Смысловые динамические системы

↑

▷ Содержание

⇐ ПредыдущаяСтр 12 из 45Следующая ⇒

Таким образом, личность действительно представляет собой сложную иерархию, элементами которой являются мотивы. Но на роль единицы анализа личности мотивы не вполне подходят. В отдельно взятом мотиве не заложены ни возможность, ни необходимость выбора, поскольку мотив побуждает активность субъекта, определенно направляя ее на себя. Личность же задается через то, совершается ли выбор (когда есть необходимость), какой выбор совершается, каким образом это было сделано (какая возможность была реализована).

Динамически же напряженное объединение (сопряжение) мотивов как раз и образует единицу, в которой представлены основные свойства целого, т.е. всей личности[5]. Термин «смысловая динамическая система» [ Асмолов 1984 ] прекрасно подходит для описания объединений мотивов в их взаимной напряженной сбалансированности. Правда, при этом за рамками непосредственного обсуждения оказывается как предметная отнесенность мотивационного объединения, так и (отчасти) аффективное напряжение. Вместе с тем, уже имеются термины, отражающие именно эти моменты. Предметная отнесенность удачно схвачена с помощью термина «отношение», поскольку это всегда «отношение к…» – на месте многоточия всегда находится некий предмет, вокруг которого оказались сгруппированы различные мотивы (и ассоциированные с ними потребности и деятельности). А аффективная заряженность заложена в понятие «комплекс», который по определению есть совокупность представлений, объединенных одним аффектом (К.Г. Юнг, З. Фрейд и др.). Аффективная нагрузка комплекса как раз и стала одним из признаков, позволяющих обнаруживать его.

Таким образом, словосочетание «смысловая динамическая система» можно использовать для любых по размеру и жизненной значимости образований, подчеркивая то, что они являются единицами личности. Оно будет использоваться как родовое понятие для описания архитектуры и динамики личности, ее структурно-динамического, скорее формального аспекта. Содержание же таких единиц удобнее раскрывать с помощью видовых понятий «отношение» и «комплекс». Термин «отношение» («отношение к…») удобнее употреблять для описания предметной направленности, предметного содержания относительно устойчивых мотивационных объединений (смысловых динамических систем). Это нечто наподобие «внешнего плана» личности, ее предметного, содержательного наполнения. Тогда как «комплекс» удобнее употреблять для указания на содержание аффективной нагрузки устойчивых объединений мотивов (тех же смысловых динамических систем). Они, по сути, составляют «внутренний план» личности, ее предельно субъективное содержание (можно сказать глубинное).

Понятие комплекса мы обсудили выше (см. 3.1.1.), соотнесли его с понятием смысла. То же необходимо сделать для понятий «комплекс» и «субличность». Субличность соотносится с комплексом примерно так же, как смысл с отношением. Субличность есть субъективная презентация (переживание) активности некоего комплекса, т.е. то, каким образом комплекс представлен человеку. К.Г. Юнг неоднократно отмечал активную природу комплекса: «…любой автономный или хотя бы только относительно автономный комплекс имеет свойство являться в качестве личности, т.е. персонифицированно» [ Юнг 1994, с. 263 ]. Сейчас чаще говорят не о личности, чтобы не путать термины, а о субличностях, каждая из которых презентует собой отдельный комплекс. Различие между личностью и субличностями состоит в наличии или отсутствии лица и имени. Субличность способна менять лица и имена, стабильным остается лишь общая мотивационно-аффективная направленность и производимые ею эффекты в переживаниях, предпочтениях и поведении человека. Личность же всегда идентифицируется с одним лицом и именем, которые человек получает от общества (как официально от государства, так и неформально от близких людей). Общество заботится о том, чтобы лицо и имя по возможности однозначно определялись (идентифицировались) в отношении конкретного человека (очень показательно в этом плане звучит юридическое «установить личность» потерпевшего или преступника).

Действенную силу субличность получает из двух источников. Во-первых, от архетипа, на основе которого образовался комплекс. Как показал К.Г. Юнг, аффект, вокруг которого организуется комплекс, всегда ассоциирован с одним из близких по духу архетипом, и архетип дополнительно поддерживает этот аффект, вступая с ним в семантический резонанс. Во-вторых, субличность получает силу от «Я» человека, которое истолковывает некое побуждение, происходящее из структурной единицы личности (комплекса), как проявление активности некоего субъекта: «И тогда я сказал себе…», «А потом мне подумалось», «Что-то подсказало мне, что…». В первом высказывании человек идентифицировался с внутренним побуждением, принял его в качестве собственного, во втором высказывании идентификация лишь частичная (на то указывает страдательный залог), в третьем же побуждение истолковано как внутренний собеседник (Альтер-Эго). Более подробно о внутриличностном взаимодействии мы поговорим ниже (см. 3.5.)

* * *

Возвращаясь к проблеме мотивационной динамики, необходимо подчеркнуть, что личность представляет собой культурный инструмент управления мотивационной динамикой. Напомним, что в социальном взаимодействии совместное принятие решений представляет процедуру, с помощью которой противоборство устремлений окультуривается и приобретает сравнительно безопасный характер. Точно так же личность выступает средством, благодаря которому противоборство устремлений различных мотивов упорядочивается (иерархизируется) таким образом, чтобы:

а) борьба мотивов была полезной для человека;

б) этой борьбой можно было управлять.

Следовательно, как всякое культурное средство, личность развивается (в антропо- и онтогенезе) по следующим направлениям:

· от непосредственности к опосредствованности – ко все большему использованию специальных средств управления мотивационной динамикой; процессы такого опосредствования и их результат обсуждается в жизни и научной литературе под именем воли;

· от внешней обусловленности к внутренней – все большей опоре при принятии решений на устойчивые личностные образования, такие как ценности, принципы, смысложизненные ориентации;

· от нерефлексивности (имплицитности, бессознательности) к осознанности – способности вербализовать свои субъективные переживания, объяснить (реальному или воображаемому слушателю) основания, которые обусловили совершенный поступок.

Далее необходимо говорить о собственно предметном содержании, которое чаще всего оказывается включенным в личностные структуры. Без сомнения, самую заметную роль среди них играют межличностные события и межличностные отношения – то, что составляет одновременно и объект межличностного общения.

Итак, рассмотрев мотивационную динамику, составляющую «ткань» личности, мы может следующим образом обобщить полученные результаты.

1. Элементами, из которых «строится» личность, выступают мотивы – представленные в субъективном мире человека образы предметов потребностей.

2. В каждый момент жизнедеятельности человек имеет дело сразу с множеством актуализированных мотивов.

3. Структурными единицами личности («смысловыми динамическими системами» по А.Г. Асмолову) выступают специфические образования, созданные из мотивов, но обладающие свойствами личности в целом:

· напряжением, которое порождается борьбой составляющих эти единицы мотивов,

· соподчиненностью единиц между собой,

· взаимозаменяемостью мотивов в составе различных единиц.

4. Объединяются (группируются) мотивы в единицы личности благодаря двум механизмам, каждый из которых порождает свой вид единиц («смысловых динамических систем»):

· по любому субъективному основанию – все вокруг центрального побуждения (эмоциональный тон, группа сходных потребностей), такому объединению хорошо подходит понятие комплекса;

· по важному для данного человека предметному основанию – все вокруг одного предмета, такому объединению хорошо соответствует понятие отношения.

Общение

Вторая характеристика человека как социального существа (фундаментальное основание общественной жизни человека) состоит в том, что ребенок рождается и живет в системе практических разнородных связей с другими людьми. Сначала это мать, затем близкие ему люди, позже круг контактов расширяется до нескольких сотен знакомых. Более того, нигде и никогда мы не можем увидеть человека до и вне его связи с другими – он всегда оказывается погружен в общение, всегда существует и развивается в сообществе и через сообщество. Случаи его социальной изолированности и обособленности подтверждают это правило – в своем крайнем выражении (депривация общения) они просто гибельны для маленького человека. Поэтому в нашем изложении важное место будет занимать описание того, какого рода общением оказывается заполнен жизненный мир человека на каждом возрастном этапе.

В отечественной психологии используется понятие социальной ситуации развития – описание требований и ожиданий, предъявляемых ребенку со стороны общества. Но эти требования и ожидания не существуют так, что ребенок куда-то приходит и обнаруживает их, с любопытством знакомится, а затем решает, как уж ими распорядиться. Наоборот, общество просто тотально окружает его, то обволакивая, то обрушиваясь на нового своего члена. Уклониться от влияния общества не удается никому без риска перестать быть человеком. Это социальное давление (побуждение) производится в основном через людей, с которыми непосредственно общается ребенок, а затем и подросток. Поэтому мы будет описывать в меньшей степени характеристики социальной ситуации сами по себе, а уделим основное внимание тому, как эти характеристики представлены ребенку в повседневных контактах. А самое главное – мы везде будем выискивать мотивационные эффекты, действие которых оказывается решающим для становления, формирования и развития личности.

Мы будет рассматривать общение не только в качестве необходимого условия личностного становления и развития, но и в качестве основного механизма [6], порождающего в онтогенезе личность как особенную субъективную реальность. Более того, мы намерены показать интерпсихическую, межсубъектную сущность личности как социального явления.

Ведущим механизмом, который готовит личностное становление человека, можно признать поиск, установление и поддержание баланса между тенденциями к приобщению и к обособлению, характерных для всех живых существ.

Приобщение (иногда используют термин аффилиация) – это процесс (и результат) включения человека (или вообще живого существа) в сообщество себе подобных (у К. Хорни это движение к людям). Стремление к приобщению – это одно из проявлений потребности в существовании, которая удовлетворяется в чувстве (и/или осознании) своей принадлежности к чему-то большему, чем само данное существо. Это чувство возникает в момент встречи (то есть в контакте) и поддерживается через совокупность контактов с членами этой общности. Момент вхождения в сообщество, принадлежности к нему отражен в слове при-ОБЩение. В своих крайних (деформированных) проявлениях приобщение проявляется как полное подчинение человеком себя группе, к которой принадлежит, как конформизм, как утрата индивидуальности.

Истоки стремления к приобщению можно обнаружить, как указывает В.С. Мухина[7], уже у стадных (стайных) животных. Во-первых, проявляется это в том, что детеныши имитируют действия взрослых особей. Во-вторых, врожденные формы поведения в пределах одного вида имеют тенденцию запускать цепную реакцию вовлечения других особей в такое же поведение, которое проявляется у одной особи, что воспринимается нами как аналог сопереживания и соучастия. В-третьих, животные синхронизируют свое поведение в ответ на жизненно значимую стимуляцию (угроза, пища, погодные изменения и т.п.), что воспринимается как согласованность группового поведения [ Мухина 2002, с. 82-83 ].

Эволюционный смысл приобщения состоит в том, чтобы, во-первых, обеспечить видовую преемственность – передачу новому поколению видового опыта, не передаваемого с помощью биологических механизмов (облигатное научение). И, во-вторых, обеспечить выживаемость отдельных особей благодаря кооперированию активности членов стада (стаи) – усиление (увеличение суммарной силы), защита, распределение ролей (охранники, загонщики и т.п.).

Обособление – это процесс (и результат) вычленения себя из мира, определения той части этого мира, которая остается стабильной, несмотря на все изменения. Эта часть принимается за сенсорную опору своей идентичности. Стремление к обособлению – это одно из проявлений потребности в существовании, которая удовлетворяется, однако, в чувстве самоидентичности. Это чувство также возникает из совокупности контактов, из общей массы которых извлекается устойчивая их часть. Все контакты, все изменения происходят на границе, проходящей между этой устойчивой частью и изменчивым миром [ Тхостов 1994 ]. Этот момент установления (обведения) границы между ОСОБью и окружением схвачен в самом слове об-ОСОБление.

И этот процесс, как отмечает В.С. Мухина, также обнаруживает свои истоки в филогенезе. Каждое животное стремится занять более выгодное положение для себя, организуя лучшие условия для своего выживания. Можно выделить две формы стремления к обособлению:

1) активная форма – это разные виды экспансии: любопытство (самое мягкое ее проявление), адаптация к среде, подгонка среды под себя, овладение элементами среды, захват (жесткое проявление); в крайних (деформированных) проявлениях экспансия проявляется как агрессия – стремление освободить себя от тех или иных жизненных обстоятельств (у К. Хорни это движение против людей).

2) пассивная форма обособления – это уединение, уход в укрытие; в крайнем виде это отчуждение – стремление выйти за пределы сообщества живых существ, как правило, своего вида (у К. Хорни это движение от людей).

Эволюционный смысл обособления заключается, во-первых, в том, чтобы обеспечить пластичность видового поведения (гибкость, нестандартность), повысить выживаемость вида в изменяющихся условиях (факультативное научение). Это нечто вроде запаса прочности вида на случай возникновения затруднений при реализации типичных видовых программ поведения, как правило, в случаях резких колебаний условий проживания. И, во-вторых, обособление позволяет обеспечить психическое благополучие отдельного существа благодаря подчеркиванию его индивидуальной активности, что, в свою очередь, закрепляет использование отдельным существом видового опыта.

Напряженное (противоречивое) взаимодействие приобщения и обособления, как противоположно направленных процессов, состоит в сопряжении преемственности и пластичности. На этом противоречии запускается процесс поиска баланса, работа системы противовесов, обеспечивающих гибкую подстройку поведения живых существ под особенности среды обитания.

В ходе развития человечества (антропогенезе) противоречие между приобщением и обособлением, равно как и их неразрывная взаимосвязь, приобрело лишь дополнительные культурные особенности, не меняя своей эволюционной сущности. Наличие индивидуальных смыслов, то есть ОСОБ-енных переживаний и личных впечатлений оказывалось и невыразимой тайной и одновременно побуждало ее выразить. А ОБЩ-ественный характер ритуальных действий требовал не только единства понимания и действий всех членов сообщества, но и индивидуального постижения смысла и значения коллективных действий. Обе тенденции сливались в моменте, когда племя стремилось обособиться от других племен, придать себе черты своеобразия перед лицом «внешних», «чужих», «других»; но платой за это была одновременная унификация своих членов. Это слияние остается в человеке, образуя базовое противоречие между обществом и индивидом: «Человек по природе своей как девиант, так и конформист» [ Эдгертон 2001, с. 355 ].

Для развития личности противоречие между стремлениями к приобщению и к обособлению является решающим, поскольку именно оно обеспечивает неиссякаемую мотивацию, с одной стороны, к освоению общественных норм, а с другой, к противопоставлению своей индивидуальности этим нормам. Следовательно, данное противоречие изначально задает постоянную необходимость поиска баланса и совершения выбора – а это и есть признаки личностной работы. Причем, уже в присвоенном индивидом виде, т.е. в виде внутрипсихического напряжения, порождаемого потребностями самого ребенка. Ребенок, как и детеныши животных, обречен на поиск мотивационного баланса, при котором это напряжение оказывается относительно небольшим, приемлемым для индивида (особи) в каждой данной ситуации.

Но если у животных таким выбором управляют особенности ситуации (включая собственные актуальные побуждения), то у человека в качестве основных инструментов выступают внеситуативные (надситуативные) регуляторы. Эти регуляторы конвенциональные по своей природе, т.е. являются результатом явной или неявной (иногда говорят имплицитной) договоренности между людьми, составленной или сложившейся некогда прежде. Примерами таких регуляторов являются нормы социальных отношений (что есть хорошо, и что есть плохо), правила поведения в пределах той или иной социальной ситуации (как правильно вести себя, а как не следует), представления о приемлемых (поощряемых) и неприемлемых (порицаемых и наказываемых) эмоциональных реакциях (когда и как плакать, грустить, удивляться…) и т.п.

Указанное мотивационное противоречие между тенденциями к приобщению и обособлению имеет и свое межличностное выражение в виде борьбы. В онтогенезе личность рождается именно в процессе межличностной борьбы – точно так же, как в антропогенезе личность возникла как культурный инструмент (социальное средство) ведения межсубъектной борьбы, как средство коллективного принятия решения. Если точнее, то совместное принятие решений явилось культурным изобретением, которое позволило все более изощренным средствам взаимного уничтожения противопоставить средства цивилизованного снятия межсубъектных напряжений. Конструктивная сила совместного договора призвана была сбалансировать все возраставшую деструктивную мощь человечества. Точно так же и в онтогенезе личность как орган индивидуальной интеграции возникает в результате овладения культурными средствами межличностной интеграции, позволяющими смягчать напряжение межличностного противоборства. Это означает, что без отстаивания перед окружающими своего права принимать решения, без противостояния, без столкновений по поводу конкретных решений ребенок как личность не состоится!

Данное утверждение лишь на первый взгляд кажется неожиданным и спорным. Если же учтем, что формы отстаивания своей индивидуальности могут быть очень различными (и простыми, и изощренными, а порой и вычурными), то наличие борьбы вскрывается очень легко. Например, родители часто жалуются на то, что их дети отказываются соглашаться с разумными доводами, принимать опыт родителей: «будто назло все делают», «часто поступают нам наперекор». Приходится слышать также выражение «его сломали как личность», что означает, что родители не стали считаться с правом ребенка поступать по-своему, не позволили ему приобрести опыт отстаивания своей индивидуальности. Другими словами, в межличностном противоборстве они вышли победителями, но как родители проиграли. Эти родители приходят к психологу, когда их детям 15 или даже 35, и сокрушаются, как же так получилось. Порой трудно даже восстановить изначальные ошибки, которые легли в основу последующих затруднений, не говоря уже о том, чтобы найти пути их снятия.

Вместе с тем, межличностные отношения, являясь необходимыми условиями, сами по себе еще не предопределяют личностное становление, развитие или формирование. Требуется еще встречная активность ребенка, направленная на то, чтобы стать личностью.

Деятельность

Третья характеристика человека, которая по настоящему являющаяся обязательным (достаточным) условием становления личности ребенка, состоит в активном опробовании мира, в его деятельностном присвоении (А.Н. Леонтьев). Если мир еще не опробован ребенком, он субъективно не существует, а значит, еще требует своего оживления. Поэтому важнейшим аспектом усилий ребенка является субъективная анимация мира – превращение наличных условий и обстоятельств существования в свой жизненный мир. В этом оживлении (создании – овладении – преобразовании) мира уже содержится предпосылка личности – позиция творца одного из возможных субъективных миров. Мир порождается в самом акте действования в нем. Чтобы теоретически понять творческую активность ребенка, удобно воспользоваться понятием «субъект». Это понятие указывает на того, кто является источником некой активности. Именно это «некой» и требует каждый раз уточнять, какой именно. Поэтому более корректно использовать такие словосочетания как «субъект общения», «субъект трудовой деятельности», «субъект решения», «субъект общественных отношений», «субъект познания», «субъект противоборства» и т.п.

Быть личностью означает быть субъектом деятельности, предметом которой является собственная индивидуальность. «Основная потребность человека как личности – потребность в созидании мира и самого себя» [ Давыдов 1986, с. 82 ]. Порождение и воссоздание своей индивидуальности происходит в каждом поступке (мы уже обсуждали выше пространственно-кинестетические аналогии с восхождением, совершением шагов в выбранном направлении).

Такая деятельность возникает в онтогенезе не сразу после рождения, а лишь спустя некоторое время, когда вызревает потребность быть индивидуальностью. Мы способны показать предысторию возникновения такой потребности, выводимой из потребности в существовании.

Оба обсуждавшихся выше устремления – к приобщению и к обособлению – это проявление единой потребности в общении, потребности в межличностном контакте. Сама потребность в контакте, особенно в его исходной кинестетической форме (как телесные прикасания), как было показано ранее [ Доценко 1998 ], производна от потребности существовать. Потребность в контакте является сенсорным выражением потребности в существовании: факт прикасания для младенца субъективно эквивалентен подтверждению своего существования [подробнее см. в Доценко 1998 ]. Точнее, потребность в существовании находит свой предмет в контактах с другим живым существом (в силу ранней фиксации, совершающейся по механизму, близкому к импринтингу). В своем развитии эта потребность у человека проходит четыре стадии, последняя из которых и составляет собой потребность быть индивидуальностью.

На телесном уровне потребность в контакте принимает форму потребности в прикасании, т.е. сама потребность в контакте первоначально существует в форме потребности в прикасании. Метасообщение, с которым ребенок адресуется к окружающим, можно было бы сформулировать так: «Подтвердите, что я такой же живой, как и вы». Здесь проявляет себя тенденция к приобщению ко всем живым существам.

На психическом уровне потребность в контакте принимает форму потребности во внимании. Направленность внимания на живое существо обеспечивает установление контакта с ним. У человеческого младенца наличие потребности во внимании проявляется чаще всего где-то к 1,5 – 2 месяцам в виде комплекса оживления – совокупности двигательных реакций на появление взрослого в поле восприятия младенца: гуление, сучение ручками и ножками, улыбка… Возможный вид метасообщения: «Выделите меня среди всех других существ!». Это очень яркое выражение тенденции к обособлению.

На знаковом уровне потребность в контакте принимает форму потребности в понимании, в принадлежности к сообществу существ, с которыми возможен обмен мыслями, чувствами, смыслами. В знаковом контакте человек получает подтверждение тому, что он – такой же, как все люди, что он принадлежит сообществу, что у него есть то, что делает его человеком – способность общаться с использованием знаков. Способность использовать знаки – со-вместно с другими людьми (!) – это и есть со-зн-ание. Проявляется эта способность как понимание значения слов и предложений, адекватное использование речи во взаимодействии с окружающими. Складывается (формируется) она в возрастных пределах примерно от 1 года до 2-х, а далее количественно и качественно развивается. Таким образом, понимая других, а главное – встречая понимание со стороны других, ребенок получает подтверждение тому, что он существует именно как человек, что он действительно принадлежит к сообществу людей.

На личностном уровне потребность в контакте принимает форму потребности в принятии. В личностном контакте человек получает подтверждение не только тому, что он существует как человек, но что он еще и индивидуально своеобразен, уникален и неповторим. А также что окружающие его как минимум воспринимают, а в идеале – принимают именно в том качестве, которым обладает человек в своем восприятии. Оформляется такая потребность ближе к 3 годам жизни, порождая первые личностные проявления.

Выделенные уровни контакта в онтогенезе надстраиваются один над другим так, что тенденции к приобщению и обособлению чередуются (Рис. 1). Причем первые два уровня (телесный и психический) свойственны, похоже, и животным, тогда как следующие два – только людям.

Таким образом, логика развития потребности в общении (попеременное усложнение форм, в которых проявляются тенденции к приобщению и обособлению) ведет к возникновению потребности быть индивидуальностью. Следовательно, мы имеем важнейшую мотивационную предпосылку, определяющую готовность ребенка быть личностью.

	Уровни потребности в контакте
Стремление к

Приобщению