И искривляли лица их прямые.

Никто не думай, что он столь велик,

Чтобы судить; никто не числи жита,

Покуда колос в поле не поник.

Я видел, как угрюмо и сердито

Смотрел терновник, за зиму застыв,

Но миг - и роза на ветвях раскрыта;

Я видел, как, легок и горделив,

Бежал корабль далекою путиной

И погибал, уже входя в залив.

Пусть донна Берта или сэр Мартино,