Мера объективной оценки и вопрос нравственности

В предыдущем разделе мы достаточно подробно останавливались на балансе объективного и субъективного в критической работе. Как же эти индивидуальные склонности и предпочтения отражаются в морально-этических проблем? Вопрос этот прежде всего находится в степени включённости критика в общественно-социальные структуры или свободы от них. В.И. Ленин утверждал, что жить в обществе, но быть свободным от общества нельзя. Эту категорическую максиму стоило бы диалектически подправить: можно, но не нужно, особенно литературному критику. Когда человек удалён из систем актуальной жизни, ему присущ схоластически-отвлечённый взгляд на действительность, в таком положении трудно своевременно и чутко реагировать на изменения в общественном и культурном процессе. Более того, находясь в изоляции, индивидуум рискует утратить нерв эпохи, личную отзывчивость и сердечное сопереживание.

Однако плотная встроенность в сферу общественных отношений чревата и некоторыми ограничениями авторской свободы. В главке «Свобода и зависимость» (Раздел 16) мы ещё подробно остановимся на том, насколько способна повлиять на отношение критика к материалу система его связей с внешним миром (субординация, обязанности по отношению к заказчику, родство, дружба, зависимость, принадлежность к группе или кружку, личные симпатии, неприязнь и проч.). Для того чтобы избавиться от груза всех этих связей, человеку, пожалуй, пришлось бы расстаться со своей человеческой сущностью. Строго говоря, есть лишь одно действенное средство для сохранения профессионального достоинства – это его нравственное чувство. И чем более способен он «наступить на горло» обстоятельствам и нуждам практической жизни, тем большего уважения будет заслуживать критическая позиция.

В парадигму моральных качеств аналитика входят такие понятия как совестливость, честность, принципиальность, доброта и сочувствие. Нравственный долг критика – не забывать об этих простых человеческих свойствах, особенно – в угоду всевозможным выгодам и душевному комфорту. Вынести нелицеприятный вердикт человеку, от которого ты всерьёз зависишь, симпатичен, или – наоборот: похвалить того, кто тебе по каким-либо причинам неприятен, – вот выражение подлинного критического достоинства. Это тот ориентир, с которым следует сверять свою позицию.

Казалось бы, перед нами – незыблемый постулат. Однако на практике складываются самые затейливые психологические и этические комбинации, когда стремление даже по заслугам рубить с плеча или расточать комплименты оборачивается не благими, а отрицательными и даже трагическими последствиями. Возьмём вариант, при котором критик публикует литературно оправданную зубодробительную статью и, что называется, припирает автора к стенке. Допустим, мнение, высказанное им, справедливо. Но он же не является носителем истины в последней инстанции. К тому же сформулированные им строгие суждения и выводы могут самым прискорбным образом повлиять на героя его разгромного выступления. А что если тот заболеет (инсульт, инфаркт, сердечная недостаточность)? А что, если он умрёт? Наложит на себя руки? Не будет ли вина в его кончине – хотя бы частично – лежать на совести автора принципиально жёсткого приговора? Всё-таки написание книги, пусть даже бездарной, глупой и вредной не является преступлением, и этот простой факт должно постоянно держать в уме.

Особенно всё это касается оценок произведений, принадлежащих перу непрофессиональных литераторов. У людей, на протяжении долгого времени занимающихся изящной словесностью, по отношению к отрицательным отзывам с годами вырабатывается своего рода иммунитет. Даже люди самой тонкой душевной организации (а среди писателей таких большинство) привыкают стойко воспринимать такого рода «подарки судьбы». У студентов старших курсов и выпускников Литературного института, прошедших горнило обсуждений на семинарах, появляется умение держать удар. Это становится особенно наглядным в сравнении с другими начинающими, которые стеснительно являются в редакцию, мнут в руках стопку листов или нервно вертят пальцами флэш-карту. Когда же приходит время выслушать решение сотрудника, подготовленный автор, даже если он не согласен с оценкой, выслушивает критическую аргументацию и спрашивает, когда и что иное можно предложить для рассмотрения. Новичок в этом деле краснеет, бледнеет, начинает кричать, с ним может случиться истерика: как же так – его творению, куда он вложил душу, сердце и бессонные ночи, холодно и бесповоротно отказывают в публикации! Болезненным авторским самолюбием, к сожалению, люди наделяются вне зависимости от их одарённости.

Как же быть критику в подобной, что называется, критической ситуации? Предположим, что после встречи с читателями, в библиотеке, школе или другом месте к вам подошёл, робея и волнуясь, тихий и незнакомый человек и смущённо протянул тетрадку или файл с заветными рукописями: «Может, быть, вы посмотрите как профессионал?..» Наконец вы выкроили время для ознакомления с плодами его (или её) труда. Ваша реакция может быть разной, но опыт показывает, что чаще всего, в наивных и неумелых опусах не просматривается особых следов таланта. Как отнестись к с автору – высказать всё как есть: на духу, жестоко, но справедливо? Но ведь суровая отповедь может нанести глубокую душевную драму, в общем-то, ни в чём не повинному человеку. Он ведь не виноват, что обделён дарованием.

Что же делать? На помощь тут может прийти такое душевное качество, как великодушие. Дело в том, что всегда есть возможность найти слова утешения, высказать замечания, но в мягкой, доброжелательной форме. Можно посоветовать читать стихи или рассказы в семейном кругу, на дружеских вечеринках, а с публикациями торопиться не стоит. Умный человек в глубине души поймёт интенцию этих похвал, но он не будет огорчён, а вежливый тон воспримет как аванс и поддержку. О человеке недалёком сильно горевать тоже не стоит: скорее всего он не воспримет настоящей оценки. Но в любом случае вы за тем и другим вы оставите право заниматься любимым творчеством, хотя бы в форме досуга, своего рода хобби. Оттого что на свет будут появляться нескладные опусы – никакого вреда не произойдёт, лучше сидеть за рукописями, чем бить баклуши, смотреть низкопробные сериалы или отправиться в пивную. Возможно, со временем этот любитель достигнет прогресса, найдёт единомышленников, из графомана превратится в человека, которого ценят в узком кругу. А ещё вероятнее, что из него получится вдумчивый и заинтересованный читатель, без которого и большая литература выглядит ущербно.

В принципе, аналитик имеет право отказаться от провозглашения отрицательного вердикта. Для Н.М. Карамзина, к примеру, это было фактической установкой, ибо он считал: «Где нет предмета для хвалы, там скажем всё – молчанием. Когда увидим важные злоупотребления, новости неблагоразумные в языке, заметим, предостережём без язвительной укоризны»[93]. Однако на практике отказ от выражения оценки может быть истолкован и как недостаток профессионализма, и как равнодушие, и как неискренность. Более того, в новейшие времена фигура критического умолчания превратилась в орудие литературной борьбы, причём – не самого честного свойства: вместо спора, полемики, столкновения разных точек зрения публике предлагается холодное замалчивание авторов и их произведений, неугодных в идеологическом или эстетическом плане.

Но случается, что во вручённой рукописи вы с удивлением обнаружите следы (пускай, крупицы, крохи!) настоящих литературных способностей, которые пока не развиты и скрываются под слоем вторичного, ненужного текста. Тогда обязанностью критика будет уже не произнесение дежурных слов («Очень мило» и проч.), а принципиальный разбор текста. Он должен тщательно отметить и показать автору те места, что ему удались, а затем твёрдо и безжалостно перечислить слабости его детища. Ваш отзыв станет для него руководством к действию: какие стороны своего таланта (допустим, баллады и лирику) имеет смысл развивать и пестовать, а от каких путей и попыток (к примеру, басен и притч) надо безжалостно отказываться. Своевременный совет, подсказка покажет ему направление творческой эволюции, заставит требовательнее относиться к плодам своего труда. При таком поведении критика, кстати, будет достигнут баланс этических норм и профессиональной требовательности.