Предчувствие кризиса: рост напряжения

В соответствии с закономерностью (см. 3.6.), переход к отрочеству представляет собой предкритическую фазу очередного этапа личностного становления. Характеризуется она тем, что у предподростка постепенно накапливается смутное предчувствие неблагополучия, чувство некоторого неясного беспокойства. В чем оно состоит, почти никто из ребят и девчонок сказать не готов, но это чувство «срывает» их с точки стабильности и предсказуемости, и отправляет на поиски того, что способно внести хоть какую-то ясность и определенность. В этом отношении подростки ведут себя как всякое живое существо, которое испытывает неопредмеченное беспокойство: проявляет общую ненаправленную активность, а в цивилизованном виде – нечто вроде «личностного бродяжничества». Так же поступают и взрослые люди, не сумевшие с началом кризиса обратить активность на самого себя: разводятся, неожиданно меняют работу, уезжают далеко на заработки, совершают другие резкие изменения в своей жизни. Что же тогда ожидать от подростков, рефлексивный опыт которых едва только начинает складываться.

Когнитивные предпосылки.

К завершению младшего школьного возраста дети уже хорошо понимают (хоть и не всегда вербализуют), что существуют требования, которые общество предъявляет всем людям, а также требования, которые предъявляют люди друг другу. Но к началу подросткового возраста (11-12 лет) добавляется нечто новое.

Интеллектуальное развитие подростков позволяет им мыслить формально. А это, как показал Ж. Пиаже, возможно лишь тогда, когда ребенок в основном преодолевает свой эгоцентризм, т.е. обучается делать поправку на то, что его суждения и результаты наблюдения могут отличаться от суждений и наблюдений других людей: «Всякая детская перспектива искажена тем, что ребенок, не зная своего "Я", принимает свою точку зрения за абсолютную и не устанавливает между вещами и собой связи, которая одна обеспечила бы объективность. …Но когда ребенок вводит свое "Я" в качестве элемента в отношения, он достигает их взаимности и логической обязательности» [ Пиаже 1997, с. 214-215 ]. Другими словами, формальное мышление представляем собой использование отношений между элементами суждения, пониманием того, как они между собой соотносятся. Вычленение себя как наблюдателя ведет к пониманию относительного характера своих суждений, а, следовательно, к усвоению идеи допущения. «К 11-12 годам социальная жизнь делает шаг вперед, что в результате ведет детей к большему пониманию друг друга, а отсюда и к привычке постоянно становиться на позиции, ими самими не разделяемые. Вероятно, это-то прогрессивное оперирование допущениями и приводит ребенка к тому, что его понятие модальности становится более гибким и, стало быть, он научается пользоваться формальными рассуждениями» [ Пиаже 1997, с. 275-276 ].

Как раз возникновение способности делать допущения, рассматривать различные возможности и является существенным моментом для личностного развития. У. Крэйн, излагая взгляды Ж. Пиаже, отмечает, что «подростки начинают задумываться о более отдаленных проблемах – о своем будущем и природе общества, в которое они должны вступить. При этом их новые когнитивные возможности могут приводить к поразительному идеализму и утопизму. Они могут теперь охватывать умом абстрактные принципы и идеалы, такие как свобода, справедливость и любовь, и представлять себе гипотетические общества, сильно отличающиеся от всех тех, что существую в настоящий момент. Таким образом, подросток становится мечтателем, конструирующим теории о более совершенном мире» [ Крэйн 2002, с.175 ].

Идеализированный социальный образец.

В какой-то момент подростка уже не устраивает его прежний идеал себя: быть таким, как все – всемогущим взрослым. Не то, чтобы этот идеал был достигнут, просто перестал быть идеалом, а превратился в понятную программу: совершенствуй себя в социальной жизни (в учебе или как-то еще), в общении, в достижении результатов – и все придет, поскольку взрослость неотвратима. Да и кто сказал, что это так уж привлекательно – быть взрослым?

Второй личностный кризис имеет сходство с первым. Как и в кризисе, предшествовавшем первому рождению личности, в центре становится все то же жесткое и упрямое «Я сам!». Но теперь речь идет не о поведении, уже не о том, что он/она хочет сделать. Поскольку подросток вступил в мир мыслимых возможностей, он оказывается в ситуации сразу же реализовывать любые свои желания, правда, пока только в фантазии.

Теперь его амбиции резко меняют направление, с окружения он переходит на себя. Теперь «я сам» и «хочу» адресуются себе: «Какие требования Я САМ предъявлю СЕБЕ?» А это уже вопрос, который ставит его перед задачей на самоопределение.

Механизм смены направления тот же, что и у всякой идентификации – стремление присвоить себе качества того, от кого завишу. В разных случаях это может быть агрессор, заботливый родитель, ироничный старший брат, мудрый наставник и проч. Здесь мы обнаруживаем еще одно сходство с первым личностным кризисом – стремление стать не просто всемогущим взрослым, а тем, который задает нормы, предъявляет требования. Если еще раз сравнить с фигурой Творца, то здесь он из властителя мира вырастает до создателя миров. Это и есть тот новый, позитивный социальный образ, к которому стремится подросток. Разумеется, он очень схематичный, слабо вербализован, но принимается в качестве нового идеала.

Идеализация образа взрослого выражается в том, что подросток подчеркивает в нем такие черты, которые его в наибольшей степени привлекают:

· свобода волеизъявления – в подростковой версии это, скорее, «свобода от…», чем «свобода для…», что резонирует с протестными устремлениями подростка;

· широкие возможности для осуществления своих желаний – с резкой подростковой генерализацией: «им все можно», «они всегда правы», «постоянно делают, что хотят»;

· потенциал влияния на младших (детей и подростков) – с уклоном в самоутверждение за счет других: возможности управлять чужим поведением, диктовать свою волю.

То обстоятельство, что любые возможности взрослых имеют свою цену, почти полностью отсутствует в представлениях подростков. Поэтому идеализированная схема выглядит очень неполной, но одновременно очень привлекательной, как это было и в кризисе раннего детства.

Есть и другие сходства с первым кризисом. Подростковый кризис – это, можно сказать, рефлексивный дубль кризиса раннего детства, поскольку предусматривает вербализацию и осознание (не обязательно в понятиях, скорее даже в предпонятиях). Кроме того, это интериоризированный дубль первого личностного кризиса. Потому что он предусматривает предъявление требований к самому себе, как будто к другим. Но часто те же требования предъявляются и другим, как будто к самому себе. Предметом творчества оказывается сам подросток, точнее, его душа – внутренний мир (своеобразное сотворение мира) в его связи и взаимозависимости с внешним поведением.

Источники затруднений.

Откуда же возникает трудность, с которой имеет дело подросток, что вызывает кризис, ощущение неблагополучия? Порождающее трудность противоречие состоит в следующем.

С одной стороны, подростка захватывает острое желание самому себе диктовать требования, каким ему быть. Это не что иное как очередной шаг к тому, чтобы стать независимым. И именно в подобных выражениями выражает свою позицию подросток: «Почему вы мне постоянно приказываете?», «Что вы все ко мне пристаете», «Чего вы от меня хотите!» (метапослание «не хотите от меня ничего, хотеть от себя имею право только я»). Следовательно, подростку хочется не только быть независимым, но и систематически получать подтверждение своей независимости от окружающих.

С другой стороны, подросток еще толком не знает, каким именно он хочет быть, какие качества следует презентовать другим. Поэтому он испытывает растерянность, как человек, который неожиданно получил возможность исполнить желание, но вдруг выясняется, что он не знает, чего же хочет в действительности. «Загадать-то можно, но что именно?» Ответить на вопрос можно пока только предположительно, поскольку Я-идеальное существует лишь как набросок, как схема: просто хочу сам собой распоряжаться, сам определять, каким мне быть. Но каким именно, еще неясно, это еще требуется понять.

Состояние еще не вполне опредмеченной потребности (т.е. потребностное состояние) по уже известному вам закону запускает общую ненаправленную активность, призванную обнаружить предмет актуализированной потребности. Этой потребностью является потребность в принятии (см. 3.3.). Недостаточным удовлетворением и объясняется обострение потребности в принятии, как это было и во время первого личностного кризиса. Ее подростковое проявление, с поправкой на осознанность и вербализацию, выглядит уже как потребность в признании (метапослание «сообщите мне, что вы меня принимаете именно таким, как я хочу, чтобы меня принимали»). Беда лишь в том, что самому подростку еще долгое время будет неясно, каким же хочется, чтобы его/ее признали. Об этом же говорит Л.И. Божович: «Кризис подросткового возраста связан с возникновением в этот период нового уровня самосознания, характерной чертой которого является появление у подростка способности и потребности познать самого себя как личность, обладающую именно ей, в отличие от всех других людей, присущими качествами. Это порождает у подростка стремление самоутверждению, самовыражению (т.е. стремление проявлять себя в тех качествах личности, которые он считает ценными) и самовоспитанию. Депривация указанных выше потребностей и составляет основу кризиса подросткового возраста [ Божович 1995, с. 107 ].

Пока же подростку остается действовать в двух направлениях. Во-первых, настойчиво демонстрировать свою независимость – всем и в любое время. Презентация себя как независимого, отличного от других становится для подростка «идеей фикс» на несколько лет. (А для застрявших в этом психологическом возрасте и на всю жизнь). И, во-вторых, систематически искать, каким же ему необходимо стать, что от себя потребовать, к чему в своей жизни стремиться, каким презентовать себя для окружающих, какого себя требовать от других признать.

Хочется особенно подчеркнуть, что поисковая активность, направленная на удовлетворение потребности в принятии, в признании, по существу представляет собой активность, направленную на поиск самого себя! Это и есть процесс самоопределения. Пусть это и трудно, пусть часто с заметными деформациями, но этот процесс уже запущен.

Для предкризисной фазы характерны пренебрежение прошлым и дискредитация настоящего, а общее недовольство переживается часто как жизненная неудача, как разлад с самим собой (см. 3.6.). Проявлений такого рода у подростков немало. Это, в частности, высокомерное отношение к младшим школьникам, что легко истолковать как отчуждение себя более младшего возраста (пренебрежение своим прошлым). Подростки часто выражают неудовлетворенность настоящим, вероятно, потому что эталон кажется еще очень далеким, разрыв между идеальным образом и реальным состоянием дел представляется огромным. Этим объясняется, почему так часто от подростков слышны жалобы на жизнь в целом. Отметим, что суицидные настроения и попытки возможны в случаях, если вместе сложились несколько более ранних негативных фиксаций – акцент на БПМ-2 (см. 4.3.), слабое доверие к миру и людям (см. 4.4.2.), чувство неполноценности (стыд и сомнение) (см. 4.6.1.), чувство вины (см. 5.1.2.) и неготовность совершить усилия (см. 5.2.2.).

Кстати, обратите внимание на то, какие возможности открываются для практической работы психолога с суицидными настроениями на основе понимания этиогенеза (фрагмента онтогенеза, имеющего отношение к некой симптоматике) данной проблемы.

Диагностические усилия необходимо сосредоточить на выяснении:

а) того, в каких возрастах и какого рода фиксации вносят наибольший вклад в формирование депрессивных, самоуничижительных и некрофильных (в смысле стремления к смерти) тенденций;

б) какого рода позитивное и конструктивное личностное содержание может послужить опорой для личностной самореконструкции.

Терапевтическую работу возможно сосредоточить на том, чтобы:

а) ослабить негативный вклад прошлых фиксаций: снизить их жесткость, найти позитивные элементы (что полезного можно извлечь);

б) усилить конструктивные личностные элементы – дорастить потенциал личностной силы;

в) помочь подростку создать позитивную жизненную перспективу.