Ступени духовного роста человека

Человеку даны от Бога и от природы определенный способ телесного существования, особая форма душевной жизни и ин­тегрирующий человеческую реальность принцип духовного бы­тия, которые могут быть удержаны одновременно в едином пред­ставлении об индивидуальном духе. Всякая теория и всякая педа­гогика, которые с ним не считаются, пытаются игнорировать личную определенность, самодеятельность и самоценность чело­веческого существа, вступают на ложный и обреченный путь.

Ложность этого пути очень быстро обнаруживается в насту­пающем снижении качества жизни как отдельного человека, так и сообщества в целом: снижается уровень внешне-телесного суще­ствования (вплоть до органических заболеваний), снижается уро­вень душевной дифференцированности (вплоть до «первобытной» упрощенности душевного строя), падает качество всей жизни (труда, творчества, нравственности). И это верно на всех этапах жизненного пути человека — и в младенчестве, и в старости. Именно с культивированием индивидуального, личного духа связа­но творение и возрастание качества жизни.

Во второй части «Основ психологической антропологии» — в «Психологии развития человека» — мы рассмотрим конкрет­ные условия и механизмы становления индивидуального (лично­го) духа в онтогенезе. Здесь же, лишь в самой общей форме, мы охарактеризуем основные ступени духовного роста человека с момента его очевидного обнаружения.

Как уже отмечалось, духовность субъекта, индивидуальный дух представляет собой естественное принятие и следование высшим образцам человеческой культуры, переживание нравст­венных норм общежития как внутреннего «категорического им­ператива», принятие высших ценностей бытия человека как сво­их собственных. Можно сказать, что человек духовен в той мере, в какой объективный и абсолютный дух стали его субъективным (индивидуальным) духом.

Индивидуальный дух человека предстает в различных обли­ках, раскрывающих не только различные стороны, но и уровни человеческой реальности. Можно говорить о таких обликах субъ­ективного духа, как личностное (целостное), индивидуальное (единично-уникальное) и универсальное (родовое) бытие человека. Они являются и ступенями становления духовного мира челове­ка, мерой освоения и принятия им духовного опыта человечест­ва, мерой его духовности в целом. Предпосылкой, основой их является душевная жизнь человека, его субъективность. Много­образные душевные способности, механизмы душевной жизни выступают функциональными органами становления и способами реализации духовности человека, где и сами эти способности продолжают совершенствоваться и утончаться.

Иными словами, становление человека субъектом собствен­ной жизнедеятельности — освоение норм и способов человече­ской деятельности, правил и максим общежития, основных смы­слов и ценностей совместной жизни людей — и есть предпосыл­ка и пред-история становления индивидуального духа человека. Это та основа, площадь опоры, на которой начинает осуществ­ляться конвергенция (сворачивание в точку) всей предшествую­щей психологической организации человека. Почему это так?

Душевная жизнь (во всем ее богатстве и многообразии) в ка­честве субъективного непосредственного самобытия (бытия са­мости) есть целый особый мир и в этом смысле — непосредст­венно очевидная реальность. Однако в этой своей непосредст­венности и очевидности душевная жизнь все же не есть оконча­тельная, в самой себе завершенная, полноценная реальность. Иллюстрацией здесь могут быть знаменитые переживания подро­сткового, а впоследствии и юношеского кризисов, которые связаны с обнаружением того, что в содержании собственного «Я» ничего собственного нет, а есть только присвоенное из внешней культу­ры, что в пределах собственной жизни собственного смысла нет (есть лишь окружающие чужие смыслы). Кризис идентичности, аутотентичности и есть симптом безосновности, незавершенно­сти, своеобразной призрачности собственной самости, который настоятельно, остро требует выхода (трансцендирования) души за свои собственные пределы, в иное, укореняющее ее.

Тот выход и есть вопрос о цели и смысле. Понять свою са­мость в истинном, полном значении этого слова — значит не просто констатировать ее фактическое наличие («Я есмь такой-то и такой-то») и не просто волевым напором утвердить ее в ми­ре людей и вещей («Я — сам!»), а прежде всего усмотреть ее иде­альную, самоценную очевидно осмысленную необходимость бытия. Трансцендирование к данному смыслу, его откровение нам — это и есть то, что мы переживаем как «дух» или «духовную ре­альность», без чего по существу не может обойтись наше субъек­тивное непосредственное самобытие — наша самость.

Самость (субъективность) человека стоит, таким образом, всегда на пороге между душевным и духовным бытием. Есть ме­сто, где духовное (значимое в самом себе бытие) проникает в ду­шу. На этом основана таинственная способность человека — «единственный подлинный признак, отличающий его от живот­ного, — соблюдать дистанцию в отношении самого себя, привле­кать свою непосредственную самость на суд высшей инстанции, оценивать и судить ее и все ее цели» [79].

На этой способности (ранее мы обозначали ее как рефлек­сию) конституируется та реальность, которую можно назвать в точном смысле этого слова личностью. «Личность, — пишет С.А.Франк, — есть самость, как она стоит перед лицом высших, духовных, объективно-значимых сил и вместе с тем проникнута ими и их представляет, — начало сверхприродного, сверхъестест­венного бытия, как оно обнаруживается в самом непосредствен­ном самобытии» [80].

Эту высшую инстанцию самости (все еще — самости!) — личность — имеет каждый человек и во всяком своем духовном состоянии. На этой ступени духовного развития формулой бытия для самого человека, а главное — для Другого становится «Я — лично!», ибо личность — это прежде всего персонализированная, самоопределившаяся самость среди других, для других и тем са­мым — для себя. Именно личность есть то, что составляет под­линное единство нашей душевной жизни, ее субстанциональную и вполне определенную форму. Поскольку духовное бытие че­ловека конституирует личность, к его существу принадлежит и индивидуальность.

Тайна человека как личности, делающая его потенциально бесконечно богатым и в то же время актуально незавершенным, заключается в той главной (выше отмеченной) способности лич­ности рефлектировать саму себя, возвышаться над собой, за преде­лами самой себя, вне всякого фактического своего состояния, да­же своей фактической общей природы. Работа и культивирова­ние этой способности и поднимает, вводит человека на следую­щую ступень духовного бытия — на ступень индивидуальности.

Человек как индивидуальность раскрывается в самобытном авторском «прочтении» социальных норм жизни, в выработке собственного, сугубо индивидуального (уникального и неповтори­мого) способа жизни, своего мировоззрения, собственного («необщего») лица, в следовании голосу собственной совести. Индиви­дуализация душевной жизни есть кардинальная и глубочайшая инверсия (обращение) индивидуального духа, пристрастное и неустанное рассекречивание собственной самости, которая за­частую складывалась не на воле, а по неведению самого челове­ка. В свете высших смыслов и высших ценностей (убеждений, верований, жизненных принципов) любой фрагмент своей само­сти, любая душевная способность проходят испытание на под­линность, истинность и неотторжимость их в составе истинного, внутреннего Я человека.

Индивидуализация бытия человека, транцендирование внутрь, в глубины субъективности, человеческой самости и вы­свечивание ее есть условие встречи с бесконечностью духовного царства, с бесконечностью Универсума, в котором впервые кон­ституируется подлинное Я, образуется действительно полное, свободное «бытие-у-самого-себя». Здесь речь уже идет не о сво­боде чистой непосредственности (фактически известной и жи­вотным), которая на самом деле захватывает и оккупирует нашу самость, и не о свободе самоопределения, которое всегда пред­полагает борьбу и преодоление в личности (а значит, и несвобо­ду), а об истинном, окончательном освобождении, где даже пре­дельная индивидуальность «жертвует» своею уникальной единич­ностью и лишь становится причастной к бесконечному универ­сальному бытию. Именно здесь впервые открывается потенци­альная эквивалентность человека Миру, вся полнота человече­ской реальности как духовного микрокосма.

Тайна человека как личности и индивидуальности, таким образом, окончательно раскрывается в его универсальности. Ибо вселенское и бесконечное с максимальной адекватностью полу­чает свое выражение в точке — с ее единственностью и абсолют­ным своеобразием; как и наоборот: лишь то, что может быть признано истинно личным «бытие-для -себя», может воспринять и выразить бесконечное.

«Сущность всеединства как духа, как реальности самоценно­го и самозначимого бытия обретает последнюю определенность лишь в конкретной индивидуальности... Подлинно конкретная всеобщность совпадает с подлинной конкретностью индивиду­ального, подлинная общая правда совпадает с жизнью» [81].