Общая характеристика парадигмы. Разрыв между желаемым и действительным

 

Печатается по изданию: Шихирев П.Н. Современная социальная психология. - М.: ИП РАН; КСП+; Академический Проект, 1999. - С. 316-323.

Шихирев Петр Николаевич, доктор психологических наук, профессор, специалист в области социальной психологии.

 

Парадигма преобразования сознательно ориентируется на конкретную социально-философскую систему как единую основу теории, эксперимента и практического применения. Ее название выражает суть философии марксизма, сформулированной Марксом в "Тезисах о Фейербахе". Идея Маркса применительно к любым объектам и явлениям действительности проста: чтобы объяснить (и в этом смысле понять), надо попытаться их изменить, преобразовать, подчинить.

Будучи доктриной, подчеркнуто материалистической и логически безупречно замкнутой, марксизм не может признавать, и не признает принципиальной специфики человека как объекта научного исследования. Его тоже можно объяснить и понять, если начать преобразовывать, формировать и т.п.

Следовательно, основной метод познания - метод преобразования, конструирования реальности, мысленного (в теоретической деятельности) или практического. Главное условие успешности метода - его диалектичность, или способность выявить в объекте и использовать основное движущее, развивающее этот объект, внутреннее противоречие. Диалектический метод, таким образом, обладает приоритетом перед любой теорией. Исторический парадокс этой схемы заключается в том, что порожденная им социологическая теория, став официальной идеологией, на практике исключала в конечном итоге применение самого метода, начиная с анализа социальных конфликтов и противоречий в социалистическом обществе и кончая исследованиями внутренних психологических конфликтов советского человека.

Другой парадокс, значимый для самой же социологической теории, состоял в том, что, несмотря на положение Маркса о математизации науки как критерии ее зрелости, кибернетика и конкретная социология были, долгое время блокированы из-за вменяемых им обвинений в попытках математизировать то, что вполне можно объяснить с позиций марксистской философии. Такой же разрыв между декларируемыми теоретически догмами и конкретной практикой характерен и для моделей человека, общества и их взаимодействия. Человек-творец, свободная автономная, гармонически развитая личность - идеал в теории и покорный исполнитель воли любого начальника - идеал на практике. Общественное противоречие как главное условие развития общества - идеал в теории и подавление этого противоречия жесточайшим образом - идеал управления на практике. В отношении между личностью и обществом теоретический идеал - демократическое взаимодействие, на практике - тоталитарное государство. Ученым были оставлены две возможности изучения того, как декларируемые идеалы осуществлялись на практике: апологетически доказывать, что никакого разрыва нет "у нас", и разоблачать упорно скрываемый, существующий разрыв "у них", с целью преобразования "их" в подобие "нас". В значительной степени с этой двойственностью связаны и проблемы специальных, эмпирических методов, применяемых в данной парадигме: как операционализировать абстрактные философские понятия, оторванные к тому же от реальной жизни, с помощью каких методических средств и приемов зафиксировать постулируемые теорией характеристики "советского человека" и т.д. и т.п.

Несмотря на все эти парадоксы, социально-психологическая реальность упорно продолжала предъявлять себя хотя бы как общественная потребность в знаниях о "человеческом факторе", а приступающая к выполнению этого социального заказа наука не могла уклониться от решения тех же проблем, которые решались и в других социокультурных условиях. Одной из таких проблем была и проблема предмета. Наше рассмотрение и сравнительный анализ ограничены рамками 1945-1997 г. Поэтому лишь кратко отметим некоторые поучительные попытки начального периода развития советской социальной психологии 20-30-х годов. Она практически отказалась от богатейшего наследства, оставленного предшественниками в отечественной науке: философии [Франк, 1917, 1922, 1930, 1939, 1949], правоведении [Петражицкий, 1904, 1907], этнографии и других наук, предпочтя строить социальную психологию заново на основе марксизма.

Итогом явились следующие типичные представления о предмете социальной психологии. "Поведение индивида есть функция поведения окружающего его общества" (П. Блонский). Общественная психология должна изучаться "как деятельность нервно-мозговой системы человека, работающей в процессе труда, борьбы и производства и связывающей в этой деятельности коллективное поведение человеческих групп и масс" (М. Рейснер). "Рефлексология одной ногой уходит в биологию, а другой в социологию. Главный предмет социальной рефлексологии (как одной из областей социологии) - изучение коллектива, который может действовать и вообще проявлять себя как собирательная личность" (В. Бехтерев). Это наука о поведении "индивидуума в окружении других людей и его взаимодействии с ними, а также социальных объединений в целом, социальная психология - это психология масс (классовая, профессиональная), психология толпы, групп, коллективов и т. п." (Б. Беляев) Это "ветвь психологической науки, изучающей психологические закономерности общественного поведения в широком смысле этого слова, коллективном общественном поведении (классовая солидарность, революционный энтузиазм)" (В. Артемов). Это "психология общественных настроений, психология классов" (Л. Войтоловский).

В этом перечне [цит. по: Горячева, Макаров,1979] представлены практически все возможные варианты определения предмета в зависимости от ориентации: на биологию, психологию, социологию и марксистскую философию. Многие из них были воспроизведены вновь после длительного перерыва в развитии теоретической социальной психологии, связанного с известным историческим периодом 30-50-х годов.

Приведем для иллюстрации несколько известных примеров. Это "психология масс, наций, коллективов, ее динамика в зависимости от экономических и политических условий" [Ковалев, 1959]; наука "о социально-исторической типологии людей, о разных формах межлюдских взаимоотношений" [Кузьмин, 1963]; она изучает "изменение психической деятельности людей в группе, психическое взаимодействие и взаимовлияние людей, динамику их развития" [Мясищев, 1963]; "имеет дело с психическими явлениями, с чертами и особенностями личности, возникающими в области общественных отношений человека" [Шорохова, Мансуров, Платонов, 1963]; изучает "как особенности групповой, коллективной и массовой психологии, проявляющиеся в совокупной деятельности людей, их совместном поведении, переживаниях и способах психологического общения друг с другом, так и особенности поведения и психического состояния индивида в группе, коллективе и массе "[Парыгин, 1971]; она изучает "закономерности отражения общественного бытия в индивидуальном и общественном сознании" [Предвечный, Шерковин, 1975]; "слой общественного сознания, главным образом, не оформленный идеологически" [Горячева, Макаров, 1979]; ее предмет - "изучение действия общественных отношений в реальных межличностных, конкретных, коллективных, групповых и личностных отношениях" [Абульханова, 1978]; "изучение закономерностей поведения и деятельности людей, обусловленных их включением в социальные группы, а также психологических характеристик самих этих групп" [Андреева, 1981].

Специфические черты марксистской парадигмы зафиксированы в ее категориальном аппарате. Она основана на базовых категориях марксистской философии: "деятельность", "общение", "общественные отношения", "отражение", "общественное сознание", которые обрели собственное психологическое или социологическое содержание в результате специальной теоретической работы. Западный исследователь, не знакомый с основами марксистской философии и тонкостями этого дисциплинарного преломления, идеологически насыщенными дискуссиями вокруг того или иного толкования, с трудом понимает смысл теоретических исследований, выполненных в этой парадигме хотя бы потому, что большинство из базовых категорий не поддаются точному переводу на английский язык.

Но и в том случае, когда употребляются переводимые термины, они имеют собственное содержание. Таков пример категорий "личность", "коллектив". Если добавить к этому интенсивное наполнение собственно социально-психологического понятийного аппарата терминами, заимствованными из западной социальной психологии (например, "социальная перцепция", "межличностная аттракция", "атрибутивные процессы"), то возникнет довольно сложная и многослойная картина.

Как уже отмечалось, характерной особенностью парадигмы "преобразования" является ее существование как бы в двух измерениях: идеологическом и практическом. Марксистская социальная психология продолжала развиваться, главным образом, благодаря практике исследования реальной жизни, которая и обусловила ее основной вклад в общее развитие социальной психологии в мире.

Для характеристики парадигмы по очередному критерию - выбору основных областей и проблем исследования мы воспользуемся следующим резюме Г. Андреевой. "Как система научного знания марксистская социальная психология включает следующие разделы:

1) закономерности общения и взаимодействия людей; исследуется взаимосвязь межличностных и общественных отношений и место общения в них; основные моменты процесса общения: коммуникация, интеракция, социальная перцепция; способы воздействия в процессе общения. 2) Социальная психология групп, в рамках которой анализируются значение социальной группы для развития личности, виды социальных групп, их психологические характеристики, весь спектр групповых процессов, т. е. пути и формы конкретной реализации закономерностей общения и взаимодействия в больших и малых социальных группах. Наряду с традиционным изучением лидерства, конформизма, сплоченности и пр., в советской социальной психологии особое внимание уделяется развитию группы, появлению в ходе этого развития новых качеств, благодаря которым группа становится коллективом. Все отношения, возникающие в группе, рассматриваются при этом как опосредствованные совместной деятельностью. 3) Социальная психология личности: изучаются способы социальной детерминации деятельности личности, конкретные формы и институты социализации личности, а также проблемы формирования ее социальных установок и ценностных ориентаций" [Андреева, 1982].

Эта характеристика позволяет сделать три основных вывода для общей темы книги. Во-первых, уже к концу 70-х годов в советской социальной психологии сформировалось достаточное количество "стыковочных узлов" для международной кооперации (если не интеграции) с остальными существующими парадигмами, общие объекты исследования, общие проблемы и т. п. Во-вторых, основным, исследуемым межсубъектным отношением, является отношение "группа" - "индивид" при ведущей роли группы. В-третьих, эта группа как объект исследования обладает особыми качествами: а) это реальная, а не экспериментальная группа; б) процессы внутри нее опосредствованы совместной деятельностью; в) она развивается как коллектив в системе социалистических общественных отношений.

На наш взгляд, именно исследования коллектива, теоретические, эмпирические и прикладные, составляют, основной вклад парадигмы преобразования в современную социальную психологию, где ее достойно представляют.

Можно без всякого преувеличения сказать, что эти исследования, взятые в совокупности, не имеют себе равных в современной социальной психологии. Они выполнены на единой теоретической платформе. Теория этого объекта разработана фундаментально и логически безупречно, достаточно сослаться здесь на работы А. Петровского [Петровский, 1982] и Л. Уманского [Уманский, 1980]. Характеристики группы, совместно работающей для достижения общей (в том числе и с обществом) цели, эмпирически исследованы во всем многообразии аспектов совместной деятельности: сплоченности [Донцов, 1979], организованности [Чернышев, 1980], и т.п. Уже существуют исследования, теоретически обобщающие этот огромный опыт [Донцов, 1984], что само по себе является признаком высокого уровня развития исследований. Разработаны уникальные аппаратурные методики для изучения проблем срабатываемости и совместимости. Исследования социально-психологического климата не уступают зарубежным исследованиям. Все три основные части исследования объекта: теория, метод и конкретные методики органично согласованы друг с другом. Сборник классических работ в этой области, будучи переведенным, на английский язык, принес бы немалую известность советской социальной психологии.

Однако за тридцать лет исследование коллектива исчерпало к середине 80-х годов свой основной потенциал. Вопрос о дальнейшей судьбе этого объекта был подсказан и решен общественной практикой.

Еще до начала перестройки первые попытки реальной демократизации производства предъявили социальным психологам заказ на изучение новых форм организации труда, например бригадного подряда [Журавлев, Шорохова, 1987]. В исследованиях психологического аспекта этих нововведений выявилась высокая значимость феномена социальной справедливости, в частности при введении коэффициента трудового участия (КТУ), прогноза добросовестности будущих партнеров по работе в бригаде [Мингалеева, 1986] и т.п. Открылся тем самым совершенно новый класс явлений, которые уже не могли быть описаны и исследованы с устоявшихся позиций.

В определенном смысле была воспроизведена историческая ситуация того времени, когда начинал свою деятельность основоположник советской теории коллектива А. Макаренко. Он столкнулся с тем, что имевшиеся в его распоряжении педагогические разработки не давали удовлетворительного ответа на практические вопросы, и был вынужден искать ответы в той же практике. Не все результаты его деятельности были использованы одинаково. На первый план выступила, бесспорно, выдающаяся идея ответственной зависимости как психологического фундамента единства и развития коллектива. Гораздо меньший резонанс получили его взгляды о человеческом счастье как конечной цели "преобразования" человека, о роли нравственности и морали в движении к этой не только общественной, но и индивидуальной цели. Между тем, особенно в последние годы жизни, он много над этим работал. Общий идеологический фон того времени, позволял говорить о морали лишь с точки зрения Ленина, которого цитировал и сам А. Макаренко: "... нравственность это то, что служит разрушению старого эксплуататорского общества и объединению всех трудящихся вокруг пролетариата, созидающего новое общество коммунистов" [Макаренко, 1972, 1984, т.7]. Однако логика самой жизни подвела великого педагога к выводу о необходимости морального воспитания, его интеграции, в том числе с учетом опыта церкви и религии, в педагогический процесс. Он тем самым признавал, что, не имея моральной основы и нравственных целей, сплоченный, организованный и дисциплинированный коллектив, опирающийся на ответственную зависимость всех перед всеми, рискует превратиться в послушное и легко управляемое орудие. Как это делается - хорошо известно: цели, поставленные группой лиц, объявляются целями общества, и цели всех других групп, если они - коллективы, должны совпадать с объявленными целями.

Нельзя не отметить, что и стратометрическая теория коллектива, разработанная А. В. Петровским, ставит фактически ту же проблему, над которой работал Макаренко, если предположить, что центральное звено, внутренняя страта групповой структуры имеет под собой еще один, более глубокий - нравственный (этический, духовный) - слой. По аналогии с этим рассуждением то же самое можно сказать и о диспозиционной теории личности, разработанной В.А. Ядовым [Ядов, 1975]. В высший уровень предлагаемой им структуры личности легко интегрируются те же духовные, нравственные ценности.

Возможно, и при более эволюционном социальном развитии советская социальная психология логично пошла бы в этом направлении, однако начавшиеся реформы сделали этот шаг просто неизбежным. Достаточно задать вопрос о состоянии "человеческого фактора" советского общества: в каких коллективах к 1986 г. были "преобразованы", сформировались 15 млн. алкоголиков, 3 млн. ежегодно осуждаемых за уголовные преступления, и трудно учитываемые миллионы "несунов", сложилось ядро криминальной структуры, перед которой ныне оказалось бессильным само государство?

Одновременно возникает вопрос, связанный с очередным критерием парадигмы: какова была позиция социальных психологов, работавших в парадигме преобразования? Ответ на него достаточно прост: эта позиция была задана идеологическим, институциональным и политическим положением социальной психологии в советском обществе как инструмента идеологии и политики правящего номенклатурного класса. Она не могла быть и не была иначе как преимущественно инструментальной. Это не означает, как это видно из исследований коллектива, что ею не могли быть получены данные, значимые в том числе для социальной психологии в мире. Однако идеологический контроль существенно ограничивал ее возможности. Поэтому советский социальный психолог независимо от его выбора фактически был социальным технологом в прикладной сфере и апологетом официальной идеологии в области теории. Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить тематику кандидатских диссертаций с действующими на момент их защиты установками "директивных органов", или взглянуть с этой точки зрения на работы самого автора. <...>

 

В.В. Новиков

ПЕРВЫЕ ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ПСИХОЛОГИ

 

Печатается по изданию: Новиков В.В. Социальная психология: феномен и наука. - Ярославль, 1998. - С. 74-87.

Новиков Виктор Васильевич, доктор психологических наук, профессор, специалист в области социальной психологии, психологии управления.

 

Коротко расскажу об ученом, являющимся подлинной гордостью нашей социальной психологии.

Петр Федорович Лилиенфельд был профессором Рижского и Санкт-Петербургского университетов, одним из первых в России профессиональных социологов и социальных психологов. Во всех специальных справочниках он считается сторонником так называемой органической школы, приписывающей обществу все черты живого организма: единство, целесообразность, специализацию органов. Профессор Лилиенфельд искренне считал Россию особым живым организмом, где все органы работают с натугой. Роль кровообращения выполняет торговля, функции мозга - правительство, но все уже склеротировано и нуждается в лечении.

По происхождению и жизненному складу российским ученым может считаться и один из самых популярных психо-социологов мира, сильно психологизировавшим общественную жизнь, создавший собственную научную школу Людвиг Франциевич Гумплович (1838-1909). Он родился и вырос в Кракове, входившем в Российскую империю. В Варшаве получил юридическое образование. Работал в Варшавском и Венском университетах, поэтому официально числится польско-австрийским социологом. Л.Ф. Гумплович был, пожалуй, первым профессиональным социологом, проявившим внимание к выделенным П.Л. Лавровым социальным группам. Он полагал, что именно социальные группы играют доминирующую роль в общественном процессе. Л.Ф. Гумплович сделал попытки сформулировать три основные закона существования группы: самосохранение, солидарность и традиционность.

Главное содержание социального процесса, по его мнению, составляет борьба между социальными группами.

Индивида Л.Ф. Гумплович определял как "продукт группового опыта". Роль личности в истории он свел до минимума.

Будучи, как уже отмечено, сторонником органической школы в социологии, он явился, по существу, одним из основателей психологической социологии. Весь исторический социальный процесс он называл социально-психологическим процессом группового взаимодействия. Это направление, созданное Л.Ф. Гумпловичем, стало затем влиятельным и до сих пор процветает в западной социологии под именем психосоциологии, нередко переводимой на русский язык как "социальная психология".

Самым интересным для социального психолога в творчестве философа и психолога князя С.Н. Трубецкого (1862-1905) представляются мысли о соборности психического. По его мнению, психика, в принципе, не может быть понятой как продукт отдельного человеческого организма, она соборна и в своей осознаваемой, и неосознаваемой составляющих [см. недавно переизданные его "Сочинения". М.: Мысль, 1994. - С. 493-494].

В мировой психологии считается одной из самых потрясающих догадок К. Юнга факт рождения человека с психологическим наследством, определяющим во многом его дальнейшее поведение и опыт. По Юнгу, коллективное бессознательное содержит психический материал, не возникающий в личном опыте. Когда-то это считалось "выстрелом в идею" tabula rasa! Теперь осталось выяснить, кто выстрелил раньше: немец К. Юнг или русский С.Н. Трубецкой? В любом случае, у нас есть чем гордиться... <...>

Значимость Человека и Ученого по имени Алексей Алексеевич Ухтомский ни у кого не вызывает сомнения. Вопрос только в степени и широте признания. Именно этот вопрос, как нам кажется, и требует сегодня неотложного решения... <...>

Сегодня трудно сказать, как пришел чистейший физиолог к пониманию социально-психологических механизмов человеческого взаимодействия, но А.А. Ухтомский был убежден, что "природа человека делаема. Тип поведения определяется условиями воспитания". При этом, "человек оказывается сам по себе мощной воспитательной силой".

"В социальных отношениях, в этике, в отношениях к браку человек - постоянный творец нового, постоянный разрушитель и открыватель нового, художник!".

Открывая законы: Доминанты, Двойника, Заслуженного собеседника, он вводил в научный обиход новые понятия, категории, которые имели междисциплинарную значимость. И не всегда, и не всеми были сразу понимаемы и, тем более, принимаемы эти его новации.

Так, говоря о категории лица, он замечал: "Категория лица должна быть принята в качестве вполне самостоятельного и исключительного фактора, опыта и жизни наравне с такими категориями, как "причина", "бытие", "единство и множество", "цель" и т.д. Под "лицом" "Ухтомский понимал "живое интегральное единство" и связывал его с доминантами: "каковы доминанты человека, таково и лицо его для других людей".

В чем же суть открытых Ухтомским законов нравственного поведения человека? Название одного из них ученый заимствовал из повести Ф.М. Достоевского "Двойник", относящейся к раннему периоду творчества писателя. Сам Ф.М. Достоевский а своих дневниках потом напишет, что идея раздвоения личности, которое приводит к распаду сознания и нравственной деградации человека, для него была самой серьезной и важной темой. Однако разгадки ее он так и не добился.

А.А. Ухтомский решает продолжить эти поиски ответа на вопрос великого художника. Постепенно он сам начинает понимать, что труднее всего для человека освободиться от Двойника, от автоматической наклонности видеть в каждом встречном самого себя, свои пороки, свои недостатки, свое тайное уродство. И только с того момента, как будет преодолен Двойник, открывается свободный путь к Собеседнику. Именно отсюда и открылся Ухтомскому закон Заслуженного собеседника. Собеседник для Ухтомского - это вынесенная вовне и помимо себя главная в жизни цель: все растущий труд над собой ради другого, все больший и больший уход от себя в жизнь ближнего, встречного человека.

Конечно, замечал Ухтомский, "человек человеку - величайший секрет'' и понять другое лицо до конца, "как оно есть с его потребностями и исканиями", бывает непросто, ведь "понимаем мы вполне только то, что одинаково с нашим". Тогда в силу должно вступать доверие. В целом же, "когда мы активно не даем себе видеть в других дурное и обращаем внимание только на хорошее", мы делаем добро и себе, и другим. Человек, "заграждая себе глаза на недостатки людей, побуждает их становиться лучше, и сам становится лучше, чем был". Другой должен стать "выше и ценнее, или, по крайней мере, реально ровным по ценности".

Питирим Александрович Сорокин (1889-1968), в отличие от двух предшествующих великанов русской науки, домоседов и патриотов, не был оседлым человеком знатного происхождения, но, как и Бехтерев, так и Ухтомский стал олицетворением избранной им науки. Его судьбу сравнивают с судьбой М.В. Ломоносова, но популярность его, особенно на Западе, куда более велика. Пожалуй, это единственный русский ученый, которому в Америке поставлен памятник. <...>

В 1913 году вышла его первая крупная работа "Преступление и кара, подвиг и награда", в которой, кстати, молодой ученый пытался проанализировать социальные корни преступлений и подвигов русских людей. В 1920 году опубликовал исследование о семье и браке, где доказывал, что политические дрязги оказывают разлагающее влияние на прочность брака. 1917-1918 годы дали 60 разводов на 100 браков в течение одного года. А еще в 1915 году он опубликовал интересную статью, посвященную А. Блоку "Современная любовь", в которой анализировал раздвоение в обществе подлинной любви и секса.

В эти же годы проанализировал 70 известных в мире революций и пришел к выводу, что их цена - слишком кровавое удовольствие, в котором гибнет цвет нации. Уже в Праге, в 1923 году были опубликованы книги: "Современное состояние России", "Россия после НЭПа", в Америке, в 1925 году: "Социальная аналитика и социальная механика", "Социология революции" и ряд статей, подготовленных будто бы еще в России.

В дальнейшем, осмотревшись, очень критично относился к западной социологии и социальной психологии. Критиковал их за эмпирическую узость и нежелание выходить на серьезные обобщения. Сам же стремился охватить все социологические и социально-психологические аспекты широко понимаемой им культуры. При этом любил ссылаться на Л.С. Выготского и цитировать его.

Высшим методом познания считал интуицию как свойство высокоодаренной личности. Доказывал, что именно с помощью интуиции были сделаны все великие открытия, ибо они нелогичны. Отсюда его пренебрежительное ношение к применению математики в социологии и психологии в ущерб качественному анализу. <...>

Особое внимание в своем творчестве П.А. Сорокин уделял глобальным общественным явлениям. По его мнению, любая структура социокультурного взаимодействия имеет три аспекта, неотделимых друг от друга:

1. Личность как субъект взаимодействия.

2. Общество как совокупность взаимодействующих индивидов.

3. Культура как совокупность значений, ценностей и норм, которыми владеют взаимодействующие лица.

Сорокин вводит такое понятие как социально-психические раздражители. Поведение людей, по автору, зависит не только от космических и биологических раздражителей, но и от психологических, присущих человеку. Но жизнь субъекта и его судьба также зависят не только от него самого, но и от окружающих его людей.

Сорокин приводит следующую классификацию социально-психических раздражителей.

 

Социально-психические раздражители

ПРОСТЫЕ

СЛОЖНЫЕ

1. Идеи (представления, понятия, теории)

2. Чувства-эмоции

3. Воления

1. Материальная культура

2. Общественно-политические организации и группы

3. Власть, деньги и т. д.

 

Первое, что бросается в глаза, в этой картине, - факт причинной обусловленности человеческого поведения. Мы видим, что оно не случайно. Не случаен и ход исторических событий:

Второе - это сложность сил, от которых зависит поведение человека. Человек и его история оказываются чрезвычайно сложными явлениями, самыми сложными в мире. Объяснить их с помощью какого-либо одного принципа - дело безнадежное.

Третье - ложность обычных, представлений о человеке как о существе "логическом", "рациональном", "знающем", руководствующемся в своем поведении только знанием.

Знания, по Сорокину, играют роль, но рядом с ними действуют силы биологические, чувства и верования, отличные от знаний, сплошь и рядом влекущие человека в другую сторону.

В то же время, как силы космического порядка и силы биологические представляют величину постоянную, малоизменяющуюся, силы социально-психические, напротив, растут. На заре истории их роль была ничтожной, но теперь мы живем не столько на "лоне природы", сколько на "лоне культуры". От человека - животного мы идем к человеку - личности, наделенному богатыми психологическими силами, к социуму, к сообщественнику, члену великой семьи человечества.

В зарубежный период своей жизни Сорокин продолжал заниматься социологией, стал профессором Гарвардского университета. Там выходят, наряду с массой статей, такие его монументальные труды, как "Социальная и культурная динамика", "Человек. Цивилизация. Общество". "Система социологии" в двух томах, "Общедоступный учебник социологии", "Кризис нашего времени".

Несомненно, в творчестве Сорокина психологические и социологические проблемы неразрывно связаны между собой. В книге "Человек. Цивилизация. Общество" он подчеркивает, что человеческая личность является продуктом социокультурных сил, и изучать нужно конкретного человека, который, по существу, и является творцом истории. Задача нашей науки состоит не только в том, чтобы он это понял, но и воспользовался ее помощью.

П.А. Сорокин призывал стремиться быть сознательным общественником, развивать свои знания, контролировать свое поведение, стараться управлять им. Он учил действовать не под влиянием слепых сил, а на основе знаний, борясь за лучшее не зверскими методами, а методами сообщественника. Ученый наставлял уважать и ценить всякого человека, ибо то, чем мы гордимся, что мы имеем, что составляет "Я" человека, создано не им одним, а всеми людьми, живущими до него и живущими с ним (сравните с законом Заслуженного Собеседника А.А. Ухтомского).

Наследие Питирима Александровича Сорокина колоссально. Прожив очень яркую, насыщенную жизнь, пройдя путь от вологодской (зырянской) деревни до Гарвардского университета, он вернулся в Россию своими трудами и размышлениями о нашем будущем, нашей науке.

 

А.В. Брушлинский, В.А. Кольцова

СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ В. М. БЕХТЕРЕВА

 

Печатается по изданию: Бехтерев В.М. Избранные работы по социальной психологии. - М.: Наука, 1994. - С. 3-9.

Брушлинский Анатолий Владимирович, доктор психологических наук, профессор, специалист в области психологии мышления, психологии субъектности; Кольцова Вера Александровна, кандидат психологических наук, специалист в области социальной психологии, истории психологии.

 

 

В истории отечественной психологической науки с именем Владимира Михайловича Бехтерева связано окончательное утверждение новой парадигмы в исследовании психической деятельности, основывающейся на объективном подходе к объяснению природы психического и методов его изучения.

Вслед за И. М. Сеченовым он выступает против интроспекционистского понимания психики, рассматривает всю совокупность психических явлений и форм человеческого поведения на основе понятия рефлекс. Анализ сочетательно-двигательных рефлексов, доступных для объективного внешнего наблюдения и регистрации, определяется Бехтеревым как основной метод исследования в созданных им науках, получивших названия объективная психология и рефлексология. Резкое противопоставление принципов объективной психологии господствовавшему в тот период времени интроспекционистскому пониманию психики и путей ее изучения, а также конкретный теоретико-методологический уровень разработки психологических проблем обусловили отказ Бехтерева от рассмотрения психики и сознания (как главных объектов интроспекционистской психологии) и сведение задач психологической науки исключительно к анализу внешних проявлений рефлекторной деятельности без учета опосредствующих ее психических процессов.

Однако установки Бехтерева - основателя рефлексологического учения вступали в противоречие с наблюдениями и выводами Бехтерева - ученого-экспериментатора как только он вставал на почву конкретных фактов. В своих экспериментальных исследованиях Бехтерев выходит за рамки утверждаемой им парадигмы и вновь обращается к психическим явлениям и психологическим категориям.

Бехтерев был одним из первых, кто уже в конце прошлого-начале текущего столетия выдвинул и настойчиво проводил идею комплексного изучения человека. Рассматривая человека в его целостности, как сложное, многогранное и многоуровневое образование, он ратовал за использование междисциплинарного взаимодействия, обеспечивающего всестороннее его изучение. В своей непосредственно исследовательской деятельности ученый стремился реализовать комплексный подход разными способами: во-первых, посредством организации комплексных экспериментальных исследований, в которых конкретный объект (человек) выступал предметом изучения разных научных дисциплин: физиологии, анатомии, педагогики, психологии, и т. д.; во-вторых - путем анализа и осмысления на основе единой теоретической концепции разных сфер и уровней взаимодействия человека с миром. А это, соответственно, требовало существенного расширения границ и объема разработка Бехтеревым новых отраслей рефлексологии: генетической рефлексологии, рефлексологии труда, коллективной рефлексологии и т. д.

Принципиально важное значение имело то, что Бехтерев не ограничивался анализом только индивидуального поведения человека. Признавая взаимосвязь поведения человека с поведением других людей, он поставил вопрос об объективном изучении этой взаимосвязи. Таким образом Бехтерев явился одним из основателей нового направления психологического исследования - социальной (или общественной) психологии, рассматриваемой им как отрасль рефлексологии человека в соответствии с теми же принципами, которые были выдвинуты и разработаны применительно к исследованию проблем объективной психологии и рефлексологии индивида. Отсюда название нового направления - коллективная рефлексология.

Впервые к социально-психологической проблематике Бехтерев обращается в своей речи на годичном торжественном собрании в Военно-медицинской Академии в 1897 г. Конкретной темой его выступления явились вопросы психического влияния, внушения и его роли в обществе. Определяя свое отношение к данной проблеме и подчеркивая ее актуальность, Бехтерев отмечал: "Мне представляется не только современным, но и небезынтересным остановиться на этом предмете, полном глубокого значения как в повседневной жизни отдельных лиц, так и в социальной жизни народов".

Следует отметить, что период конца XIX-начала XX в. характеризовался острым интересом к социально-психологической проблематике, развивающимся на фоне и под воздействием бурно проявляющихся социальных процессов, растущих классовых антагонизмов и связанной с этим актуализацией внимания к вопросам общественного развития и его психологическим факторам. Взаимоотношения личности и общества, пути и методы общественной детерминации поведения человека, проблемы свободы воли - все эти вопросы находят отражение на страницах художественных произведений, публицистической и научной литературы рубежа столетий. Причем в процессе их решения происходит острая поляризация мнений и подходов представителей разных направлений научной и общественно-политической мысли. В конечном счете, независимо от различия в понимании тех или иных частных вопросов, выделяются две основные тенденции: попытка поставить во главу угла психологический фактор как важнейший и определяющий всю динамику и структуру общественных отношен