Место межличностного восприятия в системе перцептивных процессов и особенности его содержания. Исследования феномена каузальной атрибуции

 

Печатается по изданию: Межличностное восприятие в группе: Сборник /Под ред. Г. М. Андреевой и А. И. Донцова. - М.: МГУ, 1981.- С. 4-8, 32-44.

Донцов Александр Иванович, доктор психологических наук, профессор, специалист в области социальной психологии групп, социальных конфликтов.

 

Понятие, структура и механизмы социальной перцепции

Проблема социальной перцепции является одной из традиционных проблем и системе социально-психологического знания. Многочисленные экспериментальные исследования в этой области на Западе в своем большинстве основываются на когнитивистской ориентации, что имеет довольно глубокие исторические корни. Поскольку явления социальной перцепции вписываются в более широкую область общей психологии, а именно в область познавательных процессов, интерес к этим проблемам ранее всего сформировался в рамках гештальтпсихологии. Поэтому и социально-психологические аспекты проблемы стали разрабатываться преимущественно в тех теоретических концепциях, которые ориентированы прежде всего на гештальтпсихологию, т. е. в рамках различных когнитивистских теорий.

Поэтому сегодняшняя ситуация, сложившаяся в области исследований социальной перцепции, не может быть понята без анализа основного массива экспериментальных работ, которые задали специфическую трактовку изучаемых явлений, продиктованную общими установками когнитивизма.

Термин "социальная перцепция" впервые, как известно, был предложен Дж. Брунером (1947 г.) в период разработки программы психологических исследований восприятия, получившей название New Look ("Новый взгляд"). Первоначально термин употреблялся для обозначения факта детерминации перцептивных процессов социальными факторами, анализ чего и входил в качестве одной из задач в программу "Нового взгляда". Данный смысл термина сохранился и в настоящее время, он распространен в большей степени среди исследователей процесса восприятия, работающих в рамках общей психологии. Второе значение термин "социальная перцепция" получил спустя несколько лет после введения его Брунером. Среди специалистов по социальной психологии под социальной перцепцией стала пониматься специфическая область восприятия, а именно восприятие так называемых социальных объектов, куда включаются личности, группы, более широкие социальные общности, в том числе целые общества. Хотя круг этих социальных объектов, как видим, достаточно широк, практически в большинстве исследований изучается восприятие одной личностью другой личности и поэтому происходит сужение термина "социальная перцепция", отождествление социальной перцепции с межличностной перцепцией или межличностным восприятием. Этим следует объяснить довольно распространенный факт употребления в литературе понятия "межличностная перцепция" в качестве синонима понятию "социальная перцепция". Совершенно ясно, что для исследования собственно процессов межличностного восприятия необходимо будет выяснить его место среди других процессов социальной перцепции.

Что же касается существующей практики исследований, то, будучи обозначаемы то одним, то другим термином, все они в своем большинстве оказались сконцентрированными на двух родах проблем: 1) анализ особенностей субъекта и объекта межличностного восприятия и 2) анализ самого механизма межличностного восприятия. При решении задач первого рода социальные психологи опирались на те исследования в общей психологии, которые были связаны с описанием эмоциональных состояний или различных личностных характеристик объекта познания. Эта часть проблемы оказалась исследованной более подробно. Что же касается изучения механизма межличностного восприятия, то здесь исследования были сконцентрированы скорее не столько собственно на механизме, сколько на "эффектах", сопровождающих процесс. Основной из выявленных здесь эффектов - это эффект стереотипизации. Наряду с ним описаны эффект "ореола", эффект первичности, эффект новизны и т. д. Несмотря на важность описания сопутствующих эффектов сама по себе феноменология межличностного восприятия при этом оставалась нераскрытой.

Вместе с тем определенные стороны, части проблемы исследованы достаточно подробно. Это относится, например, к таким вопросам, как формирование первого впечатления при межличностном восприятии, роль установок при его формировании и т. д.

Таким образом, даже простое перечисление тех вопросов, которые были выдвинуты в исследованиях социальной перцепции, показывает, насколько эта проблематика оказалась значительной для социальной психологии: она, по существу, стала включать в себя определенные аспекты всех проблем, изучаемых в рамках данной науки, или сама оказалась включенной в них. Нет сомнения в том, что ряд феноменов получил в этих исследованиях достаточно глубокое описание и объяснение. Изучение социальной перцепции превратилось в одно из самых популярных направлений исследований. Когда в 60-е годы была предпринята попытка оценить удельный вес различных проблем в американской социальной психологии, где к тому времени "фаворитом" считались исследования аттитюдов, было высказано предположение, что в следующее десятилетие, возможно, наиболее перспективной областью станет именно исследование социальной перцепции. Сегодня можно утверждать, что этот прогноз оправдался. Однако, как это имеет место и в ряде других областей социальной психологии, состояние проблемы, несмотря на ее популярность, многочисленность исследований и интересные результаты, полученные во многих из них, у многих исследователей вызывает глубокую неудовлетворенность. Главной причиной такой неудовлетворенности является невозможность "приложения" результатов, полученных а экспериментах, к реальным проблемам общественной жизни.

Ответственность за своеобразную "стерильность" исследований, по-видимому, и в данном случае следует возложить прежде всего на те ограничения, которые накладывают на результаты исследований некоторые общие методологические принципы когнитивистского подхода. Самым главным из таких ограничений, что соответствует общей тенденции, создаваемой когнитивизмом в социальной психологии, является выведение исследований социальной перцепции исключительно на уровень когнитивных процессов при том условии, что сами когнитивные процессы рассматриваются в значительном отрыве как от проблем мотивации, так и от реального поведения. По словам Р. Абельсона, одного из виднейших теоретиков когнитивной социальной психологии, человек вообще исследуется в этой традиции прежде всего "как Думатель, а не как Делатель". И хотя в последние годы предпринимаются определенные попытки связать изучение социальной перцепции с мотивационными и поведенческими аспектами, в лучшем случае исследуется мотивация к изменению когнитивной структуры воспринимающего субъекта, т. е. по-прежнему процесс социальной перцепции оказывается вне контекста предметной деятельности человека.

Это ограничение усугубляется также и традицией западной социальной психологии рассматривать социально-психологические процессы в известном отрыве от той реальной среды, в которой они протекают, а именно в отрыве от характеристик реальной социальной группы. Это приводит к тому, что важнейшая категория социально-психологического анализа - межличностные отношения - оказывается как бы вытесненной в особую сферу исследования, в то время как она могла бы стать связующим звеном изучения групп и процессов, происходящих в них. Хотя межличностные отношения всегда рассматриваются как отношения, имеющиеся внутри группы, отсутствие анализа их связи с реальной деятельностью, которой занята группа, оставляет открытым вопрос о том, как специфически видоизменяются эти межличностные отношения, если их участники связаны совместной деятельностью. Таким образом, и это методологическое ограничение вытекает из факта игнорирования в социально-психологическом анализе категории деятельности. Решение ряда проблем социальной перцепции, по-видимому, может быть найдено именно на основании применения принципа деятельности в социально-психологических исследованиях.

Как известно, введение этого принципа в психологическую науку обусловило открытие широких перспектив для совершенно новой интерпретации всех ключевых проблем, связанных с анализом как каждого познавательного процесса, так и более общих проблем личности. Для социальной психологии этот принцип означает также совершенно новый подход к пониманию природы группы, поскольку рассматривает совместную деятельность как главный интегратор всех групповых процессов. Новому рассмотрению в свете применения этого принципа подвергаются и когнитивные процессы" происходящие в группе, в том числе процессы межличностного восприятия. Совместная деятельность людей в группе предполагает наличие общего предмета этой деятельности и особого типа связей, возникающих между ее участниками. Именно с точки зрения включения процессов межличностного восприятия в контекст совместной групповой деятельности возможно переосмыслить вычлененные уже в предшествующих исследованиях фундаментальные характеристики этого процесса.

Структура межличностного восприятия обычно описывается как трехкомпонентная. Она включает в себя: субъект межличностного восприятия, объект межличностного восприятия и сам процесс межличностного восприятия. И хотя, как это отмечалось выше, анализу третьего компонента уделялось значительно меньше внимания в реальной практике исследований, он в действительности представляет, по-видимому, наибольший интерес.

Относительно субъекта и объекта межличностного восприятия в традиционных исследованиях установлено более или менее полное согласие в том плане, какие характеристики их должны учитываться при исследованиях межличностного восприятия. Для субъекта восприятия все характеристики разделяются на два класса: физические и социальные. В свою очередь социальные характеристики включают в себя внешние (формальные ролевые характеристики и межличностные ролевые характеристики) и внутренние (система диспозиций личности, структура мотивов и т. д.). Соответственно такие же характеристики фиксируются и у объекта межличностного восприятия. Весь смысл взаимодействия субъекта и объекта межличностного восприятия состоит в том, что воспринимающий строит определенную систему выводов и заключений относительно воспринимаемого на основе своеобразного "прочтения" его внешних данных. С. Л. Рубинштейн отмечал по этому поводу: "В повседневной жизни, общаясь с людьми, мы ориентируемся в их поведении, поскольку мы как бы "читаем" его, то есть расшифровываем значение его внешних данных и раскрываем смысл получающегося таким образом текста в контексте, имеющем свой внутренний психологический план. Это "чтение" протекает бегло, поскольку в процессе общения с окружающими у нас вырабатывается определенный более или менее автоматически функционирующий психологический подтекст к их поведению". Легко предположить, что "качество" такого прочтения обусловлено как способностями читающего, так и ясностью текста.

Именно поэтому для результата межличностного восприятия значимыми являются характеристики и субъекта, и объекта. Однако если продолжать линию предложенных образов, то можно предположить, что качество чтения обусловлено и таким важным фактором, как условия, в которых осуществляется процесс, в частности освещенность текста, наличие или отсутствие помех при чтении и т. д. Переводя понятие "условия чтения" на язык экспериментальных исследований межличностного восприятия, необходимо включить в анализ и такой компонент, как ситуация межличностного восприятия. Такой компонент, действительно, фиксируется, но необходима еще дискуссия по поводу того, какие факторы необходимо учесть при описании этой ситуации. С нашей точки зрения, важнейшим из этих факторов должна быть совместная деятельность субъекта и объекта межличностного восприятия.

Психологическая характеристика "взаимодействия" субъекта и объекта межличностного восприятия заключается в построении образа другого человека. При этом возникают два вопроса: каким способом формируется этот образ и каков этот образ, т. е. каково представление субъекта об объекте. Именно для ответа на эти вопросы необходимо включение в исследование межличностного восприятия описания не только субъекта и объекта, но и самого процесса.

Нельзя сказать, что такое описание процесса, его механизма вообще отсутствует в традиционных исследованиях. Напротив, в них выявлены некоторые весьма важные стороны. Установлена такая важная специфическая черта межличностного восприятия, что здесь в процесс включены два человека, каждый из которых является активным субъектом, и по существу осуществляется одновременно как бы "двойной" процесс - взаимного восприятия и познания (поэтому само противопоставление субъекта и объекта здесь не вполне корректно). При построении стратегии взаимодействия двух людей, находящихся в условиях этого взаимопознания, каждому из партнеров приходится принимать в расчет не только свои собственные потребности, мотивы, установки, но и потребности, мотивы, установки другого. Все это приводит к тому, что на уровне каждого отдельного акта взаимного познания двумя людьми друг друга могут быть выделены такие стороны этого процесса, как идентификация и рефлексия.

Существует большое количество исследований каждой из этих сторон процесса межличностного восприятия. Естественно, что идентификация понимается здесь не в том ее значении, как она первоначально интерпретировалась в системе психоанализа. В контексте изучения межличностного восприятия идентификация обозначает тот простой эмпирический факт, установленный в ряде экспериментов, что простейший способ понимания другого человека есть уподобление себя ему, Это, разумеется, не единственный способ, но в реальном общении между собой люди часто пользуются этим способом: предположение о внутреннем состоянии партнера по общению строится на основе попытки поставить себя на его место. Установлена тесная связь между идентификацией и эмпатией, которая в контексте изучения межличностного восприятия тоже выступает как один из способов понимания другого человека, хотя и весьма специфически: слово "понимание" здесь используется метафорически, ибо в действительности речь идет о способности человека эмоционально откликнуться на проблемы другого человека. Механизмы эмпатии и идентификации в определенных чертах сходны: и там и здесь присутствует умение поставить себя на место другого, взглянуть на вещи с его точки зрения. Однако взглянуть на вещи с чьей-либо точки зрения не означает обязательного отождествления себя с другим человеком. Отождествление имеет место в том случае, когда поведение строится так, как его строит "другой". Проявление же эмпатии означает, что линия поведения другого принимается в расчет, к ней проявляется сочувствие (или сопереживание), но своя собственная стратегия поведения строится совсем по-другому. Одно дело понять воспринимаемого человека, встав на его позицию, другое дело - понять его (сопереживать ему), приняв в расчет его точку зрения, сочувствуя ей.

Безотносительно к тому, какой из этих двух вариантов понимания исследуется (в каждый из них имеет свою собственную традицию изучения), требует своего решения еще один вопрос: как будет в каждом случае тот, "другой" воспринимать меня, понимать линию моего поведения. Иными словами, в процесс взаимного восприятия людьми друг друга обязательно вмешивается явление рефлексии. Здесь термин "рефлексия" употребляется не в том значении, в котором он обычно употребляется в философии; здесь под рефлексией понимается осознание каждым из участников процесса межличностного восприятия того, как он воспринимается своим партнером по общению. Это не просто знание другого, понимание другого, но знание того, как другой знает (понимает) меня, своеобразный удвоенный процесс зеркальных отражений друг друга, содержанием которого является "воспроизведение внутреннего мира партнера по взаимодействию, причем в этом внутреннем мире, в свою очередь, отражается внутренний мир первого исследователя".

Изучение этих явлений, конечно, относится к познанию механизма процесса межличностного восприятия, но, несмотря на солидное количество исследований названных проблем, все же общая характеристика процесса оставалась довольно описательной. Лишь усилия последних лет продвинули вперед наши знания об этом процессе, выявив в нем то специфическое, что наиболее очевидно отличает содержание межличностного восприятия от процессов восприятия физических объектов. Хотя уже в самом начале исследований в области социальной перцепции имели место попытки вычленить это специфическое, существенный шаг был сделан лишь в связи с "открытием" феномена каузальной атрибуции. Предположение о том, что специфика восприятия человека человеком заключается во включении момента причинной интерпретации поведения другого человека, привело к построению целого ряда схем, претендующих на раскрытие механизма такой интерпретации. Совокупность теоретических построений и экспериментальных исследований, посвященных этим вопросам, получила название области каузальной атрибуции.

 

Исследование феномена каузальной атрибуции

Исследования каузальной атрибуции в широком смысле слова рассматриваются как изучение попыток "рядового человека", "человека с улицы" понять причину и следствие тех событий, свидетелем которых он является.

Иными словами, акцент делается на так называемой "наивной психологии", на ее интерпретациях "своего" и "чужого" поведения. Родоначальником исследований по каузальной атрибуции является Ф. Хайдер, впервые сформулировавший и саму идею каузальной атрибуции и давший систематическое описание различных схем, которыми пользуется человек при построении причинного объяснения поведения другого человека. Из других авторов, работающих в этой области, наиболее значительные исследования проводили Э. Джонс и К. Дэвис, а также Г. Келли. По мере развития идей каузальной атрибуции изменялось первоначальное содержание концепции. Если ранее речь шла лишь о способах приписывания причин поведения, то теперь исследуют способы приписывания более широкого класса характеристик: интенций, чувств, качеств личности. Однако основной тезис остается неизменным: люди, познавая друг друга, стремятся к познанию причин поведения и вообще причинных зависимостей окружающего их мира. При этом они, естественно, опираются на ту информацию, которую могут получить об этих явлениях. Однако, поскольку сплошь и рядом этой информации оказывается недостаточно, а потребность сделать причинный вывод остается, человек в такой ситуации начинает не столько искать истинные причины, сколько приписывать их интересующему его социальному объекту.

Таким образом, содержанием процесса познания другого человека становится процесс этого приписывания, т. е. каузальная атрибуция. Сегодня среди исследователей межличностного восприятия существует мнение, что открытие явления каузальной атрибуции означает важнейший шаг по пути развития знаний о процессах межличностного восприятия.

Можно согласиться с тем, что процессы каузальной атрибуции, действительно, составляют существенную сторону межличностного восприятия, причем ту, которая значительно слабее проанализирована в предшествующий период, а именно характеристику самого процесса восприятия другого человека, его специфику.

Общая схема, раскрывающая структуру процесса каузальной атрибуции, предложена Э. Джонсом и К. Дэвисом

 

II. Выводимое I. Наблюдаемое

 

знания следствие

Диспозиции интенции действия следствие

способности следствие

 

События совершаются так, что вся предложенная здесь последовательность единиц анализа "проигрывается" слева направо: поступок каждого человека направляем определенной диспозицией, эта последняя реализуется при помощи знаний и способностей, результатом является действие, оно приводит к ряду следствий. Однако перед наблюдателем предложенных единиц все они при анализе выстраиваются справа налево: "наивный наблюдатель" (т. е. обыденный человек) идет от следствий к диспозициям и именно таким образом делает вывод. В разных звеньях этой цепочки коренятся различные возможности приписывания как причин, так и других характеристик. Мера соответствия наблюдаемых следствий другим элементам схемы оказывается весьма различной. В ряде экспериментов было установлено, что эта мера зависит от двух показателей: степени уникальности (или типичности) поступка и степени его "социальной желательности" (соответствия нормам). На этом основании был сделан вывод о том, что поведение, демонстрирующее явные ролевые образцы, не нуждается в особом объяснении, но, отходящее от ролевых требований, представляется в значительной степени "интригующим" и потому вызывает особый интерес с точки зрения поисков его причин.

Как видно, этот вывод весьма близок приводимому выше рассуждению С. Л. Рубинштейна о свернутости процесса познания другого человека в обычных условиях и его "развернутости" в случаях наблюдения поведения, отклоняющегося от принятых образцов. Теперь этот факт зарегистрирован на экспериментальном уровне: когда поведение объекта восприятия демонстрирует мало "резонов", субъект восприятия вынужден в большей степени апеллировать к интенциям и диспозициям воспринимаемого, а это и порождает простор для различных форм приписывания. Сразу следует оговориться, что дальнейшие исследования показали, что мера соответствия вывода и наблюдаемого относительно чьего-то поведения зависит не только от двух названных характеристик, но и от других факторов, в частности от различного вида атрибуции: "личной" или "безличной". В первом случае имеется в виду преобладающее стремление приписать причины каких-либо событий действиям определенных личностей, в то время как во втором случае причины приписываются преимущественно действиям обстоятельств.

Более полное развитие эта идея получила в работах Г. Келли, который предпринял попытку построения теории каузальной атрибуции. Основная задача Келли состояла в том, чтобы показать, как осуществляется человеком поиск причин для объяснения поведения другого человека. В общем виде ответ звучит так: всякому человеку присущи некоторые априорные каузальные представления и каузальные ожидания. Иными словами, каждый человек обладает системой схем причинности, и всякий раз поиск причин, объясняющих "чужое" поведение, так или иначе вписывается в одну из таких существующих схем. Репертуар каузальных схем, которыми владеет каждая личность, довольно обширен. Вопрос заключается в том, которая из каузальных схем включается в каждом конкретном случае. "Каузальная схема" - это своеобразная общая концепция данного человека о возможных взаимодействиях различных причин, о том, какие действия в принципе эти причины производят.

В экспериментах было установлено, что различные люди демонстрируют по преимуществу совершенно различные виды атрибуции, т. е. разную степень "правильности" приписываемых причин. Для того чтобы определить степень этой правильности, вводятся три категории: 1) подобия, т. е. согласия с мнением других людей; 2) различия, т. е. отличия от мнений других людей; 3) соответствия, т. е. постоянства действия причины во времени и пространстве. Установлены точные соотношения, при которых конкретные комбинации проявлений каждого из трех критериев должны давать личностную, стимульную или обстоятельственную атрибуцию. В одном из экспериментов был предложен особый "ключ", с которым следует каждый раз сопоставлять ответы испытуемых: если ответ совпадает с тем оптимумом, который дан в "ключе", то причина приписана правильно; если наблюдается расхождение, можно установить, какого рода "сдвиги" характерны для каждого человека в выборе преимущественно приписываемых им причин. Сопоставления ответов испытуемых с предложенными эталонами помогли на экспериментальном уровне зафиксировать ту истину, что люди далеко не всегда приписывают причину "правильно", даже с точки зрения весьма облегченных критериев: многие склонны злоупотреблять либо личностной и стимульной, либо обстоятельственной атрибуцией. Так, в частности, было установлено различие в позициях наблюдателя и участника событий. В эксперименте Э. Джонсона и Р. Нисбета было показано, что участник событий, как правило, приписывает причину обстоятельствам, в то время как наблюдатель-личности деятеля.

Кроме ошибок, возникающих из-за различной позиции субъекта восприятия, выявлен и еще целый ряд достаточно типичных ошибок атрибуции. Келли суммировал их следующим образом: 1-й класс - мотивационные ошибки, включающие в себя различного вида "защиты": пристрастия, асимметрия позитивных и негативных результатов (успех-себе, неуспех-обстоятельствам); 2-й класс-фундаментальные ошибки, включающие в себя случаи переоценки личностных факторов и недооценки ситуационных. Более конкретно фундаментальные ошибки проявляются в ошибках "ложного согласия" (когда "нормальной" интерпретацией считается такая, которая совпадает с "моим" мнением и под него подгоняется); ошибках, связанных с неравными возможностями ролевого поведения (когда в определенных ролях "легче" проявить собственные позитивные качества, и интерпретация осуществляется при помощи апелляции к ним); ошибках, возникающих из-за большего доверия к конкретным фактам, чем к общим суждениям, из-за легкости построения ложных корреляций и т. д. Легко видеть преемственность этих рассуждений Келли и изученных ранее эффектов процесса межличностного восприятия, таких, например, как возникновение стереотипов и пр. Для того чтобы обосновать выделение именно такого типа ошибок, необходимо проанализировать схемы причинности, которыми обладает человек. Предлагая описания этих схем, Келли выдвигает четыре принципа: ковариации, обесценивания, усиления и систематического искажения. Первый из этих принципов действует, когда в наличии - одна причина, три остальных - когда причин в наличии много. Сущность принципа ковариации заключается в том, что эффект приписывается той причине, с которой он ковариантен во времени (совпадает по времени). Следует помнить, что речь идет все время не о том, какова действительная причина события, а только о том, какую причину действительно приписывает событию, поступку некий "наивный" обыденный человек. Естественно, что в многообразии причинно-следственных связей между явлениями причиной вовсе не обязательно является та, что совпадает со следствием по времени. Более того, в логике фиксируется даже в качестве ошибки рассуждение "post hoc ergo propter hoc". Но в исследованиях каузальной атрибуции исследуется не логика поведения человека, а его "психо-логика", как это вообще свойственно когнитивистскому подходу в социальной психологии. Иными словами, здесь исследуются резоны, выдвигаемые в житейской психологии. Это ярко демонстрируется и при анализе следующих трех принципов, названных Келли. Если причина не одна, то человек руководствуется при интерпретации или принципом усиления (когда приоритет отдает причине, встречающей препятствие: она "усиливается" в сознании воспринимающего самим фактом наличия такого препятствия), или принципом обесценивания (когда при наличии конкурирующих причин одна из причин дезавуируется самим фактом наличия альтернатив), или принципом систематического искажения (когда в специальном случае суждений о людях недооцениваются факторы ситуации и, напротив, переоцениваются факторы личностных характеристик). <...>

 

Б.Д. Парыгин