Послереволюционное творчество В. Маяковского.

Владимир Владимирович Маяковский – выдающийся поэт русского художественного авангарда, поэт-новатор, создатель оригинальной стиховой системы, оказавшей заметное воздействие на развитие поэзии XX века.

Его произведения, будь то лирика, поэтический эпос или драматургия, отличаются исключительным своеобразием, отмечены печатью яркой, неповторимой художественной индивидуальности.

В.В. Маяковский начал свою творческую деятельность в сложную историческую эпоху, эпоху войн и революций, эпоху разрушения старого строя и созидания нового.

Эти бурные исторические события не могли не отразиться в творчестве поэта. Творчество поэта можно разделить на два этапа: дореволюционный (до 1917 года) и послереволюционный (после 1917 года). Творческая судьба Маяковского сложна и противоречива. В отличие от многих своих известных современников, активно или пассивно не принявших революцию, он органично вписался в новую действительность, рожденную октябрьскими потрясениями 1917 г., более того – своим поэтическим творчеством самозабвенно служил ее укреплению.

Февральская и Октябрьская революции явились для Маяковского началом реального воплощения его идей о новом, свободном человеке и счастливом мироустройстве. Обещанная большевиками коммуна стала тем самым идеалом, который заменил в футуристических утопиях поэта неохристианские модели.

Коммунистическая идея не только отвечала футуристическим мечтам о грядущем земном рае, но и придала им определенность, конкретный смысл и прикладной характер. Маяковский не без гордости вспоминал, что солдаты и матросы, штурмовавшие Зимний дворец, приговаривали две его строчки:

Ешь ананасы, рябчиков жуй,

день твой последний приходит, буржуй.

Футуристическая эстетика Маяковского сменилась доктриной коммунистического футуризма и Левого фронта искусств с его идеями искусства как жизнестроения.

К практической реализации этих идей Маяковский приступил незамедлительно: громогласная патетика маршей, од, гимнов, воспевавших революцию, сливалась с каждодневным усердием «агитатора, горлана, главаря» – своего рода летописца наступившей новой эпохи.

Маяковский с утроенной энергией начинает участвовать в обновленной жизни, в очищении земли от корысти, низменных и плотоядных устремлений людей. В его творчестве оформился обобщенный голос строителя нового, справедливого мира, рождающегося в трагическом хаосе. В послереволюционный период ведущими в поэзии Маяковского становятся революционная, гражданско-патриотическая, антимещанская темы.

«Левый марш» (1918), адресованный революционным матросам, призывает к вооруженной защите Комунны. Волевой голос того, кто отвергает изуродованную современность вместе со всей предшествующей историей от Адама и Евы, однако, отдает предпочтение оружию («ваше слово, товарищ маузер!»). Сам поэт здесь «слился с массами», заряжает их энергией самоотверженного шествия в будущее – от беспросветности к свету, от голода и мора – к счастливой солнечной радости. Энергичные и романтичные строки «Левого марша» рисовали образ русского народа, первым устремившегося к социализму, к коммуне. Недаром это стихотворение было переведено на многие языки мира.

Важное место в послереволюционном творчестве поэта занимает тема поэта и назначения поэзии, затронутая в таких произведениях, как «Поэт-рабочий» (1918), «Разговор с фининспектором о поэзии» (1926), «Сергею Есенину» (1926), «Юбилейное» (1924). Маяковский дает оценку своему творчеству, пишет, что работа поэта трудна, что «поэзия – та же добыча радия», и труд поэта родствен любому другому труду.

Поэзия – это «острое и грозное оружие». Она способна агитировать, поднимать на борьбу, заставлять трудиться. Но такая позиция поэта-главаря зачастую мешала поэту-лирику. Маяковский часто должен был «наступать на горло собственной песне», и дар тонкого поэта-лирика все реже и реже звучал в его творчестве («Неоконченное», «Письмо Татьяне Яковлевой» (1928)).

Февральская и Октябрьская революции 1917 года были поняты поэтом как реальный живой шанс слить, соединить поэтическое слово с живой жизнью, как шанс выйти с поэтическим словом к массам. Маяковский считал, что поэзия нового времени должна быть новой, сильной, бьющей, зовущей за собой. Бунтарь не только в жизни, но и в творчестве, он постоянно находился в поиске новых форм, нетрадиционных рифм, ритмов, занимался словотворчеством (многие из придуманных им неологизмов сегодня кажутся привычными, потому что были в свое время понятиями точными, емкими, прижившимися в народе). От творческих работников Маяковский-поэт требует быть ближе к жизни:

Товарищи,

дайте новое искусство –

такое,

чтоб выволочь республику из грязи.

 

Маяковского иначе не представляют, как только ярым сторонником революционных переворотов, непоколебимо уверовавшего в победу социалистических идей. Все было так, и все-таки немного не так. Маяковский в отличие от многих увидел в революции два лика: не только величие, но и черты низменности, не только человечную («детскую») ее сторону, но и жестокость («вскрытые вены»). И, будучи диалектиком, он мог предположить и «груду развалин» вместо «построенного в боях социализма». И это было выражено еще в 1918 г. в знаменитой «Оде революции»:

 

О, звериная!

О, детская!

О, копеечная!

О, великая!

Каким названием тебя еще звали?

Как обернешься еще, двуликая?

Стройной постройкой,

грудой развалин?

И четырежды славя ее от своего поэтического имени, он не забывал трижды ее проклясть от лица обывателя. Это говорит о том, что Маяковский куда трезвее оценивал происходящие события, нежели те, кто считается меньшими их апологетами. Два лика революции, два ее реальных проявления – героическое, созидательное и стихийно-разрушительное – параллельны двум типам ее восприятия: поэта и обывателя.

Пафос отрицания, свойственный для послереволюционной лирики Маяковского, проявился и в отношении поэта к мещанству и бюрократизму, о чем свидетельствуют сатирические стихотворения «О дряни» (1921), «Прозаседавшиеся» (1922), «Бюрократиада» (1922). С бескомпромиссностью максималиста, используя приемы гиперболизации, фантастического преображения действительности, поэт утверждает: «мурло мещанина», «обывательский быт» – «страшнее Врангеля».

Дрянь в стихотворении Маяковского выступает в облике мещанства, обывательщины, нити которой «опутали революцию», «подернули тиной» советский быт. Мещане и бюрократы воспринимаются им и как нечто вездесущее, и как оборотни. И те, и другие не вписываются в советский рай. Поэт говорит о появлении «совмещан», связывает его с самым началом работы советских учреждений, т.е. практически со временем установления советской власти.