Обиды — это непросто. «да, — скажете вы, — мой отец порол меня».

Да ну? А мой отец был ничтожеством. Он был алкоголиком, вырастившим алкоголика. Я имею все основания обижаться на этого парня. И я думал: «Сейчас вы говорите, чтобы я позволил избавить меня от этого. Я не обязан от этого избавляться. А потом вы говорите, чтобы я был готов избавиться от этого. Да, я к тому же и не готов избавиться от этого¹»

Что мы делаем, чтобы стать готовыми? Мы идем к Богу, потому что Он в любом случае все знает, и говорим: «Боже, я принес все. Вот список. Я готов к этому. Я действительно готов к этому. Я по-настоящему готов к этому. Но я не могу, или совсем не готов, избавиться вот от этого». Затем мы просим Его помочь нам стать готовыми и сделать в наших жизнях, наших сердцах и наших душах то, что приведет нас к готовности.

Прежде чем эти недостатки исчезнут, мы должны стать готовыми позволить им уйти, потому что Бог не войдет туда просто потому, что мы идем по этому пути. Другими словами, мы не можем сказать: «Боже, вот десять пунктов того, от чего мне нужно избавиться, но я еще не вполне готов избавиться от того, что в этих трех пунктах. Но Ты в любом случае избавь меня и от этого, пока я буду проходить шестой и седьмой шаги, ладно?» Этого не будет.

Если вы не хотите стать здоровым, если вы не готовы принять, то неважно, сколько раз вы склоняетесь в молитве и молитесь о конкретных вещах; если ваше сердце не готово, то ничего не выйдет. Вы должны быть готовы, потому что дверь открывается изнутри.

У меня есть только один ответ на неготовность: принесите ее Богу и будьте честным с Ним. «Вот то, что я чувствую, вот то, до чего я дошел, и я не готов избавиться от этого, мне нужна Твоя помощь, чтобы быть готовым к этому».

Я знаю одного человека, который затаил обиду на свою бывшую жену, и собирался унести ее (обиду) с собой в могилу. Ему было все равно. Он считал, что он прав. Понадобилось много времени и для того, чтобы он стал готов, и для того, чтобы он пришел в норму.

Заступничество препятствует готовности

Заступник — это тот, кто помогает выкрутиться вляпавшемуся наркоману или алкоголику, — подобно жене, которая гасит скандал в семье и договаривается с шефом своего загулявшего мужа-алкоголика.

Заступничество вредно тем, что оно содействует тому, что человек цепляется за то, от чего не готов избавиться, и это становится преградой Божьим действиям, помогающим избавлению. Это ведет к тому, что люди, которые в своей зависимости или в своей проблеме ощущают чью-то поддержку, не в полной мере расплачиваются за содеянное, — за то, от чего они не готовы избавиться.

Я долгое время пил, безобразничал, делал все, что хотел; но когда я стал жить в картонной коробке и пару раз крепко ударился задним местом о цемент, у меня добавилось готовности больше так не делать. Я лишь нуждался в ком-то, кто показал бы мне, как этого не делать.

Но поскольку я был музыкантом и всегда имел возможность или заработать, или перехватить денег у своих «заступников», своих друзей-музыкантов, а также мог пожить у своих «заступников»-родителей, заставляя их чувствовать вину за то, как со мной обращался отец, будучи пьяным, — то с чего бы мне хотеть все бросить? Я не сполна расплачивался за содеянное. Расплачивались они.

Когда же начал расплачиваться я, надолго меня не хватило. Хочу сразу же признаться: я не очень-то долго прожил в той коробке. Дольше, чем хотелось бы, но не годы.

И неважно, что именно является нашим недостатком, — мы нуждаемся в том, чтобы одержать победу. Мы научились манипулировать людьми, заставляя их жалеть нас или страдать от нас, при этом делая все то, от чего не готовы избавиться. Мы научились объяснять и оправдывать все что угодно, если это держит нас.

Религия в сравнении с духовностью (дополнительный багаж)

В шаге шестом я также говорю о некоем дополнительном багаже, который тащит большинство из нас. Я всегда затрагиваю этот вопрос, потому что он касается наших взаимоотношений с Богом.

Читая лекцию, я прошу аудиторию дать определение двум словам: «религия» и «духовность». Я пишу эти слова на доске и говорю что-то вроде этого: «Я прошу кого-нибудь из вас своими словами объяснить значение этих слов». Вот список, который появился у меня за время последней серии лекций. Он типичен.

Религия в отличае от Духовности

Формальность Честность

Ритуал Отношения

Контроль Свобода

Правила/Законы Принятие

Дела Мир

Традиция Прощение

Форма Содержание

Законничество Сострадание

Догма/Доктрина Благодать

Люди всегда сначала дают определение религии и всегда склонны к негативной оценке. Затем они дают определение духовности и всегда склонны к позитивной оценке.

Это напоминает мне то, о чем я говорил вам во втором шаге: люди в первую очередь хотят рассказать обо всем, во что они не верят про Бога, но из них тяжело вытянуть то, во что они про Него верят.

Что этот список говорит вам об отношении людей к религии?

Любая религия, не основанная, прежде всего, на личных взаимоотношениях с Богом, становится источником страданий, а не назидания.

Изначально, быть христианином означало иметь чистые взаимоотношения с Богом через веру в Иисуса Христа. Все доктрины и традиции должны строиться на этом. А религия — это то, как люди выражают свою духовность. Духовность — это взаимоотношения с Богом. Она вмещает свободу, принятие, благодать, прощение, мир, сострадание — это внутренние, личные, отношения с Богом.

Религия — это то, как мы выражаем эти отношения, и ничего более. Она должна наставлять, прославлять и проявлять вашу духовность, а не душить ее.

Я получил этот список (религия/духовность) в аудитории, где было полно христиан. Я бы мог ожидать таких определений от алкоголиков. Они всегда начинают с религии и выкрикивают подобное. «Ритуал!», «Контроль!», «Форма!», «Правила!», «Правительство!», «Гррр!», «Бррр!».

Но: «Духовность прекрасна...».

Мне кажется, что этот пример наглядно демонстрирует нам то, что внутри каждого из нас происходит нечто, связанное с религией или с тем, как мы подходим к Богу в своих взаимоотношениях с Ним.

Первые впечатления

Наше первое представление о Боге, — большом БОГЕ, — это наш отец. Это наше первое слабое представление о высшей силе и наш первый опыт общения с Ним. Мы думаем о Боге так, как думаем о своем отце, когда нам от годика до четырех. Так, как будто нам два, три или четыре года. Но отцы не совершенны. А некоторые отцы явно несовершенны. Некоторые отцы оскорбляют, игнорируют, напиваются, издеваются над мамой; они уходят, они пропадают на работе, они суровы, они... многое, многое другое. Некоторые отцы не очень-то годятся для того, чтобы дать нам представление о Боге. Но это первое представление, которое мы получаем.

Затем, когда мы становимся старше, мама может решить, что нам нужно ходить в церковь, — ведь наш отец такое ничтожество. И нас тянут в церковь. В Первую баптистскую церковь, или католическую церковь, или Первую христианскую церковь или церковь Христа — в любую, лишь бы в церковь. Нас бросают в маленький класс воскресной школы и начинают рассказывать об Иисусе. Мы узнаем некоторые истории и даже понимаем кое- что, потом мы идем на служение, и оно некоторым образом заинтересовывает нас. Затем мы начинаем получать представление о религии, догмах и доктрине, о толковании Писания и о том, какие отношения с Богом нам полагается иметь. Но мы даже не понимаем в этот момент, имеем ли мы взаимоотношения с Богом или нет. Некоторые из нас понимают, а некоторые нет.

Мы движемся дальше и входим в ту пору своей жизни, которую я называю разумным возрастом, — возрастом, когда мы начинаем принимать собственные решения. Мы можем ходить в церковь, которую выбираем сами, и нам это нравится, мы свободны. Мы выходим вперед, принимаем Христа, о нас молятся, и Иисус освобождает нас от многого. Мы получаем немедленное освобождение от некоторых проблем.

Затем начинается работа — начинается хождение. Мы начинаем читать Библию, и у нас возникают вопросы. Приближаясь к Богу, мы тащим с собой своего папу и весь свой религиозный багаж.

Затем мы молимся и обращаемся к Богу с такими вещами, как второй и шестой шаги. Мы говорим что-то вроде: «У меня теперь есть взаимоотношения с Тобой. Я хочу углубить их. Я узнал о Тебе три вещи, в которые я верю, и сотен пять таких вещей, в которые не знаю, верю я или нет. Я не знаю, правда ли это. Я не знаю, откуда это во мне — то ли от Тебя, то ли от моего отца, то ли от воскресной школы, то ли от проповедника... не знаю откуда».