Как правило, это тот вид смирения, который демонстрирует большинство из нас.

Почему?

Потому что мы, в сущности, эгоисты с комплексом неполноценности. Мы злимся когда нас не замечают — какие мы талантливые, какие чудесные, как много мы даем, какие мы выдающиеся личности. «Я прекрасный оратор, но в этой церкви меня не ценят. Пора бы уже и заметить...»

А потом, когда кто-то подходит к нам, мы несем фальшивую чушь, демонстрируя свой комплекс неполноценности: «Кто? Я? Я не уверен, что справлюсь с этим». Это эгоизм и комплекс неполноценности.

Это один из недостатков, или моделей поведения, о которых говорится в формулировке седьмого шага. Надеюсь, что коль скоро мы добрались до этого шага, то сталкивались с этим, и это попало в список четвертого шага.

Истинное смирение

Итак, как мы определим смирение?

Многие из нас читали о том, что такое смирение и заключили, что им нужно быть смиренными. Наутро мы просыпаемся и, поскольку вчера напакостили, принимаем решение: «Сегодня я буду смиренным. Вчера я был ничтожеством, но сегодня я буду смиренным». Итак, мы выходим из дома и пытаемся практиковаться в смирении. Но это не срабатывает. Мы не можем этого сделать. Мы бессильны быть смиренными. В своем человеческом состоянии мы не можем стать смиренными.

Истинное смирение — это побочный продукт прорыва через отрицание, пребывания с Богом и умерщвления собственной плоти.

Смирение — это осознание правды о себе, как положительной, так и отрицательной.

Ежедневно придерживаясь этой правды о себе, мы сможем стать смиренными. С христианской точки зрения, если мы знаем и понимаем то, кем мы являемся во Христе Иисусе и кем мы были по плоти, то побочным продуктом наших размышлений будет смирение, практическое смирение. Мы не сможем стать гордецами, если безо всякой задней мысли поднимем руку и скажем: «Да, я смогу».

 

Покаяние

 

Нам предлагали покаяться, или изменить образ мышления. (Слово «покаяться» пришло в Библию из греческого языка: metanoia, meta - изменение; и, noia- разум или причина.)

Покаяние должно стать образом жизни. Мы выходим вперед и молимся или преклоняем колени и принимаем решение покаяться; а потом мы идем и делаем все в точности так же, как делали раньше — вновь и вновь. Нас хватает только на день, неделю, иногда — немного дольше.

Шаги четыре—девять ведут нас через покаяние.

Во-первых, мы признали, кто мы и каковы наши проблемы. Мы спрашиваем: «В чем мне нужно каяться?» — пробивая этим стену отрицания. Потом мы сталкиваемся с тем, что ничего не можем поделать с этим. Тогда мы смиренно приходим к Богу и просим Его сделать с этим что-нибудь. Потом меняется наше поведение во взаимоотношениях с людьми.Он хочет, чтобы наши взаимоотношения с Ним были главнее всех остальных наших взаимоотношений и чтобы они стали основанием для построения всех других взаимоотношений.

Чуть позже, в восьмом и девятом шагах, мы пойдем к людям и будем возмещать ущерб; это нужно, чтобы поддерживать в чистоте туннель, соединяющий нас с Богом. Мы меняем свое отношение к ним. Так мы меняем свой образ мышления.

Другими словами, мы думаем: «Я обижен на нее и не собираюсь перед ней извиняться. Я обижен на нее, я хочу обижаться на нее и я имею полное право обижаться на нее; и пока я обижаюсь на нее, я могу пожалеть себя. Вот так. Она должна мне деньги. Я не хочу идти к ней и спрашивать ее о деньгах — я просто хочу обижаться на нее».

Пойдите к ней, помиритесь с ней, и Бог изменит то, как вы думаете о ней, Он изменит ваше поведение в ваших взаимоотношениях. Это покаяние. Бог дает покаяние (2 Тим. 2:25).

Итак, смирение — это побочный продукт отношений с Иисусом Христом, нашей смерти для себя и возрождения в Нем посредством Духа.

Степень нашего истинного смирения — это степень реального и ежедневного проявления нами результатов Его смерти и воскрешения. И мы моментально теряем это смирение, когда, проявив его, думаем: «Ничего себе, я был таким смиренным!» Заявляя так о себе, мы просто теряем его. Это как если бы кого-то наградили за смирение. А потом он показал его, и награду забрали.

 

Печаль

 

Я вернусь к смирению чуть позже, а сейчас хочу поговорить об одном из интересных аспектов седьмого шага, так называемой «печали».

Я столкнулся с ней. когда мы с приятелем проходили курс «Двенадцать шагов». Мы за неделю прошли первый шаг, потом второй шаг, тоже за неделю, и за неделю же — третий. Мы записали четвертый, и около трех недель у нас ушло на пятый. Мы только что закончили шестой шаг и приступили к седьмому. Мы поделились друг с другом своими четвертыми шагами, мы были ответственны, и Бог на самом деле трудился над нами.

Так мы дошли до седьмого шага. Мы каждую неделю отражали в своих журналах все, что происходило с нами в каждом шаге. Воскресными вечерами мы встречались и делились тем, о чем писали: «Вот так я видел Бога, делая этот шаг, и вот, что произошло». Мы действительна продвигались вперед. Обсуждая же свои записи относительно седьмого шага, мы заметили, что нам грустно — как никогда раньше. Мы не могли понять — почему?

Мы загрустили. Мы занимались повседневными делами, просто нам было невесело. Вот пришло воскресенье, и мы делимся друг с другом впечатлениями.

— Ты знаешь, я что-то приуныл, всю неделю сам не свой — прямо ерунда какая-то... А ты как?

— Да ты знаешь, то же самое.

И мы начали задавать вопросы: «Так что же происходит? Почему мы так чувствуем себя?

Мы прошли первые три шага и, честное слово, просто горели для Бога. Было тяжело пробиваться через четвертый и пятый шаги, — записать и поделиться друг с другом всем, что накопилось за всю жизнь, — но я действительно почувствовал освобождение, и моя ноша стала гораздо легче после пятого шага.

Почему же мы впали в депрессию?»

Мы немного поговорили об этом. У нас были списки наших недостатков, и мы собирались молиться молитвой седьмого шага об избавлении от них. По зрелом размышлении мы пришли к выводу: мы были опечалены, и опечалены тем, что произошло и будет происходить в дальнейшем — нам было жаль тех недостатков, с которыми мы расставались.

 

Расставание с недостатками

 

Мы не хотим расставаться со своими недостатками, с тем, как мы вели себя, — даже понимая, что это вредит нам, что это всю жизнь держит нас на привязи и даже убивает нас. Если это алкоголь или наркотики, то убивает быстрее, чем все остальное. Это также вредит другим людям. И несмотря на то, что мы больны и измотаны ими, мы держимся за них. Они — наши старые приятели, и мы знаем, как они действуют. Мы знаем, что некоторые из них всегда приводят нас к определенному результату и часто вознаграждают нас жалостью к себе.

Мы обнаружили, что опечалены перспективой расставания со своими недостатками и сопутствующим поведением. Они всю жизнь служили нам оправданием наших настроений и предпочтений. Исследовав себя, мы нашли, что больше чем чего бы то ни было нам недоставало жалости к себе. После всего, что было сказано и сделано — не важно, что там еще произошло — из нас просто перла жалость к себе.

 

Откровение

 

Для меня было большим откровением выяснить, что движущей силой, побуждающей меня делать все то, что я делал, являлась жалость к себе. Я обнаружил, что нашел людей, которые обошлись со мной несправедливо, что позволяло мне обижаться на них, жалеть себя и чувствовать себя жертвой. Если же в моей жизни происходило что-то положительное, я мысленно перекручивал все так, что становился страдальцем либо поступал так, чтобы ничего не получилось и я мог бы пожалеть себя. Я понял, что жалость к себе — это мой эмоциональный выбор. Страх, злость и все остальное всегда возвращало меня к жалости к себе.

Жалость к себе — вот что использовал сатана, чтобы заманить Адама и Еву в ловушку греха. «Неужели тебе не жаль себя, — ведь ты не такой, как Бог. А ведь ты можешь стать таким, как Бог, если сделаешь это. Он — Бог и Ему достается все лучшее. Ты довольствуешься второстепенной ролью, но если ты вкусишь от плода...» (И они вкусили от плода, были изгнаны из сада и могли теперь обоснованно жалеть себя.)

Все, что мы делаем, пребывая в своем человеческом состоянии, располагает нас к жалости к себе. Гордость предшествует падению, но то, что на самом деле распахивает дверь перед сатаной — это жалость к себе. В тот момент, когда мы распахиваем дверь жалости к себе, входит тот голос, что оправдывает все наши поступки.

— Моя жена не хочет спать со мной, но ведь я ощущаю нужду в этом.

— Мой начальник платит мне меньше, чем я того заслуживаю; буду идти с работы, прихвачу пару килограммов меди и продам.

— Мои дети ведут себя не так, как должны бы, а я ведь такой замечательный отец — так усердно трудился и все делал правильно. Они совершенно не ценят этого. Пойду-ка, напьюсь с горя.