Новгород и псков в XIV – XV вв.

НОВГОРОДСКИЕ ЗЕМЛИ И ИХ НАСЕЛЕНИЕ. Северо-Западная Русь развивалась в иных условиях и по иному пути. Она не подверглась нашествию и разорению во время походов Батыя и не испытывала жесткого политического и морального давления Орды, хотя и платила дань. Здесь находился крупнейший центр древнерусской государственности – Новгород, который развивался относительно независимо от Киева и демонстрировал близость к европейскому пути развития. В то время как остальные русские земли являлись феодальными княжествами, Новгород, и Псков сохранили республиканское устройство. Многие историки подчеркивают, что фактически Новгородская республика была аналогом городам-республикам Ганзейского союза и Италии: Генуи, Венеции, Флоренции. «Господин Великий Новгород», опережая Москву, выходил на международную арену как в торге, так и в политике. Крупный торговый центр, уже с XII в. известный в Европе, Новгород развивался в одном темпе с ней и фактически был ее частью.

На протяжении длительного времени Новгород активно обзаводился колониями, превращаясь в метрополию европейского типа. В XIV – XV вв. новгородские владения достигли на северо-западе Финского залива, а на северо-востоке – Урала. Эти разнообразные по своим естественным и климатическим условиям земли имели для Новгорода большое экономическое значение. Основная новгородская территория, в которую входили старые владения Новгорода, лежала широким кольцом вокруг Ильменского озера. Она распадалась на несколько «земель», которые со второй половины XV в. стали называться «пятинами». Вдоль Финского залива лежала Водская земля; по обоим берегам Онежского озера была расположена Обонежская земля; территория между реками Мстой и Ловатью составляла Деревскую землю; по обоим берегам реки Шелони лежала Шелонская земля. За Обонежской и Деревской землями на восток простиралась самая плодородная часть новгородских владений – Бежецкая земля. Имелись еще волости, не вошедшие в пятины – Волок Ламский, Торжок, Великие Луки и др. Хозяином этих территорий был Новгород Великий – старший город со всем его свободным населением. Эти обширные владения новгородцы называли «землей Святой Софии», олицетворяя свое государство с главным храмом, общенародной святыней.

Новгород был окружен двумя десятками подчиненных городов или пригородов: Псков (с середины XIV в. стал самостоятельным), Ладога, Великие Луки, Изборск, Старая Руса и др. Все эти пригороды находились в западной части новгородской земли (на запад от рек Волхова и Ловати), откуда грозили Новгороду враги-чужеземцы: шведы, немцы, литва. От них и заслонялись новгородцы городами-крепостями. На восток от Новгорода, наоборот, совсем не было крепостей; там, в основном по рекам, располагались небольшие неукрепленные поселения, называемые «рядками». Таких рядков было множество, но в них было не более 100 – 200 дворов. Если не считать Пскова и Старой Русы, то и пригороды Новгорода не были густо заселены; они были сильны своими укреплениями, но бедны населением и насчитывали по 200 – 300 дворов. По сравнению с ними, Псков и Новгород были огромными городами, они имели по 6 – 7 тысяч дворов. За основной новгородской территорией лежали его северо-восточные владения. Среди них самым важным в экономическом отношении было Заволочье или Двинская земля. Северный берег Белого моря назывался Терским берегом, или Терской землей. В бассейне реки Печоры лежала Печорская земля. За Уральским хребтом была расположена самая восточная колония Новгорода – Югра. Северо-восточные владения Новгорода поставляли продукты морских и лесных промыслов, а сельское хозяйство велось в самых незначительных размерах.

«ТОРГИ И ПРОМЫСЛЫ». На основной территории Новгорода, особенно в южной и юго-восточной части, было развито сельское хозяйство, хотя климатические условия не были для него благоприятны. Благодаря обилию лесов и водоемов климат был влажным. Новгородская земля была открыта для сильных северных ветров, которые приносили ранние морозы и нередко губили урожай. Поэтому Новгород не мог собственными силами обеспечить себя хлебом и зависел в экономическом отношении от «Низа» - Владимиро-Суздальской Руси. Когда же и там случались неурожаи, Новгороду грозил голод. То же происходило и в случае конфликтов новгородцев с владимиро-суздальскими князьями. Они не пропускали караваны с хлебом к господину Великому Новгороду», и новгородцам приходилось искать пути примирения.

Недостаток хлеба заставлял новгородцев заниматься рыболовством, охотой, бортничеством, солеварением и другими промыслами. В густых лесах на севере добывали ценные меха соболей, куниц, бобров, на Белом море – ворвань (жир морских животных). В южных пятинах разводили лен и коноплю. Эти продукты и другое сырье новгородцы вывозили на запад в обмен на другие товары. Так, нехватка собственного хлеба способствовала развитию внешней торговли, которая стала важной особенностью Новгорода по сравнению с другими русскими городами.

В XIV в. главную роль в торговле Новгорода с западноевропейскими странами играла немецкая Ганза – торгово-политический союз немецких городов балтийского региона. Активная торговля Новгорода с Ганзейским союзом началась тогда, когда русские земли были разорены татаро-монгольским нашествием и не могли снабжать север хлебом. Кроме зерна, в Новгород завозились необходимые промышленные товары, вина, ткани, соленая рыба и другие продукты, еще не известные на Руси. Со своей стороны, Ганза старалась скупить у новгородцев за бесценок лен, пеньку, коноплю, воск, корабельный лес, речной жемчуг, пушнину. Хищничество немецких торговцев являлось причиной новгородско-ганзейских конфликтов, в ходе которых русские купцы вместе с дружинами старались восстановить справедливость: «побивали» немецких торговцев, грабили и жгли склады с товарами. В зависимости от обстоятельств, в ответ Ганза применяла репрессии или пыталась урегулировать торговые отношения правовыми нормами.

Для обеспечения своих торговых интересов ганзейцы основали в Новгороде свое экстерриториальное представительство (факторию), которое располагалось на Немецком дворе. Отношения Ганзы с Новгородом определялись договорами, которые носили краткосрочный характер, но периодически возобновлялись. Наиболее значительным из новгородско-ганзейских договоров был так называемый Нибуров мир, подписанный в 1392 г. и названный по имени Иоганна Нибура, посла города Любека. Заключенный на 12 лет, он систематически продлевался в течение целого столетия. Даже после ликвидации Новгорода как самостоятельного государства и присоединения его к Москве торговля с Ганзейским союзом сохранялась еще несколько десятков лет как исключительная прерогатива Новгорода. Только в 1494 г. великий московский князь Иван III ликвидировал ганзейское подворье в Новгороде; все товары, контора, склады были конфискованы и перешли в великокняжескую казну. Ущерб, понесенный Ганзой, был огромен, но еще большие убытки она понесла от потери монополии на выгодную торговлю с Россией. Ганза уже никогда не оправилась от этого удара.

Стремясь монополизировать торговлю, Ганзейский союз прилагал значительные усилия к тому, чтобы не допускать в новгородские земли купцов, не принадлежавших к нему. Однако Ганзе не удалось подавить самостоятельную новгородскую торговлю. Новгородские купцы ездили не только в ближайшие города на Балтике – Нарву, Ревель, Дерпт, - но посещали и Скандинавию, и Северную Германию. Важнейшими товарами вывоза были пушнина и продукция лесных промыслов.

Господствующим классом Новгорода было крупное боярство, владевшее обширными землями и сельскохозяйственными угодьями. Эти латифундии являлись экономической основой его политического могущества. Особенностью новгородского боярства было его активное участие в торговой и промысловой деятельности. Рангом ниже бояр находились средние землевладельцы - «житьи люди». Они составляли широкий средний слой новгородского и псковского общества, занимались торговлей и ростовщичеством. Мелкими земельными собственниками являлись «своеземцы» (своего рода хуторяне или фермеры). Они сдавали в аренду или сами обрабатывали землю. Значительные земельные владения принадлежали церкви и новгородскому купечеству. Торговля Новгорода, не разрушая натурального хозяйства, все же втягивала его в рыночные связи. Бояре и житьи люди участвовали в торговле при посредничестве купцов. Новгородское и псковское купечество было объединено в профессиональные корпорации - «сотни» (общины).

Крестьяне в новгородских землях имели старое название – смерды. Часть смердов, не попавшая в зависимость от землевладельцев, сохраняла право свободно распоряжаться своей землей. Другая часть смердов жила на частновладельческих землях и постепенно попадала в феодальную зависимость. Так, источники упоминают крестьян-половников, работающих «из-полу», за часть продукта на господской земле, закладников, «заложившихся» в кабалу, и холопов.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТРОЙ. Особенности исторического развития Новгорода проявились и в системе политического устройства. Несмотря на республиканский строй, Новгород не мог обходиться без княжеской власти, необходимой для защиты новгородских территорий от ливонских рыцарей, шведов и литовцев. Однако князь не имел государственной власти и оставался для Новгорода внешней силой, отношения с которой определялись особым договором. В XIV в. установился порядок, по которому новгородским князем становился тот из северо-восточных русских князей, который получал великое княжение Владимирское. В договорах Новгорода с князьями были точно установлены обязанности и права князя, что ограждало новгородскую независимость от покушений с его стороны.

За защиту и управление Новгородом князь получал установленные доходы: право собирать дань и судебные пошлины с некоторых волостей. Кроме того, на содержание князя и дружины выделялись земли, которые, однако, не могли перейти в собственность князя. Соответственно он не имел права и покупать села в новгородских пределах. Даже княжеская охота допускалась лишь в определенных местах (в 60 км. от Новгорода) и в определенное время. Новгородцы очень ревниво следили за тем, чтобы князь не стал землевладельцем, чтобы между ним и населением не установились зависимые отношения. Как только вече показывало князю «путь чист из Новгорода», то есть отказывало ему во власти, он был обязан покинуть новгородские земли.

Князь управлял в пределах, установленных вечем. Только с разрешения веча он исполнял представительские функции (представлял Новгород в отношениях с другими землями). Он обладал также судебной властью, но судить имел право только с посадником. Без посредничества новгородцев князь не мог торговать с иностранными купцами. Местопребыванием князя в Новгороде было городище, находившееся в 3 км. от города, центром которого был княж двор. В XIV и XV вв. великий князь, занятый собственными делами, не мог находиться постоянно в Новгороде и управлял с помощью наместников.

Новгород имел развитые для своего времени формы республиканской демократии. Верховным органом власти в Новгороде являлось вече, в котором могли участвовать все свободные жители как самого Новгорода, так и его пригородов. Вече обычно собиралось на Торговой стороне, на «Ярославовом дворе», по звону вечевого колокола. Должностные лица и выступавшие ораторы располагались на особом помосте, который назывался «степень»; вокруг располагались горожане во главе со старостами и «сотскими». Рядом с вечевой площадью находилась вечевая изба (канцелярия) с вечевым дьяком, который записывал постановления веча. Круг компетенции веча был широк. На вечевых собраниях новгородцы обсуждали вопросы войны и мира, заключали договоры с князьями, утверждали законодательные акты, выбирали и смещали администрацию, осуществляли суд по важнейшим делам. Если достичь общего согласия не удавалось, и вече раскалывалось, то большинство действовало силой и заставляло подчиниться остальных. Новгородские летописи хранят многие свидетельства таких столкновений, местом которых обычно становился мост через реку Волхов. Иногда вече разделялось на две части – Софийскую сторону (аристократическую часть города) и Торговую (демократическую), после чего обе стороны сходились на мосту и здесь бывало «большое губление людям».

Возникшее как орган народовластия, вече в Новгороде направлялось в своих интересах боярством и крупным купечеством. Реальная политическая власть в Новгороде принадлежала господствующим классам, опиравшихся на выборных должностных лиц. Высшим административным лицом новгородского управления был посадник. Он руководил деятельностью всех городских должностных лиц, вместе с князем командовал войсками. В договорных грамотах с князьями устанавливалось, чтобы князь без посадника «суда не судил, грамот не давал и волостей не раздавал». Выбирался посадник на вече из состава крупного новгородского боярства. За время с 1126 по 1400 гг., т.е. за 275 лет можно насчитать не более 40 фамилий, из которых избирались посадники. Например, только один боярский род Михаила Степановича дал Новгороду 12 посадников. Эта узурпация власти родовитым боярством выразилась в резком увеличении в XIV – XV вв. числа новгородских посадников. Если в XII – XIII вв. их было не более двух, то во второй половине XV в. их количество достигало 34 – 36. Посадник, исполнявший служебные обязанности, назывался «степенным» (это название происходило от вечевой «степени»). После ухода с должности его называли «старым посадником». Вторым лицом после посадника являлся тысяцкий, который также избирался на вече. Тысяцкий производил суд по торговым делам и в военное время командовал новгородским ополчением.

Кроме отдельных выборных представителей власти, новгородское боярство имело и коллективный орган управления. Это был особый правительственный совет, получивший название «совет бояр» или «совет господ». В его состав входили: новгородский епископ, княжеский наместник, посадский, тысяцкий, старосты концов, на которые делилась территория города; остальные члены совета в иностранных источниках называются «сенаторами» или боярами. Число членов этого совета было велико и достигало 300 человек. Участники его носили золотые пояса, поэтому иностранцы называли их не боярами, а «золотыми поясами». Влияние совета господ на внутреннюю жизнь Новгорода было очень велико. Фактически ему подчинялись и посадский, и тысяцкий. Все важнейшие вопросы, прежде вынесения на вече, обсуждались там, и вече в большинстве случаев только санкционировало решения совета.

ОРГАНИЗАЦИЯ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ. Ряд характерных черт имела и организация вооруженных сил в Новгородской республике, что объяснялось особенностями ее политического строя. Поскольку князь не имел в новгородских пределах своей земли и не обладал правом раздачи земель без согласия посадника, новгородские бояре не были военными слугами, вассалами князя. Они были обязаны военной службой перед высшими государственными органами Новгорода и по решению веча должны были являться на конях с дружиной, по количеству пропорциональной размеру земельных владений. В военном отношении Новгороду, как главному городу всей Новгородской земли, были подчинены другие города или пригороды. Они по требованию Новгорода должны были выставлять свои отряды.

Новгородское войско подразделялось на полки как на высшие организационные единицы. Полк являлся отрядом отдельного города или частью общих вооруженных сил. Новгородский полк (полк самого города Новгорода) состоял из ополчения пяти концов, на которые был разделен город. В свою очередь, каждая часть города включала в себя две «сотни», а сотни – по несколько улиц. Стройная административная организация города сочеталась с военной и вполне обеспечивала быстрый сбор войска по концам и сотням. Подобная военная организация была характерна и для других городов Новгородской земли, а также для Пскова.

Основным родом войск Новгорода была пехота, составляли которую городские низы, «черные люди», главным образом ремесленники и мелкие торговцы. Это широкое участие городского населения в войске являлось одной из особенностей новгородских вооруженных сил. В то же время на протяжении XIV – XV вв., в связи с активизацией агрессивной политики Ливонского ордена и Швеции постоянно увеличивалось значение конницы. Конное войско состояло из княжеской дружины и боярских отрядов. Архиепископ также имел отдельный конный полк.

Вооружение новгородского войска было разнообразным и богатым. Высокий уровень развития ремесла позволял обеспечить хорошим оружием большинство ратников. Новгородский полк, кроме оружия рукопашного и метательного боя, располагал в большом количестве добротным защитным вооружением, в том числе кольчугами, шлемами и другими доспехами. Богатые конные ратники для защиты ног надевали кольчужные чулки. В случае необходимости, воины, призванные в войско из беднейших слоев, вооружались за государственный счет. Главным оружием конника был меч. Новгородская пехота («пешцы») имела на вооружении копья и боевые топоры. Большое внимание новгородцы уделяли техническому оснащению войска. Готовясь к походу, они изготовляли «пороки» – метательные машины и менее распространенные приспособления, из которых метались «железо с огнем и огненные горшки».

Новгород Великий располагал значительным морским и речным флотом, состоявшим из больших парусных кораблей и легких судов, ходивших и под парусом, и под веслами. В борьбе за Балтийский торговый путь флот Новгорода неоднократно одерживал победы над шведским флотом.

СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ. Население Новгорода и его земель делилось по своему имущественному и социальному положению на людей «лучших» и людей «молодших» или «меньших». К первой группе принадлежали новгородские бояре, житьи люди и «добрые» (богатые) купцы. Вторую группу составляла «чернь» (черные люди) – мелкие торговцы, ремесленники. По мере развития новгородской торговли возрастало богатство и влияние знати, противопоставленной «меньшим» людям. Конфликты между этими социальными слоями являлись характерной чертой истории Новгорода и в конце XIV – XV вв. стали перманентным явлением. Богатое боярство и купечество стремились к олигархическому правлению, к полному контролю над вечем, что встречало противодействие со стороны демократических слоев, отстаивавших право собственного голоса на вече. Протест народа нередко выливался в открытые восстания.

Одно из крупных выступлений произошло в 1418 г. Началось оно с расправы над одним из новгородских бояр, обвиненных в «обидах» черным людям. Затем движение приняло широкие масштабы. Народ нападал на монастыри, где находились боярские житницы. Происходили вооруженные столкновения между плебейскими кругами города и боярством. Чтобы прекратить восстание, архиепископ, посадник и тысяцкие обещали народу выполнить его требования, только после этого восставшие разошлись. Эти события вынудили правящие круги Новгорода внести в новгородский судебник (Новгородскую судную грамоту) специальные статьи, определявшие права вечевого суда.

Очередное обострение социальной борьбы произошло в новгородских землях в 1446 – 1447 гг. и было связано с событиями феодальной войны. Длительные княжеские усобицы привели к хозяйственному разорению в стране и ухудшению положения народа. Рост цен на продовольствие и перебои в снабжении хлебом привели в Новгороде к «порче монеты» – выпуске серебряных денег того же номинала, но пониженного веса. Инфляция, в свою очередь, вызвала новое повышение цен. Возмущенный народ обвинял не только денежных мастеров, но и бояр, обязанных контролировать чеканку серебряных денег и подкупленных фальшивомонетчиками. Собравшись на вече, новгородцы потребовали от посадника отчета о «порче» денег, затем сбросили с моста через Волхов 18 человек, виновных в финансовых преступлениях.

Политическая жизнь Великого Новгорода постоянно сопровождалась борьбой боярских партий и служивших им князей. Поддержка богатого и независимого города особенно много значила для борющихся сторон в период феодальной войны. Именно поэтому на союз с ним пытался опереться Дмитрий Шемяка; значительная часть боярства и именитого купечества Новгорода поддерживала его. Несомненно, что политическая позиция княжеской коалиции, стремившейся отстоять удельный порядок, импонировала боярским сепаратистским кругам. Эта часть новгородского боярства и духовенства в своем противоборстве с Москвой опиралась на поддержку Великого княжества Литовского. Однако, несмотря на это, существенной помощи Шемяка не получил. Лавируя между противоборствующими сторонами, Новгород стремился сохранить свои привилегии. После смерти Дмитрия Шемяки здесь нашла прибежище и защиту его семья.

НАЧАЛО КОНЦА. Конфликт с Москвой разрешился уже после смерти Шемяки и вылился в военный поход, предпринятый Василием II Темным против Новгорода в 1456 г. Поход был вызван не только желанием великого московского князя отомстить новгородцам за поддержку мятежного Дмитрия, но и стремлением подчинить Новгород, ликвидировать его как самостоятельную политическую единицу. Захватив город Старую Русу, московские воеводы сразились с превосходящим новгородским войском и добились полной победы. В плен были захвачены влиятельные бояре, подозреваемые в антимосковских настроениях. Новгородцы запросили мира, и он был заключен в феврале 1456 г. в деревне Яжелбицы на условиях, продиктованных великим князем и ограничивающих новгородскую «старину».

Новгородцы в пользу Москвы выплачивали огромную контрибуцию и обязывались подчиняться наследнику престола (Ивану Васильевичу); московские наместники должны были контролировать все внешнеполитические акции Новгорода (как русской земли). Фактически Новгород лишался права внешних сношений и обязывался впредь не оказывать поддержки противникам великого князя. Законодательная власть веча была отменена. Отныне все новгородские грамоты должны были заверяться великокняжеской печатью, что подчеркивало политическую зависимость Новгорода от Москвы. За Москвой были закреплены перешедшие еще при Василии I новгородские города Бежецкий Верх, Волок Ламский и Вологда с окружающими волостями. Однако это еще не означало окончательного присоединения Великого Новгорода. В 1460 г. Василий II совершил еще один, «мирный», поход на Новгород, во время которого он договорился об уплате жителями Новгородской земли «черного бора» – дани великому князю. Все эти акции московского правительства были предвестниками окончательного падения новгородской вольности. Внутренние социальные и политические противоречия, военная слабость, экономическая зависимость от Северо-Восточной Руси постепенно подтачивали устои Новгорода и, в конечном счете, предопределили его судьбу.

«ГОСПОДИН ВЕЛИКИЙ ПСКОВ». Из пригородов Новгорода самым крупным был Псков, который с середины XIV в. стал главным городом отделившейся от Новгорода Псковской земли. Эта территория была расположена узкой полосой с севера на юг, вдоль Чудского и Псковского озер и реки Великой. Главная масса населения была сосредоточена именно в бассейне этой реки, там же находились все псковские пригороды, в том числе Изборск, Опочка, Остров. Они являлись пограничными крепостями-фортами, окружавшими Псков, и были приписаны к «концам» города.

Псковская земля была самой северо-западной частью русских владений, входивших в систему великого княжества Владимирского, поэтому ей приходилось принимать на себя первые удары со стороны Ливонского ордена и Литвы. Борьба с внешними врагами способствовала укреплению политической самостоятельности Пскова. Уже во второй половине XIII в. псковичи стали приглашать князей для военной защиты своих городов без согласия новгородцев. Таким князем был, например, Довмонт, бежавший на Русь из Литвы и успешно оборонявший Псков от немцев (1299). С его именем Псков связывал начало своей независимости. Также не зависел Псков от Новгорода в торговых сношениях с Прибалтикой, центром которых была Рига. «Господин Великий Псков» обособился от Новгорода уже во второй половине XIII в., но формально обрел независимость в 1348 г. По Болотовскому договору, заключенному между обеими республиками, Новгород отказался от права посылать в Псков посадника, признал свой бывший пригород самостоятельным и назвал его «братом молодшим». С тех пор псковичи сами выбирали своих посадников, а князья почти всегда назначались Москвой.

Связь с Новгородом сохранялась только через церковную организацию. Не имея своего архиерея, Псков подчинялся новгородскому архиепископу. Церковная зависимость Пскова носила в основном фискальный характер и выражалась в праве новгородского архиепископа посвящать в сан и судить псковское духовенство, что было связано со сбором значительных пошлин. Необходимость являться в Новгород «по зову владыки» вводила в расходы псковских священников и вызывала их недовольство. Многочисленные протесты с их стороны привели в середине XIV в. к тому, что сбор «владычних» пошлин был поручен местному должностному лицу, и независимость псковской церкви увеличилась.

Псковская земля по социально-экономическому строю и административной структуре напоминала Новгородскую. Крестьяне в Псковской земле носили названия «смерды» и «изорники». Изорники являлись наиболее зависимой частью крестьянства. Они работали на господской земле, отдавая половину урожая. Часть изорников получала от землевладельца «подмогу» серебром. Покинуть землевладельца они могли только раз в году (14 ноября), возвратив взятую «подмогу». Крупнейшими земельными собственниками в Псковской земле были бояре, державшие в руках все главные административные должности. Как и новгородские, псковские бояре организовывали торгово-промышленные предприятия, вели торговлю с западными соседями (городами Ганзейского союза) и с русскими княжествами.

По форме политического устройства Псковская земля, как и Новгород, была республикой. Князь являлся в Псков со своей дружиной для защиты псковских владений и пользовался еще меньшим влиянием на внутренние дела, чем в Новгороде. Новгородскому боярскому совету в Пскове соответствовали «господа». Вместо тысяцкого Псков ежегодно избирал двух равноправных посадников. Вечевое устройство Пскова было сходно с новгородским, но вече здесь функционировало более мирно. В Пскове не было такой значительной социальной розни, поэтому общественные конфликты не проявлялись так бурно и часто. Особенности устройства Псковской республики, его судебные и гражданские порядки определялись самостоятельным законодательством, выработанным на вече. Памятником этого законодательства является «Псковская судная грамота», составленная в XV в.

Суверенитет Псковской республики был значительно ограничен после походов Василия II на Новгород. В 1461 г. в условиях угрозы со стороны Ливонского ордена Псков был вынужден признать свою зависимость от Москвы и принять наместника великого князя.

ОРГАНИЗАЦИЯ ЦЕРКВИ. Церковь в Новгороде также была самостоятельна и отличалась по положению от других русских земель. В то время, когда Новгород входил в Киевское государство, митрополит киевский присылал в Новгород епископа, главу церкви. Однако, провозгласив республику, новгородцы обособились и в церковных делах. С 1156 г. они сами стали избирать духовного пастыря – архиепископа (владыку). Никогда ни до, ни после Новгородской республики православная церковь не знала подобного демократического избрания руководителя церкви.

По должности и сану новгородский архиепископ подчинялся митрополиту, но эта зависимость имела формальный характер и почти не затрагивала ни прав «Господина Великого Новгорода», ни прав самого владыки. Московский митрополит, не имея полномочий для отвода кандидатуры, только посвящал избранного на вече архиепископа, получая за это установленную пошлину. Только один раз в четыре года митрополит обязан был появляться в Новгороде, чтобы осуществить свое право верховного суда, принять «кормы и дары». Иногда митрополит вызывал архиепископа в Москву «по святительским делам». Вмешательства, а тем более руководства церковной жизнью Новгорода со стороны Москвы не было вплоть до его подчинения. Избранный вечем новгородский владыка вершил не только духовные, но и гражданские, светские дела. Его наместники управляли рядом новгородских волостей. Некоторые исследователи видят в этом сходство с протестантской церковью. Особенно усилились теократические тенденции в государственно-политической эволюции Новгорода при архиепископе Евфимии (1429 – 1458). С его деятельностью исследователи связывают своеобразный культурный Ренессанс, который переживало новгородское общество. То обстоятельство, что Евфимий получил посвящение от митрополита в Литве, укрепляло фактическую автономию новгородской архиепископии.

В некоторых отношениях новгородский владыка превосходил Московского митрополита. Во-первых, он не испытывал сильного давления княжеской власти и зависел только от веча. Во-вторых, в его распоряжении находились огромные земельные владения, пожалованные опять –таки вечем. Для управления разветвленным хозяйством и его собственным двором и судом архиепископ располагал целым рядом служилых людей, которые в источниках встречаются под разными названиями: владычные дворяне, софияне. По аналогии с западноевропейским духовенством, новгородский владыка нес военные обязанности. В некоторых случаях он должен был выставлять со своих земель особый полк, так называемый, «владычный стяг». Воевода, который был поставлен во главе этой боевой единицы, обязан был согласовывать все свои действия с владыкой, который по своему духовному статусу лично командовать полком не мог.

Религиозная жизнь в Новгородской и Псковской землях, где процветали торговые города, где уцелели еще свободные крестьянские общины, текла в гораздо более свободных рамках, чем в Северо-Восточной Руси. Это проявлялось, в частности в свободе религиозного выбора. Жители одного конца или большой улицы на собранные деньги строили собственные церкви и считали своими богами-покровителями тех святых, имя которых носили эти храмы. Такие же церкви или часовни на свои деньги строили и крестьяне богатых новгородских колоний.

СТРИГОЛЬНИЧЕСТВО. В Новгороде и Пскове процветали ереси, из которых наибольшее распространение получило учение «стригольников». Возглавляли это движение попы-расстриги, от чего и произошло название. Ересь стригольников появилась в Пскове в первой половине XIV в., затем распространилась на Новгород, стала известна в Твери и Москве. Несмотря на все меры против нее, ересь в течение полутора веков продолжала гнездиться в Москве и в других городах, изменяя формы и содержание, но неизменно сохраняя одну и ту же тенденцию: критиковать официальную церковь и бороться с ней.

Стригольники были образованными, «книжными» людьми, у них существовала своя литература («писание книжное»), созданная для обоснования своих взглядов, но не дошедшая до нас и, скорее всего, уничтоженная как еретическая. Судя по обличениям стригольников со стороны представителей официальной церкви, еретики критиковали как отдельные богословские догматы, так и всю церковную организацию. Стригольники отрицали и некоторые церковные таинства – причащения, исповеди, крещения, что сближало их с европейскими реформаторами. Философской основой этого отрицания был рационализм – непризнание с позиций разума элементов сверхъестественного и чудесного, содержащихся в церковных таинствах, стремление их устранить. Так, в учении стригольников содержалась попытка низвергнуть внешнюю, обрядовую сторону религии. Соблюдая православные обряды, они в то же время утверждали, что богослужение могут совершать не только священники, но и простые миряне, обладающие определенным запасом богословских знаний и ораторским искусством. Стригольники сосредотачивали внимание на внутреннем, духовном мире человека. Они считали, что религия во всей ее полноте доступна восприятию каждого человека, а не только особой касте священников, что религиозное миропонимание должно быть основано на разуме человека, а не на вере в чудеса и таинства.

Отрицание церкви как учреждения было наиболее радикальной стороной их учения. Они восставали также против поборов за церковные службы и поставления священников «по мзде», т.е. за взятку. Стригольники резко обличали и недостойное поведение духовенства: «Сии учители пьяницы суть, ядят и пьют с пьяницами и взимают с них злато, серебро и порты» – говорили они о духовных лицах. Приверженцы стригольничества заботились о том, чтобы дела, касающиеся церкви и веры, делались чистыми руками. Сами они, даже по признанию своих противников, были безупречны, образованны и соблюдали все обряды.

По мнению Б.А.Рыбакова, посвятившего стригольникам фундаментальное исследование, «вольнодумцы-стригольники проповедовали разумное отношение к авторитетам и убедительно отстаивали главное достоинство средневекового религиозного человека – его исконное, неотъемлемое право обращаться к своему богу. Бог мыслился не столько как ветхозаветный Яхве, жестокий, мстительный и непредсказуемый, но преимущественно как новоявленный сын божий – искупитель грехов, спаситель Иисус Христос. Стригольники отвоевывали свое право обращаться непосредственно к нему».

И время, и место возникновения ереси не были случайны. Зарождению критической мысли и элементов рационализма способствовали условия жизни развитого и богатого средневекового города со свойственной ему остротой социальных противоречий и высоким уровнем культуры. Учение стригольников во многом было сходно с идеями европейской Реформации, однако проявились эти тенденции в Новгороде значительно раньше.

Московское духовенство, активно выступавшее против стригольников, нередко вызывало их в Москву на расправу, посылало ортодоксальных пастырей в Новгород, но эффекта не добилось. К концу XIV в. стригольничество достигло такого распространения, что руководители новгородской церкви сочли необходимым принять против еретиков самые крутые меры. В 1375 г. над руководителями стригольников была совершена публичная казнь: «побиша стригольников, еретиков, дьякона Микиту, и Карпа простьца и третьего человека с ними», их сбросили с моста и утопили в Волхове. Однако казнь не привела к пресечению ереси, которая продолжала жить в Новгороде и Пскове. Тогда в события вмешался сам Константинопольский патриарх, приславший в 1382 г. своего специального представителя - архиепископа Дионисия – для обличения ереси. В 1386 г. в Новгород прибыл крупнейший церковный деятель того времени – Стефан Пермский, составивший фундаментальное поучение против еретиков.

К концу XIV в. движение стригольников в Новгороде пошло на убыль, возможно, в результате репрессий. Зато в Пскове ересь получила дальнейшее распространение в первой половине XV в. Этому во многом способствовал больший демократизм псковской церкви, ее связь с посадским населением и относительная слабость высшего духовенства. О широком распространении стригольничества в Пскове говорят четыре грамоты митрополита Фотия в Псков, написанные в конце XIV – первой четверти XV в.

Псковские стригольники пошли еще дальше, чем их новгородские предшественники. Они отвергали не только церковь, но и монашество. Среди псковских стригольников выделилась радикально настроенная группа, которая в своем рационализме пришла даже к отрицанию воскресения из мертвых. Их утверждения о том, что смерть заканчивает существование человека, по мнению исследователей, носят атеистический характер. Являясь монотеистами, псковские стригольники, в отличие от новгородских еретиков, отказывались признавать евангелие и, следовательно, божественную природу Христа. Однако этот тезис не получил широкого распространения и остался замкнутым в довольно узком кругу выходцев из духовенства, хорошо начитанных богословов и, в основном, сре